ВВЕДЕНИЕ
Данная работа является историографическим анализом одного из важнейших источников о России XVI века — «Записок о Московии» Сигизмунда Герберштейна. В данной работе будет рассмотрен и изучен с точки зрения историографии основной массив доступной литературы на русском языке, посвященной Герберштейну и его «Запискам».
Непосредственной целью этого исследования является формирование четкого представления о том, как в различные периоды отечественной истории менялось отношение историков к данному источнику и его автору.
В XVI-XVII вв. о труде Герберштейна в России было почти ничего не известно. Определенный интерес к «Запискам» был проявлен со стороны русских послов во времена царствования Ивана Грозного. «Записки» тогда заслужили характеристику «старой баламутной книги», содержащей ложные сведения о придворном этикете на Руси. Однако одновременно с этим о Герберштейне и его сочинении с большим почтением и уважением отзывался Андрей Михайлович Курбский.[1]
В середине XVIII века с «Записками о Московии» ознакомился присяжный переводчик Академии Наук К. А. Кондратович. В 1748 году он сделал первый известный нам перевод «Записок о Московии» на русский язык. Тогда, в 1748 году, его рукопись не была допущена до печати по цензурным соображениям. [2]
Широкую известность «Записки» получили в России благодаря Екатерине II, проявлявшей в годы своего правления исключительный интерес к отечественной истории, в частности, к сочинениям иностранцев, писавших о Руси. В 1784 году Екатерина II дала указание перепечатать и перевести на русский язык «Записки» Герберштейна с Базельского издания 1567 года.[3]
Высочайший авторитет Великой Императрицы в значительной степени предопределил отношение к Герберштейну на многие годы вперед. Русские историки царского времени, очевидно, не считали нужным подвергать «Записки о Московии» суровой критике. Сигизмунд Герберштейн, его научный вклад и личные качества удостаивались в это время самой высокой похвалы. О Герберштейне также писали и давали на него ссылки признанные нами классики русской истории: Николай Карамзин, Василий Ключевский, Владимир Соловьев.
В это же время остро стоял вопрос адекватного перевода «Записок» на русский язык. В 1832, 1866 и 1908 годах были выпущены переводы соответственно С. В. Руссова, И. Н. Анонимова и А. И. Малеина. И если первые два перевода впоследствии был раскритикованы за многочисленные ошибки и неточности,[4] то третий используется историками до сих пор.
В послереволюционное время советские историки не проявляли интереса к «Запискам» Герберштейна. Герберштейн был порицаем за свое, по мнению советской историографии, снобистское отношение к простому русскому народу. После войны в рамках борьбы с космополитизмом на изучение сочинений иностранных путешественников, писавших о России, и вовсе было наложено табу. [5]
Лишь в 1981 году группой отечественных историков была подготовлена первая советская работа, посвященная Герберштейну. Включавшая в себя переработанный Александром Назаренко перевод Малеина, новая книга была снабжена статьями выдающегося «герберштейноведа» Анны Леонидовны Хорошкевич. И по сей день, эта книга остается, пожалуй, самым исчерпывающим источником информации о Сигизмунде Герберштейне и его «Записках». Данная работа была лишена эмоциональной составляющей, содержала необходимую и обоснованную критику «Записок о Московии». Одновременно с этим Герберштейн в этой работе был впервые рассмотрен как человек Возрождения. В связи с политической ситуацией в Советском Союзе, данный труд вышел в свет только спустя 7 лет после написания — уже в перестроечное время.
В начале 2000-х появилась новая тенденция в деле изучения «Записок о Московии». Вероятно, под влиянием т.н. «новой национальной идеи», некоторые историки стали рассматривать «Записки» исключительно как источник, написанный с заведомо антирусских позиций. Герберштейна эти историки уличают в клевете на Россию и чуть ли не в русофобии. И, что совсем удивительно, они пытаются найти связь между популярностью «Записок» Герберштейна на западе и антироссийскими, как им кажется, настроениями в современной Европе. [6] Подобные суждения, основанные по большей части на подборе определенных фрагментов и цитат из текста — при игнорировании прочих, представляются весьма тенденциозными.
