Ноябрьские сумерки окутывали улицы. Холодный воздух подгонял Машку, торопил домой. «Бр-р! Как холодно!» девушка шла, припрыгивая, то ли пытаясь согреться, то ли от неудержимого желания быстрее добраться до метро. Взгляд скользил по асфальту, по мелькавшим очертаниям людей, машин. Неуютные серые краски немного тяготили её, тревожа настроение. И вдруг, на повороте, в глаза бросилось яркое пятно. Тёплый жёлтый свет растекался на тротуаре большой сырной лужей. Машка подняла взгляд и увидела море прозрачного стекла. «Ого!» - выдохнула она от изумления. Присмотревшись, девушка медленно подошла к магазинной витрине.
Изобилие посуды вопило, манило, притягивало к себе. Да это и посудой-то не назовёшь, - сплошные произведения искусства. Конечно, закончив искусствоведческий, Машка кое в чём разбиралась. Но и сама по себе она была эстеткой и любила всё прекрасное. Искусство её восхищало. Среди современного мира Машка выделялась несуразным пятном, или, скорее, солнечным пятном, а ещё вернее, солнечным зайчиком. И, сейчас, стоя у витрины, она любовалась всем этим радующим глаз разнообразием. Стоп! Среди штампованных поточных изделий её взор зацепился за него. «Ах!» - сердце учащённо забилось. Машка застыла, вперив восторженные глазищи в фарфоровое «творение».
Очерчивая светящимся взглядом плавные линии поблёскивающего перламутром произведения английского гончара, она воображала. В её сознании всплывали картинки. Вот миловидная грациозная леди. Немного чопорная, на то она и англичанка. Непременно в воздушном пеньюаре, обязательно на солнечной веранде. «Хотя в Англии погода – не курорт, но бывают же и там тёплые, напоенные солнечным ароматом, дни», - мысли Машки неслись дальше. Молодая леди вертит в руках чашечку, белоснежную, пронизанную лучами солнца. Пышущая здоровьем, в накрахмаленном фартуке, степенная служанка берёт в руки изумительный кофейник с голубым орнаментом и наливает вкуснейший турецкий кофе. «Мне нужно обязательно почувствовать этот запах », - раскрасневшаяся девушка стремительно двинулась внутрь магазина. Войдя в салон, она быстро подошла к кофейнику и прикусила губу. На её «наличные» можно было купить только полкофейника. «Он должен быть моим», - Машка вытащила мобильный и набрала номер. Как всегда, Вадим, её молодой человек, не смог выбраться, (очень много работы), но пообещал заехать туда по дороге домой. Взяв координаты магазина, описание кофейника и Машкино обещание не совершать детских поступков, он чмокнул в трубку и отключился.
Девушка в растерянности стояла возле магазина. Посмотрев на часы, она медленно двинулась к метро. Но, передумав, вернулась. Потоптавшись минут десять, Машка опять позвонила Вадиму. После того, как он клятвенно пообещал не задерживаться и в «восемнадцать-нуль-нуль» пойти домой, девушка торопливо зашагала в магазин. «А вдруг уже купили?» - войдя, она испуганно поискала глазами кофейник и успокоилась. Побродив возле прилавков какое-то время, Машка заметила пристальный взгляд продавщицы. Она мельком взглянула в зеркало: «С лицом всё в порядке, с одеждой тоже. Пальто – не Шанель, конечно. Да кому какое дело?» - девушка начала сердиться. « Что-нибудь выбрали?» - холодный голос заставил Машку обернуться. Высокомерное выражение портило хорошенькое личико. «Да, то есть, нет, немного позже», - она смутилась. Девушка опять вышла на улицу. «Да что ж такое, где он?!» - она достала телефон из сумочки. Вадим не отвечал. Решив всё же дождаться его на улице, Машка окончательно замёрзла. Когда магазин закрылся, девушка, съёжившись, пошла домой. К недоумению примешивалось беспокойство: «Вдруг что-нибудь случилось?»
Придя домой, Машка переоделась в пушистый мягкий халат и шерстяные носки, налила большущую кружку ароматного чая с малиной, ( чтобы не заболеть), и забралась в кресло. Отпив несколько глотков, и немного согревшись и успокоившись, она поставила диск Шопена, свой любимый «Ноктюрн №2 Анданте».
