Историческая драма
Действующие лица
Аттила — вождь гуннов.
Родольф — советник Аттилы.
Оддруна — сестра Аттилы. •
Гунтер — король Бургундии.
Хильда — сестра Гунтера.
Хаген — бургундский полководец.
Прокл — философ, неоплатоник.
Петр — богослов (Псевдо-Дионисий Ареопагит).
Шаманка.
2 телохранительницы.
КАРТИНА 1.
Стан войск Аттилы. Аттила. Рядом с ним две тело- хранительницы. Входит Родольф.
Родольф
Разбит наш враг. На скорбные поля
Со всей Европы вороны летят
На пиршество, где всем достанет места.
И многие из них нажрались так,
Что крыл своих поднять уже не могут.
Здесь сжаты смертью леты и остготы,
Бреоны, франки, саксы, арморики,
Аланы, ненавистные бургунды,
Что, движимые местью и упрямством,
Задумали нас — гуннов погубить.
Но восемь воль одной могучей волей
Расплетены и ввергнуты в пучину,
Возврата из которой нет как нет.
Никто из них не попросил пощады.
Никто мольбой о жизни не сгнусил.
Но вот конец. За стойкость им наградой —
Лишь полчища прожорливых червей.
А нам — тяжелый смард да созерцанье
Подъятых вод стремительного Рейна,
Разбавленных кровавыми ручьями.
Итак, победа полная за нами.
Собратьев наших много ль полегло?
Родольф
К несчастью, много. Есть чего считать.
Аттила
Тела, как подобает, их прибрать.
И каждому в дорогу снарядить
Коня, собаку, верную подругу,
На тризне по обычью умертвив.
Три дня скорбеть. Не есть. Не пить. Не спать.
А неусердных в скорби бить плетьми,
Чтоб состраданье разбудить в сердцах.
Хочу еще без доли сожаленья
Бургундии умножить униженье:
Разрушить Вормс, колодцы отравить,
Селенья сжечь, жнивье стоптать конями.
Все это нам поможет позабыть
Позор и стыд полей Каталаунских,
С которых мы недоблестно бежали
Чуть долее, чем год тому назад.
И вот еще: всех дев доставить в лагерь,
Помыть, одеть прилично, накормить,
Дать волю выбрать мужа среди гуннов,
И впредь самих их гуннками считать.
Пришла пора разбавить свежей кровью
Народа застоявшуюся кровь.
(Появляется Оддруна).
Оддруна
Как рада я тебя увидеть вновь!
Я слышала, что ты, Аттила, ранен?
Аттила
Известно: тот кто ранен — не убит.
И в этот раз судьба не отвратила
Удачи, что преследует меня.
Лишь две стрелы в лодыжку и плечо
Попали на излете. Видно, сил
В руках врагов осталось слишком мало
Или тетивы луков стали туги.
Я смерть не звал. Она ж не торопилась
И вовремя на встречу не явилась.
(Оддруна обмывает и перевязывает раны Аттилы).
Родольф
Мы так спешим: не то что смерть, а тень
Не может нас догнать. А путь неблизкий
От Лены и до Рейна мы прошли,
Препоны и преграды сокрушая,
Народы пробуждая ото сна.
Лишь дряхлый Рим купил свободу спать.
Аттила
Которую нетрудно нам отнять
Как только захотим. Ведь договор
Расторгнуть можно, если будет воля.
Действительно, хорошая ль цена:
Гоннория — принцесса и полцарства
За радость видеть Рим непокоренным?
Родольф
Конечно, лучше б если было так:
Все царство к пол-Гоннории впридачу...
Но слово дали. Так или иначе
Его нам непристало нарушать.
Аттила
Но это мне, не Риму то решать.
Слова тогда имеют полный вес,
Когда копьем их пишут по живому.
Чтоб голову сомненьем не кружить,
Нам в Рим скорее следует спешить.
Родольф
За Римом не забыть бы Византии,
Где зубы точит хитрый Марциан.
Любой наш промах или неуспех
Ему прибавят храбрости и силы
Копать нам западню или могилу.
Аттила
Чтоб сил прибавить, надо их иметь.
Что прибавлять к чему Второму Риму?
Ребенок мал. Он держится за грудь.
Зубов молочных ненадежна крепость —
Одним ударом можно выбить все.
Нет, не страшны ромеи Византии.
А вот мои глаза глядят туда,
Где берег лижет океан Атлантов.
На службу стоит греков нам призвать.
Все говорят: в искусстве равных нет
Им путь вершить на гладях водной дали.
За океаном будто земли есть
И есть народы, коих мы не знаем,
Которые с великим нетерпеньем
Прибытия и воли нашей ждут.
Родольф
Они от счастья видеть нас умрут...
Как так нас ждут? Да разве можно знать
Желанья тех, кого никто не знает?
Аттила
Меня вопрос твой, Родольф, удивляет.
Не ожидал услышать от тебя
Сомнением разбавленную глупость.
Раз ты советник первый, то совет
Твой должен совпадать с моим желаньем,
Покуда мы в бессмертье ©месте скачем.
И что еще тебе хочу сказать:
Над душами нисколько я не властен,
Но поперек дороги ставших тел
Количество легко могу убавить...
Родольф
Уж это-то нетрудно мне представить...
Ну что ж, ты прав: они давно нас ждут.
Опередить никто не может славы,
Несущейся галопом по земле.
Дождутся и покорны станут все.
Аттила
Мы их смирим любовью, не обманом.
Протянем руку дружбы, а не меч.
Родольф
Им будет трудно дружбой пренебречь...
Ну а потом к какой помчимся цели?
Аттила
В победах мы, не в целях преуспели.
Раз движемся, то значит и живем.
Не цель важна. Важно само движенье.
Родольф
Чтоб в наших целях не было сомненья,
Позволь мне дать тебе один совет:
Сейчас, когда мы славою полны,
Нам следует прервать свое движенье,
Чтоб сил набраться травам дать взрасти,
И коням отдых, женам — время родов.
Ведь иначе случиться может так:
Другим мы в назидание погибнем,
Как ныне в назидание живем.
Аттила
Надеюсь, что мы вовремя умрем.
Ты, Родольф, прав. Дадим себе покой.
И вечность на мгновенье остановим,
Чтоб миролюбьем усыпив врагов,
Их разбудить потом смертельным боем.
Родольф
Но до поры свой замысел сокроем.
Ну а теперь пора нам подвести
Итоги дебета сегодняшнего боя:
Король земли бургундской Гунтер взят,
Могучий Хаген — герцог войск его,
И множество других мужей достойных.
А также Хильда — Гунтера сестра,
Чья красота подобна красоте
Елены Иллионской бесподобной.
Елены, что одной своей красой
Сгубила больше всякого народа,
Чем самая свирепая чума.
Аттила
Так значит полонили мы чуму,
Иль даже смерть в обличьи чудной девы?
Родольф
Могу на то тебе ответить так:
Что если б смерть ее имела лик,
То, думаю, без доли сожаленья
Уснуть в ее непознанных объятьях
Желал бы каждый. Даже мертвым сном.
