Едем в Наур. Есть место на дороге, где стоит столб с указателем населенного пункта. Естественно, расстрелянный из автоматического оружия, местами из охотничьего, но целый. Обычный указатель синего цвета с белыми буквами, прочно закрепленный на двух столбиках, основательно установленный и забетонированный. Не доезжая до него, нашу машину обстреляли. Это было мое первое крещение, если этот идиотизм подходит под такое определение. Ничего сверх естественного в обстрелах нет, конечно. Так, обычное дело. Истинное понимание ситуации, обычно, приходит после. Умереть можно где угодно и как угодно. Наверное, существуют люди, которые чувствуют свою смерть, а для всех остальных, это дело случая относительно каждого. Можно споткнуться, не выходя из дома и даже не понять, что был на волосок от смерти. Но, когда в тебя стреляют, это трудно не понять. А мы никогда не задумывались так глубоко над возможностью отправиться в мир иной. Для нас, это все была своеобразная игра, в которой у каждого был свой интерес и свои правила, не более. Возможность выехать и не вернуться, каждый предвидел со своей вероятностью. Практически с нулевой, по отношению к худшему исходу. Поэтому, в машине, все старались занять места около окошек. Так удобно курить, так все видно, так привыкли. Даже двери перестали хоть как-то защищать бронежилетами, просто надоела возня с ними. Полное расслабление и вера в авось. Не престижное место посередине, выделялось мне. Я же, наоборот старался сесть именно там. Сидеть около окна, это очень опасно и неуютно, постоянно чувствуешь напряжение. Нас или разнесут из гранатомета, или подствольника, или мы сами взорвемся от мины, или обстреляют из автоматов. Первые три варианта изначально смертельны. Последний, дарует шанс на выживание, если ты в центре и защищен с двух сторон живым щитом (раз уж с бронниками не хотят заморачиваться).
В машине естественный шум, поэтому все разговоры проходят на повышенных тонах. И не только поэтому. В последнее время, наш начальник стал плохо слышать. Мы уже привыкли к громким разговорам, иначе, он нас не услышит. Не доезжая до указателя, мимо «Титаника», сзади, со свистом пролетает первый …. я не знаю, что это могло быть. Дело в том, что по логике, ЭТО, должно было взорваться в дальнейшем, при контакте с землей. Но, ЭТО, пролетело мимо нас и улетело в неизвестность, оставив только свист. Все это слышали и оживились. Все, кроме шефа. Надо быстрее делать ноги из этого района, а ему хоть бы что. Секунд через десять – второй выстрел. На этот раз пролетело над нами и настолько близко, что расслышал уже и он. Ну вот, теперь мы делаем ноги! И вдруг, что-то увидев на обочине, шеф дает команду остановить машину и сдать назад. Все в растерянности, хватаемся за автоматы, и каждый в уме думает (я уверен в этом): Что там? Там что, засада? Надо быстрее сваливать отсюда! Зачем нам возвращаться, что это еще задумал шеф? Он что, решил устроить войнушку?! Да нахрен мне это надо!! Начинается всеобщее возмущение, во время которого машина едет на пределе задним ходом к обозначенному месту. Подъехав, шеф командует всем на выход. Никто толком не понимает что происходит. Выпрыгиваем из машины и не знаем, что делать дальше. Шеф, как ни в чем не бывало, командует всем встать около указателя, с надписью – Наур. Он достает фотоаппарат и …. что тут началось! Всех прорвало. В нас стреляют, дважды, а мы, вместо того, чтобы делать ноги, останавливаемся, возвращаемся и нагло фотографируемся! Я представляю реакцию тех, кто в нас стрелял. Если они это увидели, то их удивлению не было границ. У меня сохранились те фотографии, они уникальны для меня. На лице каждого отражается наивысшее внутреннее напряжение, скрытое за искусственной улыбкой. Все напряжены до предела. Это классные кадры.
Вечером, мы немного выпили, поговорили. В общем, сняли стресс. А на следующий день, меня назначили ответственным за контроль радио отчетов. Я теперь даже покурить не мог выйти. С утра до вечера я сидел за столом. Через неделю, я взвыл от такого тупого время препровождения у всех на виду в коридоре штаба, вызывая или отвечая на вызовы и регистрируя их в журнале. А еще я должен был несколько раз в день приносить отчеты о ходе предвыборной кампании самому начальнику штаба.
