- Здравствуйте, Григорий Иванович. Это Сергей. Завтра хороним маму, Анну Осиповну, приходите, пожалуйста…
- Какой Сергей? Кто вы?
- Ну помните – волчья пасть и заячья губа… Анна Осиповна из детского отделения…
- Да, Сережа, помню! Буду, обязательно приду.
…Давно это было. Роженица Л. плакатно красива, приветлива. Роды у нее прошли быстро, легко. Мальчик – 4250г, розовый крикун, но…
- Доктор, у малыша губа-то, - сказала мне Нина Карловна, старая опытная акушерка, повернув ко мне личико новорожденного. – Заячья губа.
Маме объяснили, что позднее сделают операцию и дефект этот будет почти не виден. Неонатолог тоже очень бережно беседовала с отцом и услышала в ответ:
- Калеку брать не будем, оставим. Отмолим свои грехи, заведем нового. У пацана же, вы сами говорите, нёбо тоже не срослось… Оставим, не нужен нам такой.
И оставили. Рос у нас Сережа – так его назвали – больше трех месяцев. Затем перевели его в наше детское отделение. А там все сестры – молоденькие девчушки, как вцепились в этого оставленыша, накупили игрушек, натаскали вещичек, одна перед другой мальчонку наряжают, с рук не спускают, холят, лелеют, пестуют. В детском отделении работала старая медсестра, фронтовичка. Одинокая. Своих детей не имела, муж на войне погиб. Она к этому Сереже прикипела: купала, стригла, гуляла с ним, фотографировалась… Когда исполнилось мальчугану три годика, Анна Осиповна вместе со старшей сестрой свозили его в Одессу, где ему сделали операцию. И все же на губе был рубец, кривоватый, красный.
- Ничего, - говорила Анна, - усы отпустит, девки проходу не дадут моему красавцу.
И надо же такому случиться: эта же Л. снова поступает рожать. Ее сразу узнали. Родила девочку, здоровую, красивую, без всяких отклонений в развитии.
- Ты бы сходила в детское, - говорит акушерка этой Л., - посмотрела бы на сынишку, ему операцию сделали, такой пацан славный…
- Схожу, погляжу, может и заберу, если мужик не будет противить.
- Кто вам теперь его отдаст готового, исправного, вы же отказную от него дали, при нотариусе, как положено…
Пошла Л. в детское отделение вечером, акушерка позвонила дежурной медсестре, а дежурила как раз Анна Осиповна.
Не напрасно она прошла фронт, встретила ее в пропускнике во всеоружии, со шваброй в руках, и сломала ее о голову непутевой матери.
В это же утро дежурный врач доложил главному о ЧП в детском отделении.
- Вызовите ее ко мне, разберусь.
- Анна Осиповна, я тоже воевал, многое повидал, но чтобы на голове родильницы швабру сломать?! Они теперь писать начнут, меня в бараний рог на парткоме скрутят… Ты, Анна, уволена с сегодняшнего числа! Утихнет все, я тебя опять возьму.
Жалобы и впрямь хлынули: в крайздрав, горздрав, прокуратуру и милицию. Отписывались изо всех сил. Следователь приходил, тоже оказался наш брат фронтовик. Все, как на исповеди, ему главный врач рассказал. Обошлось…
Позднее Анна Осиповна снова пришла в коллектив больницы. Сережу ей усыновить все-таки не дали. Прошел он через детский дом, но покровительство, опека, забота со стороны Анны Осиповны одолели все и всех. По выходе из детдома он пошел жить к ней. Поступил в мореходное училище, ходил в плавание… Настало время – женился. Родилась девочка, назвали Анечкой.
На похоронах Сергей сидел у гроба, положив свою большую ладонь на маленькие руки Анны Осиповны, скрещенные на груди. Казалось, он грел их…