Букет 06г из серии "Памяти Ван Гога-2"
***
Рост у неё по-прежнему был маленький, но она как-то набухла вся и уже потеряла сходство с сосулькой…
Напрасно мыл пустые банки, напрасно компостировал талон – тут идти-то одну остановку! Не иначе, как от пустой башки мне это в голову пришло! Потом мыл плиту, не опасаясь, что меня укусят беззубые горелки…
Глупых читателей делал персонажами, а умных – писателями…
Неудачные любови даже обязательно надо превращать в романы: твоя женщина с другим ****ся, но это не горько, ты тут ее тоже пользуешь неплохо, раз пишется роман…
Я плюнул и она решила искупать меня «в этой грязи», как будто это океан. А ведь кругом сплошные лужи – сдался ей мой плевок…
Пули – это птицы, кого-то убившие. Или напротив: после смерти птицы перерождаются в пули. Или птицы – это хлопья гари, оставшиеся от сгоревшего в вышине самолета. Пули тоже могли бы быть самолетами, но они сжались, озлобились. И я иногда принимаюсь стрелять, но – самолетами и только для того, чтобы к своим семечкам привлечь внимание птиц…
Частично зазеленевшие небоскребы – просто раскрыли окна и в них высунулись всякие цветы, лианы и даже плодоносящие небольшие пальмы…
***
Вот и пришел последний день писания этой книги…
Кругом тупики, но в каждом тупике сидит бог. Сначала на унитазе сидит, но если его накачать, он сможет летать – и вылететь из тупика вместе с тобой, если ты за него ухватился. Вот только накачивать его надо ладаном, а туалет и ванную брать с собой – вдруг бог захочет посрать или принять ванную в полете?! Или срать будешь ты… Поэтому накачка «бога со всеми удобствами» – вещь длительная и утомительная, она сама как бесконечный тупик…
От напрягов стал уже как камень, но, в конце концов, думается-то очень решительно такому камню, что нелишне – это же совершенно призрачный мир…
Тогда, видимо, я решил сделать «забор» рисункам своим, раз наставил эти резкие штрихи по окраинам – это генетическое, от отца передалось желание делать заборы для охраны имущества – и они задохнулись, сдохли за этим забором. За этим забором им никто не верит уже…
После таких проблем интерес к бабам начисто пропадает. Без раскатки губы к этим проблематичным тварям никого не потянет…
И даже точки на краях рисунков – это вражеские боевые посты… Завел себе среди кистей настоящую половую тряпку – стеснялся стирать раньше, а вот пакостить не стеснялся… Но если даже дом врага снесешь, останутся сломанные им кусты и его дерьмом полная параша…
Кому-то женская кукла нужна для постели, а мне для прогулок. Поставил бы ее на доску с роликами, она бы взяла меня за руку и – поехали… И еще пусть бы кивала и смеялась серебристым смехом, когда я говорю. Всё это не так уж и сложно устроить. Любой смех получается из золота, но для серебристого нужно еще и серебро. Также годится и пушнина для смеха. И бархат. Да, я не хочу, чтобы моя женщина носила сукно… Сам я, кстати, в железо оденусь. А что? Всё равно с такой женой ни целоваться, ни обниматься не нужно. И люди ездят в машинах только потому, что стесняются плотно одеться в железо…
Одновременно я «блин» сказал и Вовка, каждый за своими делами: трудностей – море…
Сначала дорога была широкая, потом узкая и, наконец, от неё и вовсе остался только паребрик – и я долго шел по нему, причем сначала даже не обращал внимания на то, что у меня под ногами, но потом покачнулся-таки и упал, только не в пропасть, как в фильме каком-то, уж наверно, случилось, а в лес…
Потом от меня останется только скелет – все сады тела моего…
Сказали, что легко можно построить завод в теле моем и я первым делом такой себе построил завод, который мне выточил ножик…
У него любимое выражение «до ****ы», а у меня «блин» - это гораздо лучше, простая неудачная судьба…
Если бы я был другим человеком, вот это мне было бы интересно. Легкое сожаление: такому, как есть, мне и это – уже? еще? – не очень интересно…
При всяком успехе чувствуешь тщеславие, но острая фаза длится только 5 минут, потом оно затухает… - т.е. его надо просто переждать, как болезнь – корь или свинку…
То же самое и с раздражением при неудачах…
Уже стемнело, счернело, но подо мной всё еще нету опоры и я продолжаю опускаться – это еще не земля… Раньше бывало, что я страх земли выдавал за любовь к полету, махал чужими, у кого попало сворованными, крылышками. «Братцы-алкоголики, встречайте обратного космонавта!» Я опустился уже в те плотные слои атмосферы, где нет девушек – одни мужики. По крайней мере, все девушки здесь деловые. А мужики да, здесь, на этом же уровне низости, хотя и в других местах…
Я лежал, но был в лежачей очереди за чем-то…
Вспомнил: «…но кровавых рек будет столько, что географы и местные индейцы замучаются давать им названия»: даже война русских с чеченцами есть следствие вопроса, затрагивающего истину…
А с другой стороны, мы как коты и кошки, выворачиваемся и лижем свои спины и жопы. Нет, чтобы только спать, свернувшись в симпатичный кружок…
Возрастание нагрузки на правую хозяйственно-техническую руку и на левую художественную привело к тому, что я треснул посередине. Возможно, моя левая рука установила мировой рекорд…
Я не сдамся, это да, но меня разорвет – это тоже да, если не лягу на солнышке. Говорят, в древности была казнь разрыванием конями…
Работаешь так отчаянно, что влюбляешься в своё детище, но наутро, трезвым, видишь, что ничего не изменилось, этот метод опять оказался бессилен и перед тобой нечто ущербное, если не просто урод…
А ведь вчерашний день мне понравился – тот, в который я ничего не исправил…
Ну, повздорили мы с ним – ничего страшного – но этот жлоб после стал делать вид, что со мною не знаком. Напомнил, так сказать, о своем положении…
Во всех окнах с включенным светом пусто, а в этом вечерами всегда две головки, мужская и женская...
