Вернись когда-нибудь домой... рассказ

Становилось все холоднее, усиливался ветер. Она уже ругала себя за то, что не надела плащ. Днем было еще вполне по-летнему, а сейчас, когда уже не вечер, а самая настоящая ночь, очень холодно. Конец августа.  Почти  осень. Ни одна машина не останавливалась, а маршрутки уже не ходили. За то время, что она стояла на углу Гаванской, мимо нее не прошло ни одно такси. Елена проклинала себя за то, что не устояла и засиделась у подруги дольше, чем следовало. И ведь каждый раз происходило одно и тоже: ну еще полчасика, ну еще десять минут… Безвольный она человек. Безвольный и непутевый!
Она уже начала махать рукой всем проезжающим машинам, впрочем, совершенно не рассчитывая на успех. Но очевидно какие-то небесные контролеры смилостивились над ней: остановился большой черный автомобиль. Медленнее, чем следовало бы, Елена подошла к машине, колеблясь. Стекло опустилось, водитель наклонился  в ее сторону:
- Садитесь, я вас довезу.
- Извините, ради бога, я не хотела бы…   Если вам не по пути…
- Да не беспокойтесь, я вас довезу.
Поколебавшись, (а что, если…) она все-таки села в машину. Назвала адрес. Водитель, приблизительно ее возраста, седой с темными усами мужчина спросил:
- Что ж вы так поздно?
- Так получилось. Засиделась у подруги, а теперь отсюда не выехать.
- Вы замерзли? Я включу печку?

Но он ничего не успел включить, потому что впереди столкнулись два автомобиля, на них наехал третий и опрокинулся. Вырулить назад не получилось, так как несколько машин, следовавших за ними, перекрыли им дорогу, а выехать на противоположную сторону улицы было нельзя, там уже в который раз меняли дорожное покрытие.
- Придется подождать.
- Простите меня, если бы я вас не остановила, вы уже уехали бы.
- Если бы вы меня не остановили, это я попал бы в это столкновение. Посидите, я выйду, посмотрю, что там.
Елена посмотрела ему вслед. Решительная походка, уверенные движения. Люди (что они делают в такой час на улице?), начавшие собираться вокруг столкнувшихся машин, расступились перед ним. Потом подъехала милицейская машина, надо думать случайно оказавшаяся поблизости. Было все-таки темно, поэтому его силуэт то пропадал, закрываемый другими людьми, то снова появлялся.
Его не было минут десять. Стал накрапывать дождь. Он вернулся, сел в машину.
- Что же вы оставляете чужого человека в машине?
- Я не подумал, что вы спешите, извините.
- Да я не об этом. Вдруг я жулик?
- И угонщица? Вы, кстати, не врач? Там один, похоже, очень плохой.
- Нет, я не врач. Я филолог.
- Вы теперь уже не тороп;тесь. Где вы теперь машину поймаете, а я вас отвезу.
Подъехала машина ГАИ и следом за ней «скорая помощь».  На некоторое время  их задержали как непосредственных свидетелей происшествия, потом позволили уехать. Но когда они подъехали к мосту, его уже разводили.
- Вот этого я не ожидал! К следующему мы не успеем, придется ждать здесь. Давайте хоть познакомимся! Меня зовут Леонид Николаевич.
- Елена Игоревна.
- Вы знаете, у меня тут термос с кофе. И, возможно, кофе еще не остыл.
.
Идет проливной дождь. Воды будет … «вам по пояс».
Надевать новые туфли или нет? Жалко, если промокнут, но надо надеть.
Когда она последний раз собиралась на свидание? Встречи с подругами не в счет. Лет двадцать назад? Она и предположить не могла, что та случайная встреча может иметь какое-то продолжение!
Кафе, в котором они договорились встретиться, находилось не очень далеко от ее дома. Когда они расставались, Леонид Николаевич попросил разрешения позвонить ей и действительно позвонил через пару дней. По телефону они  и договорились  встретиться. Он извинился, что не сможет заехать за ней. Может, она сама доберется до этого кафе? Она там ни разу не была? Ничего, ей должно там понравиться.
Елена вошла в кафе. Секьюрити при входе поздоровался и спросил что-то, но она не успела ответить, потому что в глубине зала увидела поднимающегося из-за столика Леонида Николаевича, который уже махал ей рукой, чтобы привлечь ее внимание. Он подошел к ней, наклонился поцеловать ей руку, помог снять пальто и передал его гардеробщику.
- Еще раз простите, что не смог заехать за вами.
В зале свет был приглушен, звучала тихая музыка. Столики были отделены один от другого невысокими стеночками, получалось что-то вроде купе. На столиках горели маленькие настольные лампы.

За первым свиданием последовали второе и третье. Они ездили гулять в Павловский парк, в тот день была дивная золотая осенняя погода, были на концерте в Джаз-филармонии. Удивительно быстро для людей их возраста они перешли «на ты». Леонид Николаевич звонил Елене по утрам, желая ей доброго утра, и по вечерам, желая, соответственно, спокойной ночи. Это не считая разговоров днем.
И вот однажды вечером за ужином в ресторане Леонид Николаевич спросил Елену, не хочет ли она попробовать домашней пищи. Она удивилась, она постоянно ест дома домашнюю пищу. Так то она ест у себя дома, а он предлагает попробовать его домашнюю пищу. Он приглашает Елену в гости. У него дом в Сестрорецке, половину времени он проводит там, а в городе только когда не хочет тратить время на дорогу.

Когда он вез ее из города, Елена немного волновалась. До сих пор у нее не было знакомых с загородными домами.
А домик очень милый. Беленький, два этажа, по фасаду кое-где плющ.
Кроме них двоих к ужину появилась сестра Леонида Николаевича с мужем и сыном. Судя по всему, хозяин их не ждал. Валентина Николаевна была совсем не похожа на брата, роскошная блондинка с пышными кудрями. Она была удивлена, увидев брата в обществе незнакомой дамы.
Приехавшие присоединились к ужину. Первые несколько минут сестра усиленно изображала хозяйку дома, но демонстрировала не столько гостеприимство, сколько знание дома и владение сведениями о семье. Через десять минут Леонид Николаевич пристальным взглядом приглушил неестественное оживление сестры.
Разговор за столом переключился на детей. Первой «жертвой» стал присутствующий здесь же сын Валентины. Мальчик окончил десятый класс и следующий школьный учебный год для него последний, нужно подумать о дальнейшем образовании.
- Я хочу, - оживленно рассказывала Валентина, - чтобы мой сын поступил на серьезный факультет, на юрфак или на международные отношения. Главное – это получить перспективную профессию.
Мальчик недовольно пробормотал что-то себе под нос. Стало ясно, что эти разговоры ведутся давно.
- А сам-то Андрюша чего хочет? – спросила Елена.
- Ах, что он там понимает! – воскликнула Валентина. – Ему же в голову не приходит, что в мире существуют деньги!
- Я уже сказал, что пойду учиться в архитектурный! Не нужен мне этот ваш юрфак.
- Оставьте парня в покое, - вмешался хозяин дома. – Что ты, Тина, каждый раз, как за стол, так сына воспитывать! Пусть идет, куда хочет! Человек должен сам выбирать себе и профессию, и жену. Или ты его и жениться заставишь на ком-нибудь по твоему выбору?
Как поняла Елена, к племяннику Леонид Николаевич относился лучше, чем к сестре и ее мужу.

         Поговорили о дочери Леонида Николаевича. Валентина подчеркнула свою помощь в воспитании племянницы. Девочка получила прекрасное воспитание и образование. Вы знаете, она окончила факультет международных отношений!  А дочь Елены тоже получила образование, да? И уже замужем? И Валентина все щебетала и щебетала.
По мнению Елены, ужин мог бы быть и приятнее.
Через неделю Леонид Николаевич, почти извиняясь, снова  пригласил  ее на ужин, но теперь в городскую квартиру, на Суворовском.  От квартиры у Елены был легкий шок. У нее было такое впечатление, словно она смотрит какой-то, пожалуй, американский или французский фильм, и на экране вот-вот появятся актеры. В столовой, она же кухня, были даже две колонны, вполне возможно что мраморные. Квартира была обалденная. В ней было даже то, чего не было у профессора Преображенского: отдельная комната под библиотеку.
Вот этот вечер был просто великолепен. Они сами приготовили салат и запекли в духовке лосося. Их беседа была спокойной и приятной. И Елена поняла, к чему идет дело. Нельзя сказать, что это ей не нравилось. Она решила, что пора и ей устроить домашний ужин для Леонида Николаевича.
На этом, третьем по счету, домашнем ужине все и решилось. Леонид  Николаевич попросил Елену выйти за него  замуж. Все ее опасения были им оспорены и доводы опровергнуты. Но нельзя сказать, что ее сопротивление было слишком сильным.

Все последующие дни были полны хлопот. Леонид Николаевич настоял на том, чтобы Елена немедленно, не дожидаясь регистрации, переехала к нему.
Первая встреча их детей произошла за неделю до свадьбы в загородном доме. Наташа с мужем заехали за Еленой, чтобы уже от неё отправиться в Сестрорецк. Елена всегда думала, что такая дочь, как у неё, ни у кого не может вызывать ничего другого, кроме чувства симпатии, поэтому она не задавалась вопросом, как две дочери встретятся. Сама она дочь Леонида видела только однажды и мельком. Высокая, не тоненькая, а скорее, худенькая, брюнетка с какой-то новомодной стрижкой, волосы перьями. С трудом снизошла до разговора с Еленой. Справедливости ради нужно заметить, что лично ей Татьяна не понравилась, но она никогда в жизни никому в этом не призналась бы. Но сейчас она полагала, что две молодые женщины либо найдут какие-то общие интересы, либо будут поддерживать нейтралитет. Приехали. Леонид встретил их прямо в воротах, показал, куда поставить машину.
Она представила Леониду дочь, зятя. Прошли в дом. Входя, Елена прислушалась. В доме было очень тихо. Никого нет? Но в  столовой их уже ждал накрытый стол, за которым в картинной позе (репетировала она, что ли?) сидела Татьяна. Больше никого не было. По замыслу Леонида Николаевича дети должны были познакомиться без посторонних. Как положено, он представил гостей хозяевам, т.е. Татьяне – Наташу и Игоря. Немного поговорили и сели за стол.

      Татьяна, очевидно, должна была играть роль хозяйки дома, но, видимо, это не входило в её планы. Она сидела боком к столу, лениво размазывала салат вилкой по тарелке.  Елена видела, что Леонид начинает нервничать. Разговор за столом шел только между самим хозяином и гостями, Татьяна принимать участие в беседе не желала. Когда Леонид Николаевич разговорился с Наташей, Игорь обратился с каким-то вопросом к Татьяне. Она ответила почти односложно, явно делала вид, что рассматривает стол, чтобы выбрать себе что-нибудь. Когда Леонид Николаевич и Елена вышли на кухню, чтобы принести горячее блюдо, он сказал:
- Лена, ты извини, пожалуйста, Таньку. Я уж не знаю, что с ней такое. 
Но Елена отлично понимала, что «с ней такое». Девочка показывала характер. Она даже отказалась заниматься ужином, не поднялась из-за стола. Когда Елена и Леонид Николаевич снова появились в столовой, и ужин продолжился, не изменилось ничего. Уже в самом конце ужина Татьяна, сидевшая на противоположном от отца конце стола, повысив голос, спросила:
- Ну, так, папа, ты даешь мне деньги на машину?