Верней нет слов: Гоннория прекрасна,
И среди римских дев ей равных мало,
Но если б на весов чудесных чашу
Поставить бы Гоннорию — принцессу
И рядом с ней всех римлянок прекрасных,
А на другую чашу — только Хильду,
И мерой положить здесь красоту,
То ангелы взлетели бы над Римом,
Сияньем красоты все затмевая.
А чаша с Хильдой вниз пошла б к земле,
Опровергая всякие сомненья.
Аттила
Я, Родольф, не силен воображеньем,
И мне представить оказанное трудно.
Пусть приведут сюда не медля пленных,
И мы рассудим, кто кого затмит.
Пусть за себя добыча говорит.
Картина 2
Входят связанные вместе Гунтер, Хильда, Хаген. Телохранительницы развязывают пленных.
Родольф
Падите на колени пред Аттилой!
Теперь он бог ваш, первый вам судья.
Вотан ваш. Эрда. Локи. Один. Тор.
Он медленно седлает — быстро едет.
В его руках могучих и всесильных
Все нити ваших краткодневных жизней,
Что может без усилья и натуги Он в миг единый сразу оборвать.
Аттила
Не будем с исполненьем поспешать.
(Хагену)
Ты кто?
Хаген
Я — Хаген фон Тренье.
Бургундский герцог. Воин.
Родольф
Ниц пади!
Ты что оглох?
Иль хочешь, может быть,
Скорей с постыдной жизнью распроститься?
Аттила
А стоит ли нам с казнью торопиться?
Хаген (Родольфу)
Я слышу все до слова. Не кричи.
Меня не оглушил ни звон мечей,
Ни стрел разящих вой предпохоронный,
Ни хруст костей, пи вопли пораженных.
И я судьбы ничуть не тороплю.
Мне жизнь — не бремя. Но и смерть не в тягость.
Раз на ногах в бою я устоял,
Никто упасть меня здесь не заставит.
Родольф
Он перед нами храбрость свою славит
И хвалится, что в битве устоял!
Как мог упасть, коль мертвою стеной
Убитых им же плотно окруженный
Он сжат и стиснут был тогда настолько,
Что до живых не мог достать мечом?
Действительно, здесь стойкость ни при чем.
Нам дороги изъяны во враге,
Но в Хагене я их увидел мало.
Казнить его или оставить жить?
Есть в прихотях изменчивой судьбы
Капризов непонятных постоянство: Живи пока.
Хаген
Ты мне даруешь жизнь?
Я принял дар. Верну его с лихвой.
И если у тебя найдется место
Средь воинов, что мог бы я занять,
Его займу. Мне в мире равных нет
В искусстве робкой смерти помогать —
Мечом дорогу к жизни прорубать.
Лишь бой люблю. Да золото награды.
Ведь золото — мерило торжества:
Покуда смел и ловок — ты богат,
Богат покуда — словно ветр свободен.
Жена изменит. Лучший друг предаст.
Отечество лишит тебя гражданства.
Лишь золото да меч не подведут
Храня до самой смерти постоянство.
Родольф
Я вижу на руке твоей кольцо —
Все золото, чем ныне ты владеешь.
Немного, согласись? Но и его Могу я снять.
Хаген
Захочешь, но не сможешь.
Ведь сделано чудечное кольцо
Из золота туманных Нибелунгов,
Хранящегося в темных безднах Рейна.
Владеющий кольцом владеет миром.
А разве можно просто мир отнять?
На нем заклятье. Только с мертвеца,
Запомни, с мертвеца, а не с живого
Снимается чудесное кольцо.
Родольф
Мне мертвецы все на одно лицо.
Раз можно снять — сниму без разговоров.
Хаген
Но ведь заклятье в том и состоит,
Что снявший с мертвеца немедля гибнет.
Аттила
Не каждого алчба на смерть подвигнет...
Ну, полно, Хаген. Хватит нас пугать.
Кольцо... Проклятье... и владенье миром..
Все чепуха и сказки для детей.
Аттила
Ведь мир есть воля мир же изменять,
А вовсе не о мире представленье.
И тот, кто свою волю диктовать
Способен миру, тот им и владеет.
Родольф
Но, впрочем, мы не будем рисковать.
Пусть будет так: владей своим кольцом
И миром, если хочешь. Ну а мы
За этим всем внимательно присмотрим.
Аттила (Гунтеру)
Кто ты?
Гунтер
Король бургундский Гунтер.
Аттила
Король чего?
Гунтер
Бургундии король!
Он, видите ль, чего-то там король!
Другой — владетель мира. Только я
Бездомный странник на чужом пороге,
Просящий для народа своего Еды и крова...
Удавить его!
Гунтер (падает на колени)
Прошу пощады. Сохрани мне жинзь!
Хильда
Брат, встань! Как смеешь ты позорить
Достоинство, наш род и честь свою!
Гунтер
Я, как и всякий, жизнь свою люблю.
Достоинство слабее чем природа.
Причем тут род? Зачем в могиле честь?
Хильда
За что же, боги, нам такая месть?
(Аттиле)
Казни его. И вместе с ним меня.
Будь милосерден: поспеши со смертью.
Его не слушай. Он сошел с ума.
Что говорит и делает — не знает.
Родольф
Он слабоумьем вовсе не страдает.
Я большее скажу: весьма смышлен.
Сиюминутных выгод зная цену,
За жизнь готов он душу заложить.
Гунтер (в сторону)
Зачем душе одной без тела жить?
Хильда
Хорошие куда слабей других.
Отчаянье им в горе лишь помеха.
А с разумом так трудно совладать,
Когда стоишь над пропастью у края
Возможно ль побороть тогда желанье
Себя чрез униженье сохранить?
Аттила
А может, Родольф, дать ему пожить,
Но не для славы вящей, для позора?
Гунтер
Себе готов живым укором стать.
Родольф
Что ж, трусости тебе не занимать.
Ты был, как тень в ночи, неуловим,
Во мы тебя ловили и поймали
Совсем не для того...
Гунтер
Я стать рабом
Твоим, Аттила, искренне желаю,
Но лишь бы жить.
Хильда
Неужто это брат?
Не может быть! Так брат сказать не мог.
Наверное, его здесь подменили,
Чтобы двойник позорил нашу честь.
Гунтер
До чести ль тут, коль жизнь на волоске?
Хильда
Проклятие! Ты больше мне не брат!
Гунтер
Ну вот опять: то брат ей, то не брат...
Как так не брат? А кто, скажи, тогда?
С тобой на свет из чрева одного
Явились мы. Я раньше. Ты попозже.
И нас с тобой один зачал отец.
Ты вспомни пору шалостей недавних,
Когда в безгрешном детском подражаньи
Забавам взрослых в их любовных играх
Тела сплетали мы в объятьях тесных,
Как губы губ податливость искали,
Чтоб утолить недетские желанья.
Но вовремя лишь страх кровосмешенья
Да злой молвы сумел нас отрезвить.
В предании недаром говорится:
Что недоступно мужу и быку,
Дозволено Юпитеру и брату.
Хильда
Свои слова возьми тотчас обратно!
Ублюдок подлый! Выродок! Наглец!
Как смеешь здесь об этом говорить?!
Хаген
Ты Гунтера должна сейчас простить.
Он сломлен. Обессилен. Потрясен.
