Мама, ты меня хвалить должна
- У меня каждое утро истерика! Подхожу к шкафу, открываю и не знаю, что надеть!
(Из подслушанного разговора одной красавицы)
У каждой женщины есть своя изюминка. Этим они отличаются друг от друга, этим в основном и интересны. Но большинство женских причуд и закидонов совсем не нравятся мужчинам, хотя без них женщины тут же перестанут быть женщинами.
Одна моя знакомая, обладая массой достоинств, имела всего один недостаток, с которым бесполезно было бороться – она никак не могла остановиться на одном наряде. Как только куда соберёмся сходить, начинаются мои мучения – не могу оторвать её ни от шкафа, ни от зеркала. А сама она в эти минуты вообще обо всём забывает – то одним бочком повернётся, то другим, то сзади себя увидеть хочет, то снизу. Всё бы ничего – красивая, эффектная, пусть любуется собой, как Нарцисс, но уж больно времени много на это уходит. После её бесконечных примерок и переодеваний приходится бежать, чтобы успеть вовремя. Хорошо, если в гости идём к её подругам, там подождут, уже зная о наших проблемах. В крайнем случае, придётся мне штрафную выпить, в виде индульгенции. А если шли в кино или на концерт, по привычке опаздывая, то приходилось в темноте топтаться по ногам, пробираясь на свои места. Особенно неудобно лезть по тесным рядам зимой, когда все сидят в пальто, в шубах, да ещё снимут их и на колени положат. А она и тут с шуточками, да смешочками протискивается первая и мне командует не отставать, да в темноте не поменять её новую шубу на чужую ношеную.
И вот собираемся мы в очередной раз в гости. Я стою уже в коридоре в пальто, парюсь одетый. А она одни сапоги померила – в сторону их. Другие тоже чем-то не нравятся. Просит достать ей с антресолей третьи, самые модные. Уже пора бы мне и разозлиться, зыкнуть на неё построже, а меня смех разбирает: ну и птичка, думаю, мне попалась, не соскучишься с такой. А надо заметить, что все эти бесконечные примерки у неё проходят весело, с прибаутками, с притопами да прихлопами, как будто она солистка ансамбля песни и пляски. Хоть доставай блокнот и записывай за ней все её высказывания.
Её мама вышла в коридор проводить нас. А маму, кстати, Бог тоже не обидел ни красотой, ни телом, да и характер у неё раз в пять лучше, чем у дочки. Вот она смотрела, смотрела на мои муки, покачала головой и говорит:
- И что ты так за неё держишься? Удивляюсь твоему терпению. Это ж надо: худая, в чём только душа держится, и ещё часами перед зеркалом вертится, как мартышка. Я понимаю, было бы что показать, а то…
Не договорив, мама, сама хохотушка и юмористка, заходится звонким смехом, хлопает себя ладонями по крутым бокам и покачивает пышным бюстом, как бы показывая, вот какой надо быть, чтобы нравиться мужчинам. Мол, учись, дочурка, пока я жива и бери с меня пример.
Возмущённая дочка, видя такое материнское коварство, от притворного негодования смешно выкатывает глаза, топает ножкой и не сразу соображает, что ответить. Но быстро приходит в себя и вновь начинает крутиться перед зеркалом, не забывая при этом поучать маму:
- Мама, что ты такое говоришь? Ты, наоборот, при каждом удобном случае хвалить меня должна. Чтобы все видели, какая я хорошая! А ты… Меня же так замуж никто не возьмёт, если ещё и ты на меня налетать будешь. Ты хвали меня! Я твоя единственная дочка! Бери быстро свои слова назад!
Мама хохочет уже в голос, до слёз:
- Ой, не могу! Уводи ты её скорей, а то дырку в полу мне провертит! Ой, достала ты меня! Надо зеркала что ли все продать, чтобы она меньше тут вертелась… Завтра же объявление дам в газету…
- Мама, ты что? - Дочурка на миг замирает, пытаясь понять, что это было: очередная мамина шутка или реальная угроза её любимому занятию. - Ты разве не хочешь, чтобы твоя дочь была красивая? На меня даже на улице все внимание обращают. Как ты можешь так говорить? Наоборот, надо занять денег и ещё зеркал прикупить! Ты меня всегда слушай, я плохого не посоветую!
Нам с мамой остаётся только улыбаться и разводить руками. Разве можно спорить с красивой женщиной? Отними у неё эту радость – вертеться перед зеркалом – и она тут же превратится в обычную домохозяйку, в серую мышку, которая тихо сидит на кухне и ждёт загулявшего со скуки мужа.
1985 год.