К счастью, подобный подход не является превалирующим. Напротив, нынешняя практика показывает, что необходимость всестороннего анализа «Записок о Московии», изучения различных редакций, написанных на разных языках, является не только важным фактором сотрудничества историков Австрии, Германии, Словении и России но, что интересно, и фактором развития межкультурных коммуникаций этих стран. [7]
1. Герберштейн С. Записки о Московии (Пер. с нем. А.И. Малеина и А.В. Назаренко. Вступительная статья А.Л. Хорошкевич) Под ред. В.Л. Янина. М., изд. МГУ, 1988. C. 44-45
Баронъ Сигизмундъ Герберштейнъ "Записки о Московитскихъ дЂлахъ" Павелъ Ioвiй Новокомскiй "Книга о московитском посольствЂ" (Введение, перевод и примечания А.I. Малеина). СПб, Издание А..С. Суворина, 1908. С. 31
2. Баронъ Сигизмундъ Герберштейнъ "Записки о Московитскихъ дЂлахъ" Павелъ Ioвiй Новокомскiй "Книга о московитском посольствЂ" (Введение, перевод и примечания А.I. Малеина). СПб, Издание А..С. Суворина, 1908. С. 32
3. Коллекции. Книги. Автографы. Сборник научных трудов. Выпуск 3.
СПб, Российская национальная библиотека, 2003. Статья Г.А. Фафурина «Иоганн Якоб Вейтбрехт — первый издатель «Записок…» Герберштейна в России». С. 109-110
4. Баронъ Сигизмундъ Герберштейнъ "Записки о Московитскихъ дЂлахъ" Павелъ Ioвiй Новокомскiй "Книга о московитском посольствЂ" (Введение, перевод и примечания А.I. Малеина). СПб, Издание А..С. Суворина, 1908. С. 33, 35-37
5. Сигизмунд Герберштейн - воин, государственный деятель, дипломат и миротворец.
М., изд. Белые альвы, 2000. Статья Анны Хорошкевич «Герберштейниана сегодня». С. 112-114
6. От Средних веков к Возрождению: Сборник в честь профессора Л.М. Брагиной.
СПб. изд. Алетейя. 2003. Статья Кудрявцева О.Ф. «Двоякий образ России: Сигизмунд Герберштейн и его предшественники» С. 215
Человек как творец и творение культуры. СПб, Санкт-Петербургский государственный университет, 2009. Статья Т.В. Партаненко «Европейские представления о Московской Руси XV-XVI вв.»
7. Сигизмунд Герберштейн - воин, государственный деятель, дипломат и миротворец.
М., изд. Белые альвы, 2000. Статья Анны Хорошкевич «Герберштейниана сегодня». С. 107-112
СПИСОК ИСПОЛЬЗУЕМОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
1. Николай Карамзин «История государства Российского». М., изд. Альфа-книга, 2008.
2. Иван Лобойко «О важнейшихъ изданияхъ Герберштейна Записокъ о Россiи съ критическимъ обозрьнiем ихъ содержанiя». СПб, Типография Карла Крайя, 1818.
3. «Записки о Московии барона Герберштейна». пер. И. Анонимова. СПб, Типографiя В. Безобразова и комп., 1866.
4. Баронъ Сигизмундъ Герберштейнъ «Записки о Московитскихъ дЂлахъ»
Павелъ Ioвiй Новокомскiй «Книга о московитском посольст※. пер. А.I. Малеина. СПб, Издание А. С. Суворина, 1908.
5. Герберштейн С. Записки о Московии. Пер. с нем. А.И. Малеина и А.В. Назаренко. Вступительная статья А.Л. Хорошкевич. М., изд. МГУ, 1988.
6. Международная ассоциация по изучению и распространению славянских культур. Информационный бюллетень. Выпуск 20. М., изд. Наука, 1989. Статья В. Магидс «Московское государство первой трети XVI в.».
7. XVIII век; XVIII век, Сб. 18. - Б.м., 1993. Статья И. С. Шарковой «О русском переводе «Записок о Московитских делах»» С. Герберштейна 1785 г..
8. Сигизмунд Герберштейн — воин, государственный деятель, дипломат и миротворец. М., изд. Белые альвы, 2000. Статьи Анны Хорошкевич «Герберштейниана сегодня»; «Переводы «Записок»».