Автор всегда находится на том же уровне развития, что и его персонажи. К примеру, хороший автор - Буковски - в смысле добротный, вышколенный Америкой - но уровень развития у него тот же, что у его проституток, боксеров…
Что это за режим такой, что сначала приходится мытариться, причем бесплатно, а потом преспокойненько клад находить. Какая-то ненормальная, экстремальная форма оплаты…
Сначала сон, а потом жизнь в норе, нагретой сном – лучший дом…
Впору заводить второй унитаз – для моих неудач. Крякнулся сайт, Интернет барахлит и, соответственно, я матом ругнулся – всё надо сложить в этот второй унитаз. Потом, кстати, срать пошел и сралось неприятно, с досираниями и неприятными ощущениями в жопе – тоже сложить (и этим текстом подтереться! но все восклицательные знаки оставить: в жопе они будут палочки, а вот в жизни – ножки…) (Третий раз матюкнулся, когда капля кипящего компота чуть не попала в глаз…)
***
Христос – еврейский Робин Гуд? Т.е. что-то приукрашено здесь наверняка… На самом деле чудеса, может быть, были не так явны, а учение более подробно, но люди скорее настроены на красивые картинки…
Вот еще что я не понимаю: вроде бы евреи соблюдают Тору, т.е. древний закон, писанный для пастухов с мечами и топорами, но почему же тогда они не приносят овец в жертвы?! Вообще, соблюдается только одна заповедь – суббота. Для такой веры в качестве Моисея, мог бы послужить не сам человек, а только член его – хотя бы и обрезанный…
И не потому ли они так яростно воюют с палестинцами, что боятся слиться с ними в случае более тесного – и на самом деле нормального – контакта. Ведь и те, и другие – арабы! Т.е. нет ничего мистического в сохранении евреями своей самобытности среди европейцев, людей другой расы. Даже татарка с русским никогда не сольется! Может быть, нас действительно разные боги творили?! Или в разные дни… Слишком бурное и некомфортное прошлое было у всех народов – такое навсегда «закаляет» - и при теперешних контактах оно только в самых комфортных и формальных случаях не приводит к конфликтам…
Евреи бывают если не честны, то логичны, но в списке понятий, которыми при этом они оперируют, отсутствуют и природа, и родина. Это чисто городские, искусственные существа. Вроде бы у некоторых и родина есть, Израиль, но эта беспрерывная подлая война и вся муть, и невероятность прошлой истории не может не трансформировать обычное для «патриотов» чувство. На родине всё-таки должна быть тишина, а не гам политиканства, лай и стрельба…
У них есть только род…
Городские химеры всё гребут под себя, чтобы воплотиться, нажравшись реальности…
«2 выходных» - возможно, обошлись бы и одним, но евреи никогда бы не смирились с работой в субботу, а христиане – в воскресенье. А мусульмане присоединили бы и пятницу, но они опоздали, это уж слишком… - к тому же, в их странах почти нет производств.
(А китайцы, выходит, не желают отдыхать?!)
Давид вроде был успешен и деятелен, а сколько тоски и отрешенности в его псалмах…
«Сильный мужик… - а вот жену его никто не видел. Говорят, что она существует реально, просто ее никто не видел…» - а я бы жил с женой наружу и с душой наружу?…
В реальности именно с евреями и бабами мне беседовать наиболее приятно?! Правда, беседы эти совершенно непродуктивны, а уж дел с ними и вовсе иметь невозможно…
Не так-то они, эти жирные люди радеют для государства – хотя именно оно всем заменяет Бога – но у них уже столько техники, что одиночку-то одним движением, нажатием кнопки, прищучат…
***
1-ая книга была о том, как оттолкнуться от мира, 2-ая – как жить в пустоте, 3-я – как в мир вернуться. Все три дались тяжело; во 2-ой я кружился, кружился и намотал клубок, который не распутать, т.е. он почти что как снежок, а в 1-ой и 3-ей моя стрела прочертила рваные кривые…
О больших или отстраненных предметах вскользь и в целом невозможно ничего верного сказать: вот перечитал историю убийства Брутом Цезаря и так и не знаю, кто из них был прав, кто виноват. Возможно, одинаковы. Возможно, там история в духе Достоевского была с этим юношей, «подростком»… А все они только о большом и считают уместным рассуждать…
«Вчера утром это казалось новизной и будоражило, а сегодня вечером уже потеряло острый интерес» - мне уже 38 лет, но такое всё еще регулярно случается со мной…
Выкинуть что-либо всегда нелегко, ведь не выкидываю ли я и себя… Т.е. в бодром настроении и я, что захочу, выкину и что смогу, возьму, но в задумчивом, ввиду трудности стран мысли – нисколько никем не освоенных: одна имитация и стояние спиной к проблемам – впадаешь в болезненность и начинается…
Да, стоят они спиной и рассуждают, что, мол, будет, если мы повернемся. И всё не решаются. Боятся, суки!
Возможно, не только рисунки не надо было исправлять, но и людей письменно обвинять, но я же это сделал. И хотя в этом случае у меня пока нет опасений литературного свойства, но ведь, вероятно, существуют свойства другие… Правда, в Интернете слова - почти такая же вода, как и реальные речи. Да и что говорить, когда и исправлять что-либо я совсем не зарекся! - наоборот, пристрастился! И хорошо бы снова фантазию вспомнить - а то вижу одни лишь занозы - но в такой горечи, злости и усталости это уже вряд ли возможно. Вот только на свежем воздухе очень хорошо отхожу – может быть, выручит…
С появлением Интернета все те, кого прежние писатели держали за персонажей, бедных и незначительных людей, вдруг сами стали писать. Точнее, публиковаться. Правда, пока они пишут не очень значительно, но сказались же века гнета со стороны классиков-дворян, века неверия в свои силы. В принципе, со временем можно будет устроить новую великую революцию – причем, и в октябре – опубликовав, к примеру, совершенно невероятную книгу «Аврора»…
А фэнтези – литература сумасшедших. Издательства – заводы по производству духовной жвачки, в том числе и такой, так сказать, экстремальной. Авторы трудятся, толкаются, перевыполняют план, повышают качество продукции. Их персонажи никогда не читают книг и часто даже плохо знают, что это такое…
Жестоки ли и сумасшедши люди, которые читают фэнтези? Нет, думаю, что они как машины; хвастают, что «киборги», но на самом деле просто машины – т.е. их можно использовать. Хотя машина, конечно, может тебе угрожать, но в целом она – тот же ноль, вполне безобидный…
Может быть, персонажей только я так плохо воспринимаю, а может быть, и все, кто их написать не способен – а иначе б обязательно писал, потому что это получше, чем машинки и куклы, настоящая супер-игра… И наоборот, мои донесения и приказы из некоего штаба и командного пункта, расположенного внутри человека, быть может, очень многим знакомы…
Пытаюсь утешить себя и тем, что минус – это тоже число и событие и можно не обращать внимания на знак, но нет: минус всё-таки хуже нуля, он – палка, шило, ножик в бок… Вообще, было бы интересно сравнить, что хуже: такая неудача или ранение ножом в бок (или два года каторги…)
Как кошка спит на моей груди, так я сплю на груди неба. Неважно какого – мокрого, ясного – для этого я уже достаточно закрыт. Вязаная шапочка по рэперски натянута на самые глаза. Полное расслабление сопровождает полное отсутствие гордости и субъективности. Возможно, год так просижу. Ван Гог в 37 стал очень мрачно смотреть на жизнь, ну а я в 38. Только иногда светлеет, веселеет, но ненадолго, а так часто нет никакого смысла в движении – по крайней мере, в рамках старых лямок…
