Большой, большой дождь. Владимир Семёнов

 
"За большой дождь!" – один из самых любимых тостов в среде геологов. Под ним (дождём) подразумевается небольшой перерывчик в работе в середине сезона во время затянувшихся работ. Техника безопасности при геологоразведочных работах запрещает работать в дождь: съёмщики на мокрой траве, глине или камнях могут поскользнуться и упасть; геофизики – уронить или разбить прибор. Для электроразведчиков влага – источник помех и замыканий. Горнорабочие… представьте себя в мокрой канаве или шурфе по щиколотку в воде. Поэтому дождь – это небольшой перерыв в работе, иногда создаваемый искусственно.

Полевой сезон в разгаре. До состояния общей усталости ещё далеко, но тесный мирок маленького полевого отрядика начинает угнетать. Хочется увидеть свежие лица, перекинуться парой "умных" фраз, например, с друзьями-съёмщиками, которые в данный момент находятся в 20-25 километрах.

Поэтому как-то практически одновременно у всех трёх Володей геофизического отряда за вечерним чаем-кофием возникла мысль: "А не устроить ли нам дождь?" Слово за слово, и мысль начала обретать реальные очертания: сообщить геологам, согласовать день и собраться в базовом лагере. Программа обычная – баня, ужин, костёр… Дальше, как говорится, возможны варианты. Осложнение было только одно: разговор по рации должен быть "птичьим".

На вечернем сеансе, получив разрешение у радиста на разговор с геологами после окончания основного сеанса, начали издалека:

- Саша, слышал прогноз? Обещают дожди, возможно, затяжные.

Саша врубился сразу:

- Прогноз слышал, только не понял, когда.

- С послезавтра.

- Мне тут уточняют, что через два дня.

- Может, и так. А металлометристы знают?

- Сегодня к ним каюр должен отправиться. Пройдёт через нас, передадим.

- У вас там случайно мой клифтец охотничий не объявлялся? Забыл я его где-то. Не у вас?

- Недавно всплывал чей-то. Серенький такой, рисунок в веточку.

- Это мой. Приберите куда-нибудь пока. С меня причитается. Приедет Данила – сочтёмся. Больше вопросов нет. До связи.

В общем, кое-что стало проясняться. Встречаемся в базовом лагере через два дня. У ребят есть охотничий трофей – оленина, принесут с собой. Мы пообещали обеспечить рыбой.

За ужином, в свете решений, обсудили планы на ближайшие два дня. Шишкин, как самый молодой и бесполезный на рыбалке, усиленно работает на съёмке профилей. Остальные Володи – рыбаки, - естественно, ловят обещанную рыбу. Рабочие Костя и Николай отправляются в базовый лагерь поучить продукты, заготовить дров для бани побольше и помыться самим.

Кстати, о полевых банях. Шишкину страшно повезло, что те несколько лет, которые ему отвела судьба для работы на Крайнем Севере, он попадал в партии, где строились рубленые настоящие бани. Конечно, это были не теперешние игрушки – бани современных нуворишей - из оцилидрованных брёвен, с кедровой отделкой стен и потолков. Это был грубо собранный надёжный сруб без щелей, с полом и потолком из дощечек от ящиков для аммонита (прекрасная древесина, поструганная, кстати, с двух сторон), с полком, скамьями и мощной, хотя и железной (это уже на любителя) печкой с каменкой, с верандой-навесом вместо предбанника. Для поля это было где-то рядом с идеалом.

Строили это чудо обычно мужики-шурфовщики на весновке. Это был их вклад в благоустройство лагеря. Строили, конечно, для себя, а не из альтруистических побуждений. Потому что после работы в шурфах, проложенных в вечной мерзлоте, и тасканья 20-30-литровых вёдер где ещё можно было прогреть спину и суставы, расслабить и разогреть мышцы, как не в такой бане?

В других партиях это было либо простое нагревание двух ведер воды на костре и помыв на берегу речки или ручья, либо прорезиненная палатка, нагревающаяся простой полевой печкой, иногда обложенной камнями. Там можно было создать пар, даже погреться, но потом запах резины, мокрого брезента и сильная влажность напрочь убивали все прелести понятия "баня". Помывка – не больше. Не баня в сокровенном русском смысле этого понятия-события.|

В заботах, работах и предвкушении "дождя" незаметно пролетели два дня. И вот три Володи уже спускаются с западного перевала в долину реки Большой Мальдяк – базовый лагерь партии.

