Мария Михайловна (Татьяна Чеботько) / Проза.ру

Сегодня для тех, кто идет работать в учебное заведение, обязательным условием является наличие высшего педагогического образования. Но всегда ли диплом-гарантия того, что его обладатель действительно педагог, любит детей, понимает их, знает, как с ними обращаться…Когда я начинаю рассуждать на эту тему, мне всегда вспоминается картинка из детства. Каждое лето родители, чтобы не ломать голову, чем занять своего ребенка в каникулы, чтобы, как говорил отец, я не гоняла собак по улицам, отправляли меня сразу на два сезона в пионерский лагерь.
Туда нужно было ехать два дня на поезде, потом от вокзала идти пешком по лесной тропинке, пока не уткнешься в арку с надписью «Рассвет».Там возле ворот млели от жары два пионера. В их задачу входило допросить, кто мы такие и сказать «Проходите» . Пионерский лагерь-это территория ,огороженная колючей проволокой, где множество деревянных домиков, флаг на высокой мачте и целые аллеи плакатов, призывающих пионеров быть достойными имени Ленина.
За лагерем темной стеной стоял сосновый лес. Где-то там, за красными стволами деревьев, было еще и маленькое соленое озерцо. Но , как оказалось, купаться в нем разрешали один раз в неделю и только тогда, когда твой отряд совершит хотя бы одно хорошее дело. Наш отряд был очень дружным, одни девчонки, а воспитательницей была Марина, она училась на третьем курсе пединститута, почти выпускница, была строгая, но веселая и добрая. Хороших дел на нашем счету было много. Во-первых, мы в первый же день лучше всех оформили уголок отряда- выложили на песке сосновыми шишечками название «В полет»,зелеными иголками нарисовали летящую ракету, а круглые камешки стали звездами. Во –вторых, мы громче всех прокричали на вечерней линейке нашу речевку : «Кто шагает дружно в ряд? Пионерский наш отряд!». Засыпали мы в твердой уверенности, что завтра за все наши хорошие дела нас наградят походом на озеро.
А утром случилось то, чего никто не ожидал. Нам строго-настрого наказывали не заходить за колючую проволоку, что отделяла лагерь от леса. Но две подружки нарушили это указание! Они перелезли через ограждение и ахнули!- В траве было полным –полно ягод! Целая земляничная поляна! Они набирали полные ладошки ароматных вкусных ягод и отправляли их в рот. А когда вдоволь наелись, решили собрать землянику для всего отряда. Вот так, с перепачканными, но довольными физиономиями ,с полными подолами ягод, их выставили на общую линейку перед всей дружиной. Нашу Марину нельзя было узнать. Лицо потное, злое, шея покрылась красными пятнами. Когда смолкли горн и барабаны , она противным тонким голосом закричала, что эти…горе- пионеры опозорили честное имя юного ленинца, нарушили указание директора , взмахнула рукой и закричала «Позор! Позор!»- призывая всех последовать ее примеру.
И вскоре вся линейка подхватила задорно и весело «Па-азор!» Только две девчонки по-прежнему улыбались, совершенно не понимая, что происходит. Тогда воспитательница широкими шагами пересекла площадь, подошла к нарушительницам , раз – и вырвала край подола из пахнущей сладкой лесной ягодой ладошки. Красным водопадом посыпались ягоды в песок. Там их настигла подошва Маринкиного тапочка. Еще шаг- и снова алые сердечки летят на землю. Юные ленинцы замерли, растерянно глядя на кровавые лужицы .Целую неделю наш отряд не купался в озере..
Я не знаю, как насчет педагогики, стала ли в дальнейшем наша Марина хорошим учителем, но такой метод воспитания мне не понравился даже тогда, когда я была совсем маленькая…
Другое дело - Мария Михайловна, моя первая учительница. Когда она улыбалась, становилась похожей на лисичку, лукавые глаза прятались в добрых морщинках, колечки кудрей спускались на лоб и мелко подрагивали.
Мы любили ее, она отвечала нам тем же. У нас в классе училась Наташка Рябыкина, папа у нее был военный, и у нее в карманах всегда были конфеты- разноцветные драже. Она приносила для Марии Михайловны, но та никогда их не ела, всегда делила на весь класс. Мы иногда забывались и называли учительницу «мамой». А еще нам нравилось делать ей неожиданные подарки! Как я волновалась, когда впервые написала стихи. Ладошки вспотели. Листок почти скомкан, а я все стою возле стола и никак не могу решиться протянуть свое творение Марии Михайловне. Наконец, решилась.
