Перелом

У меня на руках куча денег. Совершенно новые, перехваченные посередине бумажной лентой и пахнущие краской. Ежемесячно, их доставляли вертолетом из Москвы. Наш бухгалтер Исита, симпатичная и  весьма полная женщина,  лично принимала этот ценный груз. В сопровождении охраны она выезжала в  Грозный на аэродром. Деньги привозили как картошку, в мешках. Сумма не очень большая, по определенным меркам, но одному человеку (ему, его детям и его внукам) вполне достаточно для нормального существования целую жизнь. Вот ведь как все относительно в мире людей. Для большинства,  миллион – полтора миллиона долларов это целое состояние,  и мечта обладать ими, становиться  источником  неиссякаемой фантазии.  А для кого-то, так, просто определенная сумма денег на счету.   Когда я сорвался в Чечню, я поехал не за этим. Не за деньгами и тем более не за адреналином. Я поехал туда от накопившегося отчаяния, в поисках работы, а выше перечисленное, подразумевалось по умолчанию и прилагалось в качестве бонуса за риск. Почему именно в Чечню? Ни почему. Я готов был ехать куда угодно, но позвали туда.
Сейчас вспоминая все это и рассуждая, с горечью вынужден признать, как трудно даже выросшему в России нерусскому человеку получить нормальную работу. Все занято. Работы полно, но только, если речь идет не про нормальную и нормально оплачиваемую работу. Куда там, своим, русским,  не хватает. Про приезжих говорить вообще не имеет смысла. Плохо говорящие, без жилья и знакомств, одним словом без корней, у таких одна дорога, делать  все что подвернется. Особо удачливым и настойчивым удается совершить прорыв  в «купи-продай». Где они, между прочим, достигают неплохих вершин и обрастают связями, знакомствами и пускают корни.
После окончания военного училища, я попал в Ростов-на-Дону. Молодым лейтенантом, я прослужил семь месяцев. Понимание, что я буду топтаться на одном месте очень долго, пришло очень быстро. Буквально в конце первого дня, по прибытию в часть. На второй день я окончательно знал, что я здесь лишний. С полмесяца меня кормили завтраками,  в итоге перевели в другую часть, где я и прослужил вплоть до увольнения. А первая, куда я попал, отдельно стоящая рота со своей печатью, приравнивалась к маленькой части. Она располагалась  на территории строительной  базы и обслуживала  эту базу. Командовал ее мой земляк, Рубен. Фактически, она была аппендицитом, одной из подразделений моей части. И все же, благодаря своей  значимости, она получила  статус части. Формально или неформально, но это факт. Ее никогда не трогали, наоборот, в случае необходимости рабочих рук, от нас направлялись бойцы без всяких возражений. 
Я не один такой кто уволился на первом году своей службы после окончания училища. Многие мои однокурсники поступили так же как я. Как говорят сейчас про то время – на  улице были лихие девяностые. Практически самый закат этих лихих лет, шел девяносто седьмой год. В стране уже не осталось тех беспредельщиков, они легализовались в бизнесменов и полезли в политику. Те, кто был у руля, доворовывали оставшееся в стране. Остальных просто уничтожили физически. Мое поколение,  уничтожили, как физически, так и морально. Я не понимаю лозунг: кто был ничем – тот станет всем! Это прикольная идеология, может сработать только на тех  кто, мягко говоря, никто и ничто. На тех кто, поверив в это, поверил всему. Иногда такое, конечно, случается. Но не путем становления личности, а с помощью всех отрицательных качеств, присущих  ничтожествам. При любой власти те, кто был богат, тот разбогатеет еще сильнее (за исключением строптивых, соответственно неугодных), а кто был никем и ничем, по определению не может стать всем. Поэтому, когда я ходил по части зимой, в порванных ботинках (потому - что, банально не хватало денег на новые), такие же как я, но с другим статусом, ездили на новеньких деу нексия. Ростов-на-Дону, это очень колоритное место. Это мой любимый город, до сих пор. Но тогда, ловить мне было нечего, впрочем, как и сейчас. Чеченская тема, впервые коснулась меня именно тогда. После разговора в отделе кадров, мне предложили уволиться по интересной схеме. Несколько иначе, чем с формулировкой несоблюдение условий контракта в военном билете. Хотя какая разница, мне это не мешает и по сей день. Ну, расторгнул я контракт с государством, ну и что, нас таких миллионы.
Работать за шестьсот рублей (сто баксов) в месяц. Снимать квартиру с полоумной хозяйкой и ее озабоченной дочкой, уходить на работу в шесть утра и возвращаться в одиннадцатом часу и платить за это половину зарплаты, разве это нормально, для офицера Российской армии? В поисках заработать, я тогда залез уже  во всякую хрень и с криминалом и с воровством. Это не мое. Я пришел служить, а не прислуживать, а в перерывах искать средства, чтобы прожить. Поэтому я решился на разрыв контракта. Мне предложили другой вариант. Оформить меня в часть, которая находиться в зоне боевых действий и позже, уволить по сокращению, или по оргштатным мероприятиям. Проще говоря, по расформированию части. За эту услугу, мне предложили часть заработанных денег, поделить по-братски. Я, также по-братски, предложил им пойти туда, куда они очень хорошо знают дорогу.  В мое время, создавались целые комиссии по рассмотрению возникшей чрезвычайной ситуации в виду  увольнении молодого офицера. Это целая процедура. Государство за такое не гладило по головке вышестоящих  командиров. Выучили, вырастили, кормили  и одевали несколько лет молодого человека, вложили в него кучу денег, а он увольняется. Непорядок. Поэтому, мое командование, как могло, уклонялось от подписания моего рапорта, но и всячески показывало, что никто меня не держит. Пришлось зарегистрировать его в канцелярии части, и процесс пошел. Три месяца ждал увольнения. За это время по-настоящему жил и работал. Меня оставили в покое, а я в действительности,  сделал больше в этот период в своем подразделении, чем в то время, когда меня постоянно старались тыкнуть. Я работал и получал удовлетворение от результатов своего труда. Заодно видел, как нашу базу возвращались стройматериалы (между прочим, европейского производства и качества) из той же Чечни. Схема была отработана с середины девяностого года. На бумагах возводилось здание в Чечне (воздушный замок, мираж). Под это дело, естественно, выделялись реальные стройматериалы. Потом, в отчетах, здание возводилось и  «не удачно» попадало под обстрел коварных боевиков. Боевики полностью уничтожали вновь построенный «небоскреб».  И все. Нет здания – нет проблемы. Вагоны возвращались обратно, только не пустые, а с теми же стройматериалами. Раз или два в неделю, вагоны приходили на базу, это говорит о том, что схема работала очень давно и все уже налажено. Покупателей со всего города хватало всегда. Желающих купить за недорого качественный товар находилось в избытке. Про одного известного ростовского генерала, много говорить не надо. Тот факт, что он хотел приобрести часть железнодорожного вокзала города,  или чуть не приобрел или приобрел, но ему сказали – очнись парень, ты че, совсем охренел? Все это говорит о  чувстве вседозволенности и безнаказанности посетившем наших чиновников и прочно осевшем в их сознании. О  масштабах денежных средств, которыми они управляли и управляют до сих пор. И конечно личными сбережениями, которыми они владеют единолично, естественно после всех дележек с верхами. Какой никто или ничто, сможет прорваться через такую преграду и стать хоть кем-то? Когда я слышал по телевизору, что самолеты не летают потому, что нет топлива в авиаполку, я точно знал, что у кого-то появилась минимум новая квартира, или крутая иномарка или любое другое равноценное приобретение. Я сам принимал участие в такой афере с авиационным топливом.  Жаль неудачно, не срослось. Потом, от безденежья и отчаяния, еще с одним молодым лейтенантом, мы пытались украсть покрышки с вагона.  Рассказывать не хочу. Хорошо хоть не загребли. Покрышки-то, в эту ночь, все равно кто-то украл. В наглую, сорвав пломбы и открыто вскрыв замки в вагонах. Нам повезло, что мы в рукавицах работали. А там кто знает, почему нас не приняли по этому делу.  Не хочу про это. Мне стыдно за то время. Стыдно, что позволил себя втянуть в подобное и, что …. не получилось.
Я не стал, лезть в  Чечню. Там шла война, а мне  не очень хотелось  быть мясом в этой игре.  У мены был выбор. Я просто уволился, не подозревая, что ровно через три года, поеду в туда сам. После увольнения, я попробовал устроиться в милицию. Отец хотел, чтобы я работал в милиции.  Почему нет? Для меня слово мент  не стало и не станет чем-то ругательным и тошнотворным. Ты красишь свою профессию, а не она тебя. Мнение остальных не в счет. Большинство  даже не знает,  из какого сокращения состоит слово «МУСор». Если подумать, то можно понять что означает аббревиатура МУС. Но это к делу не относиться.   На собеседовании, меня обломали. На месте все решилось бы быстро, но такие вопросы решались через кадры Волгограда. А там, кадровики,  долго не искали причин отказа. Первое, что пришло в голову то и выдали. Я тоже ответил на это, тем более терять уже было нечего. До сих пор я вспоминаю свое недоумение, когда открыв мое личное дело, два взрослых человека такую хрень озвучили мне, как будто перед ними выпускник вечернего, заочного  ликбеза сельского дурдома.
- Ты понимаешь, ведь это такая сложная работа, где придется работать с людьми разными и непредсказуемыми. С уголовниками и прочими  преступниками. В опасных условиях и с оружием.
И это при всем том, что меня брали на вновь открывшуюся вакансию для работы на компьютере. Начиналась компьютеризация всея милиции. Наконец-то, страна обратила внимание на разгул преступности и выделила органам внутренних дел  деньги на приобретение  компьютеров.  Я потом видел эту устаревшую модель чудо техники. Дома у меня стоял более современный аппарат, который я умудрился  купить на свои деньги, заработанные еще в армии. При  зарплате в сто баксов, я отдал за компьютер тысячу. Даже не хочу рассказывать, как у меня это получилось. Дома, я сам освоил чудо техники, купил различные книги и научился работать на нем. Поэтому, я был просто потрясен фантастическими выводами приемной комиссии, относительно таких сложностей при работе с компьютером, да еще и с участием  оружия.
Я прослужил в стройбате семь месяцев на должности замком роты, командир роты увольнялся, так как нашел приличную работу с нереальной по тем временам зарплатой для офицера вооруженных сил. Его не интересовало, что происходит в подразделении, он ждал увольнения. Фактически я был командиром роты. За что постоянно получал пилюлю, а реально командовал старшина роты. Общий язык с ним я нашел, и впоследствии, мы оба старались не вмешиваться в дела друг друга. Но с солдатами сложнее. Личный состав моего подразделения состоял или из отсидевших уже, или из имеющих условные сроки. Ребят  без уголовного прошлого было по пальцам пересчитать. Некоторым было под тридцать и за спиной по несколько ходок, а мне только исполнился двадцать один год. Уголовники и наркоманы. Что я мог им сопоставить, когда они не признавали ничего кроме силы? Но ведь смог же. Нашел и слова и силу для подтверждения слов. Вцепившись в любого, посмевшего бросить мне вызов, я монотонно, настойчиво и самоотверженно превращал его жизнь в невыносимую черную полосу. До тех пор, пока он не выдержит и не придет ко мне с просьбой оставить его в покое, он все понял,  больше проблем не будет. Особо жестоко боролся я со стукачами. У меня их не было, не перевариваю этого. Военный коллектив должен быть един. Иначе получиться курятник. Не важно, что это, стройбат или ВДВ, суть одна. Так как секретных сотрудников (сексотов) у меня не было, пришлось действовать как учили. Мне пришлось идти по долгой, но наиболее правильной дороге. Для этого существует множество военных истин, без которых не возможно  становление зеленного офицера настоящим командиром - нельзя ставить себя выше солдата, нельзя жить и командовать в отрыве от бойцов. И множество простых правил, для владения обстановкой в подразделении, первое, по возможности, как можно чаще быть в коллективе и наблюдать. Второе, общение с солдатом, просто как с человеком, способствует появлению любой информации. Внимательно слушать и слышать,  анализировать и понимать полученную информацию, и многое другое, всегда дает естественный результат. Конечно, проще получить все это не напрягаясь, а напрягая других, получить информацию от стукача, но где уверенность, что это не дезинформация. Можно наказать сексота, за ложные сведения или поменять на другого.  Только момент будет уже упущен, тебя сыграют, а это провал. Но есть еще кое-что, про что мы забываем налево и направо, при любом удобном случае. А удобный случай для нас  наступает всегда, когда выгодно  нам. Одним словом не могу передать такую мысль.  Это очень простое и глубокое понятие в этом мире. Каждый  хочет,  чтобы так было по отношению к нему, но сам, поступает  так, только тогда, когда  выгодно ему. Не смогу я правильно сформулировать. Есть нечто неуловимое в этом.  Суть в том, что если мне холодно, то другому тоже холодно, я устал – другой устал, я хочу есть – все хотят есть. Отдать последний кусок хлеба нуждающемуся, согреть  замерзающего, подставить плечо обессиленному. Это при том, что сам голоден не меньше, околел от холода и нет сил.   Суметь, даже в таком состоянии,  боль и нужду постороннего, рассматривать как абсолютный приоритет, по отношению к своим нуждам. Проще говоря, относиться к людям так, как хочешь, чтобы они относились к тебе. Очень просто и нереально тяжело. Одноразовые акции не прокатят, этим надо жить.  За таким командиром пойдут до конца.     Про свою службу  я могу многое рассказать, только не зачем. Это спец знания и они мои. Главное, я смог поставить себя как командир,  пополнить свой багаж прекрасным  опытом работы с разными людьми. Не менее важно то, что я смог использовать и развить заложенное в меня моими преподавателями обучение. Это не прошло мимо меня в пустоту. Там где был пробел или провал в знаниях,  я действовал, как меня учили, по принципу - невозможно знать все, важно знать, откуда брать информацию и уметь с ней работать. Речь шла про книги, литературу, любой источник знаний.  И вот сейчас, два взяточника, в особо крупных – один,  развалившись на стуле, второй – стоя  рядом с ним,  в такой же непосредственной расслабленности, смотрят на меня и откровенно издеваются надо мной.