Опыт жизни с открытой душой. Конечно же, в конце концов начинает ругаться человек с открытой душой. И конечно же, что-то ранит человека с открытой душой – и всё сильнее, сильнее. Кончил сплошными ругательствами по поводу сплошной раны и вот – прикрываю душу…
***
Быть против евреев – это всё равно, что быть против зверей – глупость, бессилие…
Фитиль у свечи горит что твой Ян Гус. Сверху есть даже голова. Наверняка глядя на свечу пришла им в голову идея жечь людей…
Не успел закрыть глаза, как мне уже стал сниться сон. Заметив это, я улыбнулся и закрыл глаза, но, будучи замеченным, сон, конечно, сразу прекратился. Но в башке и без него полно было всякого добра, так что было очень хорошо жить с закрытыми глазами. Почти как чай пьешь, только не от воды, а от постели тепло. Всё остальное уже холоднее. А на улице и вовсе только голый холод, железные машины и мохнатые собаки…
Можно стоять с грузом и можно спать с грузом – вот сегодня был типичный сон с грузом…
Снился отец после драки – специфическое состояние одежды и лица…
«Говорил же я им, что надо привести всё в порядок, а иначе их вычислят…» Потом вижу, что Вовка спит в тех пустующих комнатах, и вдруг – с отцом. «Так вот ты где, папа…»
Да и погода: за всю осень, кажется, было всего 2 солнечных дня. Взираю на это дело безжизненно, тупо и равнодушно…
Живется очень тяжело и трудово – надеюсь, что потом это скажется силой. Буквально, это не жизнь. Только ночью жизнь…
Вел исправления как конь, но вот завел себе снова трепещущую лань. На чистом лугу завел, бросил эти старые каменоломни…
Словно по чемодану прыгал, пытаясь его таким образом захлопнуть, но в него всё неправильно сложено – потому что в несколько приемов – и я уже ненавижу всё, что в нем и себя ненавижу. И если и закрываю его, то меня начинают мучить угрызения совести, нелюбовь к данному чемодану и я опять открываю его и начинаю нервно ворошить вещи…
В итоге, я умудрился порезаться даже острым краем бумаги…
«Лев и ягненок живут вместе» – это про меня, во мне так. А также там и конь, и лань. От работы до трепета, от гнева до наивности. Да, но чем питается лев? Секретный мясной завод завели? К сое приручили? Или ягненка воспитали философом и он теперь совершенно не боится смерти…
Приказ самому себе не удалось выполнить – военщина у каждого глупа – книга продолжается, как и исправление рисунков. Она не кончится, пока не кончатся несчастья. Надо параллельно начать что-то счастливое и постепенно перетащить туда все свои силы…
Да, с нудной наивностью занимался самоподбадриванием, но в тех трудных обстоятельствах, в которых я оказался, это же было совершенно необходимым и неизбежным… Хотя я и знаю, что если только автор будет писать про зеркала и кресла, жить он будет богато. У бедных другое мироощущение и оно неинтересно богатым…
Интересно ли мне красиво расписанное выеденное яйцо? – как вам сказать, из 1000 интересных мне предметов этот находится на 247 месте. Так что сами решайте, стоит ли нам быть лично знакомым друг с другом…
Эту вещь он написал хорошо, постарался и она эффектно выглядит, но ведь привирает в ней, я-то знаю его хорошо… - т.е. других он обманет и они его выдвинут, на него понадеются, но всё обернется пшиком, потому что в лучшем случае он повториться захочет, да и этого сделать не сможет - зато с занятого места до скончания века уже не уйдет…
Ленин возглавил партию и революцию по воле евреев: он был шустрый малый, но и там и там преобладали евреи и они легко бы оттерли его, просто понимали, что во главе должен стоять как бы русский (а потом грузин, но тот сломал, переиначил еврейские игры)…
В принципе, СССР задумывался ими как новая, чисто городская и уже огромная еврейская родина. Ведь с чего вдруг в холодной и бедной стране так много их оказалось? Были бы у них на положении бедных палестинцев, если всё получилось (еще будем!)…
Какая-нибудь Швейцария – призрачная из-за безлюдности страна: все заняты делом внутри домов, все за компами и т.д. – а в России толпы теток и прочих мало занятых людей и битком набитый транспорт…
Вот так гарцевал в своих текстах, красовался, давал публичные уроки владения рапирой – картинка, конечно, художество, но теперь надо бы опомниться и мудреть, чтобы не загреметь…
С другой стороны, если спрячешь себя, то те, кому надо, тебя всё равно найдут и уберут, а если всем покажешь – покажешь именно себя, а не нечто прикладное по отношению к себе – то все покамест как на диковинного зверя будут смотреть... В душе моей есть значительная точка – она предохранит от убийства и смерти – для которых, казалось бы, им достаточно поставить точку в любом другом моем месте… Я тысячи раз находил дорогу к этой значительной точке, откуда бы ни шел, в словах всегда приходил в одно место и только там ставил точку – и, значит, она существует…
Крупные, но горькие яблоки, а также другие плоды (от незнакомцев-то можно ожидать горечь, а вот от яблок никогда) и ты должен есть их как ни в чем не бывало, ничем не выдать своего неудовольствия. Еще лучше, если ты при этом будешь читать. И у тебя только одна привилегия: ты можешь не торопиться; знаешь, так: откусил и, еще не прожевав, снова забылся над книгой…
«Я не могу посмотреть прямо на эту картину, меня всё время отворачивает!» - «Успокойся, а то совсем упадешь». Обнял меня за плечи. Но и этого мало, но и это еще одиноко, в таком состоянии нужно, чтобы меня обнимало сразу много людей…
Он мне: «Ты бы поменьше говорил» - «А ты бы побольше» - явно что-то думает, но молчит, как в танке. Потом, правда, обнаруживается, что думает он только о чем-то техническом… - или только техническая часть мыслей его обнаруживается… А я говорю много, когда возбуждаюсь – например, от обилия литературной и прочей информации. Жадность избавляет от одиночества… - или же вводит в него…
«Каждый день из окна своей квартиры выбрасывают по сугробу. Это что же такое?! Буквально на голову кидают, а потом полдня скользко, мокро или вообще невозможно пройти. Безобразие! И что это у них за зима?…»
***
Теперь, если нужно, я разобью окно и прыгну в воду…
Как снаряду, наплевать на вид и досуг…
На три порядка хуже оснащен, чем американский художник, на два, чем московский и на один, чем казанский…
Всё это, может быть, от презрения к себе… - а что вы хотите, когда ты сначала строишь дом, а потом он целиком валится тебе на голову…
А за второй дом, который я построил, меня и вовсе запихнут в зарешеченную казенную комнатку…
Шею свернут, как лампочке и погаснет свет…
***
Поев, могли бы долго не питаться, потому что так называемое «говно» - это тоже источник энергии, но нет, мы срем им, выкидываем, обсираем что-то, не можем удержаться и вспять повернуть процесс…
Есть болезни длиною в 3 дня и в 3 недели и есть болезни длиною в 3 часа и в 3 года…
Очень много горизонтального секса, потому что очень много горизонтальных людей – ползая, они наползают друг на друга и так ебутся. Или стоят, но, чуть что, и они сразу ложатся, сдаются. Или выстрелят один раз в этой жизни, а после пистолет зарядить не могут. Или от выстрела до выстрела у них 3 часа – всё собираются и готовятся. Лягут и целятся, целятся – а ведь в упор расстреливают, даже в темноте, наугад попасть можно! Стар я стал, а то бы отстранил всех и показал, как это делается…