-Вот,- говорю.- Это вам…
Она разворачивает листок , читает слова, написанные огромными буквами :
Пришел Гагарин к дяде и сказал:
-Дядя, дайте мне ракету.
Хочу взлететь к Луне.
Увидеть медвежонка и
передать привет»
Поверх спустившихся на нос очков она с любопытством смотрит на меня. Я же, опустив очи долу, тупо ковыряю пальцем черный дерматин стола.
-Какого медвежонка? -наконец спрашивает она.
-Маленького,- отвечаю я.
-А откуда он там взялся?
-Вы же сами говорили,- мой голос упал до шепота,- На небе есть созвездие Большой Медведицы. Медвежонок- ее сын…
Казалось, еще минута и я зареву в голос. Мария Михайловна строго поглядела на собравшихся вокруг нас первоклашек. Те притихли, не зная, в чем они провинились. Наконец, на ее лице появилась долгожданная улыбка. И как будто солнечный лучик пробежал по нашим мордашкам.. Все бестолково заулыбались.
-Милые мои дети!- сказала она проникновенным голосом.- В нашем классе появилось юное дарование ! Она обняла меня за плечи, прижала к себе.
- Танечка, умница ты наша!
А вечером «юное дарование» получило нагоняй от отца за то, что забыло налить цыплятам воды в корыто .Но это уже было совсем не важно…
После бала по случаю окончания школы она пригласила нас к себе домой на чай. Нас было немного, человек шесть. По привычке, дружно расселись за столом на уютной кухне.. Она и раньше нас приглашала к себе в гости, то на день рождения, то на восьмое марта, поэтому мы чувствовали себя свободно, как дома. И вот уже торт съеден, чай выпит, пора и честь знать. Но тут Мария Михайловна выносит из другой комнаты коробочку.
-Сейчас я вам покажу самые главные мои драгоценности,- загадочно говорит она. И достает поздравительную открытку.
-Ой, это я на Новый год вам дарила,- всплескивает руками моя подруга Люська. –Еще в первом классе …Как вы сохранили?
-А это моя аппликация. Мы ее с мамой клеили.- В голосе Саньки Овсянникова - растерянность. Глаза Марии Михайловны, нашей первой и любимой учительницы, снова превратились в щелочки, и, как в детстве, она нам напомнила хитрую лисичку. Она достает новый листок.
Я сразу же узнала свои круглые большие буквы и слова с ошибками: «Любимой учительницы от Тани.» И дальше : «Пришел Гагарин к дяде …»
Было совсем не смешно. Я во все глаза смотрела на Марию Михайловну, хотелось сказать ей самые важные слова, сказать, что она добрая, любимая, лучше всех на свете…Но в горле запершило. Я молча обняла ее за шею, уткнулась лицом в кудряшки. Она гладила меня по плечу и все повторяла :
-Вот вы и выросли. Вы теперь взрослые…
Мы с Люськой поступили в пединститут. Она на иностранный факультет, я –на филологический.
Много лет спустя, я приехала в родной город и, конечно же, мне захотелось встретиться с Марией Михайловной.
Пока мы учились, мотались в стройотрядах по белу свету, влюблялись, ссорились, выходили замуж, рожали детей, разводились, яблони, когда-то стоявшие плотной зеленой стеной вокруг школы, высохли, и через их черные изломанные ветви наша альма-матер смотрелась как маленькая приземистая старушка, нечаянно заблудившаяся в джунглях трехэтажек.
С необъяснимым волнением тяну на себя тяжелую дверь , вхожу в коридор, где пахнет свежевымытым деревянным полом, канцелярским клеем, бумагой.
-Вы к кому?- неожиданно резко спрашивает незнакомый мужчина у двери. Оказывается, охранник. Таковы, как говорят, реалии сегодняшней действительности- охранник! Кто бы мог представить такое еще десять лет назад. Все вокруг стало сразу чужим , неприветливым. Хотелось повернуться и уйти. Удержало лишь огромное желание увидеть свою первую учительницу.
-Мне к Назаровой, Марии Мих…
-Она здесь не работает,- прервал меня на полуслове мужчина, не отрываясь от газеты.
-Простите?- не сразу поняла я.
-В детдоме ее ищите. Там. На краю города.
