Едем в Грозный. За каким хреном нас понесло, не помню. Постоянно куда-то едем, по каким-то вопросам. Настроение паршивое. Утром Ильдар встал не стой ноги. Андрюхе пофигу, а Валера мучается за рулем. Ильдар тыкает его за машину. Коробка барахлит, скоро стемнеет, а мы не сделали и половины запланированной татарином. Тем более он молчит о своих планах. Зачем-то сорвал нас в Моздок, потом через Горагорск сказал ехать в Грозный. По дороге через перевал, достал Валерку так, что тот выскакивает на ходу и посылает его на… татарин, быстро перепрыгивает за руль и давит на газ. Он даже не думает подобрать Валерку. Получается совсем хреновая ситуация, однако! Андрюха начинает возмущаться происходящим. Останавливаемся и ждем Валеру. Андрюха не на шутку разошелся и уже вовсю орет на Ильдара. Я молчу, иначе оба сорвутся на мне. Еле уговариваем Валеру сесть в машину. За руль он не садиться больше. Я пересаживаюсь на пассажирское место, достаю камеру и начинаю снимать. Ильдар аккуратно ведет машину по разбитой дороге Горагорска. Асфальт есть местами. Это короткое направление через перевал. Поворот на него находиться недалеко от села Знаменское, Надтеречного района республики. В Знаменском дислоцируется сводный отряд сотрудников милиции Волгограда и области. Я прожил у них весь август. Но пока только знаю, что там есть ребята из Волгограда и области. Я еще не знаком с ними.
Мы в Грозном, в одном из районов города. Ильдар исчезает. Андрюха с Валеркой напились и странно притихли. Вокруг нас полуразрушенные высотные здания. Они заброшены, без окон с вырванными кусками бетона и кирпича. Со следами пожара, зияющими провалами в стенах от выстрелов точно не из автоматов. Парни сидят на полу, схватившись за оружие. Занавески на окнах в машине закрыты. Валера пролез в окошко из кузова, дотянулся до магнитофона и выключил его. На улице одинокие люди спешат по своим делам. Андрюха смотрит на часы и на Валеру. Валера смотрит на него и разливает по стаканам. Оба молчат, сидят, пригнувшись и не дыша. В городе нет электричества, нет той веселой суеты и оживленности. Именно оживленности присущей всем городам наполненными живыми людьми. Он пустой и мертвый. Время не позднее, вечереет. Но от этой пустоты, кажется, что давно наступила ночь. По мере того как город обволакивает темнота, парней охватывает беспокойство. Это передается мне. Пытаюсь что-то сказать, но они цыкают на меня. Никогда не видел Андрюху таким серьезным. Он говорит, что здесь за каждым окном может сидеть снайпер и один выстрел решит твою судьбу. А я сижу впереди и весь как на ладони. От этого еще неуютней. Быстро переползаю к ним в салон и хватаюсь за автомат. Это иллюзия, возможность верить, что я успею продать свою жизнь как можно дороже. Как много я не знаю. И не хочу знать, но приходиться. Мне наливают, хотя мне хватает моего адреналина. Спиртное успокаивает, но это тоже иллюзия. Тело возбужденно потряхивает. А это уже не внушение, не иллюзия, это реальность. Ильдара все нет и нет. Что мы здесь делаем не понятно. Никто не разговаривает и каждый просматривает свой сектор. Наши взгляды сходятся только в момент толчка в плечо и передачи наполненного стакана. Молча выпиваем. Каждый, в глубине души, понимает, что все это фигня, никто не будет стрелять по нам из винтовки. По нам шарахнут или из подствольника или бросят гранату, а может гранатомет... Каждый шорох напрягает. Паники нет. Только немой вопрос где, сука, Ильдар?