     Дочери Леонида Николаевича было двадцать два года. Постепенно, от встречи к встрече, Елена поняла, что род занятий Татьяны следовало бы определить так: кайф либо поиски оного. И в этих поисках она весьма преуспевала. Да, она окончила факультет международных отношений. Ну, и где эти отношения? После окончания университета Татьяна не проработала ни одного дня. А зачем? Она живет насыщенной жизнью. От бассейна до косметички и от парикмахерской до вечернего ресторана. Целая жизненная философия! Елена понимала, что отец избаловал девочку, оставшуюся без матери.

Леонид отвез Елену к ювелиру, тот долго показывал обручальные кольца и просто кольца. Елена начала волноваться и сказала, что, может быть, не стоит слишком мудрить, есть же обычные обручальные кольца…  Но Леонид на это ответил ей, что для их случая обычные кольца не годятся. В конце концов, он увидел то, что показалось ему подходящим для их колец. Это было очень изящное изделие из желтого и белого золота, по центру шел рельеф. Они заказали себе такие кольца, а внутри сделали гравировку, Leone  на её и  Elena  на его кольце.
Кто мог бы подумать, что это кольцо сыграет такую роль в их судьбе!
Первый брак Елены давно распался, она прочно и привычно считала себя незамужней женщиной. Но теперь, с появлением Л.Н. что-то изменилось, она перестала чувствовать себя никому, кроме дочери, не нужной. Она планировала свой день так, чтобы оказаться свободной именно тогда, когда Леонид свободен, они созванивались, чтобы уточнить, ужинают ли они сегодня дома или идут куда-нибудь вечером. У них появились общие знакомые. Не в том, то есть смысле, что они вместе с кем-нибудь теперь знакомились, а просто несколько его друзей  безоговорочно приняли Елену, а он понравился ее подругам.  Друзья Леонида понравились Елене, и она почти с благодарностью отметила, что и ему симпатичны ее друзья.  Они оба оказались книжниками, и это еще больше их сблизило. Было забавно видеть на его книжных полках много таких же, как у нее книг. И вообще, библиотека у него замечательная.

Они поженились.
Елена с некоторым трудом привыкала к жизни на два, даже, собственно, на три дома. Большую часть времени они проводили в загородном доме в Сестрорецке, городская квартира, по крайней мере, сейчас, использовалась в качестве перевалочного пункта, кроме того, была еще и ее собственная квартира, куда приходилось приезжать, чтобы хоть цветы полить.
Елене пришлось искать общий язык с дочерью Леонида Николаевича, с его сестрой, ее мужем. Правда, к чести Леонида нужно сказать, что он предупредил жену, чтобы насчет его сестры «она не заморачивалась». Валентина была моложе Елены. Женщины этой семьи, ни дочь, ни сестра, не работали. Валентина считала, что брат обязан о ней заботиться, и он практически содержал не только сестру, но и ее мужа и племянника. Количества побрякушек, навешенных на Валентину, хватило бы на то, чтобы открыть небольшую ювелирную лавочку. Сестра постоянно и, видимо, давно, пользовалась  добротой брата. А муж Валентины был специалистом по логистике, если вообще можно называть специалистом человека, который не работает, постоянно ищет новую (лучшую, естественно) работу. Ее муж никак не может найти себе «место в жизни». Кроме того, Елена никогда не могла понять, что это за зверь такой, логистика.
Имея квартиру в городе, сестра с мужем постоянно находились в Сестрорецке. И летом, в курортный сезон, и зимой. В этом доме они имели свои комнаты и жили в свое удовольствие. Появление Елены сестра восприняла как угрозу своему благосостоянию. Как-то раз во время обеда прямо за столом Валентина спросила у Татьяны, не знает ли она, случайно, где сейчас находятся драгоценности ее матери. Какая прелесть! Прямо так, не выбирая слов! После чего Леонид Николаевич, как догадалась  Елена, имел с сестрой серьезный разговор. Это мало что изменило.

Но Валентина не слишком волновала Елену, велено же было «не заморачиваться», а вот Татьяна…
В появлении Елены и она, как и Валентина, усматривала угрозу своему беззаботному существованию. Татьяна тоже имела квартиру в городе, в Сестрорецк приезжала, когда хотела. Предсказать ее появление, как и перепады настроения, было невозможно. Была только одна примета: если Татьяна приехала, значит, у нее кончились деньги.
Муж Валентины относился к Татьяне не слишком дружелюбно. Он-то и проговорился: пару лет назад Татьяна лечилась от наркозависимости. Елена подозревала, что лечилась-то она лечилась, но не вылечилась. Перепады настроения, вечные черные очки, периодическое отсутствие аппетита, худоба…

Елена договорилась с дочерью, что они с мужем будут приезжать к ним хотя бы раз в неделю на обед. Это предложил сам Леонид, ему было приятно видеть дочь Елены и ее мужа, они оба ему понравились. Елена очень огорчалась, что их с мужем дети не находят общих интересов, ей было бы спокойнее, если бы  ее дочь поддерживала хотя бы нейтральные отношения с дочерью Леонида Николаевича. Но в глубине души Елена чувствовала, что она пришла бы в ужас, если бы ее Наташа нашла бы общий язык с дочерью Леонида Николаевича.
          Татьяна все более открыто выражала пренебрежение по отношению к ее дочери.  Однажды Наташа позвонила матери и попросила ее извиниться перед Леонидом Николаевичем, она себя плохо чувствует, в это воскресенье они не смогут приехать. А ей по секрету сказала, что ей с мужем не хочется приходить к ним по воскресеньям, она все время ждет выходок со стороны Татьяны. Елена все это понимала, но ей было жаль, что сложившийся обычай может нарушиться. Конечно, она не стала настаивать, еще не хватало, чтобы Наташа нервничала из-за поведения Татьяны.

В появлении Елены  и в самом ее существовании Татьяна почувствовала угрозу для своей сладкой жизни. Это еще не конфликт, а  проба пера, но проба очень старательная. Она начинает провоцировать ссоры. Ссор, собственно, пока еще не было, но настроение  портится.
- Елена Игоревна, какой у вас хороший маникюр. На рынке делали?
Конечно, при такой беседе отца не было.  Татьяна поняла, что отец будет недоволен ее выходками, при нем она сдерживалась, но не слишком.
Все чаще стремится приезжать, когда отца нет дома. Молодая нахалка откровенно вредничает, «пугает»  Елену.
- Как вы себя чувствуете? А то все папины жены очень быстро умирали.
Господи, ну какие жены! Что он, Синяя Борода?
И она требовала у отца все больше денег. А он давал,  чтобы девочка не обижалась.

В конце августа Леонид Николаевич должен был на несколько дней улететь по делам в Прагу. Он звал Елену с собой, там можно было бы отпраздновать годовщину знакомства, но она простудилась и не захотела ехать.  Через несколько дней он вернется, и они снова будут вместе. Проводив мужа, Елена устроила в доме генеральную уборку и стирку, перебрала одежду (ничего не поделаешь, скоро осень), вызвала мастеров, которые проверили все окна и двери и вставили вторые рамы там, где не было стеклопакетов.
Она погрелась в ванной и почти весь второй день пролежала в постели, читала, спала, опять читала. Часов в девять вечера Елена услышала, что во двор въехала машина. Она встала и подошла к окну. Это приехала Татьяна. Из машины кроме нее вышли еще два молодых человека, вынесли какие-то коробки, пакеты. Неужели Татьяна решила устроить вечеринку, пользуясь отсутствием отца?
Ну и пусть пьянствуют, решила Елена. Она болеет, и не нужно ее трогать. Она пытается заснуть, но это ей не удается. Судя по звукам, доносящимся снизу из столовой, результаты ее генеральной уборки завтра будут совершенно незаметны. А вот теперь они что-то разбили! Жаль, что Валентины сегодня здесь нет. Ну, вот и музыка на весь дом. Поспать, похоже, не удастся.

Шум внизу продолжается. Кажется, там уже двигают мебель. Так проходит полчаса или больше. Наконец, Елена слышит стук в дверь, встает, идет открывать. За дверью ангельское лицо Татьяны.  Пусть  Елена  Игоревна  простит  их за шум.  У них  сегодня праздник. Какой праздник? Э-э… Получение наследства! Друг Татьяны получил наследство.
Елена отказывается, говоря, что она простужена, приняла лекарство, должна спать. Татьяна настаивает, говорит, что сейчас они ее вылечат. Татьяна настаивает, предлагает, как она говорит, выкурить трубку мира. Отвязаться от нее не удается. Хорошо, Елена спустится в столовую на полчаса. Татьяна выпорхнула из комнаты.
Елена  вылезает из постели и одевается. Брюки и свитер. Спускается вниз в столовую. За  накрытым, как в кабаке, столом сидят два незнакомых Елене парня. На столе, разумеется, выпивки больше, чем бутербродов.
За столом идет совершенно бессмысленный разговор. Елене кажется, что молодые люди уже приехали не очень трезвыми, а сейчас их просто переполняет активность. Она уже жалеет, что поддалась на уговоры. Настойчивость «гостей» ей не нравится.
Один из молодых людей начинает за ней  «ухаживать». Выпьем за прекрасных дам, предлагает он, и оба молодых человека тянутся к Елене своими бокалами.  Вот только этого ей и не хватало!
Елена ловит на себе внимательный, напряженный взгляд Татьяны, видит ироническую улыбку в уголке рта. Молодые люди становятся все  «внимательней». Теперь они предлагают выпить за знакомство, которое перерастет в дружбу.
Из чувства противоречия пить вино она отказалась. Из фарфорового чайника, стоящего на столе,   наливает себе заварку и добавляет кипяток. В волнении она не заметила, что чайник успел остыть, и чай холодный.
Допивая чай, Елена думает, что надо было вообще заварить свежий, потому что у этого неприятный вкус. Пока она пила свой чай, молодые люди притихли и смотрели на нее. После веселье продолжилось.
Елена постаралась как можно скорее уйти к себе.
Уже укладываясь спать, она почувствовала себя плохо.
И последнее, что она помнит, это что она вроде бы собирается что-то у кого-то спросить, и этот кто-то ей неприятен.