Ответь я или промолчи, в той ситуации, это не имело бы значение,  меня все равно уже списали, а мое дело было закрыто, еще не открывшись. Я, все же ответил им, испытывая чувство оскорбленного достоинства скорее не за себя, а за всех своих преподавателей вложивших столько труда и сил в меня. За тех людей, которые потратили годы из своей жизни и часть своей души, на такого, как выяснилось двумя опытными кадровиками,  полного придурка как я. Я не мог промолчать. Меня прорвало.
- Наша страна, доверила мне право владеть оружием и право командовать людьми.  Государство, обучило меня военному искусству на уровне ВУЗа, научило думать,  дало право принимать и исполнять принятые решения. Вы, сейчас о каком оружии говорите? Каким образом это относиться к компьютерам и что может такого  сделать сотрудник милиции, у которого даже звание считается специальным и не прокатывает как настоящее  звание? Что не в силах осилить кадровый офицер Российской армии? Я окончил строительное училище и по гражданской специальности я инженер-строитель.  По военному профилю, я общевойсковик,   это значит, любые рода войск. О каких опасных и непредсказуемых условиях идет речь? А может вы про междусобойчики, про закулисные интриги?  Хотя, мне все и так понятно!
Понятное дело, что пока эти двое были у руля в кадрах, для меня были закрыты все дороги в милицию. Позже, с одним из этих товарищей, мы встретились в Моздоке. В Чечне, он уже не ходил под руководством старшего собрата по взяткам.  Он сам руководил отделом кадров. Я был несказанно удивлен этим и обрадован. Я активно игнорировал его, прекрасно понимая, что такое отношение  с моей стороны, несказанно раздражает его. Возомнивших о себе черт знает что людей, всегда бесит такое непризнание, я бы сказал не холопское поклонение к ним  со стороны других. Долго он косился на меня потом. А сделать ничего не мог, кроме как принять заявление на работу и оформить мои документы. Ничего он и не думал делать, не от него зависело это. Что в первый раз он был пешкой, что во второй. Правда, недолго мы с ним сталкивались, он быстро свалил, передав свои полномочия  новому начальнику ОК. Вот от Олега я и узнал, про махинации его предшественника, и что значит  работать в опасных условиях  с оружием. Что представляют собой  мертвые души, конкретно  в кадровой работе. Души людей, умерших  и существующих на бумаге или существующих только на бумаге. Люди – фантомы. Только деньги, все те же боевые, исправно приходили на эти души не в виде фантома. А если деньги есть, а платить их некому, то они оседают в карманах…. Сотрудник милиции есть, но его нет, а денежки капают.  Вот уж воистину, хороший мент – мертвый мент, или, как кадры решают все!
Свои деньги я получил сам и все до копейки. Был момент, когда меня начали «танцевать», а вдруг я успею свалить до того как …., а вдруг я лоханусь и не спрошу …., а вдруг… но я вцепился в эти деньги, в свои деньги и начал контролировать этот танец. В то время, интерес к деньгам у меня был еще сильно развит. Я переживал. Чем больше становилась сумма, тем сильнее мое волнение и предвкушение покупки. Как и всякий молодой человек, любящий технику и безумно мечтающий о своем личном автомобиле. Я очень хотел купить машину.
Я плавно подхожу к тому моменту, который можно назвать в моей жизни переломом. Не знаю только в чем. Мне кажется, это перелом в мировоззрении, которому способствовало пробуждение страха и его же исчезновение.  Переоценка всего и …не знаю что еще.  Все что я сейчас пишу и то, как мыслю – это производная моего перелома. Описывать и излагать на виртуальной бумаге все что происходило, происходит и будет происходить, все что случилось и  случиться, это одно. Найти правильные слова, вырвать их из себя, попробовать словами раскрыть бесконечную цепочку конечных историй, своеобразную цепочку причинно-следственных, конечно-бесконечных случайных закономерностей, это труднее.
То, что я написал и пишу – это сотворил не я. Это жизнь творит с каждым, и каждый пытается сопротивляться этому.  Это твой отрезок сознательного существования данный природой.  В котором тебе,  сначала навязывают и впрессовывают в мозги, затем ты сам, по инерции, ограничиваешь  формулой как: «рождение – смерть». Не задумываясь, что рождение – уже всегда ПРОШЛОЕ. А смерть – не  существует, для твоего восприятия. Что там за смертью тебя не должно волновать. Этим пускай занимаются наместники  бога, которые  направляют и наставляют на путь идущих в или на. Люди-поводыри, в черном, нужны.  По одной простой, идеологической причине являющейся неотъемлемой, закономерной частью жизни мира людей. В человека заложено природой,  а может быть так – в  природу человека заложено стремление к  комфортной упорядоченности. Которая, по сути, является разрушением. Нарушая законы живой  природы, которая не терпит пустоты и заполняет все и вся, регулируя этот беспорядок путем естественного отбора. Человек, наоборот стремиться, все сделать по своим правилам. А толку мало, после нас все, что мы создали, исчезнет. А если не будет людей в черном, не останется в нас страха перед карой всевышнего за наши деяния именно сейчас, в реале. И тогда, начнется хаос. Между прочим, естественного состояние всего вокруг, которое мы стараемся упорядочить. Наше представление о порядке колоссально отличается от законов живой природы. Убирая навоз из конюшен с лошадками, мы будем делать это вечно, пока не устраним источник производства навоза. В итоге так и получается. Каждый, задолго до своего рождения, с момента своего зачатия,  создает вокруг себя и в жизни других столько беспорядка! С каждым днем своего существования, беспорядок вокруг каждого человека, только возрастает. Даже если прибрать все  вокруг, все равно, все это останется потенциальным источником беспорядка. Уничтожая беспорядок, человек в процессе создает другой беспорядок. Это замкнутый круг. Чем больше создается порядка, тем сильнее энтропия. Парадоксально – но это закон. В мире людей, рано или поздно, в жизни каждого возникает то, что все мы прекрасно прочувствовали на себе при общении с неугодными нам источниками нашего беспорядка.  Это, внезапно созревшая в голове мысль, которую каждый слышал не один раз: нет человека – нет проблемы. Если каждый будет воплощать подобные мысли в жизнь, то останется  очень мало в живых. Страх перед  карой всевышнего, в какой-то мере,  удерживает многих из нас от такого шага. Религия ведет всех вперед по жизни, держа за руку каждого. Стараясь сделать так, чтобы люди держали сами друг друга за руки.  «Избранным», она помогает контролировать идущих в или  на. Только ответов на главные вопросы мироздания, человечеству не дает. Религия, в моем понимании, это  даже не теория, потому что некоторые ее константы были тысячу раз опровергнуты наукой разными способами и разными людьми, разных эпох. А Земля-то вращается по другим законам! Далеко не по законам людей в черных одеяниях, испражняющих своими грязными устами волю бога. Это именно идеология, позволяющая держать людей в сладком неведении от реальности.  Реальности, которая существует благодаря нашим собственным действиям и врожденному таланту создавать проблему из своего существования и самоотверженно преодолевать это всю жизнь. Не забывая при этом отравлять жизнь другим. Поэтому, порядок и все вокруг, это всего лишь циклическая иллюзия, существующая в нашем воображении, граничащая  с понятием  хорошо забытого старого.  Происходящее вокруг, в живой природе или в мире людей, в качестве катастроф по отношению к людям, это есть совокупность действия или бездействия самих людей. Не понимающих законов своей планеты и разумных обитателей населяющих ее.  Активно  не желающих понять и принять эти законы. Суть то всегда одна – перед  стихией,  мы все беззащитны. И,  пока петух не клюнет – никто не зашевелиться, только, кому нужны все эти  разборы полетов и отставки вышестоящих – потом?  Разумный хозяин, старается учитывать многое, при устройстве своего хозяйства, в надежде защитить и сохранить. Но всегда,  его действие, или его бездействие приведут к причинно – следственному  результату. В любом случае финал будущего явления поменяется, но только в нашем восприятии по отношению к самим  себе.   Не будь нас на Земле, некому было бы все это увидеть и зафиксировать. Планете  наплевать, что предполагает человек и что он вообще существует.  Так же, как одним  людям наплевать, что другие  тоже хотят жить. Зато, когда возникает нечто непостижимое для человеческого ума, точнее в головах нежелающих думать и жить своим умом, провал в знаниях, следовательно, провал в понимании окружающего мира и  узкое стереотипное мышление приводит к одному. Провал заполняют понятием – бог.  Это, каким-то непостижимым образом  стыкует явление природы  с человеческим непониманием. Честно говоря, это уже малость раздражает.
Я вообще балдею от слухов, которые сейчас передаются  по испорченным телефонам наших сумасшедших бабуленций двадцать первого века. Во время пожара в одной деревне, сгорело много домов, а одна восьмидесятилетняя бабка вышла навстречу огню  с библией в руках, встала около своего дома и начала молиться богу, перед лицом стихии. Огонь – отступил. Все вокруг сгорело, а она осталась нетронутой, вместе со своим домом. Вот что творит вера!  Я понимаю, что существует множество факторов определивших происшедшее. Сила ветра, направление движения огня,  расстояние от дома бабки до других строений и многое другое. Последнее, «многое другое», включает в себя такие понятия, как не способность правильно увидеть и объективно оценить ситуацию.   Но это понятно мне, а бабкам не докричаться, что бог здесь не причем. Только попробуй – заклюют.  Случись так, что из всех домов сгорел бы только бабкин, люди сказали бы, что ее бог наказал. Хрен знает, почему, но это, люди придумают потом, обязательно. Я просто уверен в этом на сто один процент.  У бабки выбор был один – отсутствие выбора. Кому она нужна? Ее единственным спасением перед лицом смерти (в современной России и всегда),  был только  сборник писания, по которому, вообще выходит, что благодаря ее прародительнице, все христианское человечество в полной жопе.  А если предположить, что в деревню приехали беженцы, например,  из Чечни, которые убежали во время войны, но не смогли стать своими среди русскоязычного населения деревни. Поэтому, они поселились на самой окраине деревни. Что бы лишний раз не попадаться на глаза местным, которые сторонятся этих пришельцев, а вдруг взорвут!   По этой причине, их дом остался цел во время пожара, так как принцип домино не сработал на отдельно стоящем  вдалеке  доме. Все сгорели, а эти молились на улице около дома на глазах всей деревни. Какой вывод могут сделать бабки, мусульманская вера – правильная  вера? У нас, значит, все сгорело, а эти помолившись, отстояли свой дом? Я сомневаюсь в этом. Они будут стонать, рыдать и причитать. Затем  проклинать всех своих, затем доберутся до тех, кто не сгорел на окраине. Но, если, из всей деревни сгорит дом чеченцев, так как стоит на отшибе и огонь дошел только до него,  пойдет слух, что это кара божья. Вариантов много, начнись пожар с чеченского дома, и перекинься на дома других, будет еще хуже. Скажут, что это все из-за них, и сюда принесли беду. Сказать могут все что угодно. Забудут что это люди, на первый план выйдет вопрос веры. Я уверен, что погорельцам помогут, и поучаствуют в судьбе,  дабы прикоснуться к возвышенному состоянию милосердия и этим возвысить самих себя в глазах других. Но в действительности,  втайне от всех будут думать, что бог видит какие они хорошие и правильные.  А потом и вовсе подскажут на ушко, мусульманам! – сходи  в церковь, поставь свечку. Или дай мне денег я за тебя помолюсь. Вообще, постановка свечки решает много проблем, особенно если свечка толстая. Чем толще – тем дороже, тем выше вероятность  того, что ее заметят на небе. Но, ни одна бабка не скажет, что горим, потому что законы, по которым огонь можно остановить и элементарные нормы противопожарной безопасности не работают в  домах расположенных впритык.  Там где нет  заслона огню между селением и лесополосой. Там, где нарушено много других элементарных законов природы  и просто строения жилых и нежилых помещений. А еще там, где  над всем этим, царит дух человеческого фактора.