Спокойные лёгкие звуки каплями падали в уютную тишину. Они были немножко торжественны, но очень мягко ложились в душу, успокаивая, расслабляя её. Девушка вздохнула, устроилась удобнее в кресле и закрыла глаза. Она представила почти белый песчаный морской берег. Свежий ветерок щекочет разогретую жарким солнцем кожу. Ленивые крики чаек аккомпанируют шелесту волн, изумрудно-бирюзовых, накатывающих на прибрежный песок, взбалтывая крупяную взвесь. Вот песчинки успокоились, опустились на дно, и тут же опять встрепенулись, затеяли весёлую чехарду, встревоженные нахлынувшей прозрачной волной.
Телефонный звонок разбудил Машку. Вскочив, она сообразила, что уснула. Добежав до телефона, девушка подняла трубку, но услышала только короткие гудки. Потерев ушибленное в спешке колено, она подумала, что звонил, скорее всего, Вадим. «Или Ника?» - пока Машка раздумывала, телефон зазвонил вновь. Она схватила трубку. - С тобой всё в порядке? – Машка перебила что-то говорившего Вадима.
- Когда ты научишься слушать?
- Я беспокоилась за тебя. Почему ты не пришёл?
Повисла пауза.
- Откуда ты знаешь, что я не был в магазине? Ты, что, караулила меня?
- Нет, просто решила подождать, ты пообещал…
- Я задержался на работе. Мне теперь что, тебе и пообещать ничего нельзя?- Вадим начал распаляться.
- Как маленькая девочка! Не понимаешь ничего! Бывают разные ситуации!
- Подожди! Не кричи, я просто думала…
- Что ты носом хлюпаешь? Замёрзла? Ну, конечно, простудилась. Головой надо думать.
Машка положила трубку: «Бред какой-то». Слёзы обиды обжигали щёки.
Потом наступил выходной. Машка открыла глаза и потянулась. «Сегодня будет что-то хорошее?» - сладко зевнув, она села в кровати. Солнечный лучик пробивался сквозь штору. «Ура! И выходной, и солнце», - девушка встала с кровати. Но тут она вспомнила. На лицо набежало облако. Увидев отражение в зеркале, Машка горько усмехнулась: «Такую хмурую рожицу даже солнышко не разгладит. Я не буду вспоминать о вчерашнем. И о нём тоже». Освежившись, девушка убрала постель и собралась позавтракать. Пока закипал чайник, Машка бросила взгляд в окно. Высота и чистота голубого неба рождали ощущение ожидания праздника. Будто есть на свете сказки и волшебство. И ты непременно станешь героем истории со счастливым финалом. Звонок в дверь вывел её из задумчивости. Девушка бросилась в коридор и посмотрела в глазок. На лестничной площадке стоял Вадим. Машка насупилась: «Не открою!». Но он никак не хотел униматься. Устав от упрямого трезвона, девушка отперла дверь. «Ты меня не пустишь?» - Вадим весело улыбался. Повернувшись и пройдя в комнату, Машка растерялась: «Никогда не знаю, о чём он думает. Разве можно быть таким закрытым?» Она направилась на кухню. Вадим двинулся за ней. «Что тебе нужно?» - девушка не могла собраться с духом и начать неприятный разговор. «Кофе попить», - молодой человек продолжал улыбаться. Машка взглянула исподлобья: «Прямо пыжится-пыжится весь. Как будто ему сейчас премию вручат».
- Я пью кофе только в будни, когда спать хочется и времени нет. - Девушка поставила две чашки и тарелку с кашей на стол.
- Овсянку будешь?
- Буду.
- Тогда иди, мой руки.
Кашу съели в полной тишине. Машке не хотелось ни о чём говорить.
- Свари мне кофе, пожалуйста.
Почти нахальные светлые глаза смеялись. Отвернувшись, девушка поставила турку на огонь и стала ждать, когда кофе будет готов. За спиной раздалось покашливание. Но Машка не спешила, выключила огонь и повернулась. Она ойкнула от неожиданности – в руках Вадима был кофейник. Тот самый, вожделенный английский кофейник. «Где ты…когда же…почему сразу…», - от волнения Машка сбивчиво говорила, схватив перламутровое творение и осторожно поворачивая, оглядывала его со всех сторон.