9. Судебник 1497г. в контексте истории российского и зарубежного права XI-XIX вв. М., изд. Парад, 2000. Статья А. Л. Хорошкевич «Судебник 1497 г. в переводе и редакции Сигизмунда Герберштейна».
10. От Средних веков к Возрождению: Сборник в честь профессора Л.М. Брагиной. СПб. изд. Алетейя. 2003. Статья Кудрявцева О. Ф. «Двоякий образ России: Сигизмунд Герберштейн и его предшественники».
11. Коллекции. Книги. Автографы. Сборник научных трудов. Выпуск 3. СПб, Российская национальная библиотека, 2003. Статья Г. А. Фафурина «Иоганн Якоб Вейтбрехт — первый издатель «Записок…» Герберштейна в России».
12. Человек как творец и творение культуры. СПб, Санкт-Петербургский государственный университет, 2009. Статья Т. В. Партаненко «Европейские представления о Московской Руси XV-XVI вв.».
Ссылки в тексте будут даваться в виде порядкового номера книги в данном списке и указания страниц. Например: (7. С. 344-345)
ИСТОРИОГРАФИЯ И ОБЗОР ЛИТЕРАТУРЫ
В целях изучения историографии «Записок о Московии» Сигизмунда Герберштейна мною были отобраны около полутора десятков единиц литературы. Самые ранние книги из рассмотренных в ходе подготовки к написанию работы — относятся к первой четверти XIX века. Это «История государства Российского» Николая Карамзина и «О важнейшихъ изданияхъ Герберштейна Записокъ о Россiи съ критическимъ обозрьнiем ихъ содержанiя» Ивана Лобойко.
Разумеется, историография «Записок» началась раньше XIX века. Впервые о существовании «Записок» в России узнали не позднее 1580-х годов.
Увы, ходе написания данной работы обращение к первоисточникам, относящимся к периоду ранее XIX века, не представилось возможным. Поэтому в ходе написания данной работы историографическая информация о «Записках» в период до XIX века черпалась из доступной литературы. Таким образом, выводы об историографии XVI-XVIII вв. сделаны на основании книг, которые сами по себе должны быть и будут рассмотрены как вехи историографии.
Первые сведения об известности «Записок о Московии» в России относятся ко времени Ивана Грозного, хотя, по мнению историка А. И. Малеина, эта книга могла попасть в Россию и раньше. С «Записками» были знакомы Антоний Поссевин и Андрей Курбский. (4. С. 31)
А. Хорошевич по этому поводу пишет:
«<...> отношение к «Запискам о Московии» не было однозначным уже в XVI в. <...> Недовольны были Герберштейном и на Руси: в связи с миссией Поссевино горячо обсуждался вопрос, справедливо ли утверждение Герберштейна об омовении рук государем во время приема иностранных послов. Русские дипломаты, опровергая это, назвали его «Записки» «старой баламутной книгой». Большим почтением и уважением к Герберштейну проникнуты сочинения князя А.М. Курбского. В глазах Курбского он – «нарочитый муж цесарский и великий посол».» (5. С. 44-45)
Период с XVII до середины XVIII вв. является белым пятном в историографии «Записок». Однако, скорее всего, было бы ошибочно предположить, что в это время в России вообще не знали о сочинении Герберштейна. Ведь «Записки о Московии» уже в XVI веке были чуть ли не обязательной настольной книгой любого европейца, намеревавшегося посетить Россию. (4. С. 26; 5. С.45) Вероятнее всего, «Записки» проникали в Россию вместе с иностранцами, пусть даже и в считанных экземплярах.