Нет, если усталость и слабость, значит надо лечь. Что толку в работах, когда именно от них намок и заплесневел мой хлеб – а был булочкой с изюмом. Когда есть усталость, присутствуют и фантастические мысли. Фантастическое от болезненного отличается художественной волей. Потом станет никак, а еще потом от лежания в теле появится приятная истома – а это снова мысли. Ничего не происходит, но я перехожу из ада в рай. Правда, я почти ничего не делал сегодня и непонятно, от чего устал – стоп, значит меня утомили те, что случились, мысли. Я не заметил, а сидела на мне какая-нибудь чугунная муха или свинцовая оса, невидимки, размножающиеся в зимний период…
Например, морковь вкусна и как сладкое блюдо и как соленое, но если смешать, найти середину, то есть ее будет трудно – именно такое смешение я и сделал в своем рисовании. Причем, по уму прятал чуждый элемент, так делал, чтобы он был как можно менее заметен глазу…
***
Горы первым делом заселили, кто успел, тот и съел, занял для войнушки столь великолепное место. Там и без компьютера, с самого начала играть было очень хорошо. Врагом будет назначен тот, кто окажется рядом и совершенно не важно, хороший он или плохой…
Недавняя история: семейная пара горцев, по каким-то причинам съехав оттуда, себе требует квартиру – как и стрельбу, на всю страну слыхать…
Сначала это была такая идея: топить не дровами – а потом глубоко под землей нашлось и соответствие ей… Сейчас многим надоело использовать эти гигантские подземные резервуары, мол, когда-то «в твоих глазах отражались костры», а теперь мы сами отражаемся в полированной мебели, и всё бледнее отражаемся, человечеству надо на воздух, оно уже только мухлюет, придумало СПИД…
(«Так можно сожалеть и о том, что мы пьем не кровь, а горячий бульон. Будь мы травоядными, вино бы нам заменило кровь, а так вряд ли поможет даже готовность окончательно спиться…»)
***
Иду по лесу и на пригорке вижу три креста – и на центральном распят лось, вылитый Христос, а по краям от него – два браконьера и разбойника…
В будущем всё тепло и мягкость будут у людей с собой, а не в квартирах. Скафандры сделают, примерно, как у космонавтов. Или куртки надувные. Или усовершенствованные ватники… И всё, дома исчезнут, только неискренние люди продолжат за стены заходить. А вот стулья будут разной высоты и самая высокая и царская скамья расположится на кресте, на высоте креста. И в руках дыра пробита у царя, чтобы можно было там за гвоздики держаться…
А землю теперь пашут специальные земные корабли. На глубину осадки пашется земля, так что ему совсем не помешает загруженность людьми, желающими на нем повеселиться, сплевывая всякие семечки в подготовленную землю…
***
Приехал утром к ним, а они смотрят телевизор и мой приход их от него не оторвал. Потом поехали с ними к другим и там картина повторилась: тоже еще почти не встали и пялятся в треклятый телевизор – и ноль внимания на нас… С тех пор я не был ни у тех, ни у других, хотя тогда не захотел себе сразу портить настроение и притворился оживленным…
Осеннее дерево: сплошные стражники с пиками, голая, нищая страна – а ведь при другом политическом климате цвела, зеленела, плодоносила…
***
«Я уеду! Задолбали! Нинка ждет!» - потом он вышел во двор и на улицу и уже не пел, не орал, конечно, но всё равно очень был на подъеме. Сразу в три места ему можно и даже нужно было сходить. Свежий ветер дул по его деревенскому Бродвею…
««Больной шедевр» - это кощунственно звучит!» - разорялась она в битком набитом больничном коридоре. Все в пижамах, а она в пальто, стоит, кричит, не знает, к кому конкретно обратиться. Сама разгорячилась до болезни…
***
Полная тишина, в которой под папой вдруг пикнул диван – «вот так вдруг и сердце его оборвется»… Хотя у него масса болезней, целая компания гопников избивает человека и еще неизвестно, кто нанесет смертельный удар…
Открытый холодильник обманул меня и я совершенно напрасно поменял в нем две кастрюли местами. Вроде ярко освещенный, открытый и надо же, расклад оказался совершенно другой, в поддоне притаилась важная карта…
Делал человеку операцию и вдруг провозгласил: «вот так умирает человек!» - возможно, тот еще слышал… - и вскоре уже не оперировал его, а срезал пластами и соскабливал с его скелета мясо…
Хотя дремал с закрытыми глазами, мне казалось, что я вижу большую фанеру на высоте полметра от себя. Совершенно типичная, конкретная фанера, она не летала, была как потолок…
***
Маленький крестик распирает мой глаз, а большой – комнату – и то, и другое желает сомкнуться…
Я пальцем смазал свой левый глаз, он слишком четко смотрит. Это раньше я хвалился: «я их одним левым», а сейчас такая четкость мне не нужна, каждая грань режет меня…
Почти все поумирали: сначала муж, потом сын. Потом дом снесли. Правда, квартиру дали, но на окраине и на 12-м, почти всегда без лифта, этаже. Второй сын женился на какой-то уродине, вроде как одолжение сделал, так та через 5 лет сама вдруг: «давай, разводиться» - и давай, судиться из-за мебели, квартиры… Сосед – буйный алкаш, внучка вся больная, у самой болезней столько, что непонятно, как живу. А из денег только пенсия…
Я не знаю, где, что, знаю только, что одно неловкое движение и что-то загремит, даже разобьется…
Полночи ушло на то, чтобы тяжелой головой примять и удобным амфитеатром расположить подушки…
***
Мужик вышел из сберкассы – лицо перекошено, как от зубной боли…
Слишком теплая шапка на голове – неестественное лето…
Давно ясно, что содержание этого мира на порядок хуже его вида – что так же неестественно, как и ходьба на голове – каковая, кстати, не меняет содержания, но очень портит вид…
А что, ходил бы по редакциям, как и по учебным заведениям ходил. Я безвольный… У них одна фраза вразумительная, а остальные – сплошные литературные вибрации и хождение по редакциям даже за три моря. Отвлечься невозможно!
150 млн. человек в день(!) ведет миллиард разговоров (больше) - и вдруг, значит, один наш разговор попадает на страницы журнала, на бумагу, которая может и 500 лет пролежать?! И это нормально?! Как ни в чем не бывало, будем вести разговор?!
Кстати, так ли велик спрос на информацию, как можно подумать, глядя на эту лавину книг и журналов? – нет, как и в разговорах, велико лишь желание высказаться или просто показать себя, а с другой стороны, сильно выросло производство бумаги…
«Не могу молчать» - не могу не быть напечатанным. Болтливость возводится в квадрат… - и это есть желание добиться-таки на свои слова ответа?!
Капли на ветках не только висят, они время от времени падают и время от времени зажигаются вновь…
Издали что-то сверкает – это что, две крупные капли? Темнота, но горят фонари. Точнее, за троих светит здоровенный фонарь у соседнего дома…
***
Типичная картина: чья-то чужая морда глядит в открытую дверь. «Знакомый». Среди них всегда есть любители посещений. Чего-нибудь надо. Хочется скрыться, пока меня не заметил…
Одеяло в пододеяльнике сбилось вниз и тем себя укоротило. Теперь ноги мерзнут. Непонятно, должна бы – грудь, но груди тепло и она душевно открыла себя и ногам еще добавила одеяла…
Сон – это тоже компромисс: что же, нам теперь не спать?!