Эх! бабки, бабки! Все они знают и все могут.  Как может одна бабка затуманить голову окружающим. Как она может засрать голову другой, а та, в свою очередь, следующей. Объединившись и уверовав, бабки  могут все. Звучит двусмысленно, но действительно и бабки в человеческом образе и в денежном  смысле – могут почти все в реальном мире.  «Бабки» - эта та точка опоры, с помощью которой можно перевернуть Землю. Как в лучшем, так и в худшем направлении.  Именно благодаря такому врожденному иррациональному мышлению, искажающему логику, бабульки прислуживают в церквях, мечетях и прочих всевышних заведениях. Путь в институт религии в качестве пахана, бабулькам закрыт.  Для них вход, только через дверь со двора. Это совсем не мешает бабуленциям отрываться на окружающих.  Я не встречал ни одной церкви,  где сумасшедшая бабка прямо с порога,  не начнет «лечить» тебя своим куриным понимание жизни. Так и хочется сказать ей: всю жизнь гуляла, пила и жила наперекор божьим законам, потом, вдруг, споткнулась и стала святой? Теперь меня ставишь на путь, который я сам выберу и без твоей помощи.  Бабульки - свидетели иеговы, это вообще супер! Ходить с красочными буклетиками и  насаждать  в России американскую мечту!  Как же они, наверное, злят церковную братву!  А пока все вокруг пытаются насадить и уверовать и упиваются пониманием, что только они верят в истину и уже этим обессмертили себя.  В это время другие, молча, продолжают разруливать идеологию и души людей. Люди в черном и с бородой.  Борода – это показатель хрен знает чего, видимо такое,  должно восприниматься всеми как что-то основательное. 
Маленький человек врывается в свой отрезок жизни жадно.  Внимательно смотрит за происходящим и сталкивается с происходящим до рождения, еще в утробе матери. Он не все понимает, но может делать правильные выводы, если имеет минимально  необходимые данные для решения простых задач. Что делают для этого родители маленькому человеку перед сном – читают сказки. Вся мудрость жизни, на уровне красочного восприятия человеческих ценностей,  собрана в сказках.  Яркий пример жизни и смерти – сказка о лягушках, попавших в крынку с молоком.  Жизнь – это всегда движение, а жизнь – в  движении. Одна лягушка выжила, потому что терять ей уже было нечего. Она тупо боролась за право сохранить то, что у нее есть – НАСТОЯЩЕЕ, В настоящем и есть наша жизнь. Откладывая что-то на завтра мы превращаем его в прошлое и приближаем к несуществующему. Завтра может не наступить НИКОГДА.  Статусы, должности, понты и прочая суета про это хорошо сказал один не глупый человек, а может глупый, а может не человек(!), но прямо в яблочко: – «На свете живут всемогущие люди и немощные, бедные и богатые, но их трупы вАняют одинаково!»  Адольф Гитлер.
К сожалению, не читал и ничего не знаю про него. Меня не привлекает ничья идея ни смерти, ни жизни. У каждого свой путь, важно, что бы он ни противоречил самой жизни в целом, твоей конкретно и чужой жизни тоже! Но знать великих людей, и великих злодеев надо, иначе пропустишь момент когда, тебе заехали в карий глаз и во всю имеют мозги! Я понимаю, что начал издалека, но без этого никак. Решение приходит через понимание причин происходящего, а не устранения последствий. Ответить самому себе как я начал думать и потом писать я не смогу. Написать может каждый, разве это  что-то сверхъестественное? Это вопрос самоубеждения,  шаблонного отношения к себе, стереотипного мышления. Изложение мыслей на бумаге – это образ мышления, размышления  или у тех, кто не может писать врожденная патология? Патология – случайно не потому, что:  не могу - потому что не могу этого никогда,  мне это не дано?
Не могу я четко сказать, как и откуда появились в моей голове мысли, которых стало больше, чем я могу обработать. Они рвутся  наружу и рвут меня этим. Доверять их всем я не хочу. Сказать все сразу сыну не могу – рано. Остается один путь изложить их на бумаге. Заодно отсортировать все лишнее, а получившееся подарить ему, как  память.  Откинуться на стуле и вспоминать или размышлять подолгу, а затем записать пару строк. Это странный процесс… Я, лучше словами Н. Михалкова скажу,  которые я подслушал в одном интервью и немного перефразировал (которые он, в свою очередь, то же процитировал):  … мы с удовольствием показываем своего ребенка, независимо от мнения других, мы гордимся созданным. С упоением,  часами мы можем рассказывать о нем, пока он сам не начнет говорить о себе.  И даже потом, всю жизнь мы говорим… Но, никто не расставляет в спальне стулья, что бы продемонстрировать окружающим  сам процесс  создания …..
Это очень интимно, это глубоко внутри меня, я  туда не лезу, потому, что ничего не понимаю в этом сам. В основе моего виденья – отсутствие страха. Я его похоронил в июне 2000г.  Ровно десять лет назад. В тот момент, когда осознал что мне пришел ****… и терять больше нечего как той лягушке.  Ты понимаешь что все, и это последние мгновения. Не знаю, как бывает у других, но себя видишь со стороны буквально. Сравнений нет. Просто смотришь в 3D сам себя, и все и всех в разных ракурсах.  Только захоти -  в  тело кузнечика можно въехать.  Грубо говоря: говорит – ты,   двигается – ты, но контролируешь  ты – Ты.  Вас становиться двое – ТЫ и ты. За исключением двух моментов. Первый,  в тебе, нет страха от – ты. Как в компьютерной игре - солдата убивают, он убивает, но ни его страха, ни его боли мы не почувствуем никогда. Второй: это  не игра, и жизнь у – ты, одна, причем это твоя жизнь.  В минуты отсутствия страха – практически нет ошибок. Нет волнения от адреналина,  когда смотришь со стороны – какой может быть страх? В общем, я никому этого не рассказывал.  И не собирался этого делать. Потому что я ЭТО знаю, и ЭТО – уже  теряет смысл. Каждый  сам пройдет через такое, возможно.  Может,  поймет, а может,  нет. Но  меня, это не волнует.
На тот момент у меня накопилась достаточная  сумма для покупки машины, а в Чечне большой выбор иномарок. Говорили, что с началом войны количество иномарок сильно сократилось, многое просто разворовали наши федералы, под чутким руководством своих генералов. Деньги, золото, машины и другие ценности вывозились на самолетах и оседали в Москве. То, что успели спрятать, осталось в горных  аулах. Арби говорил, что некоторые  машины находились в подземных гаражах, присыпанных землей. Мне какая разница, где они находятся, главное состояние и цена вопроса. Меня не смущало даже то, что машина могла быть в угоне. Все это решаемо. Это уже совсем другая тема представляющая интерес с точки зрения законности. Но я, категорически не хотел покупать машину отечественного производства, это полное говно! Вот так получилось, что поехали мы с товарищем Арби,  он в качестве гида и сопровождающего, а заодно родные места посетить.  Выбрав день,   заправляем машину Арби, черную волгу, и едем в Алхазурово. Немного поздно выехали, но терпимо. На всякий случай я вооружился до зубов. Отдельно хочу рассказать про свое обмундирование и оружие. Всю форму мне шили на заказ, берцы, различные майки, футболки, разгрузку, кобуру и прочее я покупал так же сам. Деньги были, а одежда и остальное должно быть очень удобным и практичным. Это очень важно. Особенно важно то,  что носишь на ногах. Обувь я часто менял давая ногам возможность отдохнуть. Чередуя ношение кроссовок и  сапог. Правильнее сказать ботинок с низким берцем. Особо продвинутые чеченцы носили американские комки и натовские ботинки с камуфлированными вставками под цвет формы. Я настолько не приемлю форму другой страны, что меня раздражает одна мысль про это. Поэтому, только наше – отечественное. Это оправданно и проверенно временем. И потом, натовские ботинки стоили около тысячи рублей, форма в несколько раз  дороже, я не помню сколько, поэтому врать не буду. За эти деньги я на заказ сшил себе три комка и купил прикольную камуфлированную зимнюю куртку. Но вопрос не в деньгах. Вся эта натовская форма сильно  бросается в глаза людям, попробуй потом затеряться в толпе. Не наша она, вот и все. Теперь насчет оружия. Не многие могут сходу, определить  пули какого калибра употребляет тот или иной  автомат 5,45 или 7,62. Но кто знает – легко определит. Мой был как раз АК-47, калибра 7,62, шестьдесят третьего года выпуска. Я  получил его абсолютно новым, еще в масле. Сразу набрал магазинов и две упаковки патронов к ним по 120 шт. Потом еще две упаковки и постоянно пополнял свой запас. Приклад я раскрутил и превратил оружие в палку. Единственное, что стало удобно делать с ним – это носить под подмышкой, все. Вести прицельный огонь и как–либо  правильно работать с оружием, не рассчитанным на подобное, в таком состоянии становиться невозможным. А я и не собирался этого делать. Главное скорость, с какой ты успеешь отреагировать на опасность. Затяжных боев не предусматривалось в моем представлении, или сразу замочат или это будет внезапный наскок и отскок.  В автомате торчал  двойной магазин, который состоял из двух обмотанных между собой черной изолентой магазинов. Как правило, оружие требуется в первые, основные минуты боя. В это время патроны не должны закончиться быстро, или время перезагрузки должно быть сокращено до минимума. От этого зависит твоя  жизнь. По крайней мере, в первые минуты, а дальше как получиться. Но первые минуты, они самые важные. В войне всегда так, кто заявит про свою победу первым, тот, считай, победил. Почему я соорентировал себя на скоротечное ведение предполагаемого боя? Это вполне логично, так как я получил статус мента.  Численность, с которой мы перемещались по республике, не превышала трех – пяти человек. А масштабные боевые действия давно прекратились, превратившись во внезапные нападения, поэтому, глупо было предполагать, что нас ждет засада из роты боевиков.  Скорее подрыв и расстрел, может просто обстрел на расстоянии и отступление. В дальнейшем, мои предположения оправдались, поэтому выбранная мной тактика оказалась верной. Ну, а от глупых случайностей в жизни,  не застрахован никто. Остается только уповать на чудо,  на авось или на бога. Главное, самому не оплошать.
Разгрузка. Раньше, магазины носили в специальном подсумке, остальное на портупее, часть на ремне и это все было не совсем удобно. Потом появилась разгрузка.  Это своеобразный жилет, с многочисленными кармашками. Карманы  моей разгрузки, были набиты снаряженными магазинами, гранатами, бинтами и прочей херней.  Нашлось место, даже для сигнальных ракет. В одном из кармашков я пристроил масленку и ветошь для чистки автомата. Остальные  забил коробками с патронами. Патроны, с калибром 7,62, для моего автомата, искать  во время боя, пришлось бы долго В нашей стране, что в армии, что в милиции на вооружении приняты  автоматы  АК-74, калибра 5,45. Они немного легче, чем АК-47 за счет уменьшения калибра ствола,  в остальном один в один.  Восторженный рассказ про тактико-технические характеристики оружия займет много места и времени, скажу только одно АК-47, калибра 7,62 – это серьезная и мощная машина. Это мировая  легенда. 
Выехали мы около десяти утра. Это меня немного напрягло. Я знал, что ехать далеко, а еще помимо прочих дел, надо успеть вернуться назад. Это намного важнее и труднее, чем поехать вперед. Арби набрал всякой еды, кому только, не понятно! Ведь он говорил, что там, никого у него нет. Только полуразрушенный, от взрыва снаряда, дом. Меня это напрягло еще сильнее. Вот чувствую, что не надо ехать, а все равно еду. Еду навстречу своей судьбе. Я понимаю, что не куплю ничего.  Но чувство, что могу себе это позволить, толкает меня навстречу вопреки здравому смыслу. Куча блок постов, расспросы, проверки, подозрительные взгляды. Потеря времени и нервов. Моя корочка помогает ускорить процессы проверок, но раздражение возрастает во мне вместе с тупой потерей времени, стояния в очередях за право быть проверенным и возможность ехать дальше. Арби поставил кассету и какой-то местный чеченский бард надрывно тянет одно и то же. Через час я понимаю, что я сам начинаю крутить в голове это бесконечное «нохчи че». Я не понимаю чеченский язык и не понимаю, что значит – «нохчи че». Арби крутит бублик своей «Волги». Он ругается, обруливая бесконечные ямы, и   напевает себе в усы. Других кассет в машине нет, радио нет, ничего нет. Чем дальше мы проезжаем, тем сильнее мое волнение по поводу нашего возвращения назад. Просто возвращения назад. Становиться как в сказке, чем дальше в лес – тем  страшнее. Мы все дальше  заезжаем вглубь республики. Взору открываются все новые и новые картины войны, казалось, уже привыкший ко всему глаз, начинает выхватывать новые ракурсы. То, чего я не видел  и не мог увидеть в городе. Это горы и высоты. Среди зелени и скал, вдруг просвечивается дыра, а рядом новая поросль зелени. Растительность буйствует от такого странного омоложения взрывом и огнем. Молодая листва резко контрастирует  со зрелыми и видавшими видами собратьями.  Эти пятна напоминают клоками поседевшую голову молодого человека. Чеченской земле хорошо досталось от людей. Впрочем, как и всей Земле в целом. Породила, выкормила и вырастила на свою голову Земля своих сыновей. 