Первое после конца XVI века конкретное упоминание о «Записках», встречаемое нами в литературе, относится к 1748 году. По данным А. И. Малеина, подтверждаемым И. С. Шаркововой, в 1748 году присяжный переводчик Академии Наук К. А. Кондратович делает первый перевод «Записок» на русский язык. Попытка опубликовать перевод не увенчалась успехом. В сочинении Герберштейна «было усмотрено много, не подлежащего опубликованию». Рукопись по просьбе Кондратовича, была сохранена. К моменту издания книги Малеина в 1908 году рукопись могла все еще храниться в библиотеке Академии. (5. С. 32; 7. С. 345)
Тот факт, что в своих «Записках о Московии» Герберштейн совершенно открыто писал об отношениях при царском дворе на Руси, не позволял вплоть до конца XVIII в. свободно распространять «Записки». (11. С. 109) Впрочем, это не помешало ознакомиться с «Записками» М. В. Ломоносову. Экземпляр издания 1551 года с пометками Ломоносова хранится в Библиотеке Академии Наук. (7. С. 345)
Ситуация кардинально изменилась при Екатерине II. Екатерина питала особый интерес к истории России, ее «Записки касательно российской истории» печатались в 1783-1784 гг. в «Собеседнике любителей российского слова». Особое внимание Екатерина II уделяла сочинениям иностранцев. Историк Г. А. Фафурин считает, что этот ее интерес был спровоцирован выходом в 1783 году в Париже первого тома «Истории древней России» Н.-Г. Леклерка — произведения, возмутившего русскую читающую публику и получившего в России гневную отповедь. (11. С. 109-110)
Так или иначе, уже в 1784 году Екатерина II дает прямое поручение книгопродавцу Иоганну Якобу Вейтбрехту обеспечить перепечатку в России Базельского издания «Записок» 1567 года и его перевод на русский язык. Организационные функции были возложены на Л. И. Бакмейстера. Очевидно, Екатерина не знала о существовании уже готового перевода Кондратовича с Базельского латинского издания 1571 года. (7. С. 345)
Историк Г. А. Фафурин считает несомненным тот факт, что Особая типография для нужд Кабинета Ее Императорского Величества и Коллегии иностранных дел была изначально создана с целью выпустить тираж «Записок» Герберштейна. (11. С. 110-111) Однако, по мнению И. С. Шарковой, основанном на изучении личной переписки императрицы, ее отношение к «Запискам» не было столь категорически положительным и носило двойственный характер. (7. С. 345-346))
Кроме того, Шаркова ставит русское издание «Записок» в заслугу исключительно Бакмейстеру, в этом ей оппонирует Фафурин, указывая на ведущую роль Вейтбрехта. (11. С. 110)
С подачи русско-немецкого историка Ф. П. Аделунга долгое время считалось, что задача, порученная Вейтбрехту и Бакмейстеру, была выполнена лишь незадолго до смерти Екатерины. Подобная информация повторялась во многих книгах, посвященных Герберштейну, вплоть до издания Малеина включительно. В 2003 году Фафурин опровергает данное заблуждение. Согласно Фафурину, русское издание «Записок» было выпущено уже в 1785 году. (11. С. 112-113)
После смерти Екатерины II интерес к Герберштейну на некоторое время ослабевает. Возобновление этого интереса принято связывать с исследованиями Ф. П. Аделунга (поскольку он писал на немецком языке, отдельно его работы рассматриваться мною не будут).
Уже в начале XIX века «Записки о Московии» приковывают к себе внимание русских историков. В частности, как пишет А. Л. Хорошкевич, вплоть до середины XIX в. Судебник 1497 года изучался отечественными учеными именно в пересказе Герберштейна. (9. С. 121-122)
Четвертая глава VII тома «Истории государства Российского» Н. М. Карамзина пишется почти исключительно на основе «Записок» Герберштейна. Карамзин завершает эту главу такой фразой: «Вообще Герберштейново описание России есть важное творение для нашей Истории XVI века, хотя и содержит в себе некоторыя ошибки». (2. С. 39)
Вышедшая вслед за «Историей» в 1818 году работа «О важнейшихъ изданияхъ Герберштейна Записокъ о Россiи съ критическимъ обозрЂнiем ихъ содержанiя» за авторством И. Лобойко является весьма показательной и, возможно, представляет собой несколько гипертрофированное отображение отношения тогдашней российской историографии к «Запискам» Герберштейна. Для Лобойко Герберштейн — это в первую очередь человек, заслуживший признание Великой Императрицы. Авторитет Екатерины II для Лобойко неоспорим, ее величие несомненно. А значит, по-своему велик и Герберштейн, раз его сочинение заслужило уважение Екатерины.