Детский дом, или правильно сказать «школа-интернат имени Макаренко», находился на самом краю города. Двухэтажное здание буквой «Т».Вокруг огромные тополя. Школа располагалась в низине, и сюда сбегали сточные воды со всего города. Ранней весной детдомовские пацаны мастерили плоты и плавали ,разбивая льдины, летом же купались в этом огромном болоте, пока оно снова не покрывалось тонкой корочкой льда. В «купальный» сезон медичка Лидия Николаевна худела килограммов на десять, а в волосах прибавлялась седина. Каждый день она приходила на работу с замиранием сердца: вот-вот начнется эпидемия, заражение, чесотка. И что удивительно, ни одна зараза к детворе не цеплялась! Еще одной непреодолимой страстью воспитанников было лазанье по чужим огородам. И не ради того, чтобы набить брюхо зелеными огурцами, а ради куража. Вроде игры «Кто –кого».Один хозяин огорода даже обвязал тонким проводом каждый помидор. Мол, не заметят воришки, схватят заминированный плод, тут и сработает сигнализация. Да разве детдомовцев обхитришь? Смеялись не только здесь, в школе, смеялись даже в городе, пересказывая историю, как ушлые сиротки перебросили провода с помидоров на уборную, и как хозяин ничего не ведая, вышел до ветру…Словом, историй и легенд о детдомовцах ходило немало.
Еще одну, очень грустную историю рассказала мне моя знакомая. Она много лет проработала здесь нянечкой. К ней-то я и пришла, разыскивая Марию Михайловну. Как оказалась, она здесь тоже не работает. Работала, да, но уволилась.
-Но начнем все по порядку,- сказала моя знакомая. И события недавних лет стали проявляться передо мной, как изображение на фотопленке.
Когда живот у моей учительницы уже невозможно было скрывать, ее вызвала к себе в кабинет директриса, женщина за пятьдесят, любившая строгие костюмы и гладкие прически.
-Знаешь, дорогая моя,- заговорила она, придирчиво оглядывая пополневшую фигуру Марии Михайловны,- я ,конечно, все понимаю, женское счастье там, ребенок. Когда ты замужем
. пожалуйста, рожай себе на здоровье, но так…От заезжего, извини, гусара…
У нас образовательное учреждение. Разврат.. Я не позволю!
Мария Михайловна кивала головой, соглашаясь, а взгляд был устремлен, как у каждой беременной женщины, туда, внутрь себя, к ребенку.
Боже мой, а ведь нам и в голову не приходило тогда, много лет назад, почему наша учительница готова сутками находиться в школе, приглашать нас к себе домой на всякие праздники, заводить с нами различные игры, мероприятия, походы. У нее не было семьи! У нее не было мужа и своих детей! Ее семьей были мы!
И вот морозным ноябрьским вечером, под веселые крики коллег, отмечающих ее тридцатилетие, она загадала желание- хочу ребенка!
Новый год встречала в кругу старых друзей, один из которых и стал отцом ее Ромки, но он об этом никогда не узнает...
После нравоучений директрисы, чувствуя спиной осуждающие взгляды подруг, она написала заявление об уходе, рожать уехала к матери, в деревню. Вернулась в город, когда сынишке нужно было идти в четвертый класс. В свою тридцать пятую она не пошла, не могла забыть обиды, нанесенной ей ее же подругами.. Она устроила сына в школу неподалеку от детского дома, где ей предложили работать с малолетками. Круговерть школьной жизни была для нее привычной, она любила ребятишек, поэтому с удовольствием окунулась в знакомый мир детских проблем. А проблемы были. Да еще какие! В интернате этой школы жили дети с непростыми судьбами. За свои 6-10 лет, а сюда, бывало, попадали дети и значительно раннего возраста, они успевали столько хлебнуть , что многим взрослым и присниться не могло в страшном сне. В памяти Марии Михайловны остался день, когда ее представляли на школьной линейке. Не успел директор сказать, что новая учительница будет работать с первоклашками, как от общего строя отделилась маленькая девочка в цветастом платьице, лицо щедро залито конопушками, из-под неровно подстриженной челки смотрят большие зеленые глаза. Она подошла к новой учительнице, подняла голову и долго, не мигая (как это умеют делать только дети), посмотрела ей в лицо. Оторопевшая Мария Михайловна не заметила, как в ее ладонь рыбкой скользнула маленькая теплая ручка девочки. С тех пор они стали неразлучными. Девочка Олечка и моя первая учительница. Жизнь в детском доме устроена так, что ребятишки постарше- заботятся о младших, помогают делать уроки, выводят на прогулки. Мария Михайловна уже давно приметила, что вокруг ее Олечки всегда толпится малышня. Чуть что не так- бегут за ней- Оля, помоги. Она и с уроками разберется, и колготки заштопает, и разбитую коленку пожалеет.
