Черный конь несет меня над заснеженной дорогой. За нами летит звон новогодних колоколов. Новый год. Две двойки. Моя маленькая подружка считает, что четверка для меня судьбоносное число. Возможно это так. Что ждет меня впереди, Бог весть.
Копыта высекают тишину из дороги моей судьбы. Наконец я один. Призрачные огни окружающего мира остались где-то за порогом сознания. А под моими ногами мерно переливаются мышцы черного коня, несущего меня мимо моих ошибок и несбывшихся надежд. Впереди дорога теряется за темной завесой, не дающей разглядеть, сколько там осталось. Кажется, до нее можно доскакать за несколько минут, и узнать, что же еще ждет меня перед последним перевалом. Но завеса все время остается недостижимой. Мало кому позволяется увидеть свой путь до конца. Меня это не беспокоит.
Ритм движения неотвратимо втягивает в бесконечность Вселенной. Чувство свободного полета заполняет все сознание, не оставляя места для мыслей и желаний. В нем все: и восторг полета на лыжах сквозь туман, закрывший склон горы, и рев ветра в ушах парашютиста, несущегося в свободном полете, и радостный визг малыша, взлетающего в моих руках. В нем бесконечный покой космоса, пронизанный мерцанием взрывающихся сверхновых.
За моими плечами развевается плащ Рыцаря, мрачнейшего спутника Воланда. Не могу теперь вспомнить, когда, он, пролетая мимо, на мгновение коснулся моей головы железной перчаткой, горячей, как голубая звезда и холодной, как глубокий космос. В это мгновение, вместившее тысячи жизней, похожих на мою, для меня была явлена бесконечность абсолют-ного знания, открываемого просветленным душам. Равнодушное к человеческим стремлениям спокойствие знания, заключенного в самом себе, оставило в моей душе след, помогающий найти дорогу над суетой. Тень плаща Рыцаря отныне сопровождает меня, пока черный конь несет меня мимо кипения страстей и тревог мира, казавшегося гармоничным и самодостаточ-ным. Я не хочу владеть этим знанием. Не так много времени пройдет, и я стану частью его.
А сейчас есть полет черного коня над заснеженной дорогой и плащ, подобно крыльям поднимающий душу над бессмысленными мечтами.
…
Я спокоен и не оглядываюсь назад. Все, что было, уже создало меня и осталось неощу-тимым грузом, который будет рано или поздно взвешен. "И воздастся им по делам их."
Слева мерцают огни городов, в которые я уже не успею попасть, а справа сменяют друг друга образы людей, оставивших след в моем сердце. Я хотел, чтобы все, встретившиеся мне на пути, поминали меня добром, но кому это удавалось?
…
Над потоком знакомых и забывшихся образов возникают два лица, обращенных друг к другу. Две зеленоглазые ведьмы, большая и маленькая, заняты своими делами и не обращают на меня внимания. У старшей, традиционные для ее клана занятия: раскачивать, дестабилизировать окружающий ее мир, особенно мужскую его половину. Она не собирается никого переделывать, а берет то, что ей подходит, отбрасывая все, что не интересно. Иногда она на ходу влезает в душу какого-нибудь зазевавшегося лопуха, слегка порезвится там, вывернет наизнанку, перепутает все струны и оставит разбираться самому: "а ты не зевай!". Она красится в черный цвет – признак клана, но, на самом деле, ее назначение не разрушать, а встряхивать застоявшуюся трясину мужского самомнения и женского непротивления судьбе. Без таких дестабилизаторов тихой, размеренной жизни невозможно развитие нашего мира.
Совсем другое впечатление оставляет маленькая зеленоглазка. Ее способности могут вызвать страх или преклонение. Она пока сама не знает всей своей силы, но уже инстинктивно пользуется своим влиянием на людей. Взрослый человек, даже разбирающийся в мотивах подсознательного, делает все, что захочет маленький ангелочек, без всяких капризов объясняющий что надо делать, даже если взрослый, разумный человек совсем не собирался делать что-либо подобное.
В некоторые моменты в ее поведении или словах проскакивает вспышка многовекового опыта женщины, не знающей запретов и препятствий. Будет великим везением для всего окружающего, если она научится пониманию и сопереживанию до того, как овладеет всеми своими возможностями. В ее силах будет разрушать и созидать, повергать в смертельные муки и поднимать в полет. Что она выберет? Остается только надеяться на милость Творца, пославшего ее в помощь, а не в наказание. И будет трудной дорога. Так хочется поддержать ее на путях выбора. Но не дано мне сейчас на это позволения.
Скорее всего, мы уже встречались когда-то, много столетий назад. Дороги солдата, не знающего жалости и юной женщины, повелевающей мужчинами, ненадолго сошлись, принеся обоим сжигающую любовь и боль безнадежности. Затерялось в веках воспоминание о развязке, осталось только ощущение очищения огнем.
Наверное поэтому видения моей маленькой колдуньи и ее матери, уходя вдаль, не забываются.
Я пролетаю на черном коне мимо многих образов женщин и мужчин, друзей и недолгих знакомых. Кому-то я отдавал свои силы и поддержку, кто-то помогал преодолеть себя. Не всех я могу вспомнить по именам. Остается надежда, что добрые воспоминания хоть сколько-нибудь оправдают мои грехи перед Творцом. И не перевесят их воспоминания недобрые.