Вату в голове, что ли, обменять на сон? Из ваты получить сон? – такая алхимия вряд ли кому удавалась…
А он под примитивную техно-музыку мчит по делам – мы ими после воспользуемся, с приятным разговором погуляем по всем этим городским местам…
***
«Как она меня достала своими религиозными проповедями!» - но сама она другого достала своими посещениями, да и ****ством по отношению к брату. Т.е. все мы друг друга достали, ни грамма не понимаем. Броуновское движение: полно встречных, ударяющих тебя молекул; и тщетно твое желание найти единомышленников – всяк убог по своему…
Мало кто так ненавидит книги, как все мои знакомые библиотекари. Мигом компьютер купили…
Когда он задумывается, у него не на лбу, а на животе морщины…
«Ночные снайперы» - любимые зубные врачи, любимые профи… «Насколько профессионалов можно любить?» - спросил я ее и со злости она чуть не застрелила мой зуб, как другие врачи расстреляли в шеренге зубов моих уже очень многих, но потом… если верить американским фильмам, допоздна задержались мы в ее кабинете…
Знакомый свободу променял на семью и религию и раньше я его осуждал за этот обмен, но сейчас думаю, что свобода так же чудовищна. Праведность и размножение – с последующим воспитанием выводка под себя - это всё-таки выход, наилучшая из иллюзий; свобода – единственная реальность, но справиться с ней пока никому невозможно…
Едим… - едим мы из этой кастрюли. А срем? Срем мы в другую кастрюлю. А что, она выглядит приличней, чем ночной горшок и создает впечатление, что у нас много еды. Когда роемся среди кастрюль, уж мы знаем, какая здесь плохая кастрюля. К тому же, только она коричневого цвета. Есть, правда, в ней дырочка – похоже, кто-то гвоздь забивал, зачем-то пытаясь повредить этой нашей кастрюле. Или же дыра была в ней изначально, с каких-то других времен и мы ее за грех прокляли…
***
Это клиника, как у технарей прорывается любовь. Не окультурены, непосредственны как макаки…
Небом была замещена часть земли, для чего ту спрессовали…
Про любовь: «О чем она думала? Каким местом?» и т.д.…
Прохожая девушка дает интервью похожему на член микрофону: «Я избавилась от комплексов и у меня появилось много друзей»…
Крысы: «Сам булки ест, а нам что, только мебельным древом питаться?» Да, от злости портят крысы мебель мне…
Жрать муку, валяться в ее куче – а она с крысами, червями…
Слушая орган, приходится рассматривать шкаф…
Осенью приятно смотреть, как дорогие машины поливают друг друга грязной водой…
***
Читал умерших или далеких писателей, слушал музыкантов, которых кроме музыки ничего не интересует… - т.е. всех тех, кого не достать. Как глупо! Всё внимание моё теперь будет обращено только на тех, с кем можно общаться взаимно…
Да какая тут может быть воля, стратегия – как дождь, поливать их всех буду своими картинками, текстами, пока не промочит…
Но они, конечно же, будут ругаться. Или же не заметят дождя за стеной. Или привыкнут к нему под зонтом… Что ж, дальше пойду, как пророк, по этим компьютерным легким дорогам…
Да, на христа пока не тяну, но с компьютером смогу жить как самый настоящий пророк. А пока пойду во двор, посижу, покурю виртуально…
А испорченные рисунки будут памятником моей нынешней ненависти к работе. Правда, с другой стороны, решимость и готовность оборачиваются тоже участием в неприятном, т.е. почти что работой…
Пока голова не работала, пользовался ею как чашкой, кубком, горшком. Или колол ею орехи, как камнем. Или ел ее, как тот же орех или плод. Или дарил знакомым – поносить или поколоть те же орехи. Или отправлял ее на курорт, ведь именно от усталости, многоразличности использования она и не работает…
Застреленные предатели-милиционеры, топая и пошатываясь, спускались со второго этажа заброшенного дома, куда они так преступно забрались, после чего тут же, у входа падали и ложились в штабеля…
Сделал его как бумага, белым и быстренько на этой бумаге что-то написал. Вообще, люблю литературу, но литераторов – лишь как бумага, белых. Аллегорических негров до белизны навряд ли отстираешь, из них не получается бумага – поэтому пусть растут себе, высятся, бессмысленно кронами качают в своей знойной-знойной Арктике – в аллегории там тоже могут быть леса и это чуть ли не приятнее всего представить…
Стояли, а вокруг лаяли собаки, темень, грязь; хотели уйти, но ни на что не решались, ждали, всё-таки хотели узнать, что же будет…
***
Если бы отправиться под одеяло было не легче, чем нырнуть в воду… - а так я очень просто разделся и нырнул. А если еще и щелкнул выключателем… - выходит, всего лишь на три счета оказываешься в совершенно другой среде…
Живу на одном месте, как собаки и кошки…
Зебры раньше были глубоководными рыбами…
Интерес к людям: резало, резало – и обрезало…
Горе, как кислота сожгло моё художество. Что ж, значит, земля теперь еще больше удобрена, полита…
Но не сажать же что-то в ноябре – в грязи и темноте надо дождаться нового тепла…
Это как запор: понемногу, катышками текст выходит из меня. И каждый раз я совершенно не знаю, как будет выглядеть целое, куда клонит меня…
Раскрашенный петух взобрался на дерево и атаковал там сидевшую ворону, никуда не желавшую лететь…
Художники – люди, которым разрешено немного похулиганить. «Ну, хулиганьте, начинайте!» - полчаса, время пошло… Очередь из хулиганов, лизание задов кураторских ими же… Или же настоящая, лишь для отвода глаз принарядившаяся банда. Или бордель – очень все лихие после таких пьянок и секса…
Спираль в настольной лампочке свисает как сопля. Представляешь, что было, если бы так светились наши сопли, остальная наша лучезарность была бы какова…
Собака местами еще лает, а местами уже сдохла…
Первый за день холодный предмет – пряжка ремня как кусок льда; первый за день горячий предмет – наша неправильная настольная лампа. Потом было еще много холодного и горячего – есть холодильник, еда – но я уже ничего не замечал…
Трудно – когда поворот. Терпи, потом прямо поедешь и немного порадуешься, отдохнешь…
Сначала бился головой об стену, а потом начал тростить: «всё равно я что-то найду». Шатаясь, бродил вокруг и подбирал какие-то осколки. Возможно, крошки, отбитые от стены или же кусочки, отлетевшие от головы. Чем-то же надо утешиться…
У меня не было сил уверять их в том, что это по-настоящему страшно. Я был вял и мне на них было наплевать. Придет время и сами всё узнают…
Чужой человек в женах – это спала бы по соседству проблема, шило в бок, нож, который утром проснется и начнет тебе угрожать…
«О-о-о!» - открывая, округлял он рот и три ядра вылетали оттуда, как из пушки или пращи. В другой же раз наоборот, этот открытый рот всасывал вражеские стрелы. Т.е. постоянно происходила переработка стрел в ядра, замена слов, их оружия…
Мир рос, а его всё еще пытались накрыть некой крышей. Лихорадочно разрабатывались новые конструкции. Пытались не только перекрыть всё большую площадь, но и сделать это как можно более деликатно и прозрачно, чтобы усиливающийся и уже потенциально самостоятельный мир не чувствовал себя обманутым… (Когда-нибудь прольется дождь из осколков этой разбитой крыши?!)