-Бывает же такое,- удивлялись женщины, работницы детского дома,- Сама шалава шалавой, а какую девчонку славную родила!
Ее мать, развязная, размалеванная красотка, приезжала сюда несколько раз. И всякий раз ее появление сопровождалось безобразным спектаклем со слезами , черными от туши , театральным стоянием на коленях перед насмерть перепуганной девочкой, проклятиями в адрес неизвестного , бросившего ее с пузом. Разлохматив волосы, она то что-то невнятно подвывала, то просила прощенья у дочки за то, что когда-то забыла ее на вокзале, то раскачивалась из стороны в сторону и разбрасывала вокруг привезенные конфеты и печенье. Испуганные дети жались по стенам, а Ольге нужен был потом не один месяц, чтобы прийти в себя. Она жила в постоянном страхе, что в любой момент может появиться эта чужая страшная женщина и забрать ее с собой.
Свою дальнейшую жизнь, а в школе –интернате детей содержали только до окончания ими восьмилетки, она уже давно распланировала со своим верным другом Женькой. Это был цыганский ребенок ,широкоскулый, темноглазый, волосы –смоляными кольцами, невысокого роста, но сильный и рукастый. Его нашли работники милиции на рынке. Грязный, завшивленный, с голодными дикими глазами, он кидался к прохожим, дергал за рукав и буквально требовал :
-Есть хочу! Дай денег!
На вопрос ,где его родители, пожимал плечами:
-Не знаю. Уехали , наверное.
В детском доме ему дали имя Евгений, фамилию придумали сообща- Иванов. Возраст определили на глаз. Если Ольга была заводилой среди девчонок, то Женька держал в руках всю школу. Удивительно способный мальчишка. Быстро освоил грамоту, был добрым, сильным, а главное, -справедливым, что очень важно в детдомовской среде, где нередко случались драки и поножовщина. Иногда, неизвестно по какой причине, в интернате начинался бунт неповиновения, воспитанники крушили все подряд, били стекла, оскорбляли воспитателей, малышня ревела от страха, преподаватели ломали голову, как усмирить разбушевавшуюся толпу. И тогда звали Женьку. Выслушав просьбу директора , он кивал кудрявой головой и с достоинством удалялся. Через полчаса наступала тишина. Зачинщики бунта , зализывая раны, прятались в дальних комнатах. Девчонки наводили порядок. Жалоб на Женьку за превышение им своих полномочий от хулиганов не поступало.
Из маленькой конопатенькой худышки, какой была Ольга еще совсем недавно, выросла стройная, гибкая девушка, с зелеными в черной опушке ресниц глазами ,с необыкновенно белой, как будто подсвеченной изнутри, кожей лица. Она часто носила тонкую обтягивающую водолазку, и все парни дружно завидовали Женьке: у его подружки была самая красивая грудь в школе. Прозвище «Жених и невеста» приклеилось к ним давно и уже никого не удивляло. Все были уверены, что после окончания школы они вместе поедут учиться дальше. А свадьба вообще была делом решенным.
Незаметно быстро пролетело время и для Ромки, сына Марии Михайловны. Хороший вырос парень. Добрый , заботливый, С раннего детства он полюбил спорт, катался зимой на лыжах и коньках, летом ходил в «качалку».С замиранием сердца Мария Михайловна отмечала, что сын становится красивым молодым человеком, очень похожим на того, с кем ненадолго свела ее судьба. В утренней молитве она исступленно благодарила Бога, пославшего ей такое счастье. Роман успешно окончил школу, поехал поступать в физкультурный институт, но не добрал балла. Чтобы не терять год, мать устроила его в детский дом физруком, благо, старенький Петр Петрович ушел на пенсию.
Ну, конечно же, появление молоденького учителя взбудоражило всю школу. Первым пришел знакомиться с новым преподавателем Женька. К тому времени он уже был чемпионом по всем видам спорта, преподаваемым в их школе, не раз ездил на соревнования в область. Был неоспоримым авторитетом и любимцем всей детворы . Роман сидел за столом и заполнял журнал, когда к нему неслышными пружинящими шагами подошел Женька. Эта легкая походка досталась ему , видимо , от предков цыган-конокрадов. Роман поднял голову, внимательно посмотрел на вошедшего, потом встал и протянул руку : «Роман. Роман Алексеевич». «Евгений»- ответное рукопожатие понравилось обоим- крепкое, сильное, по-настоящему мужское. Вместе они являли собой странную картину. Один- высокий, голубоглазый, с вьющимися русыми волосами, несколько медлительный, другой- смуглый крепыш, с мощным квадратом плеч, подвижный , как ртуть. Может быть, именно эта непохожесть и сделал их настоящими друзьями.