- Ну что, всё ещё сердишься?
- Ой, спасибо огромное. Я не сержусь. Я тебе сейчас верну деньги. Нет, только половину. А потом – остальное, ты подождёшь?
- Да не надо ничего. Или ладно, давай половину. А остальное потом отдашь.
Сегодняшний день не задался с самого утра. То есть сначала Машка даже и не догадывалась об этом.
Пи-и-пи-и-пи-и-пи-и… Будильник вырвал спящую из нежных объятий сна. Бах! Спросонок Машка потянулась за будильником «не с того боку» и припечаталась макушкой о стену. «Ничего себе!» - сонливость как рукой сняло. Нажав кнопку, девушка вспомнила, что на столике не было места, и она поставила будильник справа. «Или слева?» - Машка задумалась,- «ну, это как посмотреть, главное, чтобы сотрясения не было». Запретив себе прислушиваться к организму, девушка поплелась в ванную.
А вечером вдруг Машка поссорилась с Вадимом. Ничто не предвещало такой развязки. Если не считать, конечно, утреннего пробуждения. Они никуда не пошли из-за плохого настроения Вадима. И неунывающая девушка пыталась как-то изменить ситуацию.
«Посмотри, что у меня получилось»,- Машка протянула лист бумаги Вадиму. «Стихи?» - он криво улыбнулся, - «я не люблю стихов, только в школе читал». «Подожди, ну а Пушкин тебе не нравится?» - девушка не сдавалась. «Я сейчас покажу тебе свои любимые. Ну вот, хотя бы это, это и …это», - Машка нашла в оглавлении зелёного томика нужные строки и, открыв страницу, протянула Вадиму. Он неуверенно взял книгу. Стал читать.
- Я не понял.
- Что не понял?
- Вот это стихотворение: «Оно умрёт, как шум печальный».
- Ну, прочти ещё раз, - Машка чуть не расхохоталась.
Вадим надулся и отложил книгу.
- Ну что ты дуешься? Расскажи что-нибудь. У тебя проблемы на работе?
- Нет.
- Тебя что-то беспокоит?
- Да нет.
- Может, сходим куда-нибудь в выходные?
- Не хочу!
- Вадим, ну что за манера всё скрывать. Ты или расскажи о проблемах, или держи себя в руках.
Вадим включил телевизор. Стал переключать каналы. Застревая на пару минут на разных криминальных сериалах, он нажимал и нажимал кнопку.
- Терпеть не могу эту бойню, - девушка отвернулась от экрана и подошла к зеркалу.
- Да это же актёры играют, по сценарию, - Вадим усмехнулся.
- Пусть актёры, пусть всё ненастоящее. Но мне неприятно, даже противно. Переключи, пожалуйста, - Машка машинально поправляла волосы.
- Вообразить мир таким, каким нам хочется…Работам французского художника Андре Дерена были свойственны продуманная тематика и палитра, - мужской голос замолчал, прерванный нажатием кнопки.
- Подожди, подожди, не переключай! – девушка поспешно повернулась.
- Вадим, это же интересно!
- Кому интересно?
- Всем.
- Мне – нет.
- Ну, ты посмотри.
- Там уже нет этого…Дюрера.
- Да не Дюрера, а Дерена.
Машка выхватила пульт и стала искать. Потом, заметив, что Вадим разозлён, перестала. Она подошла к шкафу и вытащила альбом репродукций французских художников.
- Посмотри, какая прелесть! Это «Лодки в Коллиуре» Андре Дерена. Правда, здорово! Будто солнечная мозаика.
- Да это же детский рисунок. Любой может нарисовать такое. А вот это что – «Порт в Гавре», да я самолично тебе такое нарисую! Что ты мне всё подсовываешь, навязываешь, мне – неинтересно. Людьми надо интересоваться, мной, тобой.
- Что для тебя важнее – искусство или человек? - Он рубил рукой воздух, словно сражался с невидимым противником.
- Ты не хочешь быть как все, ты – ненормальная. Носишься с какой-то черепицей. Мечтаешь о ерунде, страдаешь из-за чепухи».
Машка смотрела сквозь влажные ресницы, не узнавая его.
- Мария, что ты молчишь? У тебя всё вымышленное, ненастоящее! И жизнь – ненастоящая. Спустись на землю!