Начальник штаба.
Начальник штаба. Ахмед Дакаев. Маленького роста, плотный крепыш. Очень и очень серьезный мужчина. Он всегда выглядел как эталон сотрудника милиции образца до перестроечных времен. Раньше, в характеристиках военнослужащих, такое качество указывалось следующей строкой: «…опрятен, форму одежды не нарушает, носит правильно, правила личной гигиены соблюдает…». Честно говоря, все замы обладали одной общей чертой, которая не могла остаться незамеченной и которая сейчас характеризуется одним определением – харизма. Каждый из них, был по-своему индивидуален и не схож с другими, за исключением, еще одного общего качества. В этих людях чувствовалась огромная внутренняя сила. Физические параметры таких людей не воспринимаются, дело не в этом, все человеческое меркнет перед чувством потенциальной, скрытой угрозы исходившей от них. Но, меня постоянно раздражала другая особенность, которая присуща таким личностям. Они предвзяты и полны брезгливо-пренебрежительного, равнодушного и высокомерного отношения к окружающим. Не ко всем, только к неспособным быть значимыми на их пути. Я сильно раздражался от вынужденного общения с Дакаевым. Но не долго. С первых дней нашего знакомства, я не услышал от него ни здрасте, ни до свидания. Наверное, так положено при общении с низшими, я не знаток. Просто, я ответил тем же. Ответное игнорирование, особенно на людях, вызвало в нем ответное раздражение и только, я так думаю. Такие люди, редко разменивают себя на ответ в подобных случаях. Это выше их достоинства и не стоит внимания. Существует негласный закон сохранения энергии, а такие люди никогда не будут расходовать свою энергию на недостойный объект. Но внимание к себе, я все же привлек, хоть и через раздражение.
Я не знаю чем занималось наше министерство, по понятным только мне, следовательно субъективным причинам. В целом, все занимались тем, чем и положено каждому, находясь на своем месте. А по отдельности, большинство занималось решением своих личных проблем. Но в итоге, все получалось нормально. Управлять любым учреждением, будь то небольшая частная фирма или гигантская корпорация, милиция, армия или даже государство, не так сложно как может показаться на первый взгляд, если следовать определенным правилам. Ведь основополагающим, любого образования (из числа перечисленного, или не перечисленного мной), является сам человек. А человек, как известно, хорошо поддается дрессировке, как собака. Основная задача МВД Чечни формулировалась так: «…восстановление конституционного порядка…», это же и есть – кнут и пряник. Я, почему не мог понять, чем занимается наше учреждение, потому, что каждый по-своему понимал основную задачу министерства по восстановлению конституционного… ну, и так далее. В помощь чеченцам, для решения этого и других вопросов, были призваны Российские сводные отряды милиции. Идея неплохая и самая оптимальная, с учетом уже сложившейся обстановки. Отчасти, этому послужила банальная нехватка нормальных кадров в Чечне. Только со временем, по мере этого самого восстановления, чеченцы крепли с каждым днем, и назревал новый конфликт уже внутри самой системы. Во-первых, с российской стороны никто не рассматривал свою работу как жизнеутверждающую для него. Это была игра для взрослых. Приехали, отбыли срок, покуражились, срубили бабла. Для всех прикомандированных, главным стало, не отправится к праотцам по глупости или с перепою. Возможность отправиться на небеса существовала, и с не меньшей вероятностью, чем во время реального конфликта. Наоборот, вероятность попасть в переделку на ровном месте случайно, была самая высокая. Поэтому, основная задача прикомандированных сотрудников, плавно перетекла в позицию – не подставиться. Все это прекрасно понимали. И, во-вторых, чеченцы, уже были готовы принять руководство республикой в свои руки. Они этого хотели и делали все, чтобы получить все, в свои руки. Начались трения между российскими и чеченскими ребята. Все это разворачивалось на моих глазах в течение трех месяцев, пока в июле не наступил кризис. На тот момент, я остался совершенно один в Чечне. Все мои знакомые уехали, а я… впрочем, это совершенно другая история, случившаяся только в июле.