Ильдар возвращается, минут через сорок. Запрыгивает за руль и с ходу рвет вперед. Еще некоторое время виляем по кварталам. Дороги разбиты и везде понатыканы бетонные блоки, ежи. Приходиться терять время объезжая весь хлам войны. Я могу только представить в голове картину ужаса, имея наглядные последствия этого танца войны. Война – женского рода. Но это не так. Война – это дело рук мужских. Это творение, имя которому – выгода. Ради выгоды, люди способны на все. Война, это крупный и выгодный бизнес, конечная цель которого одна – деньги и власть. За это всегда убивали. Прикрывали убийства и свои меркантильные интересы идеей и уничтожали целые народы. И не всегда мужчины делали подобное ради женщины. Они это делали ради себя. А начали они это в далеком детстве, бегая маленькими мальчиками с игрушечными пистолетами, с криками ты убит, я тебя убил. А те, кто кидал свои завоевания под ноги женщине или с убеждением, что во имя чего-то, сильно лукавили, они все равно делали это, прежде всего ради себя. Нет ничего слаще, чем нажимать на курок. Чувствовать себя вершителем. Чувствовать себя сильным. Намного сложнее стать сильным, не нажимая на курок, а тренировать, совершенствовать свое тело и дух. Для этого надо пройти процесс разрушения своей лени, пройти через боль и прийти к пониманию, что лучший твой бой тот, который не состоялся. Это сложный путь. Целые поколения не учатся ничему и забывают то, что прошли их предки. Мальчики бегают по дворам и убивают друг друга понарошку, что бы вырасти и убивать по-настоящему. Но, это естественно также как гордость отца перед друзьями, что его сын уже вырос и перетоптал половину дворовых девок. Это так же естественно, как смущение отца, чью дочь перетоптали половина дворовых пацанов. Такое у нас общество, в котором каждый живет и наивно верит, что все, что случается в нем, непостижимым образом минует его семью. Один русский парень, послушав спор двух его друзей одного русского, другого кавказца, спросил обоих, если мы не имеет его мать, твою сестру, мою жену, чью-то дочь, сестру, то тогда кого мы имеем? А имеем мы, как всегда, самих себя. И опять наивно верим, что это нас не касается. Хотя, все относительно. В этой жизни всегда имеют тех, кто позволяет себя иметь. А если сучка не захочет – кабель не заскочит. Я только одного не пойму, Как? Когда? На каком этапе? Гордый чеченский народ позволил себя поиметь бородатым людям без трусов? Как целый народ повелся на такую чушь как ваххабизм? Где сейчас все те, кто кричал про этот самый ваххабизм? Не хочу залазить в этот бред глубже. Но, я не встретил ни одного человека в Чечне, который открыто или скрыто намекнул, что хотел войны. Наверно дело во мне, я сам не захотел увидеть такого и чеченцы действительно такой народ, который подлежит уничтожению. Это они бегают по подземкам Москвы в поисках, что бы сегодня взорвать. День прожит в пустую для чеченца, если он не перерезал глотку одному русскому. Это он, злой чечен, спустившись с гор, идет на войну, потому как нет у него корней и исторической земли, да и не умеет он ничего кроме как воевать. А русские, свято верят, что они исторически остались чистыми после столетий хождения под Татаро–Монгольским игом и сохранили чистоту нации, поэтому все остальные черножопые. Народ забыл, как не одну сотню лет имели их, их жен и детей. Народ забыл, что значит быть подстилкой для других. Быть изгоем и гонимым. Теперь он позволяет вести себя так по отношению к другим. Осуждая других и оправдывая себя. С таким мышлением и отношением к своей истории, нас всех ждет новая война. Новая ролевая игра, в которой наших детей будет играть Запад. Уже играет.