Евреи – это арабы, и в претенциозной своей части всё их искусство – разумеется, чуждое белой расе - есть проект гигантского шатра. Однако белая раса – их главный оппонент и пример для подражания – вымирает и знают ли евреи, что надо делать в новом Вавилоне…
Они не нравились им, но обосновались в некой их излучине и перегибе, где их и достать было трудно и где с «нравится – не нравится» всё как раз обстояло иначе, чем в остальных местах. Наверное, это как с онанизмом, который не нравится всему телу, кроме одного его члена…
Хандрил-хандрил и вдруг как схватит всё-таки – инстинкт сработал. Молча, но сразу такое довольство на лице…
***
Чтобы сказать окей, нужно побывать на острове, на который можно попасть только самолетом – но самолеты легко доступны, нужно только сказать окей…
Это моё тело живо только потому, что в нем кровь побывала, а что такое кровь? - всё-таки убийство…
Страшно толстый, шар, но это у него не жир, а крем-брюле, слоеный, разноцветный! И еще носил в качестве одежды древние щиты и расписные доски…
(А по аналогии я певца Леонтьева вспомнил – такой весь трепещущий, как самец рыбки гуппи…)
***
Большие каменные дома многим удобны и хороши – чего стоили одни только пожары; но ах, на этих этажах людьми неизбежно овладевают химеры…
У прохожих друг с другом проходят 10-тисекундные рандеву. Сотни мгновенных и вроде бы понятных знакомых. Даже влюбиться успеть можно!…
В текстах я тот же прохожий, только подхожу изнутри. Так явственно там еще никто не ходил, но хорошо видно, что я не ангел, у меня обычная рожа и, значит, я просто прохожий, их не самые лучшие сны…
***
Стильные девушки-продавщицы в этом писчебумажном магазине. Все в черном и это не форма или не только она. С горя? Такие стильные и холеные, но всё-таки приходится работать в писчебумажном магазине? Крутые, но в писчебумажном магазине… (Но всегда пустует, кстати, магазин – только мамаши некоторых школьников еще и не крутые…)
Коллекционирование музыки – вместо того, чтобы только пользоваться, как бабочки, прикалываешь разные типы жизненной энергии…
Я читал рассказы писателей, а они слушали рассказы друг друга – и на своем поле они выиграли…
«Тщательно просушил муди», «сказал «умеете же вы сделать конфетку»», «отлежался», «съел шоколадный камень»… - это из их произведений…
«Вниз по улице» вертикального города, состоящего из пещер в скалах на разной высоте. После чего и горизонтальный – норы в матушке-земле…
Такое похолодание в этих текстах – белая, снежная зима. Мороз на кожу нисходит со страниц…
НОВАЯ РЕДАКЦИЯ
__
***выми в наших краях являются не только зима, но и осень с весной: 1-3 - даже не ничья, мы живем в стране не только в футбол вечно проигрывающей...
«Я лучше, не я же затеял эти ужасные войны» - но кто знает, во что бы втянулся из-за своих заблуждений и фантастик, а также и бешенства...
__
5000лет жизни превратили в месиво нас. В воде полная смесь - это даже не путаница, уже нет составляющих - а ведь слова обозначают именно их...
(Мучая жаждой, высушить себя и потом скрупулезно разделить искомые крупинки, стараясь не перепутать их с той рябью, что появится в глазах...)
__
Евреи толпами обитали в Германии, до сих пор у многих из них немецкие фамилии. Немцы же культурные люди, и веками это длилось... - но как прорвалось! Как, оказалось, они их ненавидели!
Грядущая «информационная эра» может быть эрой тотального господства евреев, при их-то любви к болтовне...
__
Бью авторов из снайперской винтовки и пистолета, или же из пулемета... - конечно, они все в убежищах и я мало кого подстрелю, но всё-таки кого-то раню, а всех - вызову на бой. Разъясню этой азбукой Морзе, в чем мы противники, а в чем воюем на одной стороне...
Неизвестного солдата не знает никто из офицеров, а ему доступны уже не только компьютерные игры, но и такая виртуальная война...
__
Опоздал, вовремя не лег и - уже шлагбаум, не пускают, пришлось на лавочке ночевать из-за того, что телевизор в магазине посмотрел...
Уже лежа представлялось, что сижу и слушаю что-то. Так и заснул, но вдруг спохватился, что всё еще сижу и слушаю – окончательно свернул бесплатную лекцию, повернувшись на бок...
Под предлогом изучения иностранного языка, мне опять навязывают примитивные мысли, простые слова и прочие банальности – толстущий немецкий «Лексикон»…
Вместо того, чтобы убирать мусор, иногда правильней выключить свет…
При приглушенном свете казалось, что у нас чисто, но на ярком свету оказалось, что впору крик поднимать…
__
Как пса, заведу себе нового человека, который будет атаковать айсберг моей обыкновенности, от потепления нашей разогретой планеты еще не растаявший...
Буду обходить ее как мебель, ведь часть мебели лишь прикидывается мебелью и просто занимает помещение. Есть какие-то причины, по которым ее нельзя выкинуть. (Мы раз выкинули продавленный диван на помойку, так через несколько дней его обратно к нашему забору принесли...)
__
Слон, стон - ему это было абсолютно неинтересно - завтра увольнительная...
Человек привык работать и, хотя в связи с пенсионным возрастом сейчас его освободили, на первых порах он, конечно, что-то придумал себе...
Через три дня еще раз по тексту прошелся - как два разных человека...
Я «не совсем прав» в 99 случаях из 100! Где я прав, там я автор, а где - нет, там - персонаж. Всё нормально: авторов и должно быть в сто раз меньше персонажей; у каждого автора персонажей должно быть не менее сотни...
Люди не только стремятся расплодить себе близкое - заводя детей, трастя речи любимые..., но и уничтожить всё чужое - например, не печатая, пробравшись на должность литературного редактора… Беспрерывные попытки зачатия и убийства!
__
Декоративная цепь на столбиках около военкомата. Наводит смутные мысли о медалях, которые в армии можно получить...
В другом месте нормальный железный забор - словно предназначенный для того, чтобы его перелазили: поперечины, гладкий верх - а внутри образованного им палисадника остатки древнего малюсенького деревянного заборчика с очень-очень смешной калиткой, полуокрытой и вмерзшей в снег...
А по небу чья-то безымянная труба пускает караван из дыма - «это мы, фабричные, в небе растворимые не раньше срока...»
