ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ
Меня побудило написать эту повесть впечатление от пребывания в отделении заболеваний головы и шеи одной из онкологических клиник Москвы. Так получилось, что более 15 лет назад я оперировался с диагнозом метатипический рак кожи. И вот спустя 15 лет произошёл рецидив заболевания, но, к счастью, чуть с менее серьёзным диагнозом – базалиома. Несколько последних лет я надеялся на то, что всё пройдёт само собой. Ан нет, не получилось. Почему затягивал с обращением к онкологу? Много разных причин: и объективных, и субъективных…
Но речь не об этом. Я хотел рассказать читателям о людях, с которыми мне пришлось быть вместе в клинике, об их характерах, об атмосфере, царящей в палатах…
Дорогие друзья, если кому-то мои повествования покажутся неприятными, не читайте их. Найдите что-нибудь повеселее.
Сергей
Первого, кого я увидел, когда вошёл в палату 43, был Сергей. Он спал на левом боку, лицом к входу в палату. Вся голова и шея его были упакованы поверх бинтов и перевязочных пакетов в белый сетчатый «чулок», из-под которого торчали какие-то трубки и шланги. Такой же «чулок» надели и мне после операции. Лицо было свободным от «упаковки» и представляло собой зрелище не для слабонервных: всё в синяках, не бритое, со шлангом в носу. Ужас…
Говорить он не мог, так как перенёс операцию на горле. Общался с другими или знаками, или с помощью карандаша и блокнота. Таких операций, как у Сергея, в отделении было большинство. Сергею было тридцать с небольшим лет. Работал он персональным водителем в одной из фирм. Жил с престарелой и больной матерью и племянницей. Племянница и навещала его в больнице. Сначала я подумал, что это жена Сергея – такой трогательной заботой она его окружала. Света, так звали племянницу Сергея, оказалась одинокой. Её мама – сестра Сергея умерла несколько лет назад, а об отце она знала очень мало. Как мне написал в блокноте Сергей, её отец «алкаш». Подробности я не выспрашивал.
Меня поражали терпение и мужество Сергея. Я никогда не слышал от него ни стона, ни жалобы, но чувствовал, что он страдает. Ночью я просыпался и видел, как Серёжа делал сам себе профилактические перевязки. Как промывал, что-то на шее, как продувал с помощью компрессора свои трубки и шланги…
Смотреть на всё это было тяжело. Я ловил себя на мысли, что невольно отвожу взгляд, когда приходилось присутствовать при процедуре перевязок или «приёма пищи» Сергеем. Иначе это и не назовёшь. Мы - нормально кушающие пациенты клиники, ходили в столовую и обедали там или приносили из столовой какую-то часть съедобной еды, добавляли свои, принесённые родными, продукты и ели. Ели нормальным образом: ложками и вилками из тарелок, мисок и чашек. Сергей же и другие больные с аналогичными операциями ели иным, особым способом. Для таких пациентов в столовой был особый котёл с жидкой пищей. Это были бульоны и жидкие каши. Им еще выдавалось по одному сырому яйцу в обед. Принеся всё это в палату, Сергей добавлял в бульон что-то ещё, перемешивал и засасывал эту жидкую пищу в специальный большой шприц, ёмкостью примерно 200-250 грамм. Затем он, отвернувшись к окну, выдавливал из шприца еду в одну из трубок, укрепленную на голове и введённую в пищевод. Таким оригинальным способом Сергей ел и пил.
Через месяц пребывания в клинике меня выписали. За это время почти все пациенты нашей палаты заменились. Поступили новые больные. Из «старожилов» остался только Сергей. Примерно через неделю я приехал к хирургу для снятия швов. Зашёл в палату и увидел Сергея. Он был очень рад моему появлению. Выглядел он лучше. Часть трубок с него сняли. Мы поговорили всё тем же способом: я говорил – он слушал и кивал головой, а когда ему надо было что-то сказать мне – он писал в блокноте, а я читал.
Спустя ещё несколько дней, приехав на последнее снятие швов с моей многострадальной шеи, поднимаясь по лестнице на 4 этаж в наше отделение, я встретил Сергея. Он спускался с вещами на выписку. Теперь Серёжа мог говорить, закрывая на выдохе отверстие, выведенное в нижней части горла. Мы немного поговорили. Сергей рассказал, что на 2 месяца его выписали домой. А потом – очередной этап лечения здесь же.
- Счастливо тебе, Серёга, - сказал я ему.
- Спасибо, - ответил он улыбаясь. Я видел, что он почти счастлив, что уезжает домой.
Так мы и расстались. Наверное, навсегда…