….Вся эта поляна-не-поляна, лесотундра или там торфяная пустошь, вымощенная молоденькими на вид сосенками, была как покрашена по поверхности талантливым художником – вереск, вереск и вереск разных цветов и кустистых форм. Нежное тепло близкого светила проецировалось вдали на серебряной, или даже золотой глади неопределенного водоема, в котором отражалась щедрое благо всемогущего неба, греющего и дарящего зрение всему сущему. «Золото на голубом» - такой колер превозносили и случайно пропадающие в перспективу линейной выси хвоинки мелких сосенок, едва достигавших человеческого роста…
Ногам тепло и приятно, раздольному телу просторно и свежо. Тепло, благодатно но при этом слегка и прохладно – странное ощущение, слабо объяснимое разумом, во всем полагающимся на органы чувств.
Она шла, петляя между сестренками-сосенками, как специально посаженными и выросшими, в сторону водоема, который не приближался и не удалялся. Типично горный эффект, когда не знаешь, ЧТО ЭТО у тебя на пути – то ли валунок в пятидесяти метрах, то ли пятиметровый останец в паре-тройке километров от тебя. Так и водоем этот, за которым красовался сиреневый массив, отдаленно напоминающий лакколит Бештау. Отдельный массив, сцепленный с еще более дальним рассеченным хребтом.
«Боже! Какие яркие краски!!!»
И не только краски. Также запахи. Разреженный донельзя воздух, казалось, настолько первозданен в своем космическом великолепии, что не в силах сокрыть ни один проходящий чрез его всеобъемность объект – то дух травы или цветочного нектара, а также каждую проекцию тонкой пожелтевшей хвоинки или опавшего сучка, а также бесконечность оттенков князя-вереска, как в палитре спектра. Малейшая разница в составе почвы – и цвет уже иной. Но увидеть это может лишь особый глаз и… в особом воздухе – свободном не только от материальной загрязненности, но и от энергетического хлама, продукции миллионов глупых мыслей и намерений .
«Боже!! Какие яркие краски, какая чУдная палитра!! Где ж я раньше ходила, если только сейчас пришла СЮДА!»
Водоем не приближается и не удаляется, хотя так хочется приблизить эту влагу, окунуться в нее, прочувствовать проникновение в самый глубокий тыл материи тела сгущенной энергии пространства.
Как клево ногам! Посмотрев вниз, она нашла себя босой и в длинной, стелющейся и цепляющей сухие хвоины белой рубахе, платье- не-платье. На голое тело, понятно. Ткань приятно заигрывает с кожей, радует касаниями. Ткань рубахи – это тот же ветер, и земля, и растение, только приобретшие новую форму от работы рук человеческих, творящих и созидающих. Она тоже живая, ткань, она тебя прикроет и смягчит прямые контакты с внешней средой, ведь космос в разреженном воздухе случается исподтишка непредсказуем – лучи, потоки и прочая.
«Надо искупаться в ткани! Ей тоже люба живица, как и всему сущему…»
А идти можно бесконечно тут – вроде как неоткуда взяться усталости в мышцах, каждый шаг – новые силы только рождает, а не потребляет. Как "вечный двигатель".
Солнце низко висит – север, однако. Но… очень тепло.
- Мамуль, так это и есть та страна… ну… там, где я родился? – всегда выражающий пытливую заинтересованность голос ребенка вывел ее из блажи общения с телом, тканью и разреженным воздухом. – А что! Мне тут нравится! Почему мы раньше здесь не бывали??
С другой стороны о ногу Елены счастливо терся здоровенный пес с наглой мордой стайного сердцееда, покорителя окрестных самок. Собака не издала ни звука, как бы в уважении к тишине и к людям.
- СтанИслав!!! – больше обрадовалась, чем удивилась мать, - ты так далеко ушел от Миланы с Сергеем?
- Эх, Ленка! – лукаво улыбается пацан, - Ты-то ушла КУ-УДА ДАЛЬШЕ от себя и своих. Там, где мы, все гораздо ближе… Мам! А вот там, на горе за рекой, мне кажется, рождаются стихи. Идем туда!!