Перед небольшим селением, на дороге, нам встречаются двое местных жителей. Арби останавливается и подбирает их. Мужчина и женщина ничем не отличаются от любых других людей в этом мире, проживающих в сельской местности. Юбка, платок легкие туфли, в руках сумки. Брюки, ботинки, футболка, в руках сумки. Оба смуглые и с тенью настороженности в глазах и поведении,  как у всех вокруг, кто познал на своей шкуре, бессилие перед агрессией себе подобных. Сходу определяют, что я не свой и спрашивают обо мне у Арби. Про это, он мне потом рассказал, когда мы их высадили. Также как русский человек понимает, что я нерусский, также чеченец может определить, что я не чеченец, равно как и я могу интуитивно  понимать это в других.  Это реальность нашего мира, когда национальность определяет наше отношение и поведение к кому либо, либо к нам. Это ярлык, который автоматически приклеивается в сознании другого человека по отношению к тебе. С этого момента, определяется твой статус и в зависимости от критериев восприятия твоей национальности, негативное или позитивное  отношению к твоей нации, или  стереотип и шаблонный образ мышления по отношению к тебе, как к представителю определенной нации. Все это сказывается в  выборе стиля поведения человека по отношению к тебе.  Типовые стереотипы: русский – алкаш; чеченец – убийца; чукча – дурак, однако; еврей – вообще сука конченная, все беды из-за них и так далее…  а, если человеку долго говорить что он дурак – он может поверить в это. В человека нужно просто верить. Я понимаю, что эти двое людей мне сейчас не верят и относятся с недоверием. Я чужой, чужак! Никогда я не смогу доказать что я не агрессор и … какая разница, и целой жизни будет мало доказать что ты просто  человек. Я понимаю, что мое место не здесь, среди чеченцев,  и безопаснее находиться сейчас среди своих, где я, по иронии судьбы,  имею другой статус – нерусский. Случись что угодно в этой жизни, разговор сведется к одному, что с него взять – он нерусский, все они такие. В каждой нации хватает своих гнилых асов, пиарящих свою нацию на весь свет. Эти пиарасы есть среди всех народов. Но, когда русский человек в разговоре вставляет оскорбительное определение относительно кавказцев, я понимаю, что это частично касается меня, и невольно напрягаюсь – за что?  Это унижает не только  исторические корни моего народа и его право на уважение – это унижает, прежде всего, того, кто позволяет себе так судить о других. Эта херня бумерангом возвратиться и отразиться от источника возмущения уже на других окружающих. И так, волнами, будет распространяться вокруг. Разговоры типа: не  важно, какой ты национальности – это не так. Это очень важно, особенно, если ты живешь среди людей другой национальности. Каждый в душе понимает, что это так и каждый лукавит, говоря, что это не так.  С этим, просто надо каждому столкнуться лично и все встанет на свои места.  Но, только для того, чтобы выгодно забыть  при возвращении к своим. Возвратиться я не могу, не к кому. Я свой среди чужих, чужой среди чужих, чужой среди своих. Запутавшись в этих условностях – я стал затерянным в пространстве и очень рад этому состоянию. Потому, что все в этом мире познается в сравнении. А еще потому, что выбора у меня не сложилось другого. Его определила моя судьба и звучит он так: кто принимает меня таким, какой я есть – тот и есть свой для меня. Это и есть для меня принцип – не важно, какой ты национальности, важно, что ты есть. Такие люди, как подарок свыше, и тем выше для меня честь – подарить себя им, в дружбе.
Мы высадили наших попутчиков по их просьбе. Проехали уже Старые и Новые Атаги, скоро Алхазурово. Время около двух дня. Скоро приедем. Я еще строю планы относительно смотрин машин, не учитывая то, что у Арби свои планы. А в его планы, по всей видимости, совсем не входит поход по авторынку, который существует в моем воображении. Хотя ехали именно за этим, ну и заодно  посмотреть в каком состоянии его дом. Он меня использовал по полной. Оружия у него нет, удостоверения нет, так, времянка. Он заведует складом, а по совместительству управляет моей иллюзией. Я не в обиде на него за такое. Каждого имеют так, как он это позволяет делать с собой. Моя тупая голова ведет меня навстречу  новому открытию жизни гигантскими шагами моей глупости, но я этого еще не знаю. Это выяснится позже,  со слов Арби. А Арби катает меня по всему селу. Мы проезжаем по улицам и около заборов на лавочках сидят достопочтенные старцы. Старцы одеты по старинке, как и все пожилые люди   советского времени. Видимо, этот стиль никогда не выйдет из моды, на территории, уже бывших и действующих республик несуществующего социалистического союза. Не важно, что надето на ноги. Хотя в России,  люди преклонного возраста, чаще надевают трико в обтяг с вытянутыми коленями и тапочки. Верхнюю часть тела, старцы, всех народностей бывшего социалистического пространства, стараются прикрыть видавшим виды пиджаком. Это такая своеобразная традиция  у мужчин пенсионного возраста. Если в руках российского старика чаще увидишь стакан и сигарету без фильтра, а из кармана  пиджака предательски торчит горлышко бутылки, оттопыривая клапан кармана, то в руках кавказского старца четки. И он трезв. Проезжая мимо таких старцев, Арби делал цирковые номера на своем сидении. Он смотрел в сторону достопочтенного и пытался оторвать свою задницу от сиденья и поклониться ему, насколько позволяло ограниченное пространство автомобиля. Я прекрасно понимаю такое фанатичное оказание уважения, потому что сам впервые столкнулся с подобным в Чечне и принял  всем сердцем. Жаль, только, что такое недоступно сейчас  старикам в России, которых обвинили в неправильном курсе жизни и напрочь списали все былые заслуги. Это ждет всех молодых, которые не смогут пробиться к материальному достатку и будут отвергнуты и унижены своими собственными детьми. В России не всегда было так, все было совсем по-другому. Пока те, кто был никем и ничем – стали  всем,  в глазах других.
В первые дни моего вливания и знакомства с коллективом министерства, на меня долго никто из чеченцев не обращал никакого внимания. Никто не принимал меня ни за своего,  ни за чужого. Для меня, это вполне логично. Внимание необходимо заслужить. Каждый день, заставляя людей сначала заметить тебя, потом по-настоящему увидеть. Я сразу почувствовал, что что-то вокруг меня изменилось, когда однажды, зашел в бухгалтерию и поздоровался. Все женщины как, сговорившись, встали и снова сели. Точнее привстали со своих стульев.  Это был момент моей маленькой и, несомненно, самой великой победы произошедшей в сознании чеченцев относительно моей личности. Не каждому чужаку оказывалась подобная честь.  Меня признали как достойного. Мне оказали уважение. С каждым днем, это крепло и зайди я хоть тысячу раз в один и тот же кабинет, просто зайди и выйди, меня снова одаривали уважением, как своего.  Это впечатляет. Я отвечал тем же. Первой, кто меня признал,  была Исита, главный бухгалтер, с которой я вынужден был общаться чаще всех по понятным причинам. Думаю, что это пошло от нее и передалось всем остальным женщинам.  Я не представляю такую картину в России. Даже, чисто гипотетически. Это нереально. Нереально, чтобы женщина встала при вхождении мужчины в знак приветствия и уважения, в знак признания того, что перед ней мужчина. В России, чаще можно услышать другое – ага, явился!
И вот теперь, я вижу, как Арби пытается проделать подобное в машине. И должен сказать, у него неплохо это получается. Видимо, такое не впервой. А старец, в свою очередь, с достоинством принимает уважение, удовлетворенно кивая в ответ головой. Это значит, мир созданный его предками не изменился и все будет хорошо, пока младшие уважают старших. С этой точки зрения – наша Россия, где живут русские, опять в жопе по неуважительному  отношению к старшим. Это замкнутый тупик. Завтра место старика займет каждый из нас, и никто, никогда не оторвет своей задницы от своего нагретого стула ради нас, что бы оказать нам уважение. Хотя нет, если у старика будут деньги, то его будут носить на руках, а  задницу подогревать  теплом  своего языка.  Но только до тех пор, пока не залижут старика насмерть. Потом пышно похоронят и забудут навсегда.
Пока  доехали до дома Арби, мы успели побывать раз десять в гостях. Мои иллюзии уже рассеялись.  Я понимал, что где-то здесь мы будем ночевать. Как назло, на мне был комок с рисунком «зимняя ночь». Это  очень броская камуфляжная раскраска формы среди зелени. Она предназначена для ношения зимой, но ни как не летом. Даже в темноте меня видно далеко, а я чужак. Я чувствовал эту враждебную атмосферу всем своим существом. Когда Арби заходил в дом к следующим знакомым, я оставался за порогом дома. Никто меня не пригласил переступить эту черту. Я прекрасно понимал ситуацию. А если понимаешь – то осуждения нет в твоей голове. Есть только понимание, что надо вести себя так, чтобы после тебя не остался осадок от твоего присутствия. Людской стереотип он и в Африке стереотип. В горном селении – все на виду. Зачем давать нехорошим людям  лишний повод к всевозможным придиркам к семье, позволившей переступить  порог своего дома чужаку. Я же не знаю истинного состояния дел и отношения жителей друг к другу. Может это даст кому-то  повод обвинить другого в чем угодно. Откуда мне знать? А у всех есть семьи и дети. Так и стоял я возле каждого порога и курил, даже не надеясь, что меня впустят. В одном месте я, наверное, совершил ошибку. Я не знаю. Около меня бегал маленький мальчик и разговаривал со мной по-чеченски. И странное дело, я понимал его и отвечал ему, только по-русски.  Он тянул меня своими ручками, то за автомат, то пытался вытащить нож.     Мне пришлось уступить ему, возможно в этом я и не прав. Посчитав, что нож потенциально опаснее, я отстегнул магазин и отдал ребенку оружие в руки. Я не отдал его полностью, держа за ремень, старался контролировать ситуацию, опасаясь только одного, чтобы ребенок не вырвался и не убежал с автоматом. Это возня продолжалась некоторое время.  Мальчик с интересом рассматривал оружие и, улыбаясь, что-то говорил мне. Так нас и застукала его мать, а может бабушка. Полная женщина, поэтому мне трудно было определить ее возраст, да и не зачем. Она резко вырвала автомат из рук ребенка и протянула мне. Взяла за руку малыша, брезгливо посмотрела на меня и молча, увела его в дом. Я не верю в бога, но других слов для передачи моей искренности не нахожу, поэтому, да видит бог, что когда я переступал порог любой чеченской семьи, я всегда протягивал свое оружие людям живущим в этом доме. Это мое признание, в моей безграничной вере и бережное, почтительное уважение к людям, впустившим меня в свой мир.  Такое не остается незамеченным и оценивается людьми всегда по достоинству.  Или ты полный дурак и фаталист или ты верующий в человека. Ошибка смерти подобна. Но я верю в человека, верю в чеченца, в русского, я верю в любого Человека. Может это глупо.  Только думать, что автомат тебя спасет, это еще глупее. В моем поступке, с ребенком, не было бы ничего сверхъестественного, будь я – чеченец! Но я чужак!
Едем дальше. Арби, уже сам не рад, что приехали так поздно и потеряли столько времени. Моя эйфория от предвкушения чего-то прошла окончательно. Я вообще не помню, зачем приехал сюда. В голове один вопрос, что я здесь делаю? Как мы можем вернуться назад, когда время невозврата уже пройдено? Я молчу. Возбужденное состояние окончательно покинуло меня. Осталась пустота и осадок от последнего случая. Эта пустота заполняется новым. Я чувствую, что это страх заползает в мою душу. Как сумерки, опускающиеся на землю. Вдруг, я спрашиваю:
-  Арби, почему здесь все не так? Что здесь не так? Я чувствую, что здесь что-то не так, почему? Что происходит? Почему люди настолько подозрительно и злобно реагируют на меня? Я же с тобой! В чем дело?
Немного помолчав, он говорит, что здесь очень много мужчин, которые стали боевиками. Очень много людей, которые поддержали и поддерживают боевиков. Он говорит, что  его самого здесь не очень любят, хотя он родом из этих мест. Потому  что, сейчас,  работает в милиции.  Он по ту сторону. Но, это следует из его слов, истинных причин я не знаю. Арби взрослый человек, ему есть что скрывать. Я перед ним сопляк, поэтому, он мне  многого  не договаривает, а сейчас уже поздно лезть с расспросами. Слишком поздно.
- Арби, если тебя, чеченца, здесь не очень любят, то, что меня, не чеченца, ждет здесь?! У меня же звезды на плечах, я нарисовал их здесь - не сотрешь! Я пытался оторвать эти погоны, ты же видел, но кнопки прикипели друг к другу! Они заржавели. Теперь я не смогу снять их не вырвав вместе с куском ткани. Но я не  буду я этого делать, потому что уже слишком поздно! Ты куда меня привез? Ты же знал, что здесь такой напряг, как ты мог рисковать мной, просто так?!  Ладно, я молодой дурак, но ты же знал, куда мы едем! Меня же порвут! И это в лучшем случае. В худшем, я просто исчезну, оставаясь в живых как раб. Как ишак! За что?!  Давай заканчивай свои катания по знакомым, мы уже не успеем вернуться назад! Меня никуда не пускают, смотрят как на барашка, ты совсем охренел?! Где мы будем ночевать?! Как ты себе это представляешь?! А может в  машине? Ты же понимаешь, что рядом со мной тебе тоже конец! Если мне конец – тебе тоже конец! Или ты думаешь, тебе позволят вернуться назад одному, без меня?! Тебе в любом случае конец! Просто, мы оба исчезнем. И я это прекрасно понимаю. Я же не дурак. Нахрена ты меня сюда привез, а теперь катаешь по всем селениям?   
Арби молчит. Он, что-то обдумывает.  Меня начинает раздражать его отсутствующий стиль поведения.
- Давай хоть до поста доедем и там заночуем. Еще есть время, что бы доехать до него.
- Нет у нас уже времени. Не успеем. Сейчас заедем в одно место.