«Как чужеземец он более всего принужден был вникать в состав правления и дух народа; от чего его сочинения его в сем отношении гораздо поучительнее самих отечественных писателей. <…> Обычаи им описанные, из коих многие и по ныне не изгладились, изобразил он с такою верностью, что Великая Монархиня, в ознаменование своего уважения к труду его, благоволила принять непосредственное попечение о издании онаго. Кончина Ея, воспрепятствовавшая довершить сие предприятие, покрыла на некоторое время память Герберштейна забвением.» (2. С. 3)
Лобойко также с большим почтением отзывается об Аделунге, давшем, по его мнению, импульс для начала изучения «Записок».
«Известный ученому свету Писатель Г-н Аделунг, возчувствовав сколь несправедливо равнодушие к имени сего достопамятнаго путешественника, пожелал соорудить ему, как он говорит, скромный памятник, сочинением полнаго его жизнеописания...» (2. С. 3-4)
Верный последователь Аделунга, Лобойко также пишет, что русское издание записок было опубликовано в 1795, а не 1785 году. Однако он указывает, что и сам указ Екатерины II имел место не в 1784, а в 1795 году. Возможно, Лобойко просто не допускает мысли, что приказ великой императрицы мог исполняться в течение столь продолжительного времени.
«Он [Базельский перевод] замечателен тем, что Императрица Екатерина II повелела перепечатать оный в Санктпетербурге в 1795.» (2. С. 12)
Лобойко считает Герберштейна ответственным и честным автором. Истоки его добросовестности он видит в том, что Герберштейн тщательно работал с русскими летописями и другими источниками, получал сведения от проверенных информаторов, среди которых был, например, Семен Курбский. Лобойко удостаивает особым вниманием заслуги Герберштейна в области географии, указывает, что Герберштейн поспособствовал развенчиванию мифов, сложившихся еще во времена Птолемея. Однако ж в книге Лобойко есть место и сдержанной критике:
«Но чем отдаленнее описываемыя им земли, тем более встречается погрешностей». (2. С. 20-21)
Но в целом оценка Герберштейну дается однозначно положительная. Что характерно, у Лобойко уже присутствует сформулированное мнение о том, что Герберштейн, по сути, открыл Россию для Европы. В дальнейшем формула «Герберштейн — Колумб России» будет встречаться чуть ли не в каждой посвященной ему и его «Запискам» работе, не будет отвергнута и сегодня.
«Он [Герберштейн] совершил <...> в качестве Посланника два путешествия в Россию и первый открыл Европе внутреннее состояние сей тогда еще безызвестной страны.» (2. С. 2)
Из общей картины позитивного отношения к «Запискам» странным образом выбивается тот факт, что в том же 1818 году «из-за цензурных препятствий» не публикуется перевод «Записок», подготовленный Ф. Фовицким. В этом эпизоде историк Шаркова видит очередное проявление двойственности оценки «Записок» Герберштейна. (7. С. 346)
В 1832 году выходит перевод «Записок», проделанный С.В. Руссовым. Данный перевод признается крайне неудачным. Причину неудачи данного перевода историк Малеин видит не только в невладении Руссовым латынью на должном уровне, но и в заведомом недоверии к источнику и его автору. (4. С. 33)
На протяжении этого периода истории приходит осознание бесценности «Записок о Московии» в плане представленной в сочинении информации о географии Руси в XVI веке. В 1845 году профессор Московского Университета Рулье особо отмечает большое значение историко-экологических сведений, изложенных в «Записках» Герберштейна. (4. С. 24-25)
В 1850-е годы Герберштейном занимается группа студентов Санкт-Петербургского Университета. Результаты их работы были опубликованы в 1857 году в «Сборнике, издаваемом студентами Императорского Петербургского Университета». В него была помещена обстоятельная работа, составленная по Аделунгу: «Сигмундъ баронъ Герберштейнъ, его жизнь и значенiе, какъ писателя о Россiи». Также в него вошли работы лингвистического характера и, в частности, начал печататься перевод И. Н. Анонимова.
В 1866 году перевод И. Н. Анонимова, преподавателя истории VII Санкт-Петербурской гимназии, выходит отдельной книгой. Малеин так отзывается об этом переводе:
«Перевод И. Н. Анонимова в общем правилен, так что оказал мне большое подспорье при работе, но с другой стороны он не лишен, к сожалению, довольно многочисленных неточностей, от которых, казалось бы, переводчик мог легко освободиться». (4. С. 35) Малеин позволяет себе впоследствии разобрать около 40 ошибок, допущенных Анонимовым в ходе перевода «Записок».