Стало прохладно, и она проснулась. Еще не открывая глаз, потянулась. Под спиной ощущались жесткие ребра садовой скамейки. Неужели она заснула во дворе? Она открыла глаза. Над головой какой-то обгрызенный непонятный куст. Да еще и пыльный! Она села. Действительно, она сидела на садовой скамейке. Но не на…  Не на …
Словом, она почему-то хотела бы видеть себя на другой скамейке, но на какой именно, не могла вспомнить. Более того, на ней была какая-то незнакомая, не очень чистая юбка и явно чужая футболка. На ногах старые изодранные кроссовки. Что это? Сон? Хватит, пора просыпаться! Что это за место вокруг? Она попыталась встать. Очень кружится голова…  Она подергала себя за футболку на груди. Вроде настоящая.
Она еще раз попробовала встать. На этот раз все кончилось хуже, она упала на четвереньки. Вот позорище!
- Нажрутся, как свиньи, и валяются! А тут люди с детьми гуляют, между прочим.
Это говорят ей? Она поднялась, держась за скамейку, и плюхнулась на нее. Пожилая женщина, державшая за руку трехлетнего карапуза, сердито выговаривала ей.
Она хотела что-то сказать, оправдаться, но вместо членораздельной речи с ее языка слетели какие-то невнятные даже не слова, звукосочетания.

        Господи, как стыдно! Что же это такое? Явно чужое место. В руках чего-то не хватало. Что обычно было у нее в руках, когда она выходила … куда? И откуда? Нужно у кого-то спросить, как пройти…  куда? Она сильно потерла руками лицо, чтобы прийти в себя. И тут же новая загадка: руки. Нет ни колец, ни часов. Она откуда-то знала, что все это должно было быть на руках. Она провела руками по волосам. Всклокоченная, как швабра. И, как ни прискорбно, хочется есть. Причем, очень.
Голова постепенно прояснялась, но все равно, она ничего не понимала. Что она здесь делает? Очевидно, в помощь ее раздумьям в сквере появилась милиция. У полуразрушенной ограды остановился милицейский «Уазик», из которого показательно не спеша, вышли два милиционера и направились к ней.
- Ну, что, с утра выпила – весь день свободен? – заулыбался один, а второй, постарше, деловито проговорил: - Документики показываем!
Какие уж тут документики!
- Нарушаем общественный порядок? Документиков нет.  В нетрезвом виде…
Почему в нетрезвом? Что им нужно?
Милиционеры, взяв ее за руку чуть повыше локтей, легко оторвали ее от скамейки и довели до «Уазика», куда и посадили, подтолкнув сзади.

Минут через десять машина остановилась у здания, в котором, наверно, размещался какой-нибудь отдел внутренних дел. Ее почти волоком протащили через полутемный вестибюль. Идти сама она не могла, после тряской езды в  машине ее тошнило. Ее закрыли в камере.
Прошло много времени, она не знала сколько, и ее вывели из камеры, привели в какую-то комнату. Милиционер, находившийся там, даже не взглянув на нее, стал спрашивать документы (дались им эти документы!), да как зовут, да что…
Собственно, дальше этих вопросов дело не пошло. Вежливостью их бог явно обделил.
- Пожилая женщина, а пьешь!
- Да не пью я! – Было странно слышать свой голос, слова словно бы доносились издалека и сопровождались эхом.
- Что ж ты имени своего не помнишь? Давно бродяжничаешь? Руки покажи!
- Что?
Дальше было то, чего она никак не ожидала: на внутреннем сгибе локтя ее правой руки обнаружились следы (?) от уколов.
- Давно на игле?

Все разговоры крутились на одном месте и, в конце концов, свалились в полную бессмысленность. Потеряв терпение, дежурный велел опять отправить ее в камеру. Спасибо им хотя бы за то, что они напоили ее чаем. Милиционеры шумели, ругались, много курили.
Вечером они отправили ее в другое место, в больницу. Здоровенный молодой санитар, взяв  под руку, увел ее из милиции и на машине с красным крестом увез куда-то явно за город. По дороге она смотрела через ветровое стекло мимо головы водителя. Этот город был ей абсолютно незнаком. Она спросила санитара: - Какой это город?
Он ответил. Название этого города ничего ей не сказало.
Этого не может быть! Она никогда не была в этом городе. Что ей здесь делать? А где она вообще что-либо делает? Как же ее зовут? Раз они спрашивают, значит это очень важно! Кроме этого, тесно окружившего ее бреда, она чувствовала беспокойство о ком-то, кого она очень любила, о ком-то, кто, кажется, был ребенком.

В больнице ее сразу же осмотрел дежурный врач. Он велел наклонить голову и  потрогал ее волосы. Минут десять ее заставили сидеть с градусником, а потом отправили в душ, выдав кусок хозяйственного мыла и небольшую поролоновую губку в качестве мочалки. Ее провели по полутемному коридору в полуподвальный этаж, где были душевые. Она с радостью встала под горячий душ, тщательно вымылась, согрелась. Пожилая санитарка выдала ей застиранный фланелевый халат необъятного размера и старые тапки. Ее одежду санитарка забрала, сказав, что это нужно отправить на какую-то обработку.
Ее привели в палату. Она еще успела на ужин. Это едят? Увидев других людей во время ужина, она поняла, что это, как бы помягче выразиться, клиника нервных болезней.
Потребность в самоидентификации время от времени давала о себе знать. Кто же она такая? Может быть, если она вспомнит это, то вспомнит и остальное. Что она делает в этом городе, как его?  Как она сюда попала?
В палате, где ей указали ее место, кроме нее были еще две женщины, и одна кровать была пуста. Она думала, что не сомкнет глаз всю ночь. Ей было страшно и противно. Но она уснула сразу, как только легла, а проснулась только утром, когда медсестра потрясла ее за плечо и, разбудив, сунула ей в руку градусник.

        На окне решетка, дверь закрывается ключом снаружи.
Поднялись две ее соседки. Одной было не меньше пятидесяти, по крайней мере она так выглядела, заторможенная и какая-то вся оплывшая и ко всему безразличная. А вторая, совсем молодая девица с жуткими черными подглазьями, сразу же спросила:
- Что у тебя есть?
- Что есть? – не поняла она.
- Ну, травка есть? Или курево?
- Нет.
      На лице девицы отразилась досада. Наверное, в лечебницу полагалось ложиться исключительно с запасом какой-нибудь наркотической дряни. Но она быстро сменила гнев на милость. – Ладно, не горюй, - сказала она, - зелень будет, достанем.

       Отвернувшись от соседки,  Елена  умылась холодной водой, похлопала себя по щекам, несколько раз  нагнулась, присела, помахала руками. Расчески, как и всего другого, не было. Сейчас бы сюда этот, как его…, который дует горячим воздухом. Вспомнила, он называется «фон»! Нет, фен! Вспомнила! Уже приятно.  Она причесалась пятерней. Сойдет. Если бы она могла сейчас посмотреть на себя со стороны, то увидела бы, что волосы, подстриженные дорогим парикмахером и чисто вымытые накануне, пусть и хозяйственным мылом, сами улеглись в спокойную и приличную прическу. После завтрака ее повели на беседу с врачом.
Санитарка привела ее в кабинет врача. Здесь тоже было зарешеченное окно. За столом сидел молодой мужчина в очках. Они оба одновременно поздоровались. Врач улыбнулся, указал ей на стул, стоящий перед его столом, сказал: - Присаживайтесь.

        Она  поблагодарила его и хотела подвинуть стул поближе к столу, но оказалось, что стул прикреплен к полу. Покачав головой, она села.
- Я задам вам несколько вопросов, - сказал врач. – Как вас зовут?
- Я не помню.
- Где вы живете?
- Не помню. Не знаю, почему, но не помню.
- Какое сегодня число?
- Я не знаю.
- Припомните, как называется этот предмет, - он показал ей авторучку.
- Это авторучка. Шариковая.
- Для чего это предназначено?
- Ручкой пишут.
- Вам часто доводилось писать?
- Очень часто.
- Что же вы писали?
Она помолчала, обдумывая ответ: - Тексты.
- Какие тексты? Вы писатель?
- Нет.
- Что такое писатель?
- … Книги…
- Так что же вы писали?
- Я не помню.
- Может быть, все-таки книги?
- Нет. Что-то небольшое.
- А для чего вы это делали?
- Я кому-то отдавала это.
-  Вас об этом просили?
- Нет. Это я решала.
- Хорошо. Вы не устали? Продолжим? А это что такое?
- Это телефон.
- Для чего он служит?
- С помощью телефона можно разговаривать с людьми, находящимися на другом конце света.
- Вы часто разговаривали по телефону?
- Очень часто.
- С теми, кому вы раздавали написанные тексты?
- Н-нет, с теми никогда.
- А с кем?
- С мужем.
- Вы замужем?
- Не знаю.
- Дети у вас есть?
- Дети? Есть. Ребенок.
- Маленький?
- Маленький. Маленькая девочка. Но она уже выросла. Она большая.
- Как ее зовут?
- Я не помню.
- Вы давно ее не видели?
- Нет, недавно. Она приезжала ко мне недавно.
- Приезжала куда?
- Наверно домой.
- Она живет не с вами?
- Нет, она живет с мужем.
- А на чем она приезжала?
- На машине.

«Содержательный» разговор продолжался долго. После обеда ее отвели на медосмотр. Если бы она могла услышать и понять то, что врачи, осматривавшие ее, рассказывали тому, утреннему, доктору, то удивилась бы. Ему рассказали, что здоровье его потерявшей память пациентки в полном порядке, что ее зубы вылечены у очень дорогого стоматолога, если не вообще за границей, у нее ухоженные волосы, кожа, ногти, что она  хорошо питалась, хорошо отдыхала и, по-видимому, много плавала. Словом, эта женщина не была ни крестьянкой, ни строительным рабочим. Проделанные анализы показали, что в ее организме содержится большое количество наркотического вещества.
Молодой доктор оказался любопытным. Ему стало интересно «расшифровывать» эту таинственную пациентку, поэтому он много разговаривал с ней и позволил ей жить по режиму, облегченному по сравнению с другими пациентами. Кололи ли ей какие-нибудь препараты? Что-то кололи. Она себя хорошо чувствовала.

        Иногда во время беседы доктор угощал ее кофе. У него в кабинете, в закутке между шкафом и окном на столике стояла маленькая электрическая плитка. Доктор насыпал в турку молотый кофе, залил водой и стал караулить, чтобы "кофе не убежало". Елена автоматически поправила его: - Кофе  мужского рода!
- Да? – удивился он. – А я думал, что  кофе, какао, пианино…
- Кино, вино, - засмеялась Елена.
Она вспомнила, какой кофе покупала.  Lavazza.  Доктор не знал такого сорта. Любимая еда? Она сама готовит? Как выглядит ее дом?
- Закройте глаза. Вот вы дома. Когда вы просыпаетесь, какого цвета стены вашей спальни?
- Бежевого.
- Что видно из окна?
- Улицу. Или сад.
- Это сад через дорогу?
- Нет, в одном месте улица, а в другом – сад.
- Окна выходят на разные стороны дома?
-Нет, - она долго молчит. – Это разные дома.
Рассыпалось.
- Представьте себе, что вы покупаете продукты в магазине. Составьте список.
Она написала длинный столбик. Доктор прочитал, там были дорогие продукты. Он посчитал, сказал, что ее покупки весят около 15 килограммов. Как она поступит дальше? Пусть она закроет глаза и представит себе.
Тут выяснилось, что она покатит тележку к автомобилю. У нее есть водительские права?