Ей даже не успело прийти в голову, как это – ТУДА? Что это за река, ее ж еще перейти придется.. Нет, явно тУТ не гуляло таких мыслей, как стопроцентной нелепицы. Как же не идти или не дойти ТУДА, куда НАДО! Неужто что-то-там не пустит-остановит. Мать сжала благодарную ладошку сына.
- Видишь, Званко тоже сюда отправился. Хоть я и не звал его. Сеорега с Ланкой в Северной Пуще загулялись…
- Где-где???
Кобель одержимо носился, нарезая круги по вездесущему вереску, дергая сосенки пушистыми боками и хвостом.
- Давно стоило бы тут погулять, что ж ты, мамуля, все не приезжала, не торопилась…. – щебетал мальчик, не оставая ходом от уверенного шага Елены.
Водоем вдруг начал стремительно приближаться, как при движении на автомобильной скорости. Вот и каменисто-песчаный берег. Сиреневый массив, правда, не изменился в размере – больно далек был противоположный берег. Солнечная феерия превосходило любое воображаемое, беспредел оттенков света от одного источника смахивал разве что на разгул вширь и вглубь пожарного пламени, только с иными оттенками, с неагрессивной гаммой из иного цвето-энергетического сектора.
Берег был будоражащий внутренние органы какой-то своей живостью и наполненностью. Сердце забилось во внезапном предзнаменовании чего-то. Бесшумно бил по гальке прибой…Мать с сыном, не сговариваясь, так же, как и шли, рука в руку, зашли в степенную холодную воду. И легли на нее, наслаждаясь заливающейся в рот абсолютной чистотой. Мокрые и счастливые выбрались обратно на берег…
- Ребя! Наконец-то! Аленку где посеяли??! – молодой мужчина с густым хвостом волос на голове, уверенно стоял на берегу. Как ждал их, глаза его, распахнутые и радушно-счастливые, смеялись и тянули… Тянули… К себе, плотно, густо, дико, люто….
- Влюбленный!!!!! -
- Папка!!!
…Лайк, наконец, не удержался, подал радостный «голос», напрыгивая в потешном поединке на равного себе, молодого самца, призывая помериться силушкой плещущей через край.
Елена… Странно, ее не заколотило, она не рухнула. Даже нисколько не испугалась этого… Первую секунду, правда, накрыло рпомутнение на грани фола, чуть было даже не выпала… Черт, КУДА?? Ясно куда.
«Во как силен! Молодец такой. Все думают, что мертв, а он – вот так, стоит, улыбается… Красивый такой… Конечно, ничуть не изменился… Такие, как он и она, не меняются… Только хайр отпустил – понятное дело, тогда ж недолго после армии был. Какая шикарная грива! До чего, все же, приятный парень!» - и все. Все подобные мысли только в одном этом ключе.
- Здо-рррро-во! – подхватил Влюбленный на руки Стасона и подбросил в воздух, - давненько хотел познакомиться с тобой!
…. Много смотрено в этой жизни фильмов о попадании в мир мертвых, о прохождении так называемой «клинической…». Одно и то же, как сговорились – инфернальные пейзажи, дымка, морок, скорбно-но-счастливые благообразные морды, нимбы, белые одежды. «Здравствуй, доченька! Вот мы и свиделись!» – и звонкие, блуждающе-переливчатые, нечеловеческие голоса… ААААЙЙЙ! Мрак!!! Нежить, инфернал, армагеддон. И на телеэкране то страшно такое зрить, и бежать, БЕЖАТЬ хотца сломя голову от этой святости, от этого загробного (так и есть, именно заГРОБного счастья свидания «тонких», блин, душ… Воспетый попами теплый раек спокойствия-умиротворения.
Тут же – вот он, живее всех живых! С кобелем мацаться, сына в небо подбрасывать. И, как и стоит того, хохотун-добряк… Ничего нежитного, сама Жизнь. И – до чего красив стал, мерзавец! Возмужал, как будто вырос даже… Куда бы сына с кобелем погулять отправить по сосенкам, свиданьице отметить – сладко запело девичье лоно…
А Он = знай себе, уворачивается от наскоков Званко да сына своего бросает-ловит.
На какой-то момент вынужденная пожизненная привычка все держать на фоксе, даже ТУТ, заставила Ленку все-таки задать сермяжный и неумный вопрос… Так, на всяк случАй.