С появлением нового учителя физкультуры у школьного начальства стало на одну головную боль меньше. Если раньше приходилось искать воспитанников по разным закоулкам в поселке , а то и в чужом огороде, то теперь они знали- все в спортзале. Роману каким-то образом удалось создать такую атмосферу на занятиях, что даже закоренелые прогульщики уроков стали усердно заниматься физкультурой. Нина Васильевна, завуч школы, частенько на цыпочках подходила к дверям спортзала, чтобы послушать, что там творится. И услышав четкие команды , удары мяча, так же на цыпочках уходила в учительскую, докладывала директору: «Все в порядке. Молодец, парнишка, справляется». Даже когда в расписании не было урока физкультуры, спортзал не пустовал. Мальчишки постарше, девчонки, да и малышня любили собираться здесь в сумерках. Усядутся на матах, как воробьи на проволоке, прижмутся друг к дружке и давай рассказывать страшные истории. В запасе у Романа Алексеевича историй было много. Мать с детства приучила его читать, развила его фантазию . Теперь он с легкостью мог придумать любую страшилку. Были бы слушатели. На какое-то время Роман Алексеевич стал главной темой всех разговоров, что в учительской, что в интернате. Особенно не унимались девчонки. Перед сном они обсуждали дневные новости, и не было случая, чтобы не вспомнили физрука. Ах, какой он красивый, какой умный, какой обаяшка.
Марии Михайловне нравилось, что ее сын так легко нашел общий язык с детдомовской детворой, внутренне она тихо гордилась своим единственным.
Однажды она задержалась дольше обычного в своем кабинете, нужно было дописать планы. Вдруг дверь отворилась, показалась лохматая голова Женьки:
-Вы Ольгу не видели?- спросил он.
-Нет. А что случилось? Но мальчишка уже помчался дальше. Мария Михайловна отложила ручку в сторону. Задумалась. Ощущение тревоги медленно вползало ей в душу. В коридоре Женя поймал парня из соседнего класса.
-Где Ольга , не знаешь?
-Как ,где? -опешил тот. - В спортзале, конечно!
Кровь прилила к разгоряченному лицу Женьки, сердце бешено заколотилось. Чтобы унять сердцебиение, он затаил дыхание, на цыпочках, крадучись, без единого звука, подошел к двери спортзала. Прислушался. Из-за двери доносился ровный гул голосов.. Он приоткрыл двери. На учительском столе, сидели, болтая ногами, Роман и Ольга. О чем говорили, не было слышно. Иногда Ольга, запрокинув голову, весело смеялась. Боясь, что его заметят, Женька отпрянул, привалился к стене, сжал кулаки. Неожиданно в его мозгу всплыла картина: Зима. Он сидит на базарной площади один, ноги в прохудившихся кроссовках уже совсем одеревенели , голова кружится, когда ел в последний раз- не помнит. А кругом снуют люди, сытые, в теплых одеждах. Он протягивает к ним руку, сжимает и разжимает посиневшую ладошку и кричит : «Я есть хочу!» Но звука его голоса никто не слышит. Все проходят мимо. Он остается один.
С тех пор , когда мать вместе с табором покинула город, и даже не вспомнила, что где-то там, на морозе, остался ее сынишка, он панически боялся одиночества.
Попав в детский дом, он обрел семью, отогрелся душой и телом, нашел друзей, стал самостоятельной личностью, вожаком. Здесь у него самая лучшая на свете подруга. И он ничего не хочет менять в своей жизни! Ни-че-го.
Вечером у него состоялся разговор с Олей.
-Женечка, миленький,- удивлялась Ольга.- Ты что, ревнуешь? Да нужен мне этот маменькин сынок!
Утром Женька, по привычке, зашел в учительскую за журналом. На диване сидели две молодые учительницы и что-то весело обсуждали. Когда Женька поздоровался с ними, одна повернула к нему голову и грубо спросила:
-Чего тебе? Журнал? Бери и иди.- Повернулась к подруге и продолжила веселую болтовню. Закрывая дверь, он услышал фамилию физрука .За его спиной снова раздался смех. Еще недавно при встрече с Женькой эти учительницы приветливо улыбались, строили глазки, краснели в ответ на его шутки. Сейчас все изменилось- смеялись над ним.
-Ну, все ,терпение мое кончилось,- зло шептал себе под нос Женька.- Я ему сделаю…- и широкими шагами направился в спортзал.