Просыпаясь по утрам, она удивлялась, у нее в ушах звенели слова на иностранном языке, и она знала, что это итальянский язык.
Она попросила у доктора разрешения мыться чаще, чем раз в неделю. Ему было интересно. Он лично попросил санитарку водить пациентку в душ. Медсестра сказала, что белье, в котором пациентку привезли в больницу, стоит, как две ее месячных зарплаты. А вчера она своими глазами видела, как за обедом больная вместо того, чтобы положить кусочек масла в кашу, попробовала размазать его по рукам и по щекам, как крем, а когда поняла, что масло оставляет на коже тонкий слой, не впитывается, была очень огорчена.
Однажды ночью она вспомнила свое имя. Ее зовут Елена. Она сказала об этом доктору. Он поздравил ее, сказал, что все идет хорошо. Скоро она вспомнит и остальное.

       Нет, больница  не была домом отдыха. Но к ней относились, в общем, неплохо. А доктор так и вовсе хорошо. Но был один человек, который просто отравлял жизнь всему отделению. Санитар, большой и здоровый, как и все они, молодой рыжеватый парень по имени Валентин. Эта скотина обижала всех, кого могла. Он приставал к молодым женщинам.  И вообще был ужасно груб и нагл.
Елена его раздражала.  Она пользовалась поддержкой лечащего врача. Диссертацию он, видите ли, пишет! Старая баба,  а молодится, причесывается, моется каждый день.  Однажды он увидел, что Елена делает гимнастику, его раздражению не было предела. Но не мог он запретить ей делать гимнастику. Какая досада! А вот посещать душ, это шиш тебе! Закрываем душ на ключ. Словом, невероятный хам, получивший власть над людьми.

        И вот однажды вечером Валентин, как он полагал, застукал Елену в  душевой, где она собралась выстирать белье.
- Сейчас получишь у меня за нарушение режима, старая кобыла!
И он взмахнул дубинкой над головой Елены. Но вмешались, наверное, высшие силы. Мерзавец самым банальным образом наступил на лужицу мыльной воды, выплеснувшейся, когда он толкнул Елену, и, поскользнувшись, грохнулся со всего маху затылком о пол и затих. Елена тихонько позвала его по имени, наклонилась к нему, потрогала за плечо. Он не отвечал. Елена  почему-то сразу поняла, что дело плохо. Вместо того, чтобы позвать кого-нибудь на помощь, она вылила воду, вытерла насухо пол шваброй и отправилась не в палату, а в кладовую. Свет почти везде уже был погашен, горели маленькие лампочки над разными дверями. Она постаралась не попасться на глаза никому из персонала. Дверь в кладовую открывалась очень просто: нужно было вынуть два винтика, держащих крепление для навесного замка.

       Преодолевая брезгливость, Елена посмотрела вещи на всех полках и нашла для себя пару джинсов, свитер и кроссовки своего размера. Закрыв кладовую, Елена вернулась в коридор. В вестибюле первого этажа никого не было. Может быть, дежурный вышел покурить? Она осторожно приоткрыла входную дверь. Никого. Свет в садике не горел.
Зачем она убежала  из больницы, она и сама не знала. Елена добралась до города. Шла пешком несколько часов по шоссе, прячась в кустах, когда слышала сзади звук приближающегося автомобиля, или видела впереди горящие фары встречной машины. На шоссе, когда оно пошло в гору, она увидела впереди силуэты . Это были волки или собаки. Неизвестно, что хуже. Ей стало так страшно! Она долго сидела в кустах, дожидаясь непонятно чего.  Она добралась до города часам к пяти утра. Теперь она снова оказалась  в том же положении, что и прежде. Только теперь ее могут искать из-за санитара. Ей бы этого не хотелось!
Была теплая ночь. Елена еще раз переночевала на улице. Возвращаться в больницу было опасно. Нужно как-то существовать. Значит, нужно искать работу. А документы? Уже в середине дня Елена сожалела о побеге. Она была голодна. Наверное, имей она возможность обдумать свои действия, она не совершила бы побег.

       Елена долго ходила по улицам. Совершенно незнакомый город. Что она искала? Этот город сильно отличался от того, в котором она жила и к которому привыкла. Как же он назывался? А в этом городе она никогда не была. Слышала что-то, но сейчас не помнила, что именно.
Только центральная часть города была многоэтажной. По мере удаления от центра дома все понижались и замирали, наконец, на уровне двух-трех этажей. Были даже кварталы деревянных домов, построенных явно в прошлом веке. Как она поняла, это был небольшой, по сравнению со знакомыми ей Москвой или Петербургом, город. Он был, наверное, промышленным центром какой-нибудь области.
      Стоп. Петербург. Ее город называется Петербург. Она вспомнила!
Итак, промышленный центр. В район заводов она не ходила. Только увидела за рекой (здесь была река) заводские корпуса и трубы.
Петербург.  Петербург. Посмотрим, что это нам дает. Ничего не давало.
 
      Где-то на ее пути оказалась булочная. На выходе со двора стояла, уперев руки в бока, женщина в белом халате и насмерть ругалась с шофером хлебного фургона. Как сумела понять Елена, он привел машину с хлебом без грузчика, а разгружать сам не желал. В конце концов, водитель плюнул, повернулся и сел в кабину, захлопнув дверцу.
Елена подошла к сердитой женщине и не то, чтобы сказала, а, пожалуй, попросила:
- Давайте, я перенесу хлеб в магазин.
Она была уверена, что булочница сейчас  закричит на нее, как кричала на шофера. Но та только внимательно на нее посмотрела.
- Но там очень много хлеба. Ты не сможешь.
- Сколько смогу, - почти прошептала Елена.
- Проблемы? – поинтересовалась булочница.
- Да.
Булочница велела шоферу подогнать машину точно ко входу в магазин, и Елена целый час, наверное, носила лотки с хлебом из машины в магазин. Когда машина опустела, шофер уехал, а булочница дала Елене денег,  двести рублей, и два кирпичика горячего хлеба. Немного помолчала, внимательно на нее глядя, и спросила:
- Пьешь?
- Нет.
Видимо в этом «нет», произнесенном Еленой, было что-то, заставившее ей поверить.
- Работу ищешь?
- Да.
- Приходи сюда утром. Здесь требуется дворник.

       Оставить Елену ночевать булочница не могла, а, может, не хотела. И Елена провела еще одну ночь на улице. Теперь было холоднее, чем раньше. Елена попробовала заснуть на очередной скамейке в очередном сквере, но не смогла, замерзла. Тогда она нашла поблизости незапертую парадную и  устроилась на подоконнике, прижав к груди пакет с еще теплым хлебом.
Утром, когда Елена проснулась, она знала о себе больше, чем помнила вечером. Она вспомнила свою дочь, вспомнила, что та ждала ребенка. Небольшое, но открытие.
Она покинула «свою» парадную, когда в доме еще было тихо, и поспешила к булочной. Помнилось, там ей сказали что-то насчет работы…
Булочница не обманула, сначала велела подождать во дворе, а потом вышла к Елене и велела идти за ней. В соседнем доме находилась обычная  жилконтора. Там булочница привела ее в какой-то кабинет, где за огромным столом сидел молодой еще мужчина с прямыми коротко стрижеными иссиня-черными  волосами и черными же узкими глазами-щелочками. Раскормленный до неприличия. Булочница перекинулась с ним парой слов и ушла, кивнув на прощание Елене.
Толстяк, а он был главным в конторе, долго рассматривал Елену, потом сказал, что ему нужен дворник, но…
- А мне нужна работа, - решительно сказала Елена.
- Пьешь? – Его тоже интересовало это обстоятельство.
- Нет. Но у меня другая проблема: у меня нет документов.
- Ну-у! Зачем мне заботы?
- Не будет у вас забот.
- Тогда слушай: без документов будешь получать только половину зарплаты. Жилье я тебе дам, дворницкая пустая стоит.
- И аванс, - опять решительно сказала Елена.
- К работе приступаешь сейчас же. Идем, я тебе покажу твой участок.

        Большой начальник аккуратно запер на ключ свой кабинет. На двери была табличка с его именем. О, господи! Его фамилией были раздельно написанные два слога: У Ед. Может быть, кто–то пошутил, и хозяин кабинета попросту еще не прочитал, что написал его недоброжелатель?
Тяжело переваливаясь с боку на бок, он повел Елену по улицам, но не очень далеко. Запомнить было нетрудно. Вот эти тротуары и проезжую часть подметать, вот в этих парадных мыть лестницы. Когда приезжают за мусором, проследить, чтобы поставили на место пустые баки. Скоро наступит зима. Снег убирать, лед скалывать, дорожки посыпать песком.
Толстяк дал ей много инструкций, отвел на склад, где Елене выдали спецодежду, а потом повел показывать ту дворницкую «квартиру», как он выразился. Дворницкая размещалась в подвальном помещении одного из ближайших к конторе зданий. Это был большой подвал. В одной части была собственно дворницкая, там были сложены  всякие метлы, лопаты, ведра и прочая утварь для уборки. Потом помещение под прямым углом поворачивало вправо, и в этой части можно было жить. Тут стоял матрас на ножках, стол, два стула, тумбочка. И это все! Люкс! Правда здесь был душ и туалет.
Елена еще раз напомнила начальнику жилконторы про аванс. Он недовольно на нее посмотрел, но достал из бумажника и протянул ей две тысячерублевые бумажки.
- К работе приступать завтра утром.
Он оставил ей ключи от дворницкой и ушел.

       Первым делом Елена побежала в магазин, который она заметила неподалеку, купила хлеба, масла, молока и картошки. Там же в магазине ее посетили новые воспоминания, но какие-то неясные.  И магазин был не такой, к каким она привыкла, и покупатели не такие.  В магазине продавались не такие продукты, к которым она обычно покупала. Она решила, что обдумает это после.
Посуда в ее «доме» была, но грязная чудовищно. Елена еще раз сходила в магазин, купила кусок хозяйственного мыла, кусок туалетного и полотенце для себя.
Вернувшись, она тщательно, насколько позволяли средства, вымыла крашеные стены и пол во всем подвале, перемыла имеющуюся посуду. В подвале было два небольших окна. Если посмотреть с улицы, они находились на уровне земли. Окна были, конечно, ничем не завешены. Пока.
Она никогда в жизни не мыла руки так долго и тщательно. Оказывается, раньше она постоянно мазала руки кремом. Вот еще одно воспоминание.  Елена приготовила себе немудреный обед. Немного отдохнула и продолжила обустраивать свое новое жилище.