Съёмщиков ещё не было. День уже стоял на переломе, и чтобы не терять времени Шишкин по причине молодости и непризнанных кулинарных способностей (хотя сам он так не считал – всё-таки пять лет кашеварил в коммуне в общежитии, да и в детстве-юности в турпоходах приходилось готовить) решил взяться за подготовку бани: топка печи, нагрев воды, веники. Володи Старый и Старший пошли готовить из рыбы: уха, жарёха, пятиминутка из сырых хариусов.

Где-то через час с восточного перевала раздался выстрел и вскоре послышалась песня "Вот кто-то с горочки спустился". Показались Саша, начальник партии, и глава геологов со своими "геологинями". Уж так получилось в этом сезоне, что съёмочный отряд состоял из женщин и девушек, даже практикантов-парней не было. Следом Серёга вёл своих металлометристов – две девушки и два парня. Через несколько минут все были в лагере и влились в подготовку "дождя".

Мужики взялись за отбивные по-колымски из оленины. Кто не пробовал, пусть знает, что ресторанные отбивные и антрекоты – отдыхают. Мясо отбивается охотничьими ножами, жарится на раскалённой сковороде практически без масла и минимум времени, затем доводится до готовности в соусе из томатной пасты, бульона и сушеного лука.

Тут следует отметить, что описываемые события относятся по времени к началу 70-х годов прошлого века. В те времена в поле на Севере не было натуральных свежих овощей, за исключением "метровых" парниковых огурцов и скороспелых чуть красных помидоров, если их тебе пришлют, в августе. Картошка и лук – только в сухом виде. Причем картошка могла быть в виде порошка в банках или, если очень повезет и начальник партии дружит с завмагом в Посёлке, в виде кусочков типа коротких макарон в фанерном бочонке.

А день между тем всё больше катился к вечеру. Шишкин пошёл докладывать, что баня готова: уши сворачиваются в трубочку, да и критерий Колмогорцева (для Володи Старшего) тоже соблюдён. Не будем по соображениям самоцензуры уточнять, но критерий верный.

"Комиссия" пришла "на объект" - разделись, расселись на полке, кинули ковшик кипятку на каменку. Пар со свистом ахнул в потолок. Народ пригнулся. Баня была признана готовой. Решили (вопреки традиции) на первый пар пустить женщин, чтобы не ждать их долго потом к столу – женщины и в поле женщины. Шишкин остался сполоснуть полок и протереть пол.

И вот вечер вступил в свои права. Женщины пришли из бани и пошли слегка отдохнуть перед ужином, чтобы потом заняться последними штрихами в сервировке стола, а мужики повалили в баню, которую дополнительно подтопили.

Большинство из них уже давно работали друг с другом и знали возможности свои и чужие, но были и новички – Серёга и студент из Одессы, тоже, кстати, Володя. Банная программа была проста: заход – прогрев – работа веником или просто сидение в парилке – перерыв с нырянием в реку или без оного – опять заход. Количество циклов не лимитировалось. Кто решает, что ему хватит, моется в перерыве и уходит.

И вот первый заход. Волосы будто трещат от жары. Хорошо!

- Ну, давай! – сказал Володя Старший.

Первый ковшик, кажется, не долетев до камней, со свистом ахнул потолок и через несколько мгновений придавил всех к полку.

- Да уж, - сказал Володя Старый. – Растут кадры. Глядишь, и научатся.

Прошиб первый пот, перевели дух.

- Второй? – спросил Шишкин.

- Давай.

Этот ковш сдул с полка новичков. Со словами "Да ну вас!" они вылетели на улицу. Пот потёк ручейками.

- Давай веники и ещё полковша. Пора начинать!

И банный марафон начался…

Прокладывая по телу первые рядки венком, народ приценивается к пару, к состоянию тела на сегодня. Покряхтывание красноречиво показывает, что всё идёт нормально. Вышли на улицу. Шишкин было хотел в реку, но по немому отрицанию Старого понял, что не то…

Позже он узнал, что после первых заходов (одного, двух, а может быть и трех) не стоит резко охлаждаться. Потому что пока организм только набирает тепло, потеет и выделяет то, что ему не нужно, и не дошёл ещё "до кондиции", поэтому резкое охлаждение даёт противоречивую команду – хранить тепло, что застопорит процессы потовыделения и снизит эффект бани.

Второй заход: каждый парит то, что просит тело. Кто поясницу, кто ноги, кто всё подряд сверху вниз, кто наоборот – снизу вверх. Третий – то же самое, но более продолжительно и яростно. Теперь тело просится в реку… Четвертый – то же, но с меньшим фанатизмом, чем в третьем.