- Слышь, Валь, мы… это… получается… ну – ТАМ, что ли, - ей самой стало неловко от нелепости и неуместности сего «допроса», - ну… У ТЕБЯ, в смысле?..
Валентин удивленно вскинул брови, продолжая улыбаться,
- Как это понять - у меня? А ты – ГДЕ?? – вдруг сразил ее прямым своим вопросом
- Во сне! – уверенно сказала девушка. Внезапно осознав, мол, где же еще, что думать-то. – И Стасон во сне, и…
- Ну и чё! Аленка ж недавно тебя, вроде как, просветила о сути сна, забыла, что ль… Да, солнце, береги, как говорится, мозг, он иногда дружественен
- Ну… мы то во сне, а ты…
- А разница –то какая? – с радостью человека, имеющего право «открыть истину», перебил Валентин, - во сне вы что, в действующей массе, что ли?
- Н-нет… Вернее, и нет, и да. Душа странствует по полям…
- И нет, и да, по полям, по лесам! – издевался молодой парень, - Лен, ты неисправимая мудрячка! Разницы – НИКАКОЙ! Ты не «у меня»., мы все на СВОЕЙ ЗЕМЛЕ! Кстати, спасибо, что приехали, девчонки, все же, бывает, скучаю по вам… И сына привезла. Знаешь, что самое классное – ТУТ – все!
- Как сам-то? – с любовью в голосе спросила Елена. «Боже, что происходит! Говорю с мер… АААЙЙЙ! Чё за дура, все же, заклятая дура…»
- Да ничего, ребята, живу, как видите. Знаешь! – нет, все же ему хотелось много-много сказать, чувствовалось это, - Лен! После встречи с тобою там, в том мороке, не стыдно умирать было… И не страшно, и вовремя. Если б не ты и не он – Валентин указал на сына, - могло б все быть совсем не так. Но… все закономерно, помнишь, мы много тогда говорили обо всем… Вернее, - ТЫ, а я слушал больше. Просто так и кошки не… - лукаво спошлил он, - ты ж лучше меня понимаешь, все заслужено.
- Как ты…э-э-э… жи-вешь? – Ленка осязала наворот предательских, неуместных ЗДЕСЬ слез. Плакать если и стоило ТУТ, то уж исключительно по ней, а уж никак не по парню.
- Знаешь, - он доверительно, очень по доброму, вздохнул, - не стоит думать, что наступает …рай… ох, глупое слово… «Нету рая, нету ада – никуда теперь не надо!». Знаешь, Лен, если серьезно – тут вообще не отдыхают. Это совсем не трудно, это кайфово, но ты в работе непрерывно. И не устанешь. Может, это донесется наконец, до идиотов, торопящихся из жизни на… ЗАСЛУЖЕННЫЙ отдых. Ни хрена они не заслужили, дурачье
-Так, погоди… Мы все, как ни крути, все-таки… ТАМ, ПО ТУ СТОРОНУ??? – тревога за ребенка, глупая паническая боль наступала ей на сознание, ломая замечательное состояние с треском. Как дурно воспитанный ребенок, требуя для себя дополнительной пластмассовой игрухи.
- Да блин, НЕТ ЖЕ!!! Повторяю для экипажа бронепоезда, МЫ – НА СВОЕЙ ЗЕМЛЕ!!! Просто тела наши спят. Мое-то уж сожрали давно, а ваши вот все – ни хера, где-то храпите, как черти… Вам еще долго так вот… дрыхнуть. – последнее он выразил явно метафорически, с намеком - Ну, неужто так все сложно?
- Мамуль, не тупи! – поддержал отца наглый ребенок, - а то говоришь одно, «волки», «флажки», «не умираем», а сама… Папка, ты – супер! Мне вообще везет на родителей!
- Счас, сойдемся, потом опять разбежимся… И еще будут свиданки. Клево, что вы приехали, девки! Опять же – в столицах вас не достать.
Ленке вдруг стало совестно, что нет сейчас тут Миланы. До чего ж бесконечно это пространство вариантов, чтоб вот так они пересеклись в единой точке. За Стасом даже вот пес увязался. А Ланка, Алена, то есть… Вот ведь оказия! Господи, как хорошо, что все так и есть, как хотелось и думалось.