- Ну, так давай поехали! Хорош, катать меня как невесту. Здесь, уже каждая собака меня в лицо знает. Давай, поехали в это твое место, уже темнеет. Куда надо ехать, далеко?
- Не далеко, тут рядом, в горах.
Мы выезжаем из Алхазурово и едем в горы. Сначала закончился асфальт. Едем по проселочной дороге, местами она просыпана щебнем. Затем заканчивается щебень. После щебня заканчивается дорога и остается просто направление. Вокруг поднимается пыль от колес, и эта пыль летит вперед нас. Вокруг плохо видно. Проехав пару метров, приходиться тормозить перед очередной ямой, поэтому, машина просто не в состоянии обогнать поднятую пыль. Вокруг только пыль, лес и зелень деревьев. Минут через тридцать заезжаем в аул.  Пропетляв между домов, причем дорога тянется вверх, выруливаем к  неширокой речке.  На ней дорога заканчивается. Наверное, в сезон она наполняется водой. Сейчас это высохшее русло, шириной метров в пять, с небольшим, но быстрым потоком, Сразу за ним резкий подъем и дом. Я смотрю на Арби, а он, как ни в чем не бывало, пытается форсировать ее на своей «Волге».
- Ты че, совсем уже? А если там размыто и глубоко. Сейчас встрянем, потом трактором не вытянешь. Да и откуда здесь трактор. Ты посмотри, какое течение, куда ты едешь? Или это – то  место, где мы ночевать будем? Да выключи ты эту музыку! Я уже заеб... ее слушать! Или переводи, что он поет! Что значит нохчи че?
-Проедем. Я раньше здесь  проезжал, там не глубоко.
-Куда мы вообще едем? Там, после этой речки один дом стоит. Нам туда?
- Да.
- А нахрена мы едем, тогда? Давай здесь оставим машину. Здесь идти метров десять. Вон люди какие-то возле дома.
- А  как мы воду проходить будем? Сейчас проедем. Там не глубоко.
- Ну да, я не подумал что-то...
Пока мы разговаривает, Арби проезжает через это русло. Я немного успокаиваюсь, все равно ничего не изменишь.
- Чеченский народ, чеченцы.
- Что? Не понял. Какие чеченцы, какой чеченский народ?
- Нохчи че!
- А….про чеченский народ поется. Это и так понятно, что не про узбеков. А дальше? Что он заладил одно и тоже?
- Песню он поет, про чеченский народ поет, про чеченцев, про Чечню!  Как я тебе переводить буду?
- Как можешь, так и переводи. Мне интересно, я же ничего не понимаю. С утра слушаем одно и тоже. Я уже сам напевать начал,  вместе с ним. Поэтому спрашиваю.
- Потом скажу. 
Нас встречают в этом доме уже более миролюбиво. Я, молча, здороваюсь с хозяином дома и готов немного расслабиться, представив, что здесь будем ночевать. Уж больно место красивое. Я вообще очень люблю деревенскую жизнь с ее запахами. Чеченский аул ничем не отличается от российской глубинки, за исключением – в Чечне не свинушек. Немного тоскливо без этих толстых симпатичных мордашек с крупным пятаком и большими как лопухи ушами. Я бы не задумываясь променял городскую суету на жизнь среди природы. Там, где все вокруг зависит от тебя, от твоего умения работать руками. В отличие от города, где все зависит от твоего умении пролезть как можно глубже и пристроить свою жопу как можно теплее. А потом учить других, что работать надо, а не бездельничать,  как в деревне. 
Оглядываясь по сторонам и разглядывая устройство жизни в чеченском ауле, я ловлю настороженный взгляд хозяина дома. Ночевать здесь, мы не будем. Это и так понятно по хмурому лицу Арби. Он не встречается со мной взглядом.   У меня начинает сводить желудок. Как понять в такой ситуации от чего это? От голода или от напряжения? Беспокойство опять возвращается в мою душу. Нам предлагают поесть. Отказаться некрасиво, а есть не могу. Нервы на пределе. Уже вечер, скоро совсем стемнеет, а ночевать негде. Я даже перестал потеть. Может от холода сходящего с горных вершин, а может я уже умер?
Что мне думать, как реагировать на такое? Я чувствую, как страх заполняет меня всего. Такого я не испытывал никогда. В минуты страха… нет, не так. Страх – он всегда присутствует в нас, это часть нас. Только дурак не боится ничего. Такое, понятие - дурака, гораздо глубже, чем просто умалишенный.  Любому дурашке знакомо чувство страха, он же живое существо. С умственным отклонением, но все же человек.  А обычный, нормальный человек, должен бояться, иначе он превратиться в дурака и его поступки уже не будут напоминать выходки умалишенного. Такой, может принести в мир беду. Производными которой, станут - агрессия и  разрушение. Человек, должен научиться принять свой страх, чтобы освободить свою душу для жизни.  Бояться и вопреки всему, перебороть в себе свой страх. Это неотъемлемое качество сильной личности.  Тогда он станет недосягаем для смерти. Физическая смерть неизбежна, она естественна для всех живых существ. Но я говорю про другую смерть. Смерть при жизни, когда твой разум обволакивает древний инстинкт самосохранения, заложенный природой, а в твоей  душе просыпается  другой страх. Животный страх. Страх, который был мне не знаком, страх, который оглушил меня и парализовал как личность. Я, отчетливо осознал, что наша жизнь состоит  из смеха и наслаждений, только, если она защищена агрессией. Этот мир построен на агрессии. Раз уж я начал про страх, я перескачу немного вперед и расскажу что я почувствовал в тот миг, когда я познал разрушающую власть и суть  агрессии – страх смерти. Животный страх, когда разум, и способность мыслить покидают тебя. Тело остается в плену инстинктов. Его пронзает  озноб и начинается разрушение. Тебя лихорадит. Повышается давление, температура тела, адреналин нескончаемым потоком прокачивается, вместе с кровью, твоим сердцем. Пульс учащается до предела. По твоим вена разливается бешенная энергия. Закипевшая кровь мгновенно  доставляет ее к каждой клеточке твоего организма. Адреналин и Страх. Страх и Адреналин. А над всем этим, гордо  стоит, его величество – древний инстинкт самосохранения. Вот из чего состоит человек, в минуты, когда его порабощает страх смерти. Не совсем правы те, кто говорят, что пить не хочется перед  лицом смерти. От страха – смерти. Это, если смерть от старости. От сгоревшего организма и выработавшего свой ресурс. А если ты молод? Если только начал жить то, во рту пересыхает. Пересыхает так, что язык стоит колом, и ты не можешь им пошевелить от внезапной сухости. Твой язык раздувает до невероятных размеров и кажется, что нечем дышать. Тебя начинает трясти в кашле, от чего эта сухость становиться непереносимой и глаза выдавливает наружу. Горло сдавливает спазм. Ты не можешь ни вдохнуть, ни вдохнуть. Твои легкие  не успевают насытить кислородом твой организм и вывести жар. Ты сжимаешься и вытягиваешься в струну, задержав дыхание. Ты чувствуешь и знаешь, что еще чуть-чуть и ты снова застынешь с открытым ртом не способный выдавить из себя кашель. Он застыл в твоей пересохшей глотке. В этот момент, твое внимание переключается на виски, в которых скопившаяся кровь, разрывает голову так, что сжимаются пальцы на ногах. Их сводит судорогой. Ты пытаешься разжать их и расслабить. Ты пытаешься расслабиться самому и тогда, твой живот, с придыханием выдавливает первую порцию волны из твоего носа. Дрожь – волна. Волна – неконтролируемый выдох – дрожь – дрожащий стон.  Потом проще, процесс стабилизируется в единый:  волна – дрожь и выдох, вместе со стоном. Ты не знаешь, когда начали стучать твои зубы, но теперь это невозможно не заметить. Они просто клацают в такт волне. Стук  зубов от холода, лишь отдаленно напоминает  нарастающее с ускорением клацанье зубов  от страха. Твоя челюсть часто и очень быстро вибрирует вверх – вниз. Ты пытаешься сильно сжать зубы до хруста, что бы остановить этот жуткий танец. Тело становиться ватным. Потом, наступает затишье…. Небольшой перерыв, время которого зависит от амплитуды твоей волны адреналина. Кажется, что все кончилось. Но, это ты так думаешь. Это, всего лишь,  временное затишье перед бурей. В этот момент, страх достигает самых отдаленных уголков твоего организма. Он полностью захватывает нетронутые  участки  всего тебя. Сначала, страх  проникает в твою душу и сознание, а теперь и в твой организм на клеточном уровне. После этого следует взрыв,  вызванный  нарастанием и усилением вернувшихся  и объединившихся волн. Тело в разных местах и по-разному трясет и потряхивает. Страх полностью доставлен разбавленной адреналином кровью во все уголки твоего существа. Это еще не апогей. Мерзкое состояние наступает тогда, когда со всех уголков тела,  обратные волны, встречаются в одной точке. С самого начала выброса адреналина, волны  проходят сквозь друг друга и уносятся в другой конец тела, чтобы вернуться назад.  Ты этого еще не замечаешь и поэтому не знаешь. Тебя просто потряхивает. Но потом, волны наращивают свои колебания, они накладываются и вызывают усиление друг  друга. Хорошо, если в этот момент часть энергии выйдет в качестве рвоты. Это смягчит разрушительный эффект  внутреннего напряжения. А если со слезами, то это сильнее погасит волны  и облегчит, опустошит голову. И наступит пустота. Твои глаза остекленеют. Мысли будут вихрем проноситься в голове. Иногда, мысли можно прочитать. Всего  на долю секунды они задержаться в твоих  глазах, но и этого будет достаточно, чтобы их украсть и прочитать. Текст, всегда один – жалость к себе.  Время и пространство перестает существовать. Остатки адреналина выходят из тебя порванными клоками. Это вызывает редкие всхлипы и очередную порцию слез. Пустота в голове и жалость к себе. Последствия такого стресса нарушенная психика и депрессия. И бесчисленное  множество вариантов последствий.  Чем сильнее человек, тем сильнее его переживания. Сильный человек совершает одну очень серьезную ошибку, он пытается контролировать этот древний процесс. И  это удается, но это только так кажется ему.  Про таких говорят – держит все в себе.   Не позволяя разрушительной энергии выйти любым естественным для нее способом, он замыкает ее в себе и гоняет по кругу. Заставляя волны бесконечно накладываться и усиливать себя. Затухать и возрождаться вновь.  Эта энергия, в поисках выхода, будет  сминать все внутренние органы. Все, что попадается на их пути, может быть разрушено. Например, кажется что сердце очень ослабло и провалилось внутрь тебя,  или заноет в боку, или…или… Твой организм и так на пределе. В любой момент, может отказать любой орган. Где слабо там и прорвет. Но рано или поздно всему приходит конец.  По мере испарения адреналина жаром твоего перегретого тела, постепенно затухают и волны. Тело расслабляется и основным местом сосредоточения остаточных волн, в котором они все еще встречаться и усиливают друг друга становиться твой геометрический центр. Это твой пупок. Или как говорят ниже пупка, видимо, этот центр находиться там. Ниже пупка, начинает щекотать. Сначала несильно, затем до истерики. Без этого ни как. Организму нужно это состояние стресса, ему необходима последняя сильная и опустошающая эмоция для  очищения себя от остатков адреналина. Идеальным восстанавливающим лекарством, после такого является смех. Это хороший вариант. Смех сквозь слезы. Но, есть одно существенное – но. Страх – это очень сильный стресс. Страх смерти, осознанный и прочувствованный, может выкинуть сознание человека в другое измерение. Которое мы, нормальные, классифицируем как помешательство ума. Смех, после такого стресса, может говорить или о сильной личности, или ни о чем. Или же, о том, что человек лишился рассудка. Смеха, может и не быть. Может не быть ничего, из того что я сказал или не сказал. Все, сугубо индивидуально. Именно поэтому, я постоянно  говорю, что мне все равно поймет кто-нибудь меня или нет. Для меня, это не имеет абсолютно никакого значения. Каждый, должен пройти или не пройти через такое сам. Важно, само понимание того, что такое  страх. Про него знают все, но не все вникают в его сущность и разрушительную и созидающую силу. Не все понимают, что страх ведет нас по жизни, заставляя сжимать руку попутчика. Никакой принципиальной разницы я не вижу в разных проявлениях этого древнего инстинкта. Неважно, божественный это страх или…да не важно -  любой страх!    Он существует в мире всех  людей вместе взятых и каждого по отдельности. Он существует в моем мире и мире моего сына. И я хочу, что бы страх, занял достойное место в душе моего сына и помог ему стать  сильным.
Что я ел, как ел, не помню. Вкуса еды не почувствовал. Наспех распрощавшись с хозяином, мы едем…только куда?
- Куда мы едем, Арби?
- Едем назад.
- Куда назад?!
- в Алхазурово поедем. К Руслану.
- Кто это?
- Он тоже живет в Котельниково. Здесь у него дом. У него можем переночевать. Он нас сможет принять. Это единственный человек, который может принять нас без последствий для себя. Он жил в России, ему можно. И потом, он хочет устроиться к нам на работу.
- Че за ерунда? А остальным нельзя?! Что за правила такие?
- Это аул, ты че, не можешь понять этого? Здесь свои законы, как я тебе это объясню!
- Ты это себе объясни! Начни с того, нахрен ты меня вообще сюда привез, зная такое! У меня сигареты закончились. У тебя есть курить?