Только, случись беда, случись так, что коснется каждого несчастье и придется взять в руки оружие. Народы России объединятся и встанут плечом к плечу с оружием в руках, и каждый будет стремиться быть плечом ближе к сильным духом. Быть ближе к непонятным, загадочным черножопым. Взрывающихся от слов еб твою мать и кидающихся на всех, кто такое говорит. Принимающих это, как личное оскорбление на счет своей матери. Недалеких детей гор, у которых в голове не укладывается что это безобидное словосочетание слов, естественное с детства для каждого русского человека. А что может быть естественней, чем еб твою мать, разве это не так? Случись беда, не все, но многие захотят быть ближе к рожденным в горах. Рожденным не бояться смерти, а главное, умеющих умирать. Потому что так надо, а не как по закону курятника – а мне это надо? Но выигрывает не тот, кто родился с ножом в руке, а кого научили пользоваться этим ножом. Кого обучили всему, что веками постигали предки, расплачиваясь за каждое новое знание кровью. Такой бесценный опыт есть у Российской армии. В чем-то, благодаря дедушке Батыю. Он смог сплотить народы Руси своим нашествием и научить, что значит быть единым целым. Дал толчок вперед, заставив перед этим сполна попресмыкаться. Искусство воевать вообще принадлежит только армии. Только регулярные войска могут вести эффективные боевые действия, в этом их суть и предназначение. Такого количества бесстрашных воинов и великих полководцев как у Российского народа, нет ни в одной армии мира. Но, пока над ними стоят продажные политики, Россия всегда будет впереди планеты всей по количеству погибших просто так. Россия всегда будет в жопе из-за политиков. Язык которых, в свою очередь, прочно застрял в жопе Запада. Наши политики всегда будут прогибаться на шесте в красных труселях, в которые запад сует свои зеленные бумажки. Солдаты в России, будут умирать не за свою Родину, они будут захлебываться своей кровью ради зеленного божества политика. За его смысл в этой жизни. Солдат будем умирать не во имя жизни, а вопреки. Причем, в своей стране, на своей территории, от рук своих.
Я не был готов умирать будучи пешкой в чужой игре на деньги. Поэтому старался беречь себя как мог, подстраиваясь к ситуации, каждый раз конкретно к каждой. Умирать не хотел никто из нас. Мы выехали из опасных развалин Грозного и неспешно торопились назад в Гудермес. Ехать еще долго, а впереди неизвестность. Я нисколько не преувеличиваю и не пытаюсь приукрасить опасность исходящую отовсюду. В воздухе висит угроза и она реальна как солнышко в своих красных закатных лучах. Никогда я не чувствовал себя в безопасности и эта натянутость буквально высушивает тебя, опустошает твои чувства, оставляя след на твоих висках. Они начинают белеть. Первый раз в двадцать пять лет я увидел отражение своего внутреннего напряжения на правом виске в виде серебренного блеска. Ильдар, ругается на Валеру и постепенно заводит себя. Ругается по делу, из четырех скоростей у нас работают две, третья и четвертая. Первых двух нет, а четвертую приходиться постоянно придерживать рукой, потому что рычаг переключения передач постоянно выбивает. Валера пытается возразить словами, когда мне заниматься этим, только Ильдар его не слушает. Мы едем по центральной улице города, в сторону площади Минутка. Справа и слева стоят старинные здания. Они разрушены, остались только стены. Некоторые разрушены полностью. Вдоль дороги растут деревья. Раньше Грозный утопал в зелени и был очень красивым городом. Теперь он утопает в руинах. Впереди туннель, который печально известен терактом произошедшем осенью 1995 года, в результате которого генерал Романов получил тяжелейшее ранение. Для меня, этот тоннель известен просто как тоннель Романова, про которого я не знаю ничего. Но запомнил это место на всю жизнь.
Мы заезжаем в тоннель, сразу скажу, что после него в метрах пятидесяти, а может ста находиться блок пост и с левой стороны укрытие, впереди которого стоит пушка или зенитная установка. Мне все равно, что это и как называется. Под мостом выбивает скорость, и Ильдар начинает, матерясь, тыкать рычаг обратно. Заодно кричит мне, что бы я убрал камеру, впереди пост, а пост снимать нельзя. Пока он возиться со скоростями, машина теряет скорость. Наконец ему удается воткнуть рычаг обратно, мы едем дальше. Камера выключена. Перед самым выездом из туннеля слышится свист, затем появляется дым и только потом, через мгновение в ушах появляется давление от взрыва. В туннеле звук взрыва усиливается и долю секунды, буквально разрывает