Затоптан. Опозорен. Обесславлен.
Несдержан оттого в ожесточеньи.
Для слабых душ все беды велики
и целый мир тесней железной клетки.
Прости его. Он заплатил за все.
Аттила
Коль заплатил, тогда живи, король!
(Хильде).
Что просишь ты?
Хильда
Прошу я только смерти.
Зачем мне жизнь похожая на жизнь?
Нет Зигфрида. Нет брата. Нет надежды...
Родольф
Кто этот Зигфрид? Ты о ком скорбишь?
Хильда
Мой муж-жених.
Аттила
Он что, погиб в бою?
Хильда
Нет, нет. Увы! Но если б в этот бой
Вступить он смог, то все пошло б иначе:
Нет брат тебя о жизни здесь молил,
А ты его решенья ждал и воли.
И смерть не я — сестра твоя звала,
Когда бы у тебя она была.
Бесстрашью, силе, доблести его
Бессмертные завидовали боги.
Мечом он наковальни разрубал.
Душил медведей голыми руками.
Но все же смерть его подстерегла.
Однажды на охоте тур свирепый
Споткнувшегося Зигфрида сразил.
И на руках у Хагена скончался...
Родольф
Скончался тур?
Хильда
Не тур скончался. Зигфрид.
Хаген
Свирепый тур его не пощадил.
И Зигфрид, умирая, мне кольцо
Отдал, что раньше снял с руки Брингильды.
Родольф
А это что за зверь?
Гунтер
Не зверь, а дева.
Валькирия. Одна из девяти.
Что храбрецов на бой благословляют.
Их музами германскими зовут.
Добыл Брингильду Зигфрид в жены мне,
А я ему в награду,за услугу
Ее вот, Хильду, в жены предложил.
В супружестве они не преуспели:
Презрев порядок брачного сожитья,
Он над сестрой не одержал победы,
Приятнее которой в жизни нет.
И вдруг погиб. А Хильда с этих пор
Живет вдовой непознанного мужа.
Хильда
Картина неприглядная мне вчуже:
Где тесно храбрецам и мудрецам,
Просторно болтунам и идиотам!
О, мир несовершенства и стыда,
Погибни ты или сгори дотла!
Картина 3
Гунтер и Хильда. Поодаль стоит Оддруна.
Хильда
Предатель! Святотатец! Тень от брата! Тебя я не устану проклинать!
Гунтер
Ну полно, Хильда, душу истязать.
Покорно принимаю все проклятья,
Но значат для меня они так мало,
Дешевле самой крохотной слезинки
Из тех, что ты обильно пролила.
А униженье... Что ж, когда в нужде —
У нищего попросишь подаянья.
Бургундия растоптана. А я —
Ощипанный орел и лев беззубый —
Ее король затоптан и распят.
Ты многое взыскуешь от меня,
Честь попранную нашу поминая,
Но я хочу подъять ее из праха.
Теперь залог свободы в нас самих.
Мне хочется бежать скорей из плена,
Чтоб стакнуться союзом с Гейзерихом,
И в заговор там с Авитом войти.
Нам Рим в достатке даст вооруженье,
И поглядим тогда чья чье возьмет...
Хильда
Разов других судьба нам не дает.
Упорством ты силен и слабоумьем.
Гунтер
Кто может знать о будущем, коль нам
Неведомы недавние событья? Эх!
Надобно бежать... Но как? Но как?
Мне б только знать теперь надежный путь,
А я уж постараюсь...
Хильда
Стать пролазой?
Нет больше сил на этом свете жить!
Да как подобное ты смеешь говорить?
Оддруна (подходит)
Я знаю, что бессильна вам помочь.
Но вы слова примите утешенья.
Ведь жизнь есть жизнь: кто нынче на коне,
Конем же завтра может быть затоптан.
Еще скажу: ни слезы, ни мольбы,
А только время верно горе лечит.
Хильда
Что? ... Лечит? ... Время? ... Так оно больно?
Иль может быть совсем неизлечимо?
А нас, здоровых ,в нем снедает хворь,
Которая излечится могилой?
Оддруна
Прошу, не плачь. Изъяны красоте
Непоправимые всегда наносят слезы.
Хильда
Я ведьмы безобразней стать хочу,
Лишь только бы судьбу переупрямить.
Гунтер
Ну это невозможно мне представить.
Ты кто, скажи?
Оддруна
Аттилы я сестра.
Хильда
Аттилы?! Изверга?! Убийцы?! Палача?!
Оддруна
Как палача? Он жизни вам оставил.
Хильда
Оставил жизни? Лучше бы отнял.
Гунтер
Что это лучше — я бы не сказал.
Пока живешь — надеешься и ждешь,
И хочешь есть. Вот кстати, для примера
Сейчас я съел бы полбьжа вприсест,
Чтобы в другой — прикончить остальное.
Оддруна
Я позабочусь ужин вам устроить.
Гунтер
Ее нам рок послал в урочный час.
Есть замысел: возьму ее в осаду,
Влюблю в себя, свяжу отравой слов,
Заворожу обманом комплиментов,
Щель отыщу, в которую проникнув,
Я на свободу выберусь из плена.
Хильда
Твой замысел — достоинству измена.
Как мелко это. Подло все. И низко.
Гунтер
Зато без неоправданного риска.
Из подлостей и низостей плетут
Ту сеть, которой ловится успех.
Чем мельче ячея, тем сеть ловчее,
И вероятность тем гораздо выше Поймать искомое.
Хильда
И совесть запятнать.
(Появляется Оддруна)
Меня простите. Я хочу сказать,
Что вам готовы пища и одежды,
Вино, постели, теплая вода.
Гунтер
Мы это не забудем никогда.
Хильда
Где та вода, что смоет грязь позора?
Вино, что сможет горе растворить?
Где пища, что отравой мне послужит?
И за каким порогом я могла б
Оставить унижение бесчестья?
(Уходит)
Гунтер (в сторону)
Теперь пора вооружиться лестью.
Не знаю, как тебя благодарить!
Скажи скорей свое святое имя.
Оддруна
Святое? Нет. Меня зовут Оддруной.
Гунтер
Как музыка оно во мне звучит.
Позволь мне вслух его произнести?
Оддруна
На это разве нужно дозволенье?
Гунтер
Ты разрешила все мои сомненья,
Навеки осчастливив тем меня.
Оддруна
В чем счастье, не пойму я, для тебя?
До счастья ли, коль плен тебя гнетет?
Гунтер
Душа нигде любить не устает.
Что плен? Когда ты здесь, то я
Влачить ярмо готов, чтоб раз единый
К твоим губам на миг прижать свои
И выпить жар дыхания прелестной,
Прекрасной и божественной Оддруны.
Оддруна
К моим — свои? Дыханья выпить жар?
Поцеловать? Ты что, в меня влюблен?
Такие странно слышать мне слова...
Гунтер
Я от тебя, Оддруна, без ума!
Все в этот миг на свете перевито
Нежнейшим почитанием тебя..
Позволь мне раз тебя поцеловать
И смерть принять без доли сожаленья?
Влюблен . .. Как беден наш язык!
Влюблен ... О, как слова ничтожны
Пред чувствами, сжигающими душу!