- Держи.
- Это все? Там можно где-нибудь купить сигарет? У меня вторая пачка заканчивается.
- Не знаю, кури что осталось. Я не хочу.
- Я хочу! Я вообще много чего хочу! Особенно сейчас! Спать хочу. Ладно, теперь поздно бздеть, будь, что будет. Вот это ты прикололся надо мной,  Арби! Вернемся назад, с тебя сало! Я сало хочу!
- Будет тебе сало.
- А знаешь, я не сильно переживаю. Я или идиот полный, или… короче, не жди от меня непредсказуемых действий. Крыша у меня не поедет. Просто я очень злой на тебя, за это.  Мы же ехали смотреть машину для меня, а приехали и попали в каку. Почему ты мне не сказал, что едем по твоим делам? Почему ты затащил меня сюда, по своей нужде? Может, я бы не согласился ехать. Тебе нужно было проехать  посты  с моей помощью – я  бы тебе помог, Арби! Бумагу подготовил, нашел бы другие варианты для этого. Может я сам бы поехал, зная, что меня ждет. А сейчас херня получилась, про которую, я узнаю слишком поздно. Арби!
Всю обратную дорогу я молчал. Оба молчали. Арби смотрел на дорогу, я смотрел по сторонам. Вспоминая слова Андрюхи, произнесенные в Грозном, я понимал, что за каждым деревом может скрываться засада. В селе, вероятность нападения была практически исключена. За одним случаем, если старейшие дали добро на это. Хотя, случаев бесчисленное множество и без вмешательства старейшин.  Их могут проигнорировать. Это для чеченца старик – авторитет, а для других – просто старая, беззубая собака. А здесь, на дороге, нас подстерегало вообще что угодно. Мало ли кто мог напасть на нас в темноте. Нехрен ездить ночью по горам. За время в дороге, нам навстречу проехало несколько машин. И каждый раз я напрягался как сумасшедший, представляя, что это по наши души. Я сжимал одной рукой автомат, другой гранату. Даже разъехавшись, я продолжал наблюдать за удаляющейся машиной.   В  Алхазурово, мы вернулись поздно. В темноте труднее ехать, чем днем.   А еще эта пыль кругом….
Все что я рассказываю, через все это я прошел лично. Начиная с детских страхов и по сегодняшний день. В мирной жизни я только один раз испытал сильный выброс адреналина. Но это скорее от возбуждения, а не от страха. Это случилось уже дома, после Чечни. Меня избивала впятером местная братва, а я стоял. Они закипали от моего хладнокровия и били еще сильней. Тогда я сказал, если меня сделают калекой, то я по одному поубиваю всех или убейте меня сейчас, потому что мне  наплевать на  ваши побои, этим я не сломаюсь и не испугаюсь. Тем более, что вы и бить не умеете. Вы  бьете не насмерть, а с оглядкой. А вот покалечить, можете ни за что, а за это я вас убью. Мне терять уже будет нечего. В тот день,  я понял, что наркотик ослаб. Интерес к адреналину потерян. Это  не совсем мое. Я старею и рано или поздно умру. А бояться смерти я перестал именно в день ее реальной угрозы. Не будучи разгоряченным в бою, а ожидающим ее осознанно. Бояться смерти вообще глупо. Я давно боюсь совершенно других вещей, например,  осознанное убийство мной  другого человека. Если меня, кто-то в своем желании обидеть меня зайдет далеко, то лучше бы он меня просто убил. Если с моими родственниками, кто-то поступит так же, то лучше бы он убил меня. Я  боюсь, что не смогу простить этого человека и  убью, но не тупо. Я затаюсь на неопределенный срок, не обращая внимания на мнение окружающих, и все что происходит вокруг. Я превращусь в проигравшего лоха для окружающих, кому не протянут руку друзья. С этой минуты мнение окружающих перестанет существовать, как и они сами. Вся моя суть будет подчинена  одной цели. Голод, холод, болезни – все отойдет на последний план. Потому что, не веря ни в бога, ни в черта, я  не буду ждать подходящего случая, я сам буду подготавливать этот случай, используя для  этого все свои знания.   Я дождусь, когда вырастут  дети врага и уничтожу всех. Это и будет мой ответ, в ответ на действия своих обидчиков по отношению к моим близким. Я говорю про нанесение увечья моим родителям и моему сыну или их убийства. Других более близких мне людей не существует на Земле. Только, я боюсь, что не знаю какого убийства. Убийства морального или физического, или морального, повлекшего за собой физическую смерть моих близких. Это та тонкая грань, нанесенной людьми обиды, которая страшна своими непредсказуемыми последствиями. Этого, я очень боюсь в себе.  Это единственное чего я боюсь реально.  Потому что, это дело СЛУЧАЯ, в остальном я никому не нужен до такой степени.
Поздний вечер. Мы вернулись в Алхазурово. Вокруг темно. Арби медленно едет по улице между домами и осматриваясь вокруг, пытается отыскать дом Руслана.  Я давно снял с себя куртку и сижу в темной майке, без разгрузки. Под кресло  я положил две гранаты (Ф – 1), между ног автомат. Разгрузка, со всем необходимым,  мне не нужна. Я понимаю, что из всего, что у меня есть, мне пригодятся только гранаты. Точнее граната. Что бы ни случилось – я  не жилец!  Я не думаю сейчас ни о доме, ни о чем. Такая пустота в голове! Сейчас, у меня есть только одно желание – покурить! Арби останавливает машину возле одного из домов и просит  меня немного подождать. Я ничего не отвечаю ему. Когда он ушел, я медленно опустил спинку кресла и лег на нее. Глазами я пытаюсь просмотреть все вокруг сквозь окружающую вокруг темноту. А вокруг, действительно очень темно. Света в селе нет. Я хочу курить, но ни как не решаюсь сделать это. Я боюсь, что свет от зажигалки выдаст меня. Вокруг машины постоянно мелькают чьи-то  тени. Просидев минут, пять, я все же решаюсь прикурить. Пригнувшись на пол, я чиркнул зажигалкой…. Я даже не предполагал, что маленький огонек от зажигалки может быть таким ярким. Мне показалось, что я засветился на весь мир. Свет обжог мне глаза, которые от страха и волнения, в темноте были расширены еще сильнее. Меня ослепило, и я не смог прикурить. Выругавшись про себя, я решился сделать это еще раз.   Прикрыв пламя руками, я чиркнул зажигалкой. В доли секунды, когда  закрывал глаза, я успел увидеть, как трясутся мои руки. Пока я так возился на полу,  к машине стали подходить молодые парни и заглядывать в окно. Терять было уже нечего. Внешне и внутренне, я был спокоен. Мое напряжение выдавало только дрожь в руках. Так бывает всегда, когда что-то очень сильно хочешь и долго ждешь, а потом получаешь. Так случилось и на этот раз,  с первой затяжкой пришло отвращение и тошнота. Я уже не хотел курить. Мне стало так нехорошо от этой затяжки. Меня так крутило внутри, как будто я напился в хлам. Вторая затяжка вообще провалилась в желудок  вместе с икотой. Я с такой злостью и сожалением выкинул эту целую сигарету в окно. Немного посидел, затем откинулся на кресло, но сразу выпрямился. Мне было не хорошо. Такое со мной случалось нечасто. Впервые я испытал это состояние, в первый раз попробовав водку. Сейчас, со мной творилось нечто подобное, только я был абсолютно трезв. Где же Арби? Я сижу и понимаю, если он сейчас не придет и не отвлечет меня, мне будет становиться только хуже. В голове появляется еще одна дурацкая мысль – может два пальца в рот? Но как это сделать? Высунуться в окно или открыть дверь и высунуть голову? Блин, зачем я курил? Такое состояние противное, словно я курил не сигарету, а выкурил косяк. Что это за хрень курит Арби? Я сижу, раскачиваюсь вперед-назад и периодически икаю. Эта раскачка, хоть как-то отвлекает меня от происходящего внутри моего желудка, а еще от всех этих молчаливых теней возле машины, внимательно наблюдающих за мной. Я терпеливо жду, когда вернется Арби. А теперь, вдобавок ко всему – я  жду, когда же меня отпустит. Что же он все-таки курит, этот Арби? Почему меня так вставило? Не знаю,  сколько времени я просидел в машине, когда быстрым шагом из калитки вышел Арби. Он запрыгнул в машину и завел ее. Рядом с калиткой открылись ворота и мы заехали. Все, здесь мы будем ночевать!
Я был поражен огромным количеством света во дворе. Свет был везде, и его было много. Но не тот, к которому мы привыкли, это был живой свет! Выйдя из машины, и пройдя вглубь двора, я понял, в чем причина. Источником света была обычная газовая плита и обычный, природный газ. Во дворе стояла газовая плита, а из всех четырех отверстий горелок  вырывалось вверх пламя, в высоту, примерно, с полметра. Этого за глаза хватало, чтобы осветить все вокруг в радиусе метров пяти и резко растворялось в темноте. Границы темной и светлой территории пространства можно определить так – и шагнул в темноту. Я только на рассвете смог рассмотреть все, что было скрыто в темноте.
(Ну почему мне так тяжело дается это воспоминание, я не понимаю! Я ведь просто вспоминаю, а такое чувство, что в голове стоит блокировка. Я по крупицам пытаюсь вспомнить происшедшее и с не меньшим трудом, у меня получается собрать все воедино. Мысли как одурманенные, я даже по слогам думаю).
Дома в Чечне строят особым образом – буквой П или Г. Центральный вход с улицы, и вы попадаете во внутренний  дворик, а уже по сторонам, примыкающие друг к другу (что вовсе не обязательно) прочие сооружения. И, все это, находиться за высоким кирпичным забором, скрывающим жизнь в доме от любопытных взглядов. До Руслана, был устроен буквой Г. Причем вывернутой буквой. То есть, верхняя, малая часть буквы служила входом во двор, а длинная – являла собой продолжение одной из стен самого дома. Видимо близкорасположенные дома соседей и советская, стандартная планировка внесли свои коррективы. Арби загнал машину,  мы прошли мимо пристройки дома, и попали непосредственно во внутренний дворик. Дворик, представлял из себя, внутреннюю часть буквы Г, причем центром служил длинный стол. Вдоль стола,  около стены, стоял длинный диван или кушетка или софа или хрен знает как мне точнее описать, что это было! Может, подойдет определение – тахта!  Я, только помню, что это было без спинки и грядушек, длинной – метра  четыре, а шириной –  метр. Напротив, через стол, стояла обычная деревянная лавочка. Длинная, как стол. Стол, скамья и это «хрен знает что» были устроены на деревянном подиуме, размером 3х5 метров. По концам подиума стояли деревянные колонны, которые являлись опорами  крыши дворика. Между колоннами, были устроены перила. Благодаря ним, подиум превращался в коридор, в который можно было попасть двумя способами – со стороны огорода, и со стороны крыльца дома, которое служило одновременно крыльцом на подиум.  На этом подиуме, возле крыльца дома, как раз и стояла газовая плита, которая освещала подиум, он же – веранда, он же – летняя  кухня. Светло как в аду! Со временем, начинаешь раздражаться от постоянной пляски пламени и не возможности четко сфокусироваться на объектах в целом. По отдельности все нормально, но когда смотришь на все сразу, то есть в обычном режиме – получается ерунда. Глаза сильно устают. Вроде светло, а в то  же время таинственно и раздражающе. В моем угнетенном состоянии и так все не очень хорошо, а этот «плавающий» свет вообще….ну, нет у меня слов!
Как и принято, на Кавказе, из дома появляется женщина (а мы уже познакомились с Русланом и сидим за столом), она быстро собирает на стол и также быстро исчезает.  Кавказским женщинам, отведена особая роль в жизни – они должны быть женщинами! А женщине – не место за столом мужчин, по крайней мере, пока ее не пригласят за этот стол. Это ничего не значит и значит все! Там, где в мужские вопросы встревает женщина – там все идет по пиз…  Кавказских, мальчиков и девочек воспитываю по-разному, с не меньшей любовью к каждому, но с разными требованиями. Поэтому, вырастая, оба знают как себя вести – они готовы к этому. А русская женщина, считает себя вправе…., впрочем, сейчас всех уравняли в правах и открывать дверь перед женщиной, уступать ей место в транспорте и многое другое, вовсе не обязательно – она приравнена к мужчине. За что боролись – на то и напоролись! И итог всего этого – в России не осталось мужиков, они выращены бабами и превратились в баб. Как следствие – в России  много женщин. Причем, изменилось не количество представителей обеих полов – поменялось  качество! Ну и кому это надо? Может женщинам? Лично мне – наплевать, я живу в другом мире. Моя кровь не позволяет мне открыть свой поганый рот в присутствии женщины и матом излагать при ней свои мысли. Я много раз видел, как чеченки смущенно опускали глаза, когда россиянин начинал говорить, а дети, с интересом  вслушивались, в новые слова!  А ведь этого оратора, тоже воспитала – женщина! Только, другая женщина. Воспитанная,  в свою очередь, другой  женщиной. Женщиной,  которая не выгонит свою дочь из дома, если она вернется назад от мужа, потому, что не сошлись характером. Кавказская женщина, вернувшись в отчий дом, считай, обесчестила его, своих родителей и всех предков. Ее, в лучшем случае выгонят назад со словами – возвращайся в дом мужа и не позорь нас! В худшем – закатают в асфальт. Все в этой жизни меняется и не все ситуации так однозначны, но этот принцип и по сей день остается неизменен. Вышла замуж – у тебя своя семья, эту – теперь забудь! Я не могу понять одного, как это так, после свадьбы идти жить в дом жены!  Кто вышла, или может надо говорить так – вышел  замуж? Это надо же было так все ушатать в России! Евреи прочно пустили корни в русскую жизнь, своим матриархатом. Так те, хоть не скрывают своих устоев, а в России по-прежнему,  официально патриархат, а фактически давно наоборот! Я против религиозной гнили относительно женщины, того, что она не человек или получеловек, а это тухлятина, присутствует во всех религиозных течениях мира. Я против фанатичного унижения женщин религиозными предрассудкам, особенно в исламских традициях. Но, я за то, чтобы каждый занимал свое место в реальном мире, согласно настоящего паспорта, который есть у каждого между ног. Если тебе предопределено быть мужчиной – будь им, если ты женщина – будь ею.