- Но я люблю тебя, люблю по-настоящему!
Машку уже трясло. Вадим схватил кофейник с лакированного столика и сунул ей в руки.
- Тогда докажи.
- Что доказать?
- Свою любовь.
«С ним что-то не так. Вадим не может причинить мне боль» - Машка стояла и раскачивалась от невозможности остановить этот поток слов, которых просто не могло быть, не должно было быть.
- Считаешь, что этот горшок важнее меня? Выбирай: или я, или он!
- Но, Вадимушка, конечно, ты для меня – это всё.
Машка замолчала: «Как глупо».
- Тогда я за тебя сделаю этот выбор.
Выхватив из её рук кофейник, он замахнулся, и …остановился.
- Жалко кувшинчик, красивый.
Он аккуратно поставил кофейник на столик.
- Знаешь,у каждого есть свой «кувшин». Многие берут то, что под рукой. Только я ошибся. Ну не могу щи из кофейника хлебать. Неудобно. Всё, я ухожу.
- Что это значит? Куда уходишь?
Вопросы остались без ответа.
- Я не понимаю…
- Объясняю, мы расстаёмся! – голос Вадима сорвался на крик. Он повернулся и вышел, широко шагая. Входная дверь оглушительно хлопнула.
Кофейник на столе мелко и звонко вздрогнул. Машкино внимание переключилось на него. Она подошла к столику. Тишина наполнила комнату ватой. Ни звука. «Как перед грозой» - подумала девушка. Бессмысленно скользя взглядом по своему «сокровищу» Машка стала водить лёгкими пальцами по гладкой прохладной поверхности кофейника. «Он ушёл, и я его больше никогда не увижу. Никогда-никогда? Нет, наверное, через какое-то неизвестное количество каких-то неизвестных мучительных дней мы встретимся…случайно, в толпе. И не улыбнёмся друг другу, не бросимся навстречу, рассказывая взахлёб о том, как мы жили, что с нами случилось, и как хорошо, что всё это, наконец, закончилось. И даже не будем смотреть в глаза долго, нежно, понимающе, сознавая, что мы вместе – на всю жизнь, потому что хотим этого. И что нам какое-то недоразумение? Всего лишь эпизод, который нужно быстрее забыть и не вспоминать больше никогда. Какое слово страшное – никогда. От него веет неизбежностью, неумолимостью» - Машка вдруг разозлилась. «Это из-за тебя я осталась одна, если бы не ты…»- девушка схватила кофейник и швырнула его что было сил в стену. Сверкающее кремовым перламутром изделие, переворачиваясь в воздухе изящными выпуклостями, грохнулось о стену, рассыпавшись на сотни осколков. Машка вскрикнула и разревелась.
Этот кофейник был для девушки чем-то особенным. Да, как товар он стоил немало, и в качестве антиквариата представлял какую-бы то ни было ценность. Но для Машки он стал воплощением мечтаний, грёз, театральных сценок её любительской режиссуры. Когда она воображала, всё вокруг теряло свою жёсткость, тяжеловесность. Становилось легко и беззаботно.
«Мне нельзя здесь оставаться», - мысленно сказала себе Машка, - «нужно выйти на улицу, на свежий воздух». Она стала торопливо искать ключи, телефон. Бросив всё это в сумочку, девушка, стараясь не смотреть на осколки, быстро вышла из квартиры. На улице была другая жизнь. Посторонние звуки, шумы отвлекали, не давали сосредоточиться на себе и своих переживаниях. Здесь ты становился уже не героем, а – зрителем. Добравшись до ближайшей свободной скамейки, Машка села и, откинувшись на спину, стала смотреть в небо.
Она ревела. Влага заполняла глаза, и, не удержавшись, стекала мягкими прозрачными каплями. «Почему люди страдают, когда расстаются? Что их тянет друг к другу? Может быть, человек любит в другом прежде всего себя, жалеет – себя?» - со слезами боль постепенно уходила, отпускала.
Величественная белоснежная гора свадебного торта медленно проплывала по небу. Строчки сами собой сложились в голове:
«И только облакам ничего не жаль, ничего не нужно,
Не пугает их, что летят они в дальнюю страну».