Позволь тебя любимой называть?
Оддруна
Не знаю, право, что тебе сказать...
Меня же ты еще совсем не знаешь,
И вдруг— влюблен... Возможно ли поверить?
Но сладкая истома грудь теснит.
Забилось сердце. И не держат ноги.
И из-под них спешит уйти земля.
То меркнет свет, то вдруг слепит меня.
Мне плохо... Ах!
(Оддруна падает, но Гунтер подхватывает ее).
Гунтер
Я здесь с тоббй, Оддруна.
Сегодня в полночь как войдет луна
Тебя я жду на этом самом месте.
Мы чувствами разбавим те слова,
Которые друг другу не сказали,
И, кажется, не скажем никогда.
В порыве величайшем обожанья
Я буду твои губы целовать
И дам свободу страсти, что сжигает
Меня сейчас. Скажи, Оддруна, «да».
Оддруна
Глаза не видят... Кругом голова...
Согласно трудно чувствовать и мыслить.
Дай мне уйти...
Гунтер
Так в полночь жду тебя!
(Оддруна уходит).
Гунтер
Наживка схвачена. Осталось лишь подсечь,
Затем совлечь с нее препоны платья —
И рыбка поплывет в мои объятья.
Картина 4
Шатер. Родольф и Хаген играют в шахматы. Аттила и Гунтер наблюдают.
Хаген
Мне мнится, здесь сияет западня:
Сюда пойду—свободу дам маневра
Коням и пешкам, что ворвутся в тыл.
Туда — где фрезь готовит мне оковы —
Никак нельзя. Останусь там где есть.
Когда все вместе — храбрый не спешит.
Когда все вместе — трус не отступает.
Я пережду, чтоб вдруг не сплоховать.
И эндшпиль без натуги доиграть.
Родольф
Шах королю! И ваши взятки гладки.
Спасенья нет.
Хаген
Как нет? Не может быть!
Я жертвую туру. Затем две пешки.
Потом конем иду за короля.
Затем сюда... Нельзя... Туда... Проклятье!
Аттила
Ты снова угодил врагу в объятья,
Как и в бою он победил тебя,
Но в том своей вины не вижу я.
Там ты и Родольф дрались вместе рядом.
А мой король, дрожа, сидел в норе,
Себя спасая хитрой рокировкой.
Стонал, вопил и корчился от страха,
Плескал в руках с отравою фиал,
Который вдруг отбросил с омерзеньем,
Как только твои воины ворвались,
Всю стражу перебив, в его шатер.
Родольф
Труслив вдвойне —кто в трусости хитер.
Гунтер
Ты, Хаген, врешь! Я просто не успел
Принять отраву. Подбежавший воин
Ударом вышиб тот фиал из рук.
Не попади тогда в глухой цейтнот,
Я б выпил яд без всякого сомненья.
Аттила
Мы без труда исправим упущенье.
Ты хочешь яда? Родольф, распорядись ...
Гунтер
Зачем мне яд? Прошу, не торопись.
Не надо яда. Полно, бог с тобой.
Любой отравы горше тяжкий плен,
Что убивает медленно, но верно.
Чтоб больше о худом не вспоминать,
Я предлагаю в шахматы сыграть.
Аттила
Мне скучен мир, что есть подобье мира,
Где зло неотличимо от добра,
Где смерть бескровна, а война невинна.
Лишь сушит мозг .никчемная вражда,
Что есть тень тени в дымке миража.
Гунтер
Ну, не скажи! Страстей слепых игра
Бездушных деревянных изваяний
Порой куда сильней волнует кровь,
Чем самые реальные свершенья.
Где, как ни здесь, мы замыслом вольны;
Фантазий «е стреноживая бега,
Оттачиваем жало совершенства
Искусства унижения другого?
Где, как ни здесь, мы предваряем путь
Скитаний наших в поисках удачи?
Лишь в шахматах возможно: проиграв,
Не потерять ни жизни, ни свободы,
Ни чести, ни короны, ни народа...
Аттила
Игра, no мне, как поцелуй сестры:
Приятен, но желания не будит.
Я вижу, изменился ты в лице...
Скажи-ка, кстати, о своей сестре:
Случились ль перемены в настроенья?
Попрежнему ли плен ее томит?
Попрежнему ль волчицей скалит зубы?
И чернота все так же ли зияет
В бездонностях ее зеленых глаз?
Гунтер
Одно скажу, что Хильде не до нас.
Она живет в своем каком-то мире,
Куда пути заказаны и мне.
Родольф
Покладистость не вредна красоте.
Не только ведь шипами славны розы.
Аттила
Ее решил я в жены взять себе.
Гунтер
Ты? в жены? Хильду?
Нет, Аттила! Нет!!! Побойся бога!
Родольф
Замолчи, безумец!
Аттила вам оказывает честь.
Гунтер
Но очень уж похожую на месть...
Да, да. Конечно... Честь... Благодарю.
Все прелести сестры моей Аттиле
Достанутся. А мне... А я...
А я Покорным зятем стану властелину.
Хаген
Аттила, ты получишь не жену:
Орлицу ,рысь, змею в едином теле,
Кобылу, на которой даже Зигфрид
Ни разу не решился проскакать:
На ложе между Хильдой и собой
Меч острый клал свидетелем и стражем.
А утром на мече ни волоска
Не мог найти постельничий дотошный.
Родольф
Симптом для мужа странный и тревожный.
Нет тот ли меч, которым, говорят,
Он наковальни разрубал как воду?
Воистину: причуды — знак ума,
Решившего перехитрить природу,
В которой все и просто, и легко,
Пока ты от нее недалеко.
Хаген
Подобное в ней держится подобным.
А Зигфрид бесподобным быть хотел
И не свершил назначенного дела,
Которое не требует ни сил,
Ни ловкости особой, ни ума.
Плохой помощник в браке голова.
Родольф
А мне совсем не нравится невеста.
Все мнится, будто скверная судьба,
Пославшая ее, нам козни строит.
И прелести невесты — только тень
Несчастья, что пасет нас, как баранов,
Но лик свой явит поздно или рано.
Аттила
Несчастье — обездоленных удел.
А мы—судьбы не пасынки, а дети,
И нашим клеймена она тавром.
И нам она поможет в крепкий узел
Европу без усилий завязать.
Хаген
И в этом я готов ей помогать.
Аттила
Но не сейчас. Мы через три луны
Начнем свой путь в далекие чужбины.
Хаген
Сейчас иль позже — мало в том кручины.
Чужбина там — где мне добычи нет,
Где ценят жизнь своей дороже славы,
Где золотом не платят за успех.
Родольф
Ты, видно, хочешь быть богаче всех?
Не всякий человек, увы, бессмертен.
И даже храбрецу есть что терять...
Хаген
Что мне над этим голову ломать?
Покуда жив — конца у жизни нет.
Когда же мертв — кому искать начало?
Но золото любой окупит риск:
На склоне лет бессильный и больной,
Отвратный в безобразьи и причудах,
Себе лишь в целом мире только нужный
Спущусь, кряхтя, в заветный свой подвал,
Где золото нетленное хранится.