Неожиданно, слева, рядом со мной появляется ведьма, летящая на традиционном помеле. Ей, в общем-то, все равно, на чем лететь, она может овладеть всем, что попадется под настроение. Но наполовину аристократическое происхождение часто проявляется как раз уважением к традициям.
За десятилетия или века наших редких встреч ее лицо почти совсем не изменилось. В нем можно увидеть многие черты лесных и кочевых народов, сталкивавшихся и перемешавшихся на просторах Руси. Ее длинные черные волосы не выдают возраста хозяйки. Их свободно летящая волна вызывает у любого мужчины почти непреодолимое желание прикоснуться, пропустить каждый волосок между пальцами, зарыться в них лицом. Но тот, кого коснулся хоть один волосок, начинает видеть мир перевернутым, или сам переворачивается с ног не голову. Все, во что он, не задумываясь, верил, начинает вызывать сомнения, а недопустимые раньше вещи вдруг становятся притягательными.
Однако наложенные чары не злобные и сильно действуют только на тех, кто сам по себе не устойчив и слишком подвержен внешним влияниям. Хотя если черноволосая красавица ведьма сама обратит на тебя внимание, тут уж берегись! Скоро ты не будешь знать, на каком ты свете и кто есть кто в этом мире. Хорошо если по пути встретится человек с собственным сильным защитным полем. Вблизи него чары ослабеют и есть шанс выбраться из передряги с потрепанными чувствами, но с освеженной перетряской головой.
За старым, отполированным интимными местами многих поколений ведьм помелом, тянется небольшая процессия учениц и помощниц. Большинство из них летят только благодаря энергии предводительницы, а сами по себе вряд ли смогут поднять голову к звездам, не то что лететь. Еще недавно они ходили кругами по болотам своих и чужих страхов, не представляя, что где-то неподалеку есть твердая земля. Пролетавшая над ними ведьма встряхнула болото еще более сильным страхом и выкинула их на островок. Но еще много времени нужно, чтобы все они смогли сами находить в себе тропинки к твердой земле.
Тут на глаза мне попадается одна из учениц и помощниц. Насколько я знаю, она, пожалуй, самая главная ассистентка. Незаинтересованный взгляд не выделит ее из всех, но у меня, при виде этой обычной девушки с тихим голосом, сразу срабатывают все защитные блоки. В ней я вижу скрытую энергию, превышающую способности моей приятельницы – ведьмы. Причем эта энергия намного более опасна без сдерживающих стен истинной доброты. А именно доброты я не вижу в целеустремленно летящей юной ведьме. Слишком велика опасность, что войдя в силу, она начнет переделывать по своему разумению, а значит для своего употребления, все окружающее, не исключая и своей учительницы. Сможет ли та защититься – неизвестно. К сожалению, такова судьба многих, берущихся за перетряску окружающего мира даже с самыми благими намерениями.
Черноволосая ведьма, махнув мне рукой, уносится к далеким огням, увлекая за собой свою свиту и еще долго там, где она пролетала, действительность колеблется, сбивая с дороги случайных путников.
Наши дороги еще не раз ненадолго пересекутся, и я буду с веселым и уважительным изумлением смотреть на круговерть судеб, окружающих ее.
Вновь далекие и близкие образы проносятся мимо, принося с собой то шелест снега под лыжами на склонах Чегета и Цея, то рокот воды на карельских перекатах-шкуродерах, то ви-дения океанского прибоя у пограничной заставы на краю света, то необъятные камни в стенах соловецкого монастыря. Я вспоминаю многих, помнят ли они меня?
Последней появляется молодая женщина. Ее образ плывет почти рядом со мной в свете звезд и полной луны, не отставая от полета черного коня. Она хочет дотронуться до моей руки, и я уже чувствую ее тепло. Но ей не удается преодолеть оставшееся ничтожно малое расстоя-ние, а я не смею протянуть любимой свою руку.
А чуть сзади и выше спокойно смотрит на переменчивый поток образов другая женщина. Она никуда не спешит и не стремится догнать меня. Никакая скорость не может увести меня далеко от нее. Мне не надо оглядываться, чтобы убедиться в ее присутствии. Проносившиеся образы иногда захватывали меня, но не могли закрыть ее и уходили своими дорогами. Я чув-ствую, что рядом с ней кто-то есть, но не могу понять кто. Одно знаю точно – это не знакомые мне образы, а скорее какая-то сила поддерживающая ее, возможно, заключенная в ней. На-верное, эта сила помогала и мне оставаться самим собой в мире, полном препятствий, кажущихся непреодолимыми.
Черный конь несет меня в свободном полете. Проносящиеся образы не смущают меня, они остались следами на открытом сердце. Только два образа остаются неизменными. Они не пытаются остановить полет черного коня, как это было в мире, оставшемся за гранью сознания. Я свободен и черный конь несет меня по вершинам Эльбруса. Лунный свет окружил ореолом Донгуз-Орун. Холодный ветер, сдувающий снег с Гарабаши не касается меня. Я везде! Я растворен в блеске звезд и в тишине зимней дороги, в несущем меня черном коне и моих любимых, в моих сказках и стихах, несовершенных как и я сам. Сейчас все, что было, не имеет значения. Я лечу на черном коне над зимней дорогой в бесконечной тишине звезд.