__
Решимость ремнем не только у пояса меня перерезала, нет, сжав кулаки, она поднялась выше и подбирается к горлу…
__
Девочка села в машину, что заражена СПИДом…
От любопытства заглядываю в окна, но примерзаю к стеклу – после чего отдираю себя, а то, что осталось, называю портретом…
__
Церковь с паром от горячей ванны: там нагревают мертвого Христа – если воскреснет, то будет проповедь, а если нет, то хотя бы чистым продолжит стоять в каменной нише…
__
Обгорелый и мокрый – и доставленный на салазках, голым, сидящим на коленках, а вокруг снега, снега…
В некоторых точках моего тела кровь очевидно бурлила, просто не могла вырваться… Скрытые фонтаны, вулканы и горячие гейзеры. Видя такой пейзаж, голова накалялась…
__
От точки, таблетки, кучки героина кругом марш! И бегом строго по прямой! Да, замечательно придумано, но со временем уже нет ориентира и ты не знаешь, бежишь ли ты строго по прямой от героина. И начинаешь отклоняться. А потом и заворачивать. А потом начинает и голова кружиться. И ты вдруг не понимаешь, куда бежишь. И вдруг безумно бросаешься обратно, на поиск героина. О, где же ты, потерянная точка – виляешь, напрягаешь нюх…
__
Когда компьютер себя выключает, он совершает самоубийство – и напротив, включаясь, он воскресает, созидает себя из ничего…
Любая квартира может служить частью Большого Лабиринта. В Большом Лабиринте ты можешь находиться в 20см, за стенкой, но на самом деле в такой недосягаемости, словно между вами 20км – если будешь вести себя тихо, потому что многие звереют в лабиринте и дырявят стены. И наоборот, ты можешь пройти 20км и, невидимо, оказаться совсем близко от меня…
__
Помните: долго реял черный дым. Долго хотел стать вашим мужем, но так и не стал…
Он по-английски! Ой мне! Всё неверно пойму!…
Современные маски не надеваются, а усваиваются лицом – или современные лица хорошо усваивают маски…
__
Стал рисовать черные картины на стенах, пытаясь его выгнать из комнаты – я большой спец по таким изображениям…
На той, что налево, подушке гуси летели, а на той, что направо, гуси уже были убиты – а между подушками лежала настоящая – как живая – стрела…
__
Текст – территория, где автор чувствует себя королем. Допустим, он ругает меня и чувствует себя королем, но т.к. всё это остается в пределах бумаги, то и я вправе назвать его муравьем. Или X комментирует Y, всеми фибрами чувствуя себя в этот момент королем, а Y я покамест не вижу, но уверен, что и он на бумагах своих сидит королем. В общем, человечек, если в «ящик» не удается запрыгнуть, то запрыгни на бумагу и стань королем…
Соревнования в рассказывании баек ничем не отличаются от соревнований в собирании марок – при этом заметьте, что соревнования и сравнения возникают из-за всего…
Сначала он удачно потыкал в клавиши компьютера, а потом небрежно задвинул суп в холодильник и опрокинул миску с вареньем – у всех свои достоинства и недостатки и споров избежать не удастся, потому что не определена ценность всего…
__
«10 лет без права переписки» - им отстрелили только способность к переписке, всякое желание что-то писать…
Фашисты обрадовались, захватив Смоленский партийный архив – есть что почитать… А тов. Сталин разгневался, опять хотел всех расстрелять, создал комиссию – но все виновники, вот хитрецы, уже были фашистами убиты…
__
Опять во сне я доблестно не решил ни одной задачки, за что и был вынужден хлебнуть так много сна – после каждой неудачи меня лишали сознания, топили, хотели совсем избавиться от меня, но я опять всплывал, они не могли справиться с этой задачей – или это был уже тоже я…
А если б вы знали, с каким удовольствием я морщил лоб во сне – я никогда так не морщусь днем – хотя, может быть, как раз днем себя и не замечаешь…
Долго сплю в разгар зимы – по 12 часов! – но медведи по полгода спят и это не мешает им оставаться уважаемыми зверьми…
__
Похороны? Никогда не отказывайся и от них – улучив момент, ты можешь кинуть в яму свои недостатки. В чужую яму?! В свою, но с базаром на ее окраине?! На базаре торгуются, и кто не пугается, тот не всего себя продает, а только часть, да и то – недостатки…
Стар я стал, и для строительства мне подсовывают теперь только старые бревна, а для шитья – гнилую материю. Мол, теперь это твоя родня. Ох, ох, умираешь, потому что ужасное строишь из этих гнилых бревен…
А заснул от чего? Дружбу с подушкой завел, уже не затылком общался с этим лучшим материальным предметом, а к нему повернулся щекой…
На самом деле в книге должны действовать только жучки и травинки – всё то, что не превышает размером листа. Впрочем, есть два различных подхода – кто-то описывает кентавра, чтобы на бумаге получить хотя бы живого жучка… Да и в лучших писателях числится кто? – те, кто такие тонкости пишет, что как бумага сама. Все грубияны пишут на стенах (жаль, не увлекся…)
Я тыкал членом всюду, не знал, где зачинают. А сначала я не знал, кто член и тыкал всем… В конце же понял, что не только членом зачинают и не только там, где членом зачинают…
Тонкий автор строит из нитей, что хорошо, потому что бревен на всех не напасешься. А многие любят ухватиться за бревно…
Когда большие, мы здесь призраки, а с нормальной плотностью – только муравьи. В этом качестве уже без счета мы землю заселим, к обеспечителям нашим, деревьям и зверям приставив умные машины…
Волшебное одеяло – при попадании под него оживают мечты. Чего тут стыдиться тех, кто тростит про «реальность» - я плохо себя чувствую, уже проиграл, а мечты – это мое обновление, лекарство и всегда хорошо…
Надо заботливо строить мечты, работать над ними – не наружной стройкой одной жив человек…
Подслушивать как спать: приник к двери и заснул. Всё слышал, но не помнит, как сны. Сам не знает, что приснилось, а что домыслилось само…
В глазах темнота, а также три волоска, в ушах шум от передвигаемой дыханием одежды, в носу неполная проходимость, согнутая в локте рука болтается перед ухом как какое-то неприкаянное растение, которому вырасти дальше уже не дано…
Свертываясь в клубок, в кровати наклонил голову к груди – буду смотреть на грудь, как в экран. Так теплее и приятнее сны. Тонкая кожа прозрачна, сквозь нее виден любой перелив, а толстая имеет дело с предметами столь же грубыми, как и подошва ботинок…
Я спал, а по соседству кто-то бодрствовал, во всяком случае, совершал примерно два действия в час. Напоминал систему отопления, которая, как нагреется, отключится, а как остынет, снова включится…
Утром не только протер, но и вымыл лицо – а может быть, невидимая, на нем была картина нарисована. Проявитель нужен был, а не эта пресная вода…
Что за звуки понятно было лишь частично. Ясно, что он задел картонную коробку, но чем и почему? И так с каждым звуком. Поэтому загадка, чем занимается каждый у себя…
Кажется, яблоко без червяка, но кто знает, у нас в саду такого почти и не бывает. Не опрыскиваем химией ни его, ни себя. Поэтому ел с тревогой и только с последним куском вздохнул с облегчением: «да, яблоко без червяка»…
О внутреннем, о частице пищи, застрявшей в дальнем зубе – приходится выворачивать пасть и лезть действительно очень глубоко…