Машка вздохнула: «Ну, вот я и успокоилась». Оглядевшись вокруг, девушка заметила рядом с собой незнакомого молодого человека. «Наверное, я выгляжу настоящим пугалом – распухшие глаза, красный нос. Прямо «Маша – Дед Мороз». Машка хихикнула, представив себя в красной шапке и с белой искрящейся бородой. Молодой человек улыбнулся девушке. «Ну да, сейчас я побегу с тобой знакомиться. Как же! Абонент вне зоны действия сети. Только не пробуйте позвонить позднее!» - Машка с нахальным видом отвернулась и, задрав нос, ушла домой.
Сегодня был фестиваль. Такие события всегда радовали. В суете Машка забыла о своих проблемах. Вихрь выступающих, красочных костюмов, зажигательной музыки уносили в другое измерение. Как в детстве, во время новогодних утренников.
Девушка увлечённо следила за танцем. Танцовщица была ослепительно хороша. Чуть смуглое лицо сияло молодой свежестью. Изящные линии очерчивали пропорциональные живые черты. Иссиня-чёрные волосы, собранные в конский хвост, отливали тяжёлым блеском. Её разогретое движением тело стало мягким и тягучим. Повороты, прыжки, грациозные жесты рук в такт ритмичной музыке завораживали. Она двигалась то быстро, то медленно. Иногда она казалась гордой, неприступной. А вдруг, смеясь, словно звала: «Танцуйте со мной, радуйтесь со мной!» Будто посылала энергетические импульсы. Создавалось впечатление, что этот танец подвластен каждому. Но, увы, это было не так. И всё равно, в душе просыпалась буря эмоций. Необычайное волнение подхлёстывало пламенное желание повторить увиденное. Хотелось двигаться вместе с этой красавицей; слышать своё тело; подчинить его себе, музыкальному ритму. Это чувство накрыло Машку волной и не отпускало до последнего аккорда экзотичной мелодии.
Освободившись, девушка собралась домой. Но в соседнем скверике было так хорошо, так спокойно, что Машка решила немного подышать свежим воздухом, привести чувства в порядок.
Одинокая птица кружила и кружила над городом, вычерчивая дуги на сером ватмане осеннего неба. « Наверное, ей сейчас так же одиноко, как и мне», - немножко расклеилась девушка. Её мысли прервали детские голоса. Она смутно слышала детскую считалку с непонятным набором слов:
«Кони-огони
Сидели на балконе,
Чай пили,
Блюдца били,
По-турецки говорили:
- Чоби, ачоби,
Челябичи и чоби,
Челябичи и чоби,
Кончается игра!
Мы набрали в рот воды
И сказали всем:
- Замри!
Машка увидела двух девочек лет десяти. Тоненькие, со светлыми длинными волосами, одетые почти одинаково, они приятно радовали глаз. Явно сестрёнки. У девушки возникло ощущение, что она их знает. Щебечущие как птички, они бегали через дорожку наперегонки. Как вдруг всё изменилось. Лёгкий взмах ноги – в живот. Прелестная ручка отвешивает пощёчину. Девчонки бились всерьёз. Звонкие удары, остервенелое таскание за волосы. И руки, руки – упорно стремящиеся к лицу. Машка со всех ног бросилась к ним. Но её уговоры не вызвали никакой реакции. Тогда она шлёпнула обеих по заду и выкрикнула: «Что ж вы как бабы деревенские?! Будто не поделили кого!» Из детского центра выбежала пожилая женщина. Ахая и охая, она схватила девчонок за руки и потащила прочь. И тогда Машка узнала их: « Эти девочки сегодня выступали. И ведь как хорошо танцевали. Что же произошло? Что толкает человека к жестокости: соперничество, чувство собственной неполноценности, желание самоутвердиться?» Расстроенная и взволнованная девушка заторопилась: «Мне срочно нужно встретиться с каким-нибудь неравнодушным человеком»…
Ника скептически посмотрела на Машку: «Что ж ты всё мучаешься? Может, ты его и не любила вовсе?»