В своей работе Анонимов характеризует Герберштейна положительно,
в духе своего времени.
«Если оба посольства Герберштейна в Москву были не совсем удачны в политическом отношении, то взамен того они обогатили европейскую литературу первым подробным описанием московского государства: плодом их были знаменитые Rerum Moscoviticarum Commentarii. Собственная любознательность побудила Герберштейна заняться собиранием сведений о стране, которая была почти неизвестна образованному миру…» (3. С. 3)
«Своей полнотой, верностью взглядов, критическим отношением к приводимым фактам они [Записки о Московии] превосходят все, что существовало в европейской литературе по этой части до их появления. Герберштейн. можно сказать, создал географию восточной Европы; он же первый познакомил европейскую публику и с русской историей в своем правдивом, хотя и не безошибочном извлечении из наших летописей. Современное ему положение России он изложил с такою подробностью и отчетливостью, что лишь немногия из последующих описаний могут выдержать сравнение с его книгой.» (3. С. 4)
Анонимов подчеркивает достоинства Герберштейна по сравнению с другими иностранными путешественниками. По мнению Анонимова, главным преимуществом Герберштейна было знание двух славянских наречий — виндского (словенского) и чешского. Знание языков, согласно Анонимову, позволило Герберштейну в России глубоко вникать в суть наблюдаемых им явлений и иметь о них справедливое суждение, помогло ознакомиться со славянскими источниками.
В 1870-е годы «Записками о Московии» начинает заниматься профессор Санкт-Петербургского Университета Е. Е. Замысловский. В 1875 году выходит его статья «Баронъ Сигизмундъ Герберштейнъ и его сочиненiе о Россiи въ XVI вЂкЂ» в журнале «Древняя и Новая Россiя».
В 1884 году Замысловский выпускает 500-страничную книгу «Герберштейнъ и его историко-географическiя извЂстiя о Россiи». Малеин, активно пользовавшийся этим изданием, так отозвался о нем:
«Обилие ссылок на этот труд в моих примечаниях наглядно свидетельствует, как много я ему обязан. И действительно, исследование Е. Е. Замысловского представляет собой незаменимое пособие для всех интересующихся географией древней Руси». (4. С. 37-38)
Однако Малеин подвергает книгу Замысловского и существенной критике. Замысловский, сосредоточившись на географии, оставил без проверки исторические факты, представленные Герберштейном. Пользуясь несовершенным переводом Анонимова, Замысловский исправлял последний с помощью сразу трех различных изданий Герберштейна, очевидно, не обращая внимание на то, сколь велика разница между ними.
Труд Замысловского тем ценен, что он дает количественную оценку деятельности Герберштейна. По словам Замысловского, Герберштейн, в частности, увеличил число известных европейцам русских рек с 31 до 132. Благодаря Герберштейну в Европе узнают о 44 русских городах. Впоследствии эти же цифры будут встречены в книге Малеина.
В 1894 году во французском журнале «Артист» Ив. Иванов публикует о Сигизмунде Герберштейне заметку обличительного характера. В ней говорится о полном невежестве Герберштейна в вопросах русской истории, критикуются его «небылицы о московском иге», недостоверные сведения о народных обычаях. Иванов пишет:
«Этот Герберштейн — исторический родоначальник европейских сказочников о нашем отечестве». (5. С. 37)
Весьма характерным представляется тот факт, что эта заметка была опубликована именно за рубежом, а не в России. А тот факт, что она запомнилась историкам, может косвенно свидетельствовать о том, что она все же выбивались из общего историографического контекста. Забегая вперед, можно отметить, что оценка, озвученная Ивановым, будет нередко даваться Герберштейну веком позже.
В 1908 году выдающийся историк и филолог А. И. Малеин выпускает свою знаменитую книгу «Баронъ Сигизмундъ Герберштейнъ «Записки о Московитскихъ дЂлахъ». Павелъ Ioвiй Новокомскiй «Книга о московитском посольст※».
В первую очередь, труд Малеина — это новый перевод «Записок» по Базельскому изданию 1556 года. Выполненный на высочайшем уровне профессионализма, этот перевод ложится в основу и современных переводов Герберштейна.