       Елена никогда не предполагала, что может просыпаться сама, без будильника. Назревала серьезная проблема.  И, тем не менее, она проснулась, как говорят, еще до света.
Елена оделась и вышла из дома. Было темно. По-видимому, еще не было и шести часов. В домах только кое-где зажигались огни. Елена вернулась, наскоро позавтракала и приступила к выполнению своих новых обязанностей. К середине дня она разобралась с тротуарами и с мусором и уже валилась с ног от усталости. Этот вид деятельности был ей явно непривычен. Во второй половине дня она мыла лестницы своих домов. Добралась домой еле живая. А позже, часов в десять-одиннадцать, когда она уже спала, в дверь настойчиво позвонили. Елена оделась и вышла к дверям, открыла. На нижних ступенях лестницы, ведущей в подвал, стояли три явно нетрезвых мужика. Оказывается, прежний дворник держал здесь своеобразный ночной клуб. Мужики были так удивлены, что  ушли почти без скандала.

        Так протекала теперь ее жизнь. Елена очень уставала на работе, но в этом была и положительная сторона: она рано ложилась спать и отдыхала за ночь. Чаще всего она вспоминала какие-то события из своей прошлой жизни по утрам, просыпаясь. Бывали такие случаи и днем, но только по совпадениям, ассоциациям, по какой-нибудь услышанной на улице фразе, по человеку, кого-нибудь напомнившему.
Память возвращалась к ней подобно чистоте, которая возвращается к телу, а беспамятство смывалось, как грязь под душем.
Теперь она помнила уже многое из своей прошлой жизни, только не знала, почему оказалась за тысячу километров от родного города. Она догадывалась, что ее предали, но не знала, кто это сделал. Обратиться в милицию она не могла, ее отправили бы в сумасшедший дом. А там еще и история с санитаром!

       Деньги исчезали на глазах.  Неизвестно, что она делала бы, но однажды она встретила на улице ту самую булочницу, которая так ей помогла. Похоже, обе были рады встрече. Булочница спросила: - Ну, как ты живешь?
Елена тут же (в первый раз!) отметила, что ее называют «на ты», а не  «на Вы», как ей почему-то захотелось.
- Сколько тебе платит начальник конторы?
- Половину зарплаты.
- Вот жадюга! А подработать хочешь?
- Да.
- Нам по вечерам полы нужно мыть.
И Елена стала мыть полы по вечерам. Булочница платила ей за каждую уборку. Стало полегче. Она смогла купить себе кое-что из одежды.

Обратимся же теперь к тем, к кому Елена ежедневно обращается в мыслях.
Ровно в назначенный день Леонид Николаевич получал в аэропорту свой чемодан, одновременно оглядываясь по сторонам в поисках спешащей к нему Елены.  Но она так и не приехала встретить его в Пулково, хотя еще пару дней назад они говорили по телефону, и она обещала сделать это. Он получил багаж и, направляясь на парковку, достал телефон и набрал номер жены. Веселый женский голос  прощебетал, что «аппарат вызываемого абонента отключен или находится вне зоны действия сети». Через двадцать минут, уже из машины, он повторил вызов. Результат тот же. Звонить на домашний номер он не стал.
Когда он приехал в поселок, было часа три дня. Он открыл ворота и въехал на территорию, еще и побибикал со двора. В доме никого не было. Леонид Николаевич поставил машину в гараж, занес в дом вещи. Стал искать, не оставлена ли ему записка. Ничего. В голову полезли самые дурные мысли: поехала встречать, спешила, попала в аварию…  Что за чушь! Он позвонил ее дочери: - Мама не у тебя?
Там Елены не было.

       Он позвонил своей дочери. Та ничего не знала и не хотела знать. К вечеру он уже звонил в медицинскую справочную службу и в милицию. Ему посоветовали проверить, все ли вещи его жены в наличии. А он никак не мог понять, исчезло что-нибудь или нет. Возможно, какие-то вещи Елены отсутствовали, но он не мог этого понять. В ее шкафу все было, как всегда, что-то висело на плечиках, какие-то вещи сложенными лежали на полочках.  Единственное, что он обнаружил, была пропажа драгоценностей. Шкатулочка была пуста.
Утром он поехал в милицию и настоял, чтобы они приняли заявление о пропаже Елены. Долго препирался с дежурным по отделению. Какие еще три дня?  За три дня что угодно может случиться!  Сразу же, не заезжая домой, поехал в частное детективное агентство и попросил помощи в поисках жены.
Во второй половине дня  Леонид Николаевич услышал, что во двор въезжает машина. Он кинулся вниз по лестнице, перепрыгивая через две-три ступеньки.  На крыльце замер: это не Елена, это в поселок приехала его дочь и сестра с мужем.
На все вопросы отца дочь делала большие глаза и разводила руками:
- Папа, я ничего не знаю.
Сестра тоже не прибавила ему уверенности и спокойствия. Лицемерно вздыхая, она посоветовала ему проверить наличие дорогих вещей. Услышав эту фразу, Татьяна словно с цепи сорвалась:
- Она тут без тебя к бутылке прикладывалась! А прежде все скромницу из себя строила! Может, папочка, она нашла себе кого-нибудь побогаче? А ты родной дочери денег жалеешь!

      Татьяна была благодарна тетке за поддержку. Ценных вещей в доме действительно поубавилось. Они перекочевали в ее городскую квартиру. Татьяна была уверена, что без свидетелей никто никогда ничего не узнает. А свидетелей-то и не было!
Так она думала. Тем не менее, один свидетель был, но не в его интересах было раскрывать  это. Именно в ту ночь, когда Татьяна с приятелями тащили в машину потерявшую сознание Елену, муж Валентины, оставленный без присмотра буквально на один день, привез на дачу девицу. Никто не знал, что они были в комнате. В два часа ночи он встал покурить, вышел на балкон и увидел сцену у ворот. Разумеется, он будет молчать об этом, чтобы жена не растерзала его за измену.

       Утром Леонид Николаевич позвонил детективу. Как? Неужели еще никаких известий? Детектив успокоил его, сказав, что может быть, пропавшие драгоценности обнаружатся у ювелиров, тогда можно будет выяснить, кто их сдавал, и т.д. От этих объяснений легче не стало.
Прошло еще несколько дней. Леонид Николаевич ежедневно звонил в милицию и детективу. Ничего нового. И вот, наконец, детектив позвонил ему сам. Обнаружилось кольцо, по описанию похожее на обручальное кольцо Елены.  Леонид Николаевич приехал в назначенное место. Детектив ждал его в кафе за столиком. Посмотрев на кольцо на руке Леонида Николаевича, сыщик сказал, что точно такое же он видел вчера у ювелира. Выпив по чашке кофе, они отправились к ювелиру, который еще после вчерашнего визита детектива не мог отдышаться. Пожалуй, на его совести было-таки некоторое количество профессиональных грехов. И вот теперь на пороге его мастерской  появляется, в некотором роде, хозяин кольца. Со вчерашнего вечера вопросы сыщика не изменились. Когда было сдано кольцо? На следующий день после телефонного разговора с Еленой. Кто сдавал кольцо? Молодой человек.
Нет, ювелир ничего не скрывает, этот парень иногда приносил ему кое-какие вещички… Разумеется, он принял кольцо с нарушением правил, без документов. Нет, он не знает ни фамилии этого парня, ни его адреса. Кажется, его зовут Костя, но ювелир не знает, настоящее ли это имя.
Детектив заставил ювелира отдать кольцо, пообещав в очередной раз закрыть глаза на его художества.
И все-таки сыщик сумел выжать из ювелира максимум сведений о том, кто сдавал кольцо, и теперь можно было попытаться поискать его.  Хотя этот максимум был равен минимуму.
С этого момента поиски каких бы то ни было следов стали надолго безрезультатными.

А в далеком сибирском городе усердно трудится сбежавшая? нет, пропавшая и разыскиваемая Елена. В камуфляжном бушлате, как десантник, она метет тротуары и моет полы. Поддерживает дружеские или вынужденно-дружеские отношения с другими дворниками или водопроводчиками. Теперь она вспомнила практически все. Она по-прежнему не знает, кого винить в своих бедах, но готова бороться, чтобы вернуться в свою прежнюю жизнь.
Она старается хоть как–то сохранить свою внешность. Денег практически нет. Плохое питание, тяжелая работа. О нервах вообще помолчим. Косметики, конечно, никакой нет, волосы давно пора красить, голова совершенно седая.
Господин У Ед с настойчивостью, достойной лучшего применения, каждый раз в день зарплаты вызывает Елену к себе и напоминает ей, на каких условиях он взял ее на работу. Половина зарплаты моментально перемещается в один из ящиков его стола.

      Она старалась держаться изо всех сил. Каждый день она делала гимнастику, иногда даже два раза в день. Слава богу, душ работал нормально, горячая вода подавалась без перебоев. Умывалась молоком. Ложилась спать рано, часов в десять вечера. Какой ни есть, а отдых.
Елена подружилась с булочницей. Иногда, поздно вечером, после того, как полы были вымыты, они вдвоем садились пить  чай. Булочница была моложе Елены лет на десять. Звали ее Ольгой. Она была банальной русской матерью-одиночкой, растила и уже почти вырастила дочку. Девочке было сейчас пятнадцать лет. Проблем у Ольги тоже было выше крыши. Пока девочка была маленькой, никаких алиментов никто ей, конечно не платил. Были проблемы с работой, с родителями, которые нет-нет, да и упрекали Ольгу за то, что она родила ребенка «без мужа».
- А когда родители узнали, что я беременна, скандал продолжался месяца два подряд, до самых родов. Папаша орал, что придушит и меня, и ребенка…  Представляешь, я даже была вынуждена на несколько месяцев устроить дочку в дом малютки. У меня же не было ни жилья, ни работы. Когда нашла работу, сняла комнату у одной старушки… А детский садик! – Ольга покачала головой, улыбнулась и вздохнула. – Давай сменим тему! Все это было давно. Все прошло.
      Только теперь она смогла чуть-чуть успокоиться, с работой все наладилось, а дочка стала, наконец-то послушной и хорошо учится.

       Вот так они по вечерам сидели за чаем. В самый первый раз Ольга предложила выпить кое-чего покрепче, но Елена вежливо, но очень твердо отказалась. Больше Ольга выпить не предлагала, т.е. не предлагала ничего, кроме чаю. Ольга рассказывала о своей жизни, задавала вопросы. Вопросы эти тоже помогали Елене вспоминать еще кое-что доселе скрытое в глубинах памяти.
Как и у всех людей, у Елены бывали выходные дни. Теперь, несвязанная семейными обязанностями, она была свободна проводить эти дни, как хотела. Каждый выходной день она ходила по городу. Елена была умной и образованной женщиной. Она привыкла к другой жизни. Она испытывала определенный информационный голод. Потребность читать не исчезла, но она не могла записаться в библиотеку, для этого нужен был паспорт. Сначала она ничего  не придумала для того, чтобы попасть в библиотеку, но покупала понемногу книги, газеты и слушала радио. Потом ее осенило, она попросила Ольгу записаться в библиотеку и передать ей свой читательский билет. Та сначала не могла понять, для чего Елене нужна библиотека. Она может принести ей пару книг, читай – не хочу! Но Елена так настаивала на своем, что Ольга не устояла, отправилась в библиотеку. Правда, боялась, что там обнаружат обман. Но все получилось!  Елена набросилась на книги, как голодный на еду.
«Наша самая лучшая читательница», так называли ее две старенькие библиотекарши.
Она знакомилась с городом, с его историей и культурой. Для посещения музеев, к счастью, паспорт не требовался, и поэтому она обошла все музеи города, включая технический.  Ведь город был как-никак промышленным центром с богатой историей.