«Дальше-то мы ему многое предложим, в нашем мире есть самые разные явления и предметы и любое из них на себя можно как корону водрузить и оно уведет тебя очень далеко, но сначала ты сам должен зародиться, обнаружиться и выйти – последнее, чтобы узнать, что такое приличные размеры, чтобы почувствовать то, что раньше знал только как слова…»
«Тогда ты не понял, затратил время! затратил время!» - ах, звон какой! Словно все гласные разбивают; словно они теперь не сочные плоды, а хрустальная посуда. И теперь без гласных придется что-то говорить…
Во время этого дождя всё растаяло – включая дома со всем их содержимым. Без шипения растаяло и остались только наши голые тела…
Строим огромные дома, но внутри делим их на небольшие полуноры. Могли бы делать огромные залы через каждые два этажа! Могли бы быть богами-индивидалистами, а не полузверьми-коллективистами…
__
«Привет!» - вдруг заорал мужик с другой стороны площади, «я твоя аналогия!». Действительно, я тоже был способен так орать…
Первоначально на голове росло некое тесто, которое можно было мять, но нельзя было снять с головы…
Острая боль в сердце – это пытается пробиться наружу и стартовать та ракета, которой, в случае гибели, предназначено вывести в иной мир мою душу. Спокойно, родная, еще, наверное, рано…
Христос без помех умер на кресте, а потом без помех воскрес, а вот мы, подкрепляемые одеждой и пищей на таких же крестах, никак подохнуть не можем – и хорошо, потому что мы не сможем воскреснуть, раз сейчас не в силах себя от крестов отодрать…
Подражая статуям, наращиваем твердость своей кожи, а зверям – ее толщину и потому никому не удается на наших телах прорасти, высадить что-то. Но эксперименты проводятся, на себе пытаемся вырастить растения с еще более цепкими и длинными корнями, на начальной стадии способными действовать как сверло и долото…
Тот, что с ушами – это человек, но, в принципе, один магнитофон слушает другой магнитофон. Человек работает то на прием, то на передачу и как автомат нажимает кнопки – не реагируя ни на что другое, чтобы не испортить свой прибор…
Вдыхаю даже камни в ноздри – мгновенно растворяя их в мозгу. Это непрочные камни. Даже камни годятся и воздух – беспрерывно нужна пища в мозгу…
Жег костер – я топил у себя книгами 5-ти авторов…
Если желаешь думать, то попутно – от нервов – будешь грызть – или разламывать - сначала свой панцирь, а потом грызть – или просто рвать на куски – своё мясо. Это неизбежно, ногтями уже не обойдешься, если не хочешь, чтобы твои мысли любой мог как два пальца обоссать…
Мясо съедено моё и оборону держат последние кости. Кости на кости – наконец-то, я перестал быть мягкотелым…
Зачем держать себя в почти пустых руках. Зачем держать себя, когда не найдена удача. Оторву руки, раз уж они так привязались к здешним делам и, нервный, побегу дальше…
__
При переходе к следующему номеру МП-3 проигрыватель издает такой звук, словно делает вдох сопливым носом - а потом начинает потихоньку выдыхать музыку…
Если же речь идет о музыке «транс», то в этот момент перехода 1200 машинисток внутри аппарата успевает отбарабанить по клавишам, печатая разнообразные решения, согласования и резолюции – поэтому, кстати, и нет русских аппаратов, что у нас таких согласований добиться невозможно…
«Почему ты зевнул?» - «Потому что он сказал такое, на что я подумал «ну как же, ну как же». Оттуда, где были, вы не слышали слов и не видели, как он открывал рот, потому что он всего лишь говорил, а не зевал…»
Правильный охранник (в банке, например) - это бугай, глаз с входных дверей не сводящий, кобуру расстегнутой держащий, а ведь так трудно, наверное, сосредоточиться и замереть бугаю; и, не имея возможности попастись в фойе, деградирует он, детренируется, мается…
А я плоский, но или твердый и отражающий, как щит или рассеянный и пропускающий, как кисея (и сильно бьющий раскрытой ладошкой!)
Кот появился у нас, когда мне было 28 – а когда мне было 38, он уже смотрел на меня саркастически – в отличие от меня, этого срока хватило ему чтобы всё понять и состариться…
Вася усек, что из холодильника появляется мясо – как ни открою, бежит. Словно от холода там всё растет, а не от тепла, как обычно. Словно за окончательностью трех измерений его скрыто четвертое…
Эшелон, но вместо вагонов железные койки катят по рельсам, в каждой спит по солдатику. Правда, последней прицеплена пушка, она тыл прикрывает и рядом с ней солдатик дежурит, не спит…
Переходящий флаг – переходит он из квартиры в квартиру и это большая радость и честь: целый день с ним по комнатам можно носиться и дать, наконец, выход патриотичному чувству…
Так долго шел до стены, что теперь, когда я убедился, что да, вот она, что да, в конце этой части пути меня ждет только стена, уже не могу просто с досадой стукнуть в неё кулачком и поскорей отвернуться. Да и куда отворачиваться? Поэтому нет, я долго, кропотливо, задумчиво обследую в трещинах стену – скопление чьих-то, мне лишь отчасти нужных, картин…
__
Футуризм: «теперь это пляж, но если разгрести песок, то можно увидеть экран – раньше здесь был большой горизонтальный телевизор. Конечно, и сейчас передачи идут, звук через песок слышен как шепот… - а раньше мы стояли прямо на экране и внимали деталям крупного плана… - пока нам не захотелось купаться…»
Доисторизм: «попытка сделать телевизор на пляже: роешь ямку в песке, заполняешь ее водой, запускаешь хотя бы пару пойманных рыбок, добавляешь немного акварельной краски, светишь фонариком, склоняешь лицо… - и всё, остается придумать антенну, для начала пробуя всякие палочки…»
Насмотришься кино, где все приключения заканчиваются короной на голову и ищешь таких же, но… почему-то всё время на задницу… Кино всё больше… - а потом оказалось, что Голливуд – это миф, многократное кино. Где же тогда делают фильмы? Они как птицы к нам прилетели и теперь размножаются. Сплошным потоком пошли – и всюду с готовностью наставлены экраны (химия, физика, производство экранов… – это мы можем). Кое-где еще и флаги летают, и раздаются крики «ура»… - а приключения себе находят всё равно только на задницу…
Нет, это не птицы, а лицедеи сверх всякой меры размножились. А также мечтатели, просто, как птицы, они миновали меня…
Подходит, а потом мимо, мимо…
Еще подходит, еще…
Почему так? То пожимаю плечами, то пытаюсь остановить, то ощупываю себя – может, я какой-то намыленный…
Сурово обедаем, скромно – я, гений и он, сумасшедший. Не зарабатываем. Сумасшедшим государство еще немного дает, а всё, что причитается гениям, перехватили евреи. А ведь сами же вынудили встрепенуться, взорваться, взвиться – стать гениальным…
Не от моей гениальности сошел он с ума и не от его сумасшествия я заряжаюсь…
Компот в ванне забил дырочку и не уходит из ванны компот… - ну и ладно, надо было вычерпать его, так нет же, сразу стал прочищать ванну, вытащил из дырочки длинную, как медуза, паклю – и в этот момент, конечно, испортил весь компот…
Моя левая кисть руки уже меньше правой в 2 раза! И продолжает уменьшаться! Всё началось с того, что я на ней один палец повредил…
А перед моим левым глазом, как только он попытается на что-то посмотреть, бьет крыльями фламинго, большая розовая птица…