Роман Алексеевич был один, кидал в кольцо мяч. Увидев Женьку, улыбнулся светлой улыбкой:
-О ,Женек, заходи, давай покидаем! И бросил в сторону друга мяч. Мяч упал на пол, Женька наступил на него ногой. Злоба рвала его на части, он не мог произнести ни слова.
-Ты знаешь, -продолжал ничего не подозревающий учитель,- я вчера с мальчишками говорил, они хотят с 35 школой сыграть, ты как? Не против? Капитаном будешь ты, а кто еще? Наконец, заметив, что друг не произнес за это время ни слова, осекся. .Подошел поближе, положил руку на плечо, заглянул в глаза :
-Жень, что-то случилось? – и столько в его голосе было искреннего участия, столько доброты, что у Женьки защекотало в носу. Так ,наверное, говорил бы брат, -подумал он. Но брата у него не было. Глубоко вздохнув, он тряхнул кудрявой головой, как будто сбрасывал с себя что-то неведомое постороннему взгляду и не заметил, как растворилась и пропала куда-то душившая его минуту назад злоба.
-Лови!- крикнул он,- и мяч свечой взвился под самый потолок.
Самым любимым временем суток у здешних воспитанников был вечер, когда заканчиваются уроки, учителя расходятся по домам, можно заняться своими личными делами. А какие это личные дела? Мальчишки постарше забиваются в дальнюю беседку во дворе, тайком курят и играют в карты. Старшеклассницы ,взявшись за руки, бродят туда-сюда по тополиной аллее, шепотом обсуждая последние события.. Ольга любит в это время читать малышне сказки. Их немало, ребятишек дошкольного возраста. Сядут тесно-тесно на большом диване в игровой комнате, и не сводят глаз с Ольгиного лица. Она читает с выражением, где надо хмурит брови, где надо меняет голос. Дети живо реагируют на слова. Вот она заговорила грубо, хрипло - это медведь, ребятишки зажимают рот руками, им страшно, а вот запищала, значит, мышка появилась. Они смеются и хлопают в ладошки. Вот и сегодня в игровой комнате Ольга читает сказку. Женьку она не заметила, тот стоит , прислонившись к дверному косяку и с улыбкой наблюдает за происходящим. Ольга сегодня особенно красива- волосы распушились., образовав золотистую корону вокруг головы, щеки раскраснелись, глаза лукаво улыбаются, она хохочет вместе со своими маленькими слушателями.
У Женьки перехватило дыхание.
-Пойдем, погуляем? –Ольга подняла голову, увидела парня, улыбнулась.
-Так мы же не дочитали…
-Все, все,- скомандовал Женя, хлопнув в ладоши.- спать. Ребятишки заныли.- В другой раз дочитаете. На горшок и спать.
В той стороне, где за школой росли высокие тополя, проходили трубы теплотрассы. Вот там и облюбовали себе укромное местечко Оля с Женей. Сюда редко кто заглядывал, и они часами могли сидеть, разговаривать, иногда просто молчать. Им было хорошо вдвоем. Когда наступала ночь и со всех сторон обступала темнота, отрезая их от внешнего мира, на черном небе появлялись звезды. Они перемигивались друг с другом в недосягаемой высоте, пока одна из них не сорвется в черную пропасть Вселенной.
-Загадывай быстрее желание!- кричит в нетерпении Ольга.- Загадал? Что ты загадал?
-А ты?
-Не скажу,- кокетничает девушка.
-А я загадал, что бы мы никогда не расставались…
-Вот здорово, я тоже! – Оля бросается на шею своему другу и чмокает в щечку.
Но сегодня все как-то по-другому…Женька говорит, говорит, все новости уже рассказал, а Ольга все больше молчит. Да. Нет. А то просто головой кивнет - и все. Парень искоса посматривает на нее: что-то произошло. Делая вид, что не замечает ее состояния. он перешел на любимую ими тему- как они поедут поступать после школы. Поженятся…
Тут Ольга положила руку на плечо Женьке:
-Знаешь, я передумала. Я, наверное, поступать буду в физкультурный. Техникум, говорят, такой есть. После восьми берут.
-Физкультур….-По Женькиной спине пополз озноб. Он поперхнулся на полуслове.
-Как? Ты же говорила: я у тебя один на всем свете. Говорила? Что мы никогда не расстанемся , -говорила?
Ольга опустила голову.
-Что ты молчишь!- закричал парень, в голосе послышались слезы. Он схватил Ольгу за плечи и стал трясти, как куклу.
Девушка, закрыв руками лицо, заплакала.
- Ты не любишь меня ,да?