       Город, в который волею судьбы, вернее, не судьбы, а злых ее сил, попала Елена, в  XIX  веке был местом ссылки декабристов. Исторический музей был, несомненно, самым интересным в городе. Елена стала чуть ли не постоянным его посетителем. А была еще возможность автобусной экскурсии по другим декабристским местам. Везде, где не требовался паспорт, Елена побывала, и не по разу. А ведь был еще и кинематограф! В городе был театр, но Елена никогда бы не осмелилась появиться там в сегодняшнем своем виде.
И вот, наконец, судьба, убедившись в том, что Елена-новая почти совершенно исчезла, и вернулась Елена-старая (тьфу-тьфу!), решила исправить  свои ошибки и предоставить пострадавшей шанс.
Была уже настоящая осень. Гуляя по центру города, Елена снова забрела к Историческому музею. На площади перед музеем стояли экскурсионные автобусы, в сквере толпились европейски прикинутые туристы, а вставшая (с ногами! ужас!)  на скамейку девушка-переводчица по-английски говорила им всем сразу, что у них один час свободного времени, что они могут  погулять вокруг, зайти в магазины на главной улице, посидеть в кафе, что фотографировать можно все. Туристы медленно разошлись.
В сквере остались (Елена сразу увидела опытным взглядом) три переводчика, две девушки и юноша. Юноша и одна из девушек направились ко входу в музей. По их жестам Елена поняла, что они «сейчас вернутся».  Оставшаяся девушка присела на скамейку в сквере, потянулась, как кошка, сначала руками, потом вытянула ноги, глубоко вздохнула и откинулась на спинку, приготовилась ждать возвращения коллег.
Елена твердо решила не упускать шанс и подошла к девушке.
- Девушка, я прошу прощения, уделите мне пять минут.
Хорошенькая брюнетка подозрительно посмотрела на женщину неопределенного (увы!) возраста, опасаясь, что она начнет попрошайничать.
- Из какого вы города? Вы ведь в «Интуристе» работаете?
- Можно и так сказать.
- В каком городе?
- В  Петербурге.
- Не могли бы вы выполнить одну мою просьбу?
Опять настороженный взгляд. – Какую?
- В Петербурге есть итальянская школа.
- И что?
- Я очень вас прошу, помогите мне.
- Что нужно сделать?
- Завуча школы зовут Александра Олеговна. Она даст вам номер телефона моей подруги, вот сейчас я напишу вам ее имя. – Елена полезла в сумку за бумагой, но девушка перебила ее: - Тогда уж пишите в моем блокноте, так будет надежнее.
- Спасибо. И тогда позвоните по тому номеру, который вам дадут и расскажите, что видели меня в этом городе, что я жива и нуждаюсь в помощи.
- В какой помощи? – Девушка  заинтересовалась.
- Расскажите моей подруге, что я попала в этот город в бессознательном состоянии, как я думаю, под воздействием какого-то наркотика.
Девушка смотрела на Елену совершенно круглыми глазами: - Почему вы не можете позвонить сами?
-   Я не помню ни одного номера.

       Разговор прервался, потому что к ним подошли вернувшиеся переводчики. Они с интересом поглядывали на свою подругу и на незнакомую немолодую женщину. Собеседница Елены, давая понять, что разговор пора заканчивать, спросила: - А где вас искать?
- Не знаю. Скажите, что я буду приходить сюда, к музею.
- Я могу что-нибудь для вас сделать?
- Нет, спасибо. Только то, о чем я попросила.
Елена повернулась и быстрым шагом пошла в сторону главной улицы. Теперь у нее появилось какое-то опасение, ей вдруг пришло в голову, что по ее следу сей момент будет пущена милиция.
Нельзя сказать, что просьба незнакомой женщины оставила девушку-переводчицу равнодушной. У нее, правда, были кое-какие сомнения, опасения, тем более, что  слова «под воздействием наркотика» не прибавили уверенности. Но незнакомка не просила денег, значит, не искала выгоды. И она решила выполнить просьбу незнакомки. Кто знает, может быть, она действительно сможет помочь человеку, попавшему в беду? От пары телефонных звонков никому худа не будет.

       А в Петербурге стоит слякотная дождливая осень, что, впрочем, не оригинально. Со дня исчезновения Елены прошло чуть больше трех месяцев. Татьяна совершенно успокоилась. Хотя, нет, это неправильное определение. Как человек, стремящийся получать желаемое любыми средствами, она не церемонилась с людьми, поэтому спокойствие или беспокойство тут ни при чем. Но образ жизни, которую она вела, все большее употребление алкоголя, все более странные знакомства, отсутствие нормального отдыха (отдых она понимала как безделье) и, наконец, наркотики, к которым она обращалась все чаще, этот образ жизни изменил ее сознание. Она не просто не задумываясь, совершала дурные, любые поступки для достижения своей цели, она не задумывалась о последствиях. Ей было лень.
Несколько дней после того, как она отправила Елену «в командировку»,  Татьяна еще ждала, не раскроется ли все, поэтому поспешила обменять семейные ценности на конвертируемую валюту. Но время шло, о Елене не было ни слуху, ни духу. Значит, в  очередной раз все сошло ей с рук. Несмотря на появившиеся «собственные» средства Татьяна по-прежнему просила у отца денег, чтобы он чего-нибудь не заподозрил, а лишних денег, как известно, не бывает.

       Друзей в истинном значении этого слова у нее не было. Она общалась только с себе подобными. Университет остался позади. Сначала она даже немного поработала в редакции одного журнальчика. Почему немного?  Потому что, явившись на работу утром с больной головой после одной крутой тусовки, умудрилась уничтожить компьютерный материал для очередного номера журнала. Главный редактор ругался последними словами. Татьяна послала его подальше (ну и что с того, что он в три раза старше?), собрала свои вещи и хлопнула дверью. С тех пор считалось, что она подыскивает работу. Папа же не бросит свою любимую девочку!
      Заботы совершенно исчезли.  Знакомые были, друзей не было. Кроме того, вокруг нее постоянно крутились чужие люди. Незнакомые, малознакомые, полузнакомые. Их объединял только подход к жизни. У нее водились деньги, у нее была своя квартира, у нее была машина. Кроме этих людей, массовки, у нее была и постоянная компания. Именно с помощью этих приятелей она и отправила Елену за тридевять земель. Но она даже не предполагала, что ее приятели  в случае необходимости в свою очередь посмотрят и на нее, как на источник материальных ценностей. Хотя семейные драгоценности она собственными руками положила в свою сумку, но о том, что было на Елене, позаботились ее друзья, поэтому «неучтенное» кольцо и оказалось проданным ювелиру. Через некоторое время Татьяна поменяла бой-френда, поэтому бывший (бой-френд) выпал из ее поля зрения.
Она по-прежнему проводила ночи в клубах или в компаниях таких же, как она, любителей уходить в другую реальность. В сентябре она была доставлена в милицию из ночного клуба, где приняла участие в массовой потасовке, очевидно, вообразив себя Умой Турман. Отцу стоило немалых трудов (и не только трудов) замять дело. Две недели спустя она, будучи в нетрезвом состоянии, устроила ДТП. Разбила не только свою машину, но и стоящее под светофором такси. Слава богу, обошлось без жертв! Покупать новую машину Леонид Николаевич отказывается. Пока. Но она своего добьется! Ей всегда удавалось воздействовать на других людей, заставляя их поступать так, как ей было нужно в данный момент.

       Несколько дней назад ей позвонил Костя, ее бывший. Сказал, что ему нужно с ней поговорить. Он приехал к ней в городскую квартиру, был возбужден и встревожен. Он сказал, что его искали. Какой-то человек расспрашивал о нем у разных людей, с которыми он общается. Пока его никто не выдал, но он решил на время уехать подальше. Ему кажется, что этот к нему интерес вызван их совместной выходкой, устранением Татьяниной мачехи. Нет, он приехал не с целью предупредить Татьяну, он намерен получить с нее некоторую сумму, которая позволит ему прожить какое-то время в Провансе (читай  в провинции) без хлопот.
Татьяна, сделав над собой усилие, дала ему денег, правда, гораздо меньше, чем он просил.

       Это событие выбило ее из седла. В раздражении она некоторое время ходила по квартире, натыкаясь на предметы, словно не видела их. Пытаясь успокоиться, целых десять минут стояла у окна, глядя на серую и мрачную из-за дождя улицу. Решила взбодриться, выкурила хитрую сигаретку. Она не поняла, помогло это ей или нет. Нужно сделать что-нибудь, чтобы отвлечься. Татьяна стала одеваться, чтобы поехать по магазинам, а потом куда-нибудь поужинать.  Уже в передней она долго рылась в сумке, пока не сообразила, что машины нет, черт возьми, значит не нужно искать ключи от нее, она поедет на такси. Выйдя из квартиры, она так хлопнула дверью, что с потолка посыпалась какая-то крошка.
Не меньше десяти минут пришлось стоять на проспекте с протянутой рукой, как лохушке какой-нибудь. А мужик, который подвозил ее на своих «Жигулях», деревня, еще и  телефончик попросил.  Ну, нет в жизни счастья!
На Невском, в огромном торговом комплексе, она походила по магазинчикам, подобрала себе новую сумку (очень простенькую, правда) и пошла смотреть трикотаж. Примерила несколько свитерков к джинсам, ни один не подошел. Раздраженно стала перебирать вещи, висевшие на стойках. Продавщица, вместо того, чтобы помочь, сделала ей замечание. Она неаккуратно, видите ли, вешает обратно то, что снимает с вешалок. За собой смотри!
Наконец, одна кофточка попалась вполне приличная. Но теперь все примерочные кабины были заняты! А непосредственно перед Татьяной дожидалась, когда освободится примерочная, старая баба лет пятидесяти, набравшая целую гроздь вешалок с трикотажем. О душе подумать пора, а она туда же, за шмотками!

     В семь часов вечера у Леонида Николаевича зазвонил телефон, он ответил.  Звонивший представился: дежурный по отделению старший лейтенант такой-то. Кем вам доводится Татьяна Леонидовна Р?  Она доводится ему дочерью. Пусть Леонид Николаевич приезжает в отделение милиции, возникли очень серьезные проблемы.
Он примчался в указанное отделение через час. Дежурный изложил ему ситуацию: его дочь устроила дебош в магазине. Она разбила два зеркала, опрокинула примерочную кабину и вешалки-стойки с одеждой.  Мало того, она избила продавщицу и одну из покупательниц. В настоящий момент его дочь сидит в камере.
Последовали долгие переговоры с дежурным, который напирал на то, что задержанная ведет себя неадекватно. Лично он, дежурный,  уже вызвал медэксперта. Зачем медэксперт? Как зачем? Она же, похоже, наркозависимая, извините за выражение.
Короче говоря, Татьяну домой не отпустили. Завтра Леонид Николаевич поедет в магазин, повезет компенсацию, будет подлизываться к директору и к продавщице. Впрочем, продавщицу ему совершенно искренне жаль, он знал, в какую фурию может превращаться его дочь. А сейчас, а на часах уже половина первого, ему нужно заехать в Танькину городскую квартиру за ее паспортом.