- Ленка, Леночка! Я на самом деле много-много хотел сказать тебе… Милая. Родной мой, родные… - Валентин неистово целовал «маковку» пацаненку, только сейчас ты… До встре…
…Свирепый удар небесного шквала врезал по джипу, так что он аж качнулся на рессорах. Шокальская по-странному резко проснулась, ведь из таких МИРОВ выходят долго и не всегда с успешным результатом, знакомое дело. В неудобной позе, вся какая-то скрюченная-перекрюченная, на груди под свитером угнездилась хозяйская длань Богдана (он все же преодолел «отвращение» к царице своего запорожского разочарования и прижал ее к себе самцом-доминантом).
Тревога, предчувствие неизбежности не заставило себя ждать. Наверное, именно это так легко вывело Елену из столь глобальной глубины астрального поля, где ей милостиво разрешили побывать…. На это осознание также не хватало возможностей, необходимость резонировала отчаянно – СЮДА, ТУТ ЛИХО!! Вот и первая картинка реала – ГДЕ КОТ???
Нет ответа, как и Кости в джипе.
Ленка бережно сняла доминантную длань хохла с «посрамленной» груди, выкарабкалась из авто, мягко отворив заднюю дверцу (из «Жигулей» так бесшумно не выскользнешь). Сразу обдало потоками бушующего ливня, даже пока невнятно- холодного ли, теплого. Чувственность притуплена после двух дней дружбы с Бахусом и нечеловеческого, военного напряжения «тонких мышц»
«После встречи с тобой не стыдно умирать… Не страшно… Вовремя» - не, все таки астрал не выбросил в этот ливень бесследно, кое что оставил на мысли вдогоночку. «Нуда, ну да, «женщина смертников»… Давно поняла, аж вчера ишо…» - ответила ему, который ТАМ, девушка, жадно затягиваясь первой утренней сигаретой. «Блин, быдло порочное!» Сидит такая, мутит ее, плющит… Но- сейчас что-то будет- факт. Ждем-с…
Конец вчерашнего дня не оставил сомнений в «продолжении банкета». Напряженность, противоестественность рожденной (ею же) ситуации не могла не разродиться фатальной вспышкой дурного действа. Кот, где он?
Мощная пятерня вцепилась в плечо Елены. (Вот и следствие отсутствия «материальной» воинской подготовке – к кому еще можно так подкрасться. Даж и не в темноте даже.).
- От-кры-вай! - шепотом приказано.
«…И воняет небось, как от ****и помоешной…» - Кот не прервал ход ее самобичевания, обращенного, скорей, не на себя-любимую, а на ситуацию, в которую она затолкнулась долгим ходом истории-пути своего. Грустное постыдное безразличие, отчасти сформированное недавним сновидением – если есть ТАКОЕ, то что за разница ЗДЕСЬ… Безразличие, во многих случаях творящее верность выбора.
- Чё тебе открыть-то? - лениво подняла она холодный взгляд, - Девичью душу, тайные томления. Или уж, без прелюдий, ширинку твою…
Сейчас она не умрет – ЗНАНИЕ.
Хорошо, что ливень – шумно, не слышно в джипе.
Хохол не спит с того момента, как лапать стало неча. Тоже ждет-с…
Сильная мужская рука безжалостно сомкнула пальцы, казалось, возле ключицы, так что Елена тихо застонала трехэтажной тирадой
- С-сука, не тормози…
В джипе шевеление – не видное,.. не слышное… ЗНАНИЕ…
- Дурак. Пулю схлопочешь сразу, как открою… Думаешь, меня пожалеет. Дурр-рааак… - хотя какая ему разница. Ему даже на руку. Только меня прошьет, а он сразу и прыгнет.
Не слышит ее мальчик. Не верит. Он, наверное, пожалел бы свою… Молод еще сильно.
… Богдан уже со стволом наизготовку. ЗНАНИЕ. Запорожцы – не баре, долго не спят…
- Ну, пойдем, малыш…
«Мною закроется, мною же и придавит его…» Телохранитель не в гневе, он – в Амоке, тут никакое внутреннее оружие не того… отдыхает. А уж физически- куда там хрупкой барышне с ним. Вперед, на амбразуру. Только дать ему «закончить движение» – Спасибо, Дед – а дальше - видно будет.
