Каким чудом могло случиться, что в такой короткий срок все так изменилось? Самые светлые имена вдруг потускнели, слова самые великие стали пошлыми и смешными; на смену вчерашнему поколению явилось новое и не верилось, неужели эти — всего только младшие братья вчерашних? В литературе медленно, но непрерывно шло общее заворачивание фронта, и шло вовсе не во имя каких-либо новых начал, — о нет! Дело было очень ясно: это было ренегатство, — ренегатство общее, массовое и, что всего ужаснее, бессознательное. Литература тщательно оплёвывала в прошлом всё светлое и сильное, но оплёвывала наивно, сама того не замечая, воображая, что поддерживает какие-то «заветы»; прежнее чистое знамя в ее руках давно обратилось уже в грязную тряпку, а она с гордостью несла эту опозоренную ею святыню и звала к ней читателя; с мертвым сердцем, без огня, без веры, говорила она что-то, чему никто не верил...
Я с пристальным внимание следил за всеми этими переменами; обидно становилось за человека, так покорно и бессознательно идущего туда, куда его гонит время.
В. В. Вересаев, «Без дороги» (1894).