Костлявыми дрожащими руками
Перебирая звонкие монеты,
Я буду воскрешать по капле жизнь,
Ушедшую как-будто безвозвратно.
И времени поток направлю вспять,
Не каждому дано понять и знать
Нестыдной страсти бурные безумства.
И лишь тысячелетия спустя
Земля родит великого поэта,
Сумеющего истин прописных
Презреть банальность и непостоянство,
Чьи чувства будут остры и точны.
И он откроет миру тайну тайн:
Величье духа рыцаря скупого.
Аттила
Я от поэтов жду совсем другого:
Они обязаны так муз своих взнуздать,
Чтоб те могли без устали скакать
Дорогами бессмертия и славы,
Где наших ног оставлена печать.
Гунтер
Поэтам не прикажешь воспевать
Лишь только то, что хочется владыкам.
Доподлинно уверен я в одном;
Поэты будут петь не об Аттиле,
А о его трофеях и еще
О прелестях сестры любимой Хильды,
Что бросил на алтарь своей свободы
Ее великий, но несчастный брат.
Аттила
Вернемся из оттуда к нам назад.
Им петь потом. А нам же нынче жить.
Готовьтесь к свадьбе. Кстати, верный Родольф,
Ты должен на нее гостей созвать —
Все лучшее, что есть на этом свете.
Родольф
Кто лушие хотел бы точно знать?
Гунтер
Я слышал, что в Афинах есть мудрец,
Чей ум совсем не ведает сомнений.
Он истины творит из ничего.
Аттила
Кто этот муж?
Гунтер
Схоларх Афинский Прокл.
Родольф
Афинский Прокл? Я слышал про него.
Но как зазвать того, кто быть не хочет?
Ведь мало для пытливого ума
В обряде брачном пищи к размышленью.
Аттила
Неинтересны мне твои сомненья.
Хаген
Еще Петра Дамасского зови.
Он — пастырь душ, безверьем утомленных,
Почтенный доктор божеских наук,
Знаток большой небесных иерархий,
Никем не превзойденный богослов,
Блаженством же подобный Августину.
Родольф
И здесь есть для раздумия причина.
Ведь если Прокл а все-таки смогу
Завлечь на свадьбу Хильды и Аттилы —
Великой воли с дивной красотой,
То мало для Петра в том интереса.
Он не прибудет.
Аттила
Родольф, не тебе
Не дал бы я и проще порученья.
Итак, на свадьбе видеть я хочу
Петра, а также Прокл а из Афин
И всех других, кто быть на ней достоин.
Средь них чтоб были барды и певцы,
Поэты, музыканты и фелиды,
Софисты, чародеи, мудрецы,
Атлеты, гладиаторы, гонцы.
А чтоб о свадьбе память укрепить,
Принять достойно всех и наградить.
Картина 5.
Степь. Ночь. Горит костер. У костра сидит старая шаманка. Возле нее большая чаша с водой.
Шаманка
Чудно однако этот мир устроен:
В нем людям ненавистен мерный ход
Светил небесных, солнца оборот.
И все стремятся вырваться из плена
Своих удач, забот или невзгод.
И рвутся ненавистные оковы,
Которых на несчастных просто нет.
Им худший враг из худших — это время.
Его стремятся все поторопить,
Замедлить, изменить, убить.
Но ни один не хочет с ним мириться.
Так, у себя идя на поводу,
Одни живут всецело только в прошлом.
И там, среди свершившихся надежд
Им мило все. И поступь их неспешна.
Другие же, напротив, не в согласье
С тем, что осталось в жизни позади.
Грядущее для них—да смысл, и цель.
Они спешат. И время им—обуза.
Всю жизнь сидят на этом берегу,
А на другой взирают с вожделеньем.
Но не дано ни тем, ни этим знать,
Что прошлого и будущего нет.
Есть только настоящего теченье
Как вечности мгновенное творенье.
(Появляется Оддруна).
Оддруна
Здорова будь! И добрый тебе вечер!
Шаманка
Благодарю. Но разве вечер? Ночь!
Уж третья стража—скоро будет утро.
Оддруна
Не может быть того!
Шаманка
Кому то знать?
Оддруна
Слова твои мне нелегко понять. ..
Да как понять, коль мыслями не здесь?
Уснул любимый. Ну а мне невмочь
Плутать в тенетах дивных сновидений,
Которые лишь только слабый отсвет
От солнца ослепительного яви.
Уснул любимый. Я же тихо прочь
Ушла, чтоб не вспугнуть его покоя,
Вдохнуть полынной сладости степи,
Росой утишить ног своих пыланье
И помечтать о завтрашнем свиданьи.
Шаманка
Сегодняшнем. Уж на исходе ночь...
Оддруна
Как хорошо! Еще один, да наш,
Стремглав летящий день вослед другому.
Любимый будет жаркие слова
Шептать на ухо. Гладить осторожно.
Над каждой моей впадинкой вздыхать,
Над каждым возвышением стонать,
И длить соитых губ прикосновенье.
А я не стану счастья подгонять,
Но все-таки, признаюсь, сдамся скоро
На стыдные желания его.
А сердце будет долго-долго таять...
И все-таки одна смущает мысль
Мой слабый ум и сердце ранит болью.
Одно сомненье мозг мне бередит.
Все кажется: непрочен, слишком хрупок
Состав любви, что есть сейчас во мне.
Я знаю, ты способна проникать
Туда, куда другим закрыты двери
И навсегда заказаны стези.
Ты в будущее можешь заглянуть,
И там увидеть то, что совершится.
Прошу тебя впусти меня туда
Хоть на мгновенье...
Шаманка
На мгновенье,да?
Зачем себя познаньем торопить
Того, что может опечалить душу?
Ты, как и все, спешишь на свой манер
Испортить счастья тонкого теченье,
Стремишься нить событий перервать,
О том, что все кончается, узнать.
(Шаманка делает пассы над чашей. Бормочет заклинания).
Сюда смотри внимательно. Что видишь?
Оддруна
Ничего. Все тихо, пусто и темно.
Одна вода лишь в отсветах кровавых.
Где он? Где я? Я вижу чаши дно.
Где будущее? Где? Его не вижу.
Быть может, ты неверно колдовала?
Колдуй еще. Чтоб будущее стало.
Шаманка
Я время охраняю, не творю.
Как и дела, его творят другие.
Да, пусто там. И в будущем вас нет.
Туда из нынче вы не попадете.
По воле не своей прервете бег
И оба здесь, не в будущем, умрете.
Оддруна
Зачем ты мне такое говоришь?
Меня пугаешь? Врешь? Сошла с ума!
Тебе не верю... Я тебе не верю!
Не может быть... Кружится голова...
Дышать нет сил. .. И руки холодеют. ..
Не верю! Нет!! Любимый, где ты? Где?
(Убегает).
Шаманка
Не доверяя собственной судьбе,
Испортить праздник жизни скоротечной
Спешит неугомонностью народ.
А ведь в ней лучшее —ее неспешный ход.
(Появляется Хильда).
Мне можно здесь погреться у огня?
Печаль насквозь мне душу ознобила.
И сон нейдет. Да и боюсь его.
И сон и явь гнетут меня едино.
А почему ты, старая, не спишь?