      Он решил не ехать домой, а переночевать в квартире дочери. Господи, взрослая девица, а в доме из еды только кофе и пакетик кураги. Он так устал, что решил сначала выпить кофе, а уж потом приняться за поиски Танькиного  паспорта. Документы наверняка лежат вот в этих ящичках. Леонид Николаевич стал методично просматривать ящик за ящиком. А это что? Большой пакет, а в нем одноразовые шприцы. Ведь она же полностью вылечилась! Нет-нет, это какие-то женские дела. Он стал просматривать другие ящички. Он уже нашел паспорт, но продолжил осмотр. И вдруг наткнулся на коробочку из-под конфет, открыл ее и увидел брошь, которую он подарил Елене, и ее часы. У него было такое ощущение, словно он на бегу налетел на какую-то невидимую преграду. Не могла же Елена подарить Таньке брошь, и уж тем более не часы!

       Утром он позвонил детективу, изложил новые факты и вместе с ним поехал по своему очередному скорбному пути. Татьяну отпустили под подписку о невыезде и завели на нее уголовное дело.
Леонид Николаевич привез ее в поселок. Показал ей «изъятые» брошь и часы и потребовал объяснений. Ничего внятного она ему не сказала. Подарила! Почему раньше не говорила? Забыла!
Вечером того же дня позвонил детектив. Он нашел парня, который сдал ювелиру кольцо Елены. Его совершенно случайно увидели и опознали в какой-то деревне под Лугой. Детективы привезли его в  Питер, и теперь с ним можно побеседовать. Леонид Николаевич поехал в город, взяв с сестры обещание, что она глаз не спустит с Татьяны.
В детективном агентстве он имел возможность посмотреть на того, кто держал в руках обручальное кольцо его жены. Парень твердил одно: он стянул кольцо у Татьяны.

Переводчица Ксения доработала со своей группой, проводила их в Москве, на поезде вернулась в Питер. Она с утра писала отчет, а потом спала до вечера весь первый свободный день, а потом и всю ночь. На другой день ей нужно было сделать кое-какие неотложные дела. И только на третий день, позвонив в справочное и узнав номер телефона и адрес итальянской школы, она посмотрела в «Желтых страницах», где находится указанная улица, и поехала в Купчино.  Предварительно позвонила, конечно.
Ее проводили на четвертый этаж. На пороге кабинета ее ждала красивая необыкновенно элегантная женщина лет пятидесяти. Она была в английском костюме,  сшитом из узорчатой ткани зеленоватых тонов.
- Вы Александра Олеговна? Это я вам звонила.
- Здравствуйте. Проходите, пожалуйста. Я вас слушаю, - красавица указала Ксении на стул. На ее руке блеснул браслет из зеленоватых плоских камней, соединенных затейливым способом.
- Александра Олеговна, я переводчик «Интуриста».
- Замечательно! Какой язык?
- Английский. У меня к вам просьба. Александра Олеговна, только вы можете мне помочь. У меня возникла необходимость найти бывшего преподавателя вашей школы, правда, я не уверена, что не ошибаюсь и знаю точно имя.
- Кто же вам нужен?
- Кажется, ее зовут Елена Валентиновна.
- Да, у нас была такая учительница, очень хорошая. Ваш интерес как-то связан с преподаванием?
- Нет, это сложно объяснить. Это связано с совершенно иной областью.
- Конечно, я дам вам номер ее телефона.
И она своими руками, украшенными камнями, оторвала от блока розовый листик, написал на нем номер телефона и протянула Ксении.  Они еще минут пять вели светскую беседу. Завуч проводила Ксению вниз в вестибюль. По дороге она показала ей школу, расписанные стены рекреаций (как фрески!).

Эта совершенно невинная встреча почему-то привела Ксению в непривычное состояние. Она почувствовала себя участницей какого-то странного, загадочного процесса.  Ей стало интересно. Она поспешила позвонить по номеру, написанному на розовом листике.
То, что последовало за этим, было еще интереснее. Той женщине, которая ответила на звонок, Ксения сказала, что у нее есть сведения об одной ее знакомой. Сказав это, она поняла, что фраза прозвучала как-то сомнительно, словно бы она собирается сообщить какой-то компромат. Собеседница, кажется, именно так ее и поняла.
- Я не собираю сведений о своих знакомых.
- Извините, пожалуйста, я неудачно выразилась.  Я имела в виду, что есть некое сообщение, которое просили вам передать.
- Что именно?
- У вас есть знакомая по имени Елена Игоревна?
- Это о ней у вас сведения? – Голос собеседницы дрогнул.
- Елена Валентиновна, как выглядит ваша  знакомая?
- Я не знаю, как нужно говорить, выглядит, или выглядела.
- Почему?
- Она пропала три месяца назад.
- Так как она выглядит?
- Рост около метра шестидесяти, светлые глаза, светлые волосы, правда, выкрашенные, довольно…  плотная.
- Елена Валентиновна, вы не согласитесь со мной встретиться? Это очень важно.

         И они встретились, сели за столик кафе, каких много на Васильевском острове, взяли по чашке кофе. Ксения стала рассказывать:
- Я только что вернулась из поездки с туристами по историческим центрам Сибири. Завоевание Сибири, Ермак, декабристы, революционеры…  И вот в городе N; мы отпустили туристов на час погулять, а сами, нас было три гида, остались в сквере перед Историческим музеем.  Мои коллеги ненадолго зашли в вестибюль музея к книжному киоску, а я осталась в сквере. Сидела на скамейке. Ко мне подошла немолодая женщина в серой спортивной куртке. Невысокая, седые волосы завязаны сзади в хвостик, светлые глаза. Она попросила помочь ей. Я сначала подумала, что речь пойдет о материальной помощи, но она попросила найти в Петербурге итальянскую школу и попросить у завуча номер вашего телефона.
Ксения увидела, что у ее собеседницы сжались губы.
- Кто это был?
- Это была Елена Игоревна.
- Что?
- Она сказала, что в конце августа заснула дома в своей постели в Петербурге, а проснулась в небольшом сибирском городе на скамейке в городском сквере, одетая в чужую одежду, без денег и без документов.
- Этого не может быть!
- Елена Валентиновна, я уже точно знаю, что может быть все, чего мы хотим.
- Да, вы правы. Что дальше?
- Она сказала, что не знает, кто отправил ее в это путешествие, сомневается во всем и во всех. В вас – нет. Она просит вас навестить ее мужа и осторожно с ним побеседовать. И еще она очень просила навестить ее дочь и успокоить ее.
- Она сказала, как ее найти?
- Сказала, но неопределенно. Она сказала, что бывает у Исторического музея.
- Ксения, я обязательно сделаю все это и даже больше. На всякий случай оставьте мне номер вашего телефона. Может быть, мы с вами еще увидимся.

За последние три месяца Елена Валентиновна несколько раз разговаривал по телефону с мужем Елены. Она знала, что он ее ищет, и видела, что он искренне переживает из-за пропажи Елены. Никаких сведений у него не было. И вот она снова позвонила ему и попросила о встрече.
- Приезжайте в гости, - предложил он.
- Нет, мне будет удобнее на нейтральной территории.
Они нашли время, удобное для обоих и договорились о встрече.

В эти дни Леонид Николаевич не думал ни о чем постороннем, он пытался разобраться с ситуацией, сложившейся в его доме. Он пытался вытрясти из дочери правду, но получал только порции очередной лжи. Теперь она говорила, что брошь и часы не были ей подарены, она их нашла, когда стало ясно, что Елена от них ушла.
- Кому это стало ясно? Куда ушла? Что ты придумываешь? Где были эти вещи, когда я начал ее искать?
Татьяна отказывалась от всех своих слов, произнесенных раньше, и вообще от всего. Никакого Костю она не знала и не знает.
- Как не знаешь? Он бывал у тебя дома, он сказал, что вы с ним дружили! Он стащил у тебя обручальное кольцо Елены и отнес его знакомому ювелиру. Почему ты не сказала про кольцо?

      У Татьяны началась истерика. Она кидала на пол посуду (ох, нельзя выяснять отношения в столовой!), пинала стулья, наконец, упала на пол и, схватившись за голову, завыла. Леонид Николаевич вызвал «Скорую помощь». Когда врачи увидели Татьяну, они сразу же сказали, что забирают ее.
        Леонид Николаевич наспех собрал какие-то вещи для дочери и поехал в больницу вместе с ней. Толку в этом, конечно, не было, его никуда не пустили, а Татьяне сделали укол, и она давно спала.
Он вернулся домой совершенно измученный. В той же многострадальной столовой за ужином сидела его сестра с мужем и сыном. Леонид Николаевич был раздражен, сестра тоже была недовольна тем, что он «достал бедную девочку» своими вопросами о сбежавшей жене. Если бы сестра перед тем, как начать этот разговор, внимательно посмотрела ему в глаза, то не стала бы говорить вообще ничего, но в данный момент Валентину волновали только два момента: скоро наступит зима, нужна новая зимняя одежда для всей семьи, и станет ли Леонид оплачивать учебу племянника в университете.
Леонид Николаевич сорвался. Он закричал, что ему надоело слышать о своей «сбежавшей» жене. В конце концов, это оскорбительно! Человек пропал неизвестно куда, а она несет всякую чушь. В ответ сестра упрекнула его в том, что он не оценил ее помощь, она так старалась помочь ему, когда умерла бедная Алла, и Танечка осталась без матери.

       Валентине совсем не стоило подчеркивать свою роль в воспитании Татьяны, особенно теперь, когда Леонид Николаевич заподозревал слишком активное участие дочери в исчезновении его жены. Сестра обвинила его в неблагодарности. Он поднялся из-за стола и медленно произнес:
- Соберите, пожалуйста, свои вещи и отправляйтесь в свою городскую квартиру. Машину я вызову.
Сестра начала плакать, муж стал ее успокаивать, а потом осуждающе сказал Леониду Николаевичу:
- Ты людей не ценишь. Так у тебя из дома всех украдут, как жену твою!
- Что?
Леонид Николаевич так тряхнул зятя, что сестра закричала от испуга.
- Говори! Говори, что ты знаешь!
Испуганный зять, на всякий случай, закрываясь рукой, сказал, что сосед ему говорил, что будто бы видел, как Елену ночью несли к машине…
- Какой сосед? – Он еще раз встряхнул зятя.
- Ну не сосед! Я! Я видел.
- И ты молчал три месяца? Кто ее нес? Как он выглядел?