«Ника, что ты говоришь, как не любила? А что же это было?» - девушка возмущённо покраснела. Подружка вздохнула: «Привязанность или, если хочешь, увлечение. По-моему, настоящая любовь – это…» Помолчав, она продолжила: « Когда в разлуке не хватает воздуха – хочется открыть окна, жарко в одежде – хочется освободиться. И – такая мука, так страшно, - кажется, - с ума сойдёшь...У тебя так?» «Нет, не так. А что, у тебя было так?» - Машка с любопытством посмотрела на подругу. «Да ничего у меня не было», - Ника улыбнулась, прикрыв ресницами глаза, - «но я жду такого чувства, и ты жди!»
Наступил канун Нового года. Позвонила Ника, напомнив, что ждёт на день рождения.
- Ты – везучая, день рождения перед самым Новым годом. Сплошные праздники, - Машка улыбалась, предвкушая радостные события. Она обожала дарить подарки. Обдумывать идею, выбирать в предчувствии, что приятно удивишь, может, даже обрадуешь человека, - наиприятнейшее занятие.
- В награду за труды, Машуня. Не сомневаюсь, - придёшь. Ты с подарком там не очень заморачивайся. Хотя я тебя знаю, будешь удивлять.
Девушке повезло. Она набрела на очень приличную гравюру. «Портрет мадемуазель С.» Ренуара открывал удивительное сходство актрисы с Никой. Импрессионистическая манера изображения передавала всю живость, блеск и глубину очаровательных глаз. «Такой девушкой надо восхищаться. Пусть подружка увидит себя со стороны», - Машка запаковала картину в подарочную бумагу, завязала бант и вздохнула с чувством выполненного долга…
Девушка позвонила в дверь. Хотя это было не так-то просто. Далеко не миниатюрная гравюра в одной руке, коробка воздушных безе – в другой. Не носом же кнопку нажимать. Никто не открывал. «Я, наверное, не нажала. Осталось только ногой попробовать», - Машка представила себя в балетной пачке на лестничной клетке, грациозно тянущуюся носочком пуанта к блестящей пуговице звонка. Она рассмеялась. И тут дверь распахнулась.
- А я думаю, что за шум, кто это там топчется?
Машка удивлённо открыла рот. Перед ней стоял тот самый незнакомец. Выглянула Ника, втащила подругу в квартиру, расцеловала. «Это тебе, поздравляю, желаю…желаю всего-всего хорошего-хорошего. А это…», - девушка посмотрела на молодого человека. Ника немного чопорно представила его: «Это Роман», - потом спохватилась,- «можно просто Ромка. Он хороший. Только надо подход найти. А это – Маша». «Ты мне ничего не говорила о нём. Это твой новый друг?» - Машка ехидно улыбнулась. «Ничего такого, это мой старый друг, очень-очень старый. Мы в детстве жили по соседству. А потом разъехались. И вот неделю назад в нашу фирму принимают на работу веб-дизайнера. И кто бы это мог быть? Догадайтесь с трёх раз», - весёлая Ника умчалась в комнату с подарками.
«Интересно, он узнал меня? Я сегодня при «полном параде», может, не узнает?»- надеялась Машка. «А вы прекрасно выглядите…сегодня», - в глазах Романа блестела лукавинка, - «не люблю, когда огорчают хорошеньких девушек». «Значит, узнал», - смущённо поняла девушка, - «ну, да и ладно, он мне – никто». Она подошла к книжному стеллажу. Роман не уходил. «Я сейчас устрою ему…проверочку. Дизайнер, говоришь? Посмотрим, посмотрим. Вот жираф, стоит и улыбается. Ничего, сейчас сбежишь!» - Машка взяла томик Пушкина и деланно-равнодушным голосом спросила: « А вы Пушкина читаете?» Роман перестал улыбаться. «Ну вот, давай, находи предлог и «сваливай», как выражается моя соседка».
«Конечно, сейчас не читаю», - молодой человек замолчал. «Но в юности, было дело, переболел. Хотите, покажу одно, особенное», - Роман взял томик из рук растерявшейся Машки. «Вот, смотрите», - он раскрыл оглавление, нашёл, что искал, открыл нужную страницу и протянул книгу девушке. Машка уже с интересом заглянула в книгу и… обмерла. На пожелтевших от времени страницах чёткие контуры букв выстроились в лёгкие строки:
«Что в имени тебе моём?
Оно умрёт, как шум печальный
Волны, плеснувшей в берег дальный,
Как звук ночной в лесу глухом».
КОНЕЦ
Июнь 2010г.