Жена Руслана, знала свое место. Оставаясь женщиной, она сделала свое дело и хотела уйти, но осталась за общим столом,  по нашей просьбе. Супруги, разделили с нами нашу трапезу, скорей из уважения к нам. Время было позднее и конечно, они давно поужинали и собирались ложиться спать. Естественно, Арби рассказал, в какую неприятную ситуацию мы попали, и как могло отразиться это гостеприимство на них. Но, они приняли такое решение и пустили меня под свой кров. Решение было совместным. Не стоит думать, что Руслан пошел на такой шаг, не посоветовавшись с матерью его детей, которые уже спали за стенами дома. Безусловно, Руслан – глава  дома, поэтому его голос имел решающее значение. Но, как достойно выглядела его жена, в этой ситуации, которая, возможно была не согласна с мнением мужа, относительно нас. Она меня знать не знала и видела в первый раз. Вокруг, не все так просто, а мое присутствие может еще сильней усложнить ее, и без того нелегкую жизнь.   Как она сумела принять нас и ….тишина! Ни каких протухших и кислых рож в нашу сторону, ни каких слов упреков в адрес мужа, ни каких зверских сцен с криками – я тебе что сказала, сволочь! Гостеприимство и честь семьи – в первую очередь! Первое, что она сделала, когда я появился на пороге ее дома, ее Мира – она приняла из моих рук оружие и исчезла в доме. Я до утра не знал где мой автомат, хотя не переставал чувствовать его ни на секунду. Одну гранату, я все же оставил в кармане, но об этом знал только я.  Случись  неприятность в стенах дома – граната мне не помогла бы. Я бы не смог ею воспользоваться.  В доме находились ни в чем неповинные люди и дети. Я оставил ее про запас, для всех остальных случаев, вне стен гостеприимного дома.
Мы сидели, разговаривали и кушали. Понемногу, непринужденная обстановка и алкоголь, привели в чувство мою голову, заодно успокоились Арби и хозяева. По моей просьбе, газ уменьшили и обстановка вокруг стала немного мягче. Начиная с этого дня и до сих пор, я не переношу яркий свет, громкие звуки и все что связанно с кричащими качествами. Я предпочитаю оставаться в тени. Фанатичных амбиций быть на виду – у  меня нет. 
Закончив кушать, мы еще долго просидели в разговорах. Жена Руслана давно постелила нам в комнате и ушла спать. Немного посидев, Арби тоже отправился спать. Он сегодня перенервничал (я надеюсь на это, все же! я надеюсь, ему была небезразлична моя судьба, а не только вопрос сохранности его живота), а завтра ему еще рулить. Руслан долго расспрашивал меня про условия трудоустройство в наше министерство и просил оказать содействие в этом вопросе. Позже, мы не раз встречались с ним в Гудермесе. Все, что я мог сделать для него – я сделал. Правда, от меня мало что зависело, но напрямую подвести человека к высшему руководству, порой имеет огромное значение, чем просто заполненная анкета и заявление о приеме на работу. В этом, я помог ему.
Через час, Руслан поплыл, впрочем, как и я. Нас сморило. Руслан уже лежал на тахте, так  не принято себя вести в присутствии гостя, но мы отбросили все условности и как старые друзья позволили немного расслабиться. Я сидел спиной к крыльцу и пил удивительно вкусный чай с домашним сыром, кладя его поверх масла, намазанного на душистый, домашний хлеб. Я ни как не мог наесться и напиться. Это сказывался стресс и просто, было вкусно. Я запихивал в себя все подряд, смешав, таким образом, все, что было на столе. Поэтому, меня раздуло как шарик. Наверное, вся кровь ушла в желудок на помощь моему пищеварительному процессу и, меня посетило удивительно приятное блаженство. Я плавал в тумане, глаза слипались вместе с губами. Голову я положил на стол, но продолжал жевать. Очень хотелось спать. Такое подвешенное состояние, когда понимаешь – что надо идти спать, но лень, лишний раз пошевелиться. Как же мне хотелось спихнуть Руслана и лечь вместо него. Я еще подумал, вот сейчас встану, доползу до него и лягу рядом – вот у него глаза вылезут! А если, вдруг выйдет его жена и увидит такое – вот это она удивиться!  Меня, прямо, пробило на смех, от представленной картины. Смех! Ну, все, значит,  остатки переживаний выходят из меня. Это хорошо, теперь меня отпускает….только в животе все урчало и начало давить во все стороны. Я понимал, что я не просто так объелся. Отчасти, таким образом, я пытался заесть свой страх и противное подсасывание в желудке. Руслан, что-то там просил по поводу моего веселья.  Я ничего не ответил, мне было лень говорить. Я даже не мог смеяться в голос, мог только поскуливать, от тяжести в животе, но, не прекращал жевать. А Руслан, не мог прервать мое пиршество – это некрасиво и не принято, это же противоречит законам гостеприимства. Поэтому, он лежал и сквозь дремоту пытался поддерживать с гостем разговор. Как же хотелось спать! Лечь в СВОЮ кровать, в СВОЕМ доме. Блин, еще сходить в туалет…
Все поменялось в секунды! В миг! Руслан подскочил на тахте, как будто не было его расслабленного забытья перед гостем секунду назад. Широко раскрытые глаза…Руслан, в полусогнутом состоянии, стоя на тахте…настороженный взгляд поверх меня и взволнованный взгляд, брошенный в мою сторону. Потом, рывок мимо меня и…он исчез в темноте. А я понял, что это – все! Если мне и пришел конец – то сейчас, как раз его начало! Мне не досуг было думать по поводу странной игры слов по поводу начала конца. Быстро, как мог, я переместился на его место и сел. Рука в кармане. Граната обжигает.  Она нагрета теплом  моего тела, но, все же  - она, холодная и мертвая. Шум возле калитки, голоса и…
Они разом появились из темноты. Где-то между входящими, я подметил вбежавшего Руслана. Для меня важным, было увидеть его глаза и постараться понять насколько серьезно появление этих ночных гостей. Но, Руслан не смотрел в мою сторону, он суетился вокруг людей в черном.  Люди в черном.  Человек семь. В темноте, вокруг подиума, сквозь тусклое освещение, я подметил еще несколько человек. Они окружили нас в кольцо. Это были молодые ребята. Вошедшие, были люди зрелые, можно сказать пожилые. В темных, поношенных брюках, в темных рубашках, в пиджаках и в головных уборах, я не знаю, как они правильно называются. Невысокие, круглые и сверху плоские.  С рисунком зеленного цвета. Гости были одеты практически одинаково и по-разному. Конечно, не все были в сплошь однотонных одеждах. Рисунок присутствовал в одеяниях, но в целом, присутствующие воспринимались мной как люди в черном. Когда первый из вошедших переступал порог подиума и грозным, жестким взглядом проткнул меня – я встал и кинул головой. И кивал каждый раз, по мере появления очередного. Не важно – что, важно – как! Впрочем, я поступил бы точно также, в любой другой ситуации. Приветствие – это уважение! Также поступал и Руслан. Он рассадил всех за стол, на шум выбежала жена Руслана. На столе появился чайный сервиз, стаканы и вино. Это все, что могли сделать в этой ситуации хозяева дома для меня. И они это сделали.  Молча, без суеты, но быстро, без паники и вечных женских истерик. Я продолжал сидеть и разглядывать присутствующих не опасаясь заглядывать в глаза. Бояться мне было уже нечего!  Я уже все понял. Сейчас будет решаться моя судьба, а может – уже  решена. Не чайку же люди пришли попить ночью. А никто и не обращал внимания на стол, все разглядывали меня и переговаривались между собой. Потом наступила тишина.
- Ты кто?
Невозможно забыть произношение чеченца. Это особые звуки. Не буду вдаваться в описание, достаточно один раз услышать это, например, по телевизору. Есть небольшая разница в произношении, когда перед вами человек, постоянно практикующий русскую речь в повседневной жизни, или человек, который пользуется ей от случая к случаю. Для меня, это не имеет принципиального значения, меня всегда завораживает, как разговаривает по-русски – чеченец. Но, это мое субъективное отношение.  Вопрос, прозвучавший в тишине пожилым чеченцем, для меня стал новой точкой отсчета в жизни.  Хотя, до понимания – жизни, еще надо было пройти весь это путь по лезвию, до конца. Шаг влево, шаг вправо – смерть. Вот какая каша в голове! У страха – глаза велики, и оценивать ситуацию объективно, не получается! В нее надо попасть, сначала, а потом делать выводы, которые могут не совпадать с выводами твоей интуиции. А интуиция, подсказывала мне, что я попал из мнимого времени, в котором жил до сих пор, в действительное, реальнее время.
Ты кто? -  глупый вопрос. Глупый, если не понимать о чем идет речь! Опасный вопрос, если ответить на него глупо. Людей в черном, интересовало одно – мой статус, в качестве принадлежности к военной форме.  Ответить прямо, что я офицер – это… а что, это? Ведь ЭТО – так! И скрывать такое нельзя. Но, раскрыться сразу, это значит лишить себя шанса. Не ответить, уклоняться от прямого вопроса, который я прекрасно понял – это…а это – что? Я поступил иначе. Я не ответил вообще. Я просто не спеша встал (чем расстроил всех окружающих, все моментально напряглись) и сказал:
- Я сейчас дам вам мои документы – я развернул удостоверение и протянул его – вот, пожалуйста, посмотрите. Я сотрудник министерства МВД.
Мое удостоверение переходило из рук в руки, а я пытался понять настрой этих немолодых людей и что поменяется с этим первым шагом. Раз уж меня сразу не тронули, значит, у меня есть шанс!
- Вы не против, если я попью чай? – старый чеченец бросил резкий взгляд на меня и, не отрывая глаз так же резко и брезгливо выдохнул: - Пей!
Я осторожно подвинулся к столу и вдруг понял, что я не боюсь. Нет, конечно, страх есть, но руки-то не трясутся! Опускаю глаза на стакан и делаю глоток. Вот! Оказывается, периферийное зрение, во много раз резче и информативнее чем смотреть перед собой и  не видеть. Зрение избирательно, но стоит опустить или отвести взгляд, как ты ловчее ухватываешь суть происходящего вокруг. Основное зрение – это основной источник информации для мозга, но как оказывается оно зависит от другого. Мы пользуемся, этим, боковым зрением,  постоянно и пренебрегать  им нельзя. Его нужно развивать и совершенствовать. Впрочем, совершенствовать необходимо всего себя, а не избирательно.
Я видел как, в воздухе мелькнуло что-то красное и шлепнулось на стол.  Гадать что это – не  имело смысла. Это было мое удостоверение.  А в то же время - это был показатель отношения ко мне. Я так же увидел, как Арби стоит в дверях и наблюдает за происходящим.  Рассмотреть его лицо я не мог, не посмотрев на него. Просто знал, что он там стоит. За ним стоит жена Руслана, а где находиться сам Руслан, мое боковое зрение, отказалось проинформировать меня. Медленно опустив стакан на стол, я поднял голову и посмотрел на гостей. Наверное, так рассматривает своих палачей баран. Он не понимает ясно, что его прирежут, он не знает странный язык неволящих его существ, он, только интуитивно чувствует угрозу, исходящую от них. Его инстинкт, безошибочно позволяет определить враждебный настрой по отношению к нему.  Я как баран, смотрел на людей и у меня пылали уши. Еще не один раз в жизни, у меня пылали уши подобным образом. Сейчас, я с высокой степенью вероятности могу определить, что меня ждет серьезная неприятность, когда светит солнце и все вокруг кажется таким прекрасным, но, когда у меня пылают уши.  Оставаясь привычными и теплыми как всегда, их начинает ломать и покалывать. Потом они увеличиваются и разогреваются с невероятной силой. Они обжигают меня, вызывая дискомфорт. Тогда, я дотрагиваюсь до них и понимаю, что они пылают только в моем сознании. Я это понимаю и дотрагиваюсь до них через некоторое время снова, чтобы понять это опять.