Рыдающая Валентина с мужем уехали. Леонид Николаевич позвонил детективу, сообщил новости. Наутро у него не было сил для встречи с подругой жены. Он позвонил ей и честно сказал, что не в состоянии встречаться в этот день. Может быть, они перенесут свидание?
- Леонид Николаевич, у  меня сведения о Елене.
- Простите меня. Я еду.
Он приехал в кафе, когда Елены Валентиновны там еще не было. Ему пришлось подождать. Прошло минут десять, прежде чем на пороге появилась светловолосая женщина в очках. Леонид Николаевич встал, поднял руку, чтобы привлечь ее внимание, но она его уже заметила, направилась к нему, огибая столики.
Они поздоровались. Леонид Николаевич помог ей снять пальто, повесил его на вешалку-стойку. Подошел официант, они заказали по чашке кофе.
- Ну, не мучайте меня. Что у вас за сведения?
- Не спешите. У вас ничего нового нет?
- Елена Валентиновна, новости, в общем-то, есть. Но мне не хотелось бы рассказывать вам об этом.
- Леонид Николаевич, мы играем в одной команде?
- Простите меня. Конечно, вы правы. Боюсь, что члены моей семьи в курсе, в некотором смысле. Я нашел кольцо Елены, часы и брошь. Потом еще муж моей сестры обмолвился. Случайно. Я его слегка… тряхнул. Ну, он и сказал, что видел, как ночью Лену несли в машину. Детективы работают, вы знаете. Но что у вас?
- Леонид Николаевич, в далеком сибирском городе к переводчице, которая привезла туда американских туристов, обратилась незнакомая женщина. Она попросила найти в Петербурге итальянскую школу, добыть у завуча мои координаты, связаться со мной и помочь ей.
- Кто это был? – спросил Леонид Николаевич изменившимся голосом .
- Судя по всему, это была Лена.
- Что?
И Елена Валентиновна пересказала ему все, что узнала сама. Когда спустя полчаса они выходили на улицу, их кофейные чашки были полны, а содержимое чашек совершенно холодным.

      Леонид Николаевич  позвонил детективу. Волновался так, что даже не извинился за поздний звонок.  Они связались с переводчицей Ксенией, которая еще раз пересказала свою встречу с неизвестной. Уже утром следующего дня Леонид Николаевич  вместе с детективом садился в самолет, отправлявшийся в N*.
Из аэропорта они поехали в гостиницу. Сразу же из номера детектив связался со своими местными коллегами. Это были не вполне местные коллеги, потому что в этом городе такой вид предпринимательской деятельности, как частные сыскные агентства еще не проклюнулся. Но в соседнем, более крупном городе, детективное агентство уже было. Леониду Николаевичу неожиданно понравились эти спокойные парни. На них не было никакого киношно-голливудского налета. Это успокаивало.
Местный сыщик обратился в милицию, якобы нанят для розыска пропавшей женщины. Не было ли каких-то случаев?
      Из всех происшествий, которые могли их заинтересовать, им посоветовали обратить внимание на одно осеннее происшествие: в милицию была доставлена неизвестная женщина. Документов у нее не было, ничего о себе она не помнила. Похоже, она находилась под воздействием наркотических препаратов. Ее отправили в местную нервную клинику, там есть наркологическое отделение. Из клиники неизвестная исчезла некоторое время спустя. Больше ничего, что могло бы заинтересовать сыщиков, не происходило.
      Леонид Николаевич  с двумя детективами поехал в клинику. Как там детективы договаривались с врачами, он сначала не понимал, а потом вообще отказался слушать. Им велели надеть белые халаты и куда-то повели по коридорам больницы. Петербургский сыщик спросил у местного коллеги, зачем им белые халаты. Усмехнувшись, тот ответил: - Выпендриваются перед столичными гостями.
      Молодой врач узнал свою пациентку по фотографиям, которые привезли из Петербурга. Он сказал, что теперь видит ответы на все свои вопросы, глядя на эти фотографии, он понимает, кто перед ним был. Его пациентка начала вспоминать свое прошлое и многое вспомнила, но однажды она бесследно исчезла. Питерский сыщик сунулся к доктору со своими вопросами, и выяснилось, что исчезновение Елены совпало по времени с  одним неприятным происшествием. Утром того дня, когда обнаружилась пропажа больной, в душевой нашли мертвого санитара. В больнице никак не связали эти два события, а детектив все задавал и задавал свои вопросы.
- Леонид Николаевич, - сказал детектив, отведя его в сторону, пока местный сыщик беседовал с персоналом, - она убежала, потому что увидела что-то, что ее испугало. Как я мог понять, этот санитар имел дурной характер. Мало ли что произошло…
      Они возвращались в город по шоссе, бегущему через заснеженные поля и лес.  Леонид Николаевич, отвернувшись от своих спутников, смотрел в окно и молчал почти демонстративно.
     От больницы до города недалеко, несколько километров. Подумать только, его бедная жена, убежав из больницы, шла по этому шоссе, одна, ночью, без помощи и защиты! Куда же она могла пойти? Почему она ничего не сказала той девочке-переводчице, где ее искать?
    
     На другой день, когда они обедали в ресторане гостиницы, питерскому детективу позвонили его коллеги. Новость, которую они сообщили, была потрясающей, но теперь совсем не неожиданной: парень, сдавший ювелиру кольцо Елены, все обдумал и решил облегчить свою участь. Он рассказал, что они с Татьяной и еще одним приятелем приехали в Сестрорецк, вынудили Елену присоединиться к позднему ужину, за которым ей  подсыпали чего-то вроде снотворного, а потом сделали укол. По просьбе дочери Леонида Николаевича он с еще двумя друзьями, воспользовавшись помощью падкого на деньги авиационного инженера, их общего знакомого, отправили потерявшую сознание Елену далеко-далеко в Сибирь. Как решили вопрос с документами, он не знает. В полете ее сопровождал один из заговорщиков. Никто ничего не спросил. Обычное дело, пьяная женщина! (Господи, для кого обычное!)  В N* Елену переодели в какое-то рванье и оставили в сквере на одной из городских площадей.
Леонид Николаевич  спросил, что с его дочерью. Она пока в больнице, ответил детектив.
Помолчали.
После обеда они втроем с детективами отправились дежурить у исторического музея. Это сыщики настояли на этом обеде, если бы не они, Леонид Николаевич  отправился бы к музею прямо с утра. Они сидели в машине, осматривали площадь, время от времени выходили размять ноги.
И в первое «дежурство», и во второе, и в третье они ничего не дождались. Кроме ожидания на площади они еще и объезжали квартал за кварталом. Вдруг повезет?
Только через неделю Леонид Николаевич, сидевший в машине на площади около музея, увидел, как со стороны проспекта на площадь вышла невысокая женщина в серой куртке и направилась к скверу. Боясь ошибиться, он вышел из машины и несколько минут смотрел, не двигаясь с места. На скамейке сидела его жена.
Леонид Николаевич  медленно приближался к ней по дорожке. Елена сидела, глядя в одну точку.
Вязаная шапочка, варежки. Ей же холодно в этой куртке! Она, казалось, стала меньше ростом.
Леонид Николаевич  тихо позвал: - Лена!
Она медленно повернула голову в его сторону.
На заснеженной дорожке между ними была «лысинка» раскатанного детьми катка, лед блестел на солнце. Леонид Николаевич  стал обходить справа этот ледяной отрезок, чтобы не поскользнуться, а Елена, не отрывая от него взгляда, вдруг заплакала и прямо через скользкое место на дорожке кинулась к нему, бормоча: «Я здесь! Я здесь!» Он подхватил ее, потерявшую равновесие, схватил в охапку, и Елена поняла, что кошмар кончился.
И ведь, подумать только, несколько месяцев она в одиночку выкарабкивалась из ловушки, в которую попала, и не пролила ни слезинки, а теперь вот сидит на заднем сидении какой-то машины и плачет, и ей никак не остановиться.
В гостинице, куда привез ее муж, вскоре появились врач и медсестра, ее послушали, измерили давление и сделали какой-то укол. Сначала, когда она увидела шприц в руках медсестры, она опять испугалась, и только присутствие мужа, который ее успокаивал, заставило ее взять себя в руки. Она проспала, наверное, целые сутки.

Утром Леонид разбудил ее, чтобы накормить. Так велел врач. Она выпила сок, чашку кофе. Села в постели, прислонившись к спинке кровати, туго натянув одеяло на коленях.
- Ты не смотри на меня, я жутко выгляжу. Леня, скажи мне, что с Наташей?
-  С Наташей все в порядке. Пока новостей никаких нет. Я видел ее перед отъездом.  А  выглядишь ты замечательно. Я тобой горжусь. Я был уверен, что найду тебя. Но, знаешь, Лена, я уверен, что ты и сама справилась бы. Правда, правда.
- Мне нужен хоть какой-нибудь крем.
- Нет ничего проще.
Он вышел в коридор, нашел горничную  и отправил ее в аптеку или магазин за косметикой.

      Когда горничная вернулась с пакетом всяческих чудодейственных снадобий, Елена заглянула в пакет и  покачала головой, дивясь догадливости мужа и предприимчивости девушки-горничной, которой вроде бы по возрасту еще не полагалось бы знать о том, что то, что смазывает, смягчает и тонизирует,  гораздо важнее того, что  «красит, выравнивает текстуру кожи и проводит тонкую линию у внешнего края века».
     Зеркало отразило сидящую перед ним женщину возраста элегантности с усталым бледным лицом. Ну, что ж, сказала она себе, берем себя в руки и возвращаемся к прежней жизни.
Вечером Елена вытащила мужа прогуляться по городу. Улетая из Петербурга, Леонид Николаевич захватил с собой дубленку Елены, теперь она была ей велика. Елена привела мужа в свою «дворницкую квартиру», она хотела забрать какие-то вещи. Леонид сел на стул и молча озирался по сторонам. Елена открыла один, затем второй ящик единственной тумбочки, ничего не взяла. Потом она села на топчан напротив мужа. Так же, как он, огляделась вокруг.
- Леня, ты знаешь, я не хочу ничего брать отсюда.
- Ну и правильно!
Они даже сделали один светский визит. Они навестили булочницу. После рассказа Елены о ее мытарствах Леонид Николаевич считает, что он обязан сделать что-то для Ольги. Может, купить для нее эту булочную? Они вдвоем пришли туда, в эту булочную, чтобы пригласить Ольгу на ужин. Ошеломленная Ольга почти ничего не смогла произнести. На другой день вечером они втроем сидели в ресторане гостиницы. Посмотрев на Леонида Николаевича и на то, как теперь выглядит Елена (хотя, чего уж там «выглядит»!), булочница неожиданно начинает называть Елену «на Вы». Только теперь Елене это совсем не понравилось.

Они уже были в аэропорту, когда на мобильный Леонида Николаевича позвонил зять Елены, сообщая, что родилась внучка.
Они возвращались домой. Их там ждали.