-Люблю.- Сквозь всхлипывания расслышал Женька.- Ты для меня как старший брат…
-Брат? Какой брат?- вся цыганская кровь хлынула ему в лицо, он с размаху ударил кулаком по железной трубе. Что-то хрустнуло, но он не заметил боли.
Ольга вскочила и сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее, побежала к общежитию. Женька рычал, не то от боли, не то от негодования. Он давно уже не плакал. Слезы текли сами собой.
Вернулся в свою комнату, когда все уже спали. Укрывшись с головой одеялом, он никак не мог согреться, его бил озноб. Да так, что сводило скулы.
-Убью!- это было последнее, что промелькнуло в его мозгу, перед тем как провалиться в сон.
Утром он, как всегда, помог младшим детям собраться в школу, приветливо поздоровался с пришедшей на смену воспитательницей, зашел на кухню и взял большой нож.
Роман Алексеевич уже был в спортзале, заполнял журнал. Увидев Женьку, улыбнулся , сказал :
-Сейчас допишу, поболтаем.
Женька подошел к другу, с силой схватил за волосы, запрокинул голову и полоснул ножом по горлу. Потом положил нож на стол и вышел, не оглядываясь.
Говорят, Мария Михайловна, узнав о смерти сына , прошептала :
-Не уберегла... Чувствовала, что беда рядом ходит, и не уберегла…
Все дни и ночи до похорон она не отходила от своего единственного на свете мальчика, ее кровиночки, ее счастья. Он лежал, красивый, как ангел. Она неотрывно смотрела на него, и перед глазами всплывали картины из его детства, как он впервые встал на ножки, как заболел корью., как забавно он рассказывал : « Идет бычок, качается, вздыхает на ходу»… При этом ставил пальчики ко лбу рожками и пытался забодать маму. А каким добрым и ласковым, каким красивым стал сейчас. Все оборвалось в одну минуту. Глупо, нелепо. Раз и все. Больше нет у нее сына. Больше вообще ничего нет. Плакать она уже не могла. Слез не было. Говорили, что за одну ночь она превратилась в старуху.
Страшная история потрясла маленький город. В день суда над Женькой
возле старого здания городского суда собралась толпа народу. Когда конвоиры вели его от машины до зала заседания, кто-то из женщин крикнул:
-Расстрелять его мало, сволочь такую!- Женька, как от удара, вздрогнул, втянул голову в плечи. Взгляд его больших черных глаз был затравленным, как у загнанного зверя. И как зверь, он всем своим существом чувствовал ненависть , исходящую на него от собравшихся здесь людей.
Вся процедура судебного разбирательства прошла для Марии Михайловны , как в тумане. Она смотрела сквозь железную решетку на Женю , а видела мертвое лицо сына. Она хотела ощутить в своем сердце ненависть к этому смуглому чужому парню, зверски убившему ее сына, а чувствовала жалость. Он сидел, опустив голову, отвечал на вопросы бесцветным ровным голосом. Ничего не утаил, нигде не соврал.
На вопрос: Раскаивается ли он в содеянном?- ответил.- Нет. Не раскаиваюсь.. Кто-то охнул, он поднял голову, обвел глазами сидящих в зале.
Ни одного родного лица, ни одного сочувствующего взгляда.
-Как тогда, на площади,- вдруг не к месту подумалось ему. Губы сжались в тонкую полоску, кожа на скулах натянулась, глаза исподлобья смотрели с ненавистью.
Как дошла домой , она не помнит. Не раздеваясь, подошла к окну, уперлась в стекло горячим лбом .
-Не раскаиваюсь. Не раскаиваюсь…-стучали молотком слова убийцы.- А сына нет… Слезы , наконец, прорвались наружу. Она плакала и причитала, плакала и голосила, как голосили во все времена матери по умершим детям.
Сколько прошло времени, она не знала, но боль в сердце, кажется. отпустила. Неожиданно она подумала :
- А ведь над тем мальчишкой никто не поплачет! Никто не пожалеет …
Утром она пошла в милицию. Там очень удивились ее просьбе, но все-таки разрешили встретиться с осужденным Ивановым. До отправки в колонию оставалось чуть меньше суток. Разговор был коротким. Резким голосом, стараясь не встретиться взглядом с бывшим воспитанником, она сказала :
- Отсидишь, возвращайся по этому адресу,- положила ему в карман фуфайки листок бумаги.- Писем не пиши. Не отвечу. Я буду тебя ждать.
Она ушла, громко хлопнув дверью, оставив в глубоком недоумении осужденного Иванова и его конвоиров.