- Что ты здесь делаешь? – как мне им ответить, что ответить? Я ведь понимаю, что стоит за этим вопросом! Какие простые и невероятно сложные вопросы в моей жизни! Это не компьютерная игра, даже не идиотская разборка, где ставка на кону - твой живот! Ну и что мне ответить, сказать правду  – я приехал посмотреть и возможно, купить машину! Это не ответ! Кто бы ни были передо мной эти люди, они засмеют меня и уничтожат своим смехом. А другого правдивого ответа у меня нет. Остается только ложь! Мне остается изворачиваться и тянуть время. Я тянусь за сигаретами, достаю одну  из пачки и, окинув вопросительным взглядом собравшихся, обращаюсь к старейшему:
- Вы не против, если я закурю, можно? – мне кивают. Все молчат и ждут от меня ответа. Тянуть дольше нельзя. – Вы, наверное, прекрасно знаете и без меня, что проехать через посты, да просто проехать по республике… это может закончиться как угодно… да мало ли таких случаев происходит. 
Я начинаю кашлять от затяжки. Это дает мне возможность повернуть голову налево и посмотреть, наконец, на Арби. Его лицо  высечено из куска унитаза, он белый и …наверное не дышит. За ним стоит жена Руслана, как фотография в рамке с черной лентой в углу. Кашляя и дотрагиваясь до лба рукой, я наклоняюсь вперед и обращаюсь к ней:
- Принеси, пожалуйста, таблетку, что-нибудь противовоспалительное и от температуры. Если есть! Я забыл свои таблетки.  – она смотрит на меня, своими большими глазами, как в пустоту, затем, спохватившись, быстро исчезает в доме. Я продолжаю говорить.
- Арби, мне рассказал про Руслана, я не знал его до сегодняшнего дня, только по рассказам Арби. С работой в Чечне, сейчас очень тяжело, а семью кормить надо. Сам, он смог устроиться и хочет помочь своему другу в этом. Друг Арби – мой друг.  Арби, давно хотел приехать в родные места, проведать родственников и заодно посмотреть свой дом. Только документы у него временные. Единственный, кто согласился поехать с ним – это я. Мне бояться некого и нечего. Поэтому я рискнул и поехал с ним, заодно, приехал к Руслану, чтобы постараться помочь ему. Вот поэтому, я здесь.
Меня внимательно выслушали и после начали переговариваться между собой.  Жена Руслана принесла мне таблетки, но не вышла из дома. Таблетки, мне передал Арби, вместе со стаканом воды. Пока я возился упаковкой, меня рассматривали и уже громко обсуждали. Я выпил таблетки и подтянул под себя ноги, расположившись на тахте в позе лотоса. Затем, откинулся на стену. Меня знобило и отпускало или вставляло по новой. Курить я больше не мог. Опять началась икота. Вся тяжесть сегодняшнего дня, как-то разом навалилась на меня. Понимание абсурдности моего положения, привело меня к мысли – а…будь, что будет, провались оно все в…!  Грохнут – значит   грохнут! Перед этим, главное успеть выдернуть чеку и вместе полетим к праотцам, пофиг! Только меня не спешили приговорить. Они решили добить меня своими расспросами. Я в течение получаса был как на допросе. Все пытались выяснить – участвовал ли я! А как я мог участвовать, когда мне эта война нахрен не нужна была! С другой стороны, я прямо сейчас участвую! Такая командная игра в одни ворота, где вратарь – я! До смерти.  Вся наша беседа  действительно напоминает мне игру в одни ворота. Мне задают прямой вопрос и это – гол. Каждый вопрос это гол, как очередной гвоздь в крышку гроба. Потом выясняется, что гол оказался штангой. И вбитый гвоздик расшатывается. Это мой разум пытается всеми способами сохранить возможность смотреть на этот мир через мои живые глаза.
Выяснили, что я кавказец, да это и так понятно, и по мне, и по моим документам. Я же, видел все происходящее со стороны. Вот сижу я уперевшись спиной о стену, с усталым лицом, вот сидят напротив меня старейшины, позади них, в темноте, стоят бравые молодые ребята, готовые выйти из тени в любой момент и порвать по велению пальчика. Арби, с каменным лицом, стоящий на пороге дома, в разноцветной майке цвета хаки. За ним, во мраке дома, жена Руслана, с бегающими глазами и тревогой в них. А вот и Руслан. Вот, оказывается где он. Руслан стоит на крыльце среди молодчиков, в глазах волнение и тревога как у жены. Надо вытащить его на свет. Я еще раз, мысленно, облетел всех и вернулся в себя. А может мне это привиделось?
- Руслан! Руслан! – он появляется из темноты - Можно мне еще чая? Нехорошо мне, что-то…
Он стоит и сомневается, как поступить. Арби подходит к плите и ставит чайник на газ. Это выводит Руслана из стопора
- Арби, да ты иди, ложись, я сам все сделаю. – обращается он к Арби.
- Руслан, сейчас чайник вскипит, я сам налью. А где заварка? Вот эта? – говорю я.
- Да, эта! Я тебе налью, сейчас. – Руслик как робот. Ходит, вроде разговаривает, только вяло как-то. Сделает шаг, ответит, остановиться и проваливается в себя как в черную дыру. Ни одна мысль не способна сейчас вырваться из него.  Но даже черные дыры излучают вещество, а Руслан, всем своим поникшим видом излучает только одно – покорный фатализм, да и то, это излучение направленно в него.   Голову он держит вниз, туда же вниз, направлен его взгляд, плечи опушены  и сжаты. Он выше меня на голову, шире в плечах, жилист и подтянут…был. Сейчас, еще чуть-чуть и он сожмется  в одну точку!
- Да я сам налью. Руслан, а там заварки хватит на всех. Я же не один. Не удобно как-то…
Ночные гости продолжают в голос обсуждать что-то. Видимо их мнения, по поводу меня, разделились. Я этого не знаю, могу только догадываться, но наверное, это так. Потому что до сих пор, ко мне обращался один человек, а следующие вопросы начал задавать другой. На корявом русском языке он спросил меня:
- Ты контрактник?
- Да.
Мой ответ вызвал бурю эмоций и недоумение, и гнев в глазах присутствующих. Руслан, вообще потух и окончательно провалился в себя. В образовавшейся паузе повис немой вопрос, который и стал для меня переломом. Все вопросы  до этого момента, преследовали  разведывательную цель, а потом,  характер и стиль разговора поменялся в сторону допроса. Это я сейчас понимаю, а тогда все развивалось, как развивалось. Настрой людей был предопределен, но единства в мнениях не было. Именно поэтому, они пришли ночью и говорили со мной. Жители Алхазурово очень лояльно относились к действиям российской стороны и не участвовали в военных  конфликтах  ни открыто ни скрыто. Пока их не вынудили поменять свой нейтралитет, заставив испить собственной крови. Настолько все тонко устроено в нашем мире, что человек уверенный в себе и открыто говорящий правду вызывает у нас неприятие и недоверие, в отличие от мягко стелющего. Маскирующего себя под своего и получающего открытый доступ к нашей спине. Не всегда удается определить – кто  есть друг, а кто есть враг. На войне нет такой возможности, существует только упущенная возможность. Поэтому, нередко все сводилось к тому, что уничтожали всех без разбора, а мотивация такая: - а  кто знает кто вы на самом деле? Своя жизнь дороже!   Никто особо не разбирался  в таких случаях, гасили всех подряд, чтобы не загасили самих.  Кто знает, правильно это или нет, ведь это производная проблемы, и ни как не решает саму проблему, а жить охота всем. И боевику, прикрывшись, за спиной мирного жителя или притворившись им и солдату, который не понимает, кто есть кто, вот и пытается выжить за счет упреждения развития ситуации собственной агрессией, пока самому горло не перерезали или живот не вспороли, или яйца не отрезали. Солдат не понимает, что он делает на войне, если это зеленый и молоденький мальчик, призванный в армию. Но есть же и другие дяди – наемники  те, кто за деньги, готов убивать, которым по-барабану кого и где и за что, важно – за  сколько! Мой утвердительный ответ на последний вопрос ввел в транс практически всех присутствующих. Я сам чуть не выпрыгнул из себя, когда увидел озверевшие и озадаченные лица людей. Меня определенно приняли за наемника и призадумались, или я полный идиот, раз так открыто заявляю об этом,  или моя уверенность основана на моей безнаказанности за подобное высказывание. Это может означать что угодно,  например: они где-то упустили важную информацию. И сейчас, не они контролируют ситуацию, а я и в любой момент, по моему сигналу, ворвутся вооруженные люди. 
Я помню, как я наливал чай себе, когда прозвучал этот вопрос. Я помню лицо человека, начавшего свой допрос. Получалось, что он сидел напротив меня на стуле, в стороне от собравшихся. Старейшины, сидели на общей лавке и не вмешивались. Они и так сделали все что могли. Конечно, их решение, не могло быть проигнорировано, и все же, все зависело от моих ответов. На первом же вопросе я перевернул все вверх ногами. Бородач, сам был удивлен. А как был удивлен я! Обычная игра слов и недопонимание. И меня понесло:
- Я контрактник, я работаю по контракту. Но я не НАЕМНИК! Моя родина за этими горами и я здесь не для того что бы воевать. У меня много друзей везде и в Чечне, теперь, тоже. Мне не с кем воевать. Я не воевал и не буду этого делать. Поэтому, мне бояться нечего и некого. И потом, я кавказец! А за каждым из нас стоит свой род. Лично я, последний в роду, кто унаследовал фамилию своих предков. Вместе со мной закончиться и наш род.  Воевать за деньги – это позор. Я не буду позорить своих предков из-за денег. У меня нет особого выбора,  мне нравиться моя профессия – я офицер, федерал, хоть сейчас я и сотрудник милиции. В свое время, в училище, меня вербовали покупатели из моей родины для службы в войсках моей страны, я остался в России. Я присягал России. Я не поехал воевать ни в Карабах, не поехал я воевать и в Чечню, в первую компанию. Я не воевал, и не буду воевать, ни с кем, за исключением, когда это будет угрожать моей семье. Не хватит своих сил, я разнесу себя вместе со всеми. А для этого, мне  хватит одной гранаты в кармане!
После этих слов я провалился в непонятное состояние. У меня не было больше сил ни на что. Я, как будто, исчерпал свой ресурс сил. Да и эмоций тоже. Я провалился в пустоту, как же мне противно, до сих пор, это постоянное доказывание всем чего-то. Просто так нельзя жить, постоянно надо преодолевать трудности, придуманные людьми и уверовавшими в истину этих придумок. С годами приходит ожесточение, ты понимаешь, что тебя начинает интересовать в жизни только одно, вокруг которого и крутиться вся наша жизнь – это деньги. Каждый молчит в тряпочку про них и каждый думает о них. Каждый пытается сделать все и немного больше, что бы заработать как можно большее количество денег, в итоге, оставляя после себя пустоту.
Бородача, долго успокаивали старцы. Он все кипел и шумно высказывал … я не знаю, что. Мне стало все равно. Полулежа на тахте и на стене, в размазанном состоянии, я наблюдал за этим сквозь опущенные ресницы. На меня бросали разные взгляды, я отвечал на них, приоткрывая ресницы. Как в кармане оказалась моя рука, я не заметил, но другие заметили. На что готов был я, я не знаю. Видимо просто был готов. У каждого есть свой предел прочности. Я переступил его впервые и не знал, что последует за этим. Я не знал, что я могу сделать в таком состоянии. Люди напротив, наоборот, видели такое состояние человека и не хотели его развития. Это глупо. Все, что их интересовало – они узнали, особой ценности я не представлял, но мои звезды… сколько же стоят мои звезды? В нашей стране – они ничего не стоят. И все же – стоят. Даже у мертвых звезд есть своя цена. Некоторых валят из-за копейки, а у меня на плечах целая россыпь долларов.
Видимо, что-то поменялось в ситуации, так как Руслан начал суетиться вокруг людей в черном. Оживление коснулось и задних рядов, тех, кто  находился в тени. Не коснулось только меня. Я как сидел, развалившись и пытаясь прочувствовать свои новые ощущения в себе самом, так и остался в таком положении, не в силах пошевелиться.  Бородач, первым вскочил и рванул на выход, еще раз посмотрев на меня. Я не ответил на взгляд, зачем провоцировать человека.  Я и так понял, что мне дали шанс, который не входил в его планы.
- Ночуешь здесь. Из дому не выходишь. Руслан все знает. Завтра утром – тебя здесь не должно быть. – я передаю саму суть сказанного, потому как, исковеркать и передать на бумаге эту  речь, я не представляю себе возможным.
Они ушли. Я сидел и молча, обдумывал происшедшее. Рядом, обдумывал Руслан. Прошло некоторое время, после чего я почувствовал взгляд. Русла рассматривал меня и ждал. Он ждал, когда я вернусь в себя, а заодно и сам, приходил в чувство. Арби и жена Руслана, оказывается давно легли спать. Мы еще долго сидели с Русланом, пили чай и разговаривали. Я не помню о чем. Разговор отвлекал.
В моей ситуации, нет ничего необычного. Очень многие перешагнули эту черту и остались за ней навсегда. Я же, навсегда остался на краю. Даже сейчас, я хожу всегда по краю. Заглядываю в даль и возвращаясь в свою реальность. Моя жизненная позиция – наблюдатель. И началась она когда первый человек в черном вышел из темноты. Мешает ли мне это – неа! Мне нравиться смотреть, наблюдать, вникать и анализировать. Особенно сейчас. Мне нравиться заглядывать за край и погружаться в образ увиденного. Прочувствовать увиденное, затем, насытившись информацией, постоянно переваривать ее. Мне интересно, что говорит по этому поводу, наука психология. Может я уже поехал?
(я обязательно допишу!)