«После тебя не стыдно умирать». Нет, Влюбленный, это ПОСЛЕ ТЕБЯ не стыдно… Хотя, лучше, если позже. Еще и тут много всего можно, и для тебя в том числе…»
Ливень хлещет, под медленными ногами чавкает неказистый реал… Закат Кали-Юги, агонизирующая, обреченная на исход мерзость.
Медленно поворачивается ключ в замочке багажника. Ну вот, сейчас и все, то самое что-то… Но не с ней, ей не к месту, хоть и открыта пулям всем телом. Дать «закончить движение». «Нету рая, нету ада… Никуда теперь не надо!». Мальчики, без меня, плиииз. Умоляю, подранков не оставлять…
Эту ситуацию ХОЧЕТСЯ скинуть, как вонючее рубище, любой ценой. Пусть хоть что – негоже более с ними двумя маяться. Как хочется на кордон, к Ланке, Стасу и егерю Серому, как опротивела вся эта свинцовая свинота… Да хоть вы….. друг друга посмертно, отпустите прочь. Интересно, что Стасон расскажет о недавнем сне, как они там с батяней своим потусили дальше, пока мама тут разгребает.
Интересно, что сейчас «выкинет» Творец-Создатель для разрешения ЭТОГО Предисловие сильно затянуто.
Багажник медленно, как в хорошей японской технике, поплыл вверх…
Как говорится (и реализуется с баснословной частотой), благими, мать их растак, намерениями… Все-таки ей хотелось спасти этого дурачка от неминуемой смерти, на которую он ее уже обрек бесповоротно. При движении багажника Елена резким движением саданула Кота в бок, чтоб они разлетелись фейерверком от прямых трасс свинцовых мошек. Спасти его, как младшего по возрасту, как глупого и глубоко нерадивого. Как Матери – ребенка.
Долгие мозговые и духовные прелюдии радикально разряжаются реалом в считанные доли, как конденсатор. Надо ж было Бонечке «пожалеть» свою женщину и нацелить движение летучей смерти как раз в тот периферийный сектор траектории, куда от неожиданности отлетел несчастный телохранитель таинственной Надюхи.
Крик, Нелепое падение сраженного двухметрового тела «ребенка», запах активированного на действие железа…
Богдан вышел из машины. Все как в замедленной съемке… Перешагнул через упавшую Ленку, невзначай пнув ногой в бок. Он встал над котом… Подъем руки с пистолетом…
«Дать ему докончить движение. Ребенок жив. Еще можно…»
Движение уже начато, сменить его ход невообразимо слождно даже профессионалу. И не надо менять ход. ПЛИ!!!!
…Она крутанулась на спине, рьяно зацепив обеими ногами ноги украинца. Вылетела пулька в открытый космос, хохол вертанулся заведенным волчком. Лязг железа об железо и… еще какой-то омерзительнейший звук, как предвещение неминуемости.. Круизер качнулся, принимая на свою корму «завершенное» то самое движение.
«Не открывай глаза» - вопило что-то в ней. Или вовне ее, кто разберет «Не открывай. Не выдержишь! Повремени, все позади…»
Богдан Загнибеда, по русскому паспорту Валентин Кузьменко, неподвижно распластался у открытого багажника государственно-новорусского «Лендкрузера» с дырой в правой части бедовой, авантюрной башки потомка днепровской вольницы. В аккурат удачно упал на штырек механизма задней дверцы. Судьба?
«Женщина смертников» сама и преподнесла «на блюдечке» конечную отраду обладания собою…
Теперь она как завороженная смотрело, не в силах отвести глаз, садистски ненавидя себя, на это распластанное перед ней тело. То самое тело, доставившее ей столько удовольствия за последние неполные двое суток. То тело, которому она «выдала крылья», как ясному соколу, Рабочее, живое тело, буквально выпотрошившее ее изнутри, доведшее неспокойную плоть эпикурейки до полного экстатического исступления, поработившее даже отчасти своим исступлением живой страсти….
У которой конечная остановка – одна. И вот она!
«П…..ц!» - наконец вслух отметила Ленка, сжимая в незнакомой ранее панике виски.
Продолжение:
http://www.proza.ru/2010/12/26/1246