Поздно вечером поезд уносил Женьку Иванова в неведомую жизнь, где не было детского дома, друга Ромки, любимой девушки Ольги. Впереди его ждали побои, унижения, работа. Провожая глазами огоньки, мелькающие в кромешной темноте ночи, он твердил в такт стуку колес : Гагарина 10, квартира два. Гагарина десять, квартира два….
Сама же Мария Михайловна из детского дома ушла. Здесь ей все напоминало о сыне. Долго болела, осунулась, глаза как будто выгорели на солнце, потеряли блеск. Сейчас она работает в училище, гардеробщицей.
Вот такую печальную историю рассказала моя старая знакомая… Теперь я знала, куда направить свои стопы в поисках своей первой учительницы.
Я пришла в училище , когда занятия уже закончились, и ребята расходились по домам. Марию Михайловну я сразу узнала, она стояла за стойкой гардероба и выдавала ребятам куртки, пальто. Мне захотелось понаблюдать за нею, и я незаметно прошла в угол холла.
-До свиданья, теть Маша!
-До завтра, доченька…
Теть Маша…Как непривычно режет ухо это новое имя моей учительницы. Все разошлись, рогатые вешалки в гардеробной опустели, Мария Михайловна села, сложила руки на коленях. Смотрит в окно. Наконец, решаюсь подойти к ней.
-Мария Михайловна, здравствуйте.
Она медленно поворачивает в мою сторону голову. Улыбается, но по глазам вижу- не узнает меня.
-Это я –Татьяна…
-Танечка…-все еще силится вспомнить меня. Наконец, взгляд ее когда-то зеленых глаз становится яснее.- Ну, конечно же, девочка моя… -говорит вдруг шепотом.
Как когда-то в детстве, я бросаюсь к ней, обнимаю за плечи.. Родная моя, единственная, моя самая – самая, моя первая учительница. Душат слезы. Мы отрываемся друг от друга, она усаживает меня за стол.
- Чай пить будем,- говорит,- с настоящим земляничным вареньем. Это сынок меня в лес возил…
Моя рука с чашкой застыла в воздухе.
-Ну, как ты, рассказывай. Где живешь, где работаешь, с кем виделась - ее вопросы сыпались один за другим , не давая мне возможности задать свой.
Я пыталась узнать, как она живет, но она перебивала меня , спрашивая то об одном однокласснике , то о другом. Я смотрела на нее во все глаза. Передо мной сидела пожилая женщина, совсем бабушка, спина ссутулилась, лицо в глубоких морщинах, голова иногда подергивается, как будто она говорит «нет» своим мыслям. Я вижу ее сухие руки на коленях. Они непрерывно теребят какую-то нитку. Она очень изменилась. Внешне. А внутри осталась все той же учительницей, для которой наши детские проблемы были самыми главными на свете. Она жила ими, она растворялась в них без остатка, не оставляя места для самой себя.
Сколько мы с ней проговорили времени - не знаю, часов не было.
-А мы сейчас узнаем,- улыбнувшись, сказала моя учительница. Выглянула в окно.
-Ну , вот, уже шесть часов!
-Как вы узнали ?
- А у меня свои часы. Вон, на лавочке сидят!- она отодвинула штору.
Я встала, подошла к окну. На лавочке под раскидистым кленом сидел красивый молодой человек, лет тридцати, в голубом спортивном костюме. Широкие плечи, большие руки. В черных, как смоль, волосах - островки седины. Он что-то чертил сухой веткой на земле, изредка поднимал голову и смотрел на окна училища.
-По нем часы можно сверять, это точно,- в голосе Марии Михайловны слышится гордость. - Каждый день домой провожает. Боится за меня. А вдруг, говорит, с тобой по дороге что-нибудь случится? А что может случиться? Все , что судьбой прописано, уже давно произошло…
-А кто это ?- от удивления у меня сел голос.
-Сынок мой, - она задумчиво посмотрела в окно.- У нас здесь физкультуру преподает….
Я долго бродила по улицам когда-то родного города, все прокручивала нашу встречу с Марией Михайловной. Один вопрос не давал мне покоя: а смогла бы я вот так, как она, впустить убийцу не только в дом, но и в свое сердце? Не дождавшись меня дома, подруга вышла навстречу.
-Ну, как,- увидев меня во дворе, нетерпеливо спросила она,-Встретилась со своей бывшей учительницей?
Я не торопилась с ответом. Какая-то мысль не давала покоя.
- Ты знаешь,- наконец проговорила я,- А ведь бывших учителей не бывает . С сегодняшнего дня я в этом твердо убеждена.