Шаманка
Я здесь храню от посягательств время,
Что вечности великой есть печать.
Которую, увы, нельзя сорвать.
Хильда
Ты ведаешь что будет наперед?
И, стало быть, о прошлом тоже знаешь?
Шаманка
Что прошлое... Ушло и не придет.
Что было, то становится преданьем.
Затем о нем история солжет.
И мало кто о прошлом знать желает,
И уж никто о нем не узнает.
Хильда
В отстое мутном умерших надежд
Для будущего места не найдется.
А прошлое зовет меня и ждет.
И маята разлуки невозвратной,
Как бабочку огонь, меня влечет.
Там Зигфрид мой. Там я его невеста.
Дай мне взглянуть на прошлое чуть-чуть. ..
Шаманка
Что ж, в прошлое совсем не долгий путь,
Но я боюсь, увидишь там такое,
О чем потом придется пожалеть.
Смотри в огонь. Он в прошлое ведет.
(Шаманка делает пассы и шепчет заклинания).
Хильда
Что за огонь? И почему не жжет
Он рук моих? И что в нем за движенье?
Шаманка
В нем то пылает, что и не горит.
Там не тела, а души огнь снедает.
И муки с каждым мигом все сильней
Неотомщенных душ. Они страдают
Стократно, проклиная свой удел.
И мукам не положен там предел.
Хильда
В огне фигура.. . Вижу.. . Зигфрид? Он!
Где этот ад? Где пламень?
Шаманка
Где Вальгалла...
Хильда
Вальгалла? И, говоришь, стократ
Душа там страждет жаждущая мести?
Что это? Поле. Лес. Охота. Псы.
Вот Зигфрид. Это он. А сзади Хаген.
У Хагена копье. И... ужас! Бьет
Он Зигфрида копьем. Проклятый Хаген...
(Падает без сознания. Шаманка обрызгивает лицо
Хильды водой из чаши. Хильда приходит в себя).
Хочу теперь я до конца испить
Всю чашу скорби нового былого.
(Всматривается в огонь).
Ага, чертог. Я вижу — Гунтер в нем.
А это — Хаген. И еще Брингильда.
Сговариваются Зигфрида убить.
Эх, Зигфрид... Как же так? Как мог
Довериться ты людям бессердечным?
Но я жива. Во мне вскипает злость!
Я отомщу! и боль души утишу.
Стократно адский пламень сокращу.
Я погублю губителей жестоких.
Змеей вползу туда, где и не ждут.
Ужалю их. И пусть они умрут.
КАРТИНА 6
Чертог Аттилы. Аттила. Родольф. Петр. Прокл.
Родольф (Проклу).
Не худшему из дорогих гостей
Аттила дарит в знак раеположенья
Вот эти свитки греческих письмен.
Подарок, я надеюсь, сможет сгладить
Все неудобства, что пришлось принять
В нелегком путешествии на свадьбу.
Прокл
Да стоит ли об этом горевать?
Отечество философу — весь мир.
Мне там иль здесь — приятно быть едино,
И оттого дорогу я люблю. А за подарок вас благодарю.
(Читает).
«Один, два, три, а где еще четвертый
Из тех гостей, что был у нас, Тимей...»
Так это же Платон! Из всех бессмертных
Единственный, кто вечно будет им.
Я полагаю, возраст этих свитков
Весьма почтенен?
Родольф
Что и говорить!
Я знаю точно: козы, что паслись
В окрестностях Афин в былое время,
Чьи шкуры на пергаменты пошли,
Сто на восемь траву свою щипали
По меньшей мере лет тому назад.
Прокл
Твоей осведомленности я рад.
Лет восемьсот? Тем хочешь ты сказать? ..
Родольф
Лишь то, что достоверно могу знать:
Писал Платон. Сомненья прочь гони.
Атрибутировали тексты знатоки,
Оплаченные щедро и достойно.
Прокл
Писал Платон? Да свиткам нет цены!
Родольф
Иль лошадям, которых мы отдали
За эти свитки. Тысячу голов.
Четыре тысячи неутомимых ног.
Философу бесстрастие прилично,
Но не могу сейчас волненья скрыть.
Не знаю даже, как благодарить.
Аттила
Ты нынче здесь — и этим все сказал.
Родольф (Петру).
Другому гостю плащаницу дарим,
Ту самую, в которой, говорят,
По снятию с креста был в гроб положен
Иисус Христос — мессия христиан.
(В сторону). В чем ценность тряпки — право, не пойму
Петр
Поддельных плащаниц я видел тьму. И эта вряд ли подлиннее прочих. Но к разочарованьям я привык.. .
(Р а з в о р а ч и в а ет п л а щ а н и цу).
Та самая! Сомнений быть не может.
Здесь лик Его... Божественная кровь. . .
Воистину, вот это — дар бесценный:
Ведь подлинность покрова несомненна!
Родольф
Как нет цены? Намедни сам отдал
За эту плащаницу я торговцу
Пол-конского ведра жемчужин зрелых,
Что хватит на полсотни диадем.
Петр
Мне этот дар ниспослан Богом свыше...
Родольф
Ты верно глух. .. Иль просто не расслышал:
Аттила дарит, понял? А не Бог...
Петр
Аттила—.исполнитель волн Бога.
Родольф
Что ж, наглости тебе не занимать...
Аттила
Не мог ли ты подробней рассказать:
Кто есть твой Бог и как его зовут?
Петр
Он сам в себе есть главный атрибут.
Бог всеимянен. Он есть все, что есть.
Он есть сверхжизнь, сверхблаго, сверхлюбовь.
Приличны имена ему любые.
Он — уровень, линейка, мера, вес
Материи. Бог смысл и оправданье
Великой совершенной красоты.
Земли начало. Неба и воды.
И бытие его в небытии.
Аттила
Для темных душ все истины темны.
А веру не подбодришь вдохновеньем.
Быть может, Прокл поможет в разъясненьи?
Прокл
Где разум торжествует — веры нет.
А разум говорит нам о Едином.
Ведь все начала держатся на нем.
А благо, красота и справедливость
Неотделимы. Так что все причины
Всего, что есть в Едином, как одна.
Аттила
Для малопросвещенного ума
Величье мысли паче униженья.
Единое и Бог.. Мне не понять. .
Родольф
Да стоит ли об этом горевать?
Слова порой превыше содержанья.
Из воздуха свои возводят зданья
Великие в раздумьях мудрецы.
Вы оба — два сейчас упомянули
Предмет не чуждый слабому уму.
О красоте я речь веду. И мне
Совсем о ней нетрудно рассуждать,
Чтобы у вас ума не занимать.
Прокл
О женской красоте ты говоришь,
Что есть лишь плоти низкое движенье.
А я молюсь Афине, не Венере,
Меня ее пленяет красота
И совершенство умного экстаза.
Аттила
Не в лошадь корм. И мой не может разум
Сплетенье слов немыслимых понять. ..
Родольф
Кто не горазд туманно рассуждать,
Тот не поймет неясных объяснений.
О красоте Петра другое мненье?
Петр
Красиво то, что Бог в себе творит.
Что от Него — то истинно прекрасно.
Он сам в себе блаженство и любовь,
А красота есть плоть его и кровь.