голову. Мы выезжаем из туннеля и обруливаем место, откуда валит дым. Рядом со стеной, там, где заканчивается перекрытие моста и начинается выезд из туннеля в асфальте воронка сантиметров 25-30 в диаметре. Воронка расширяется от проваливающегося в нее дорожного полотна. Асфальт растекается в нее и скоро воронка на глазах превращается в небольшую яму. Из ямы валит густой дым. Пахнет порохом. Когда мы поравнялись с этим местом. До меня отчетливо дошло, что на самом деле произошло. А точнее что должно было произойти. Судя по тому, что я видел и, сопоставив все, поравнявшись с местом происшествия, стреляли в нас. Стреляли умело, по всем законам жанра, с упреждением. Учитывая скорость, с которой мы ехали, рассчитав скорость движения в туннеле, определив расстояние и получив время нашего предполагаемого выезда – по всем этим позициям попасть должны были или в голову машины или немного за ней. При любом раскладах, мне пришел бы ****… сразу. Судя по траектории, снаряд залетал точно мне в голову. Стрелял, человек, умеющий и делающий это не в первый раз. Но кто мог предположить, что у нас выбьет скорость и машина потеряет свой темп. Что это, случайность или закономерность? Лично для меня, все это, идиотизм. Я вскидываю, пока еще свою голову, налево и пытаюсь вычислить, откуда (?!) эта радость могла вылететь. А вдруг сейчас еще раз пальнут? Да разве это возможно вычислить! Ильдар давит на газ, пытаясь вытащить нас из зоны обстрела, хотя там везде, одна сплошная зона обстрела. Мы как на ладони. После туннеля дорога идет на подъем. Тут Валера кидается в окошко между мной и Ильдаром, показывая рукой на пост, кричит Ильдару сбавить скорость. На посту все пришло в движение и пушку, почему то наводят на нас. Бойцы не видели, что это в нас стреляли, наверно подумали, что камикадзе едут. Ильдар резко сбрасывает скорость и высовывает руку в окно, показывая, что стреляют в нас из домов. Не хватает, что бы нас свои добили.
Не хочу я доканчивать этот рассказ. Ну, выехали мы тогда оттуда, доехали до штаба поздно. Говорили ни о чем. Вокруг нас сплошная глупость. Развалины домов на Минутке. Я даже не представлял, что груда бетона и торчащие из него элементы каркаса, арматура, высотой примерно с двухэтажный коттедж, может быть остатками высотного здания. Круг в середине площади. Неожиданный, глубокий, широкий провал в земле, окруженный раньше домами, а теперь руинами. Круг, сформированный сходящимися лучами дорог и обрывающихся на нем. Я пытался заглянуть во внутрь, пока мы проезжали, я думал, что это подземный мир оголенный взрывами войны. Меня заинтриговало, почему, если взорван верх, и по логике должно провалиться вниз, почему нет на дне остатков разрушений. Не могло же исчезнуть такое количество обломков! Кто мог вычистить столько кубометров разрушений, да еще во время войны, кому это надо? Я не знал, что это задумка архитекторов. А выяснилось все, только когда я спросил у ребят.
И тогда, и всегда, я представляю людей, живых людей вышагивающих по своим делам. Может просто, праздно прогуливающихся по площади. Стоящих около стен и лениво наблюдающих за снующими. Отдыхающих в тени деревьев, пьющих прохладный сок, угощающих своих детей мороженным. Женщин, готовящих еду и наполняющих город ароматом жизни. Мужчин, спешащих домой после работы. Пройдет немного времени, и оставшиеся будут оглядываться по сторонам… Искать возможность спастись. Многие, кому некуда бежать, будут закрывать собой своих плачущих детей. Кто-то уйдет в горы и возьмет в руки оружие. Многие, лягут спать, навсегда. Очень многие станут прошлым и уйдут в тень. И только избранные из нас будут знать истинных виновников этой трагедии. Избранные, из числа высокопоставленных, кто пишет свои мемуары на пенсии. Остальных, разменных пешек, будут показывать по телевизору чаще, чем достойных быть на виду. Во время президентской гонки, чеченец, опять пойдет взрывать Москву. Нам это просто необходимо. Нам нужен реальный враг и тот, кто может его замочить. Нам нужен страх и его профессиональный пиар. Сейчас в моде асы пиара, иными словами – пиарасы. Прожить всю жизнь в поисках - где заработать на эту жизнь. Привыкнуть до такой степени к такому существованию, что страх потерять и эту возможность как выпить в гараже вечером, почесывая свои рога, или посидеть на лавочке обсуждая всех и вся, пока тебя обсасывают на соседней, напрочь атрофировал последнюю возможность трезво думать. Нам нужен общий враг и лидер способный защитить нас. Для нас, уже не важно, где он его поймает. Все равно, все дороги ведут в сортир.