В перерыве Шишкин вспомнил семейное предание о своём прадеде, который жил и крестьянствовал в глухом селе на Вятчине. Был он из староверов, крепок, силён и крут характером, чего не хватало, по мнению родни, самому Шишкину. Так вот, прадед парился в семь заходов, по числу дней в неделе, смывая все приставшие грехи. Между заходами он обливался водой или валялся в снегу и выпивал жбан пива – так называли они бражку. Шишкина на семь раз не хватало. Мельчает народ от цивилизации…

И вот заход, после которого уже ничего не хочется – ни на полок, ни в воду. Нет ни желания, ни сил – нирвана… Новички ушли ещё после второго захода. Серёгу не спасло даже уральское происхождение, а одессит – тот, похоже, вообще не знает, что такое настоящая сибирская баня. Да и откуда она в Одессе? В лучшем случае – городская сауна.

Быстро ополоснувшись (какая грязь выдержит многоразовое поколачивание веником и окунание в реку?), побрели к штабной палатке. Здесь уже накрыт стол, стоят свечи (потому что ночь хотя и белая, но в палатке темновато) и геологини, сменившие геологические костюмы на нечто совершенно потрясное. Делаем начальнику прозрачные намёки – мол, баня, традиции и обычаи… Он смеётся: "Всё давно уже лежит в ведре с водой за палаткой. Но сразу уговор: больше не просить!"

Прозвучал первый и главный на сегодня тост: "За большой, большой дождь!" Женщины превзошли себя: даже картошку (из сухой) поджарили с грибами – нашли несколько горсточек. Но вначале народы оценили рыбные изыски – пятиминутку и жарёху. На аппетит после бани не жаловался никто. Второй тост не менее традиционный – за тех, кто в пути.

"Так выпьем за тех, кто бредёт в непогоду,

Чтоб спички не вымокли, костёр не погас.

Пускай им звезда освещает дорогу

В глухой неудачный полуночный час…"

Теперь оценивались отбивные. Народ, если не считать нечленораздельных звуков и междометий, безмолвствует. Но вот первая волна "жора" прошла, все заговорили. Сначала про еду и баню, потом, как всегда, про работу. Где побывали, что видели, что успели сделать? Основной разговор, с разбором карт и схем, будет завтра утром, а сегодня - так, разминка, обычная при встрече геологов.

И вот ужин достиг кульминации, разговоры перетекают в более высокие сферы: охота, рыбалка, а то и литература. В то время в "толстых" литературных журналах печатался Бёлль и "Казанский университет" Евтушенко. Критика Шишкина поэмы Евтушенко вызвала весьма бурную реакцию у одной из студенток. Так потихоньку дело дошло до чая, кофе и торта из печенья со сгущённым молоком. Кто-то предложил перейти к костру и спеть.

Начали, как водится, с общеизвестных романтических геологических и бардовских песен. "Синельга", "Глобус", "Шхельда", "Тянь-Шань", "Перекаты"… И возникло как бы соревнование между сидящими у костра представителями иркутской, воронежской и томской "альма-мам" по части знания песен. Стали выяснять, как было больше принято петь в каждом из вузов – в самодеятельности, на пленере-пикнике, на праздничных "медусобойчиках" или на общежитских лестницах, как в Томске. В общем, славно попели и повспоминали.

Во время исполнения одной из песен Туриянского на словах "У кольта верёвочкой привязан ствол" всем вдруг пришла одна и та же, как в грузинском анекдоте, мысль: "А не пострелять ли нам, только тихо-тихо?"

Сказано – сделано. Но поскольку уже была ночь, то и стрельбы решили устроить в гусарском стиле: с десяти шагов в зажженную свечу. Каждый стреляет только один раз. Револьверы были только у геологинь и Шишкина, которому при разделе оружия карабина не досталось, а от "мелкашки" ТОЗ-8 он отказался – слишком тяжелая (в отряде у них был полный набор оружия). Попасть в свечу удалось только ему, так как геологини стреляли плохо, а другие мужчины из чужого оружия попасть не смогли.

На этом основная часть "дождя" закончилась.

А потом было утро, обсуждение предварительных результатов работы и на что обратить внимание как геофизикам, так и геологам в свете обнаружения аномальных участков на профилях. И был обед – доедание остатков ужина, - и чай с "ландориками" (оладьями), после которого разошлись по своим перевалам под песню, которую можно петь бесконечно:

"На небе тучка темна, и дождик без устали льёт.

Меня ничего не тревожит, меня ничего не берет…"

С перевалов обменялись выстрелами и нырнули каждая группа в свою долину.