Родольф
Но как же Бога этого узнать?
Пощупать, оценить, поцеловать,
Иль может есть еще какие средства?
Петр
Смотри на солнце. Свет тебя слепит,
Внезапно становясь завесой зренью?
Теперь стесни дыханье. Не дыши.
Родольф
Прекрасное занятье для души. ..
Все. Не могу. Мутится в голове,
И время будто бег остановило.
Без воздуха мне хуже, чем при нем.
Петр
А свет приятней ночью, а не днем?
Так вот скажу, что воздух, как и свет,
Есть красота и лики совершенства
Пресилыного и выспренного Бога.
Нельзя их взвесить, обменять, продать.
Отнять нельзя. Нельзя поцеловать.
Пощупать. Изменить нельзя. Измерить.
В них можно жить, чтоб в Бога свято верить.
Аттила
Так воздух, говоришь, нельзя отнять?
А если я петлю тебе на шею Велю накинуть?
Петр
Значит, быть тому.
Безропотно приму награду Бога.
А ты — орудье. Только Божий бич.
Без воли и без промысла его
Ты даже шагу сделать бы не смог.
Аттила
Выходит удавлю не я, а Бог?
Хитро задумано! И кто б чего ни сделал,
Не будет тот при частен тем делам?
Родольф
Позволь ему один вопрос задам:
Так среди нас упрямишься не ты,
А некто, кто упрям до совершенства?
Быть может Прокл куда точнее знает,
Чья воля в чем, и кто на ком играет?
Прокл
Нельзя снимать тунику прежде тоги.
Смотри в себя и истину узришь.
Увидишь, что душа живет в Едином.
Добро и зло в ней смешано в одно.
Мысль скаредна того, кто различает:
Вот то — мое, а это—не мое.
На самом деле все что есть — ничье.
Единое — начало и конец.
Ничто и все. И пагуба, и благо.
И в мире все к Единому идет,
А от него назад течет обратно
Чрез Числа, Душу, Космос снова к нам.
И этих эманаций встречный ход
Эонов завершает оборот.
Родольф
Чем дальше в степь, тем гуще в ней трава.
У воинов для шлемов голова
Удачно приспособлена. А мысли
Не слишком прочно застревают в ней...
Аттила
Быть может Петр нам объяснит ясней?
Петр
Весь мир порядком держится одним:
Есть лестница на небо и ступени;
Внизу земля и мертвые каменья,
Скотов безмозглых тьма, а выше их
Премного душ иредверьем оглашенных;
А дальше вверх, насколько видит глаз,
Христиан, монахов, дьяконов скопленье.
Епископов немного. Я средь них.
То град земной. А божий — много выше.
Там ангелы, архангелы, начала.
Там власти, силы, мощи, господства.
Над ними же великие престолы.
А в самой лучезарной вышине,
Где серафимы лишь да херувимы,
В великой тайне пребывает Бог.
Аттила
Да кто из нас подумать только мог,
Что сложно так солдат его строенье!
Родольф
Что ж, это все достойно удивленья,
Но верить в то, чего нельзя узнать,
Меня уволь. Кто даст себя связать
Веревкой недоступной осязанью?
Петр (Аттиле).
Для веры нужно твердое призванье.
Бог недоступен мысли, но любви
Открыт он весь. Вот путь. Смелей иди
И помни: разум вере лишь помеха —
Через Афины к Богу не придешь.
Но если ты призвание найдешь
Прийти к нему, то он твои грехи
Тебе простит.
Аттила
Простит? Но я не грешен
Я то вершу, что требует закон
Не мною установленный от века:
Тот прав — кто жив остался. Кто убит —
Тот виноват. И Бог его простит.
Картина 7
Аттила. Хильда. Гунтер. Родольф. Хаген. Оддруна Прокл. Петр. Обе тел охранительницы.
Аттила
В день свадьбы, как велит обычай,
Исполнить должен неприменно я
Своей невесты три любых желанья,
И только после этого на ложе
Могу взойти и мужем стать ее.
Публично обещание даю
Обычай соблюсти весьма охотно,
Тем самым дав соотичам пример
Для подражанья в июполнаньи слова.
Родольф
Обычаи — спокойствия основа
Народа, признающего закон.
Обычай «трех желаний» тем хорош,
Что на года послужит утешеньем
В безропотность отдавшейся супруге.
Я, предвкушая брачные недуги,
Воспользуюсь тем правом. И прошу
Тебя, Аттила, наказать убийцу.
Аттила
Я тотчас же велю его казнить.
Прокл (Хильде).
Казнить ты просишь или наказать?
Без осознанья нет и наказанья,
А смерть есть отрицание сознанья.
Родольф
Как часто мудрость разуму вредит,
Когда в час неурочный говорит.
Хильда
Мое желанье: Хагена казни.
Аттила
Казню охотно. Только почему
Твой выбор пал на Хагена?
Ему как воину убийство подобает:
Лишь доблести и славы прибавляет.
Хильда
Он Зигфрида убил. И не в бою,
А на охоте. Тайно. Подло. Сзади
Пронзил копьем. И снял с руки кольцо.
Смотри: на пальце у него улика!
Убийца низкий, ты изобличен!
Родольф
И, стало быть, наверно, обречен.
Хаген
Она права. Я Зигфрида убил.
Но вовсе не из худших побуждений:
Блеск золота кольца меня пленил.
Вот этого. Оно сокровищ Рейна
Есть квинтэссенция. И кто владеет им,
Я говорил уже, владеет миром.
Но, видно, скоро близится к концу
Владение мое. А жизнь — тем более.
Всему, что есть, отпущен краткий срок.
А для меня он, кажется, истек.
Аттила
Что ж, пусть раздуют горны кузнецы,
И золота наплавят не скупясь
В количестве достаточном, чтоб он
Был им досыта насмерть напоен.
Хаген
Спасибо. Ты щедрее быть не мог,
Коль даже захотел бы, видит Бог.
Прокл
Вот образец как надо смерть принять.
Петр
Спеши скорей, чтоб вдруг не опаздать
Креститься именем Владыки Всеблагого.
Быть может, Он грехи твои простит
И даст душе покой и очищенье.
Хаген
Я не нуждаюсь ни в каком прощеньи.
Отчаянье — основа веры тех,
Кто время бестолково промусолил.
Мне ж нечего прощать и очищать.
Я жизнь свою сполна и славно прожил.
И всю ее до мига подытожил.
(Телохранительницы уводят Хагена).
Аттила
Осталось два желания. Проси.
Я жду второго. Говори, Исполню.
Гунтер (в сторону).
Настал мой час. Теперь иль никогда.
(Хильде).
Не с трона правят царством. Правят с ложа.
Проси о том, что мне всего дороже.
Хильда
Ты здесь причем? Желания мои,
А не твои Аттила исполняет.
Но, впрочем, какнникак, а ты мне брат.
И я одно желание потрачу
На то, чтобы твою судьбу решить.
Гунтер
Я о тебе богов буду молить!
Хильда
Не торопись. Всему есть свой черед.
Сначала расскажи, за что убить
Ты Зигфрида замыслил? И зачем
Избрал для исполненья гнусный способ?
Гунтер
Кто, я? Ты что? Я знать не знал о том.
Убийца — Хаген. Он же сам признался.
Хильда
Ты в этом тоже очень постарался.
Да, он убил. Но кто подговорил?
Гунтер
Он сам замыслил, сам же и убил.
А я не знал о том ни сном, ни духом.
Родольф
Но Хагена нельзя о том спросить:
Ведь он вам приказал всем долго жить.
И замолчал теперь, увы, навеки.
А было замолчать немудрено:
В раззевленную глотку ему влили
Расплавленного золота ведро.
Хильда
Ты, Гунтер, врать пытаешься хитро.
Но я все знаю: ты, Брингильда, Хаген
В чертоге ночью долго речь вели
О том, как быстро с Зигфридом покончить.
Ты Хагену пообещал кольцо
В награду за убийство. Ну а Хаген
Вам слово дал. Ну и сдержал его,
Чтоб получить желанную награду.
Гунтер (Хильде).
Я вижу, ты как будто даже рада
Разоблаченью брата своего?
(Аттиле).
Ну что ж, тогда покаяться готов:
Моя вина. Но и вина Брингильды.
Ей Зигфрид крепко душу посолил:
В бою непродолжительном смирил.
А для валькирий — меченосных дев —
Нет худшего и большего позора,
Чем плен и поражение в бою.
Уж лучше бы ее он обесчестил,
Как девицу невинную мужлан.
Брингильду Зигфрид в жены мне отдал,
А Хильду попросил себе в награду.
(Хильде).
Мне брак ваш был невыносим. И я
С мечом придумал хитрость. Мол, лишь он
Сердец слиянье в браке укрепляет.
Но мысль о том, что Зигфрид все равно,
Дай только срок, твое познает лоно
Лишила сна и ум мой закружила.
Тогда решил я Зигфрида убрить.
Хильда
Ты мерзкий план сумел осуществить.
Все, что хотел—исполнил. И довольно.
На этом свете каждому — свое:
Твое —не здесь. Оно — на дне могилы.
Не должен, Гунтер, ты на свете жить!
Аттила
Чтоб было справедливо и достойно:
Осиновым колом его прибить!
Гунтер
Сестра, сестра . .. Убить родного брата...
(Телохранительницы уводят Гунтера).
Оддруна
Я знаю, что приказу нет возврата,
Но сделай исключенье для меня.
Вот здесь под сердцем я ношу дитя,
Отца которого приговорил ты к смерти
Будь милостив. ..
(За сценой раздается предсмертный крик Гунтера. Оддруна падает без сознания).
Хильда
А я еще хочу,
Чтоб на Земле людей подобных брату
Не появилось больше никогда.
Чтоб от него потомков не осталось,
Чтоб подлый род навеки в нем угас.
Родольф
Оддруны наступил недобрый час.
Эх, зря она о милости просила.
И лучше б ничего не говорила
О том, что в чреве носит. А теперь
Конец пути замкнулся на начало.
Аттила
Оддруну взрезать. Бросить плод шакалам.
(Телохранительницы утаскивают Оддруну).
Прокл
Деянье мерзко.
Петр
Ведает лишь Бог,
Зачем и как могло свершиться это.
Не можем промыслов мы всех его узнать.
И оттого помолимся смиренно
О милости и благости всего,
Что Бог творит. Не нам винить его.
Картина 8
Спальня Аттилы. Брачное ложе. Сумрак. Входит с факелом Родольф. Осматривает спальню. Заглядывает под ложе. Втыкает факел в подставку.
Родольф
Пир свадебный закончен. И на нем
Все шло своим привычным распорядком:
Невеста веселилась больше всех;
Жених, как подобает властелину,
Приветлив был и тароват безмерно;
А гости же, напротив, молча пили.
В глубоких кубках взоры утопив.
Все ждали с нетерпением конца
Обряда брачного. И верно только я,
Терзаемый предчувствиями злыми,
Бег времени хотел остановить.
Но тут гонец с известием: скончался
Японский царь Ингё — Аттилы друг.
(Средь ночи в спальне сонный был зарезан).
Я втайне счастлив стал, услышав это:
Двух солнечных затмений в один год
Не может быть и не было доселе.
Судьба поровну вероятность делит:
Сначала чет, в другой же раз — нечет.
И редко совершает в том просчет.
Выходит, мне предчувствие солгало,
Но на душе зато спокойней стало.
(Входит Аттила и Хильда, сопровождаемые телохранительницами).
Аттила
Идите отдыхать. Вы все свободны.
Советник здесь не нужен. Ну а вы,
Что призваны стеречь от смерти тело,
Должны его невесте передать.
Она меня здесь будет охранять.
Родольф
Приятной тебе ночи, государь!
(Уходит в сопровождении телохранительниц.
Аттила снимает праздничные одежды и остается в одной рубахе. Приближается к ложу, на котором сидит Хильда).
Хильда
Повремени. Дай мне сказать тебе
Всего два слова.
Аттила
Время ли для них?
Ложись сейчас. Поговорим потом.
Ты знаешь, я спешу скорей узнать
Всю разницу между тобой и теми,
С кем раньше мне пришлось здесь пребывать.
Хочу быть поколебленным во мненьи,
Что будто мрак всех кошек единит,
И мало кто их точно различит.
И опровергнуть домыслы, что будто
Прельстительность — лишь зрения обман,
И что любовь — лишь тел ногих двженье
Под временным покровом темноты.
Хильда
Не торопись. О всем узнашешь ты.
Хочу я успокоиться. И дрожь
Неверных рук унять. Сейчас во мне
Кровь голосом обиженным кричит
Тобой и мной погубленного брата.
Кричит она и требует отмщенья.
Аттила
Какое же возможно здесь решенье?
Как собираешься ты мстить сама себе?
Оставим это. Хватит разговоров.
Теперь совсем не время их вести.
Того гляди уж скоро ночь пройдет,
А там и солнце, как всегда, взойдет.
Хильда
Взойдет?... Ну вряд ли. . . Нет!
Аттила
Ты что сказала?
Хильда
Не обращай внимания. Иди
Сюда на ложе. Рядом здесь приляг.
И грудь открой, где сердце твое бьется.
Аттила
Те неправы, кто искренне смеется
Над женскими причудами. Они
Затейливы порой и прихотливы,
Фантазий их неистощим полет...
Не оттого ль нас к женщинам влечет?
(Ложится на спину. Открывает грудь).
Хильда
Как странно все: ты здесь лежишь живой,
А брат — в земле, убитый, бездыханный...
Аттила (приподнимаясь).
Ты снова за свое?!
Хильда
Нет. Нет. Нет. Нет.
Глаза свои ладонями прикрой. Вот так. А я сейчас тебе. . .
(Вынимает нож и бьет Аттилу в грудь.
Раздается предсмертный крик Аттилы. Вбегают телохранительницы, сбрасывают Хильду на пол и, наступив ей на руки, наставляют на нее копья. Вбегает Родольф).
Телохранительницы
(в два голоса).
Произошло великое несчастье!
Родольф
Аттила!!! Мертв... Мир крошится на части.
(Подходит к Хильде. Долго смотрит на нее и наступает ей ногой на горло).
Подохни, гадина. ..