Малеин проявил большое уважение к личности Герберштейна. Но будучи ученым, он не пренебрегает критикой его сочинения. Однако почти каждый раз, критикуя «Записки», Малеин вместе с тем старается найти Герберштейну разумное оправдание. Проявление добросовестности Герберштейна Малеин видит в том, что тот искал информацию в русских летописях. Ошибки и неточности, допущенные в «Записках» Малеин объясняет тем, что Герберштейну мог попасться плохой список летописи. (4. С. 21)
Согласно Малеину, Герберштейн подвергал тщательной проверке услышанные им устные рассказы. Причем среди рассказчиков Малеин упоминает Максима Грека и Семена Курбского.
Малеин видит большую заслугу Герберштейна в том, что тот воспроизвел русский дорожник (Югорский дорожник), не дошедший до нового времени в оригинале.
В представлении Малеина Герберштейн — продолжатель дела прошлых путешественников, писавших о России. Однако, по Малеину, Герберштейн в этом плане выгодно отличается от них своей бесстрастностью и объективностью. Это дает Герберштейну право спорить с ранее изданными сочинениями о России, дополнять их.
Будучи ознакомленным с книгой Е. Е. Замысловского, Малеин довольно-таки подробно резюмирует колоссальные заслуги Герберштейна в таких дисциплинах, как страноведение, география, историческая география.
В частности, Малеин пишет:
««Записки о Московитских делах» должны были иметь большое значение для современников их автора, так как впервые давали обстоятельныя и по большей части проверенныя известия о России». (4. С.20)
Разумеется, Малеин не оставляет без внимания историю о том, как «Записки» были впервые напечатаны по воле Екатерины Великой. И, видимо, даже спустя столетие авторитет императрицы остается настолько сильным, что Малеин не только превозносит в своей книге Герберштейна и его «Записки», но и ищет оправдания неточностям этого сочинения.
Книга А. И. Малеина оказалась последней дореволюционной работой, посвященной Герберштейну. Советские же историки не занимались «Записками о Московии» плоть до брежневских времен.
Встречаются мнения, согласно которым, после революции в СССР довольно-таки брезгливо относились к «Запискам», считая их книгой, полной снобизма и презрения по отношению к простому русскому мужику. По некоторым данным, их автор, Сигизмунд Герберштейн, и вовсе был заклеймен как вражеский шпион.
В послевоенное время на изучение сочинений иностранцев о России и вовсе накладывается запрет.
Первая советская научная работа по «Запискам» пыла подготовлена к 1981 году группой ученых, в которую входили ныне знаменитый специалист по Герберштейну Анна Хорошкевич и талантливый филолог, историк Александр Назаренко. Однако издана она была лишь в 1988 году. Уже после развала СССР А. Хорошкевич напишет:
«Если в 50-е годы XX в. первую скрипку в этой сфере источниковедения играли соотечественники Герберштейна (австрийские, немецкие и словенские), <...> то позднее, когда в СССР был, наконец, снят или хотя бы полуснят запрет на изучение и использование записок иностранцев о России, негласно действовавший в послевоенные годы расцвета так называемого советского патриотизма и борьбы с космополитизмом, к иностранным ученым присоединились и советские. Их меньше волновали проблемы дипломатической деятельности Герберштейна, они видели в «Записках о Московии» полноценный источник о самых разных сторонах русской жизни — материальной и духовной культуре русского и других населявших княжество всея Руси народов. Их интересовали источники его сведений, в особенности, письменные и в первую очередь летописи. Этот период плохо ли, хорошо ли завершился в 1988 г. московским изданием «Записок», которое было подготовлено еще в 1981 г., но из-за изменившейся политической обстановки и одновременной смены руководства в издательстве МГУ семь лет ждало своего часа. В последующее время в СССР и России было продолжено исследование "Записок" как источника по истории правления Елены Глинской, по истории церкви, организации русского войска». (8. С. 112-114)
Как бы там ни было, в 1988 году выходит книга «Герберштейн С. Записки о Московии» в переводе А. И. Малеина и А. В. Назаренко, снабженная статьями А. Л. Хорошкевич.
Публикация в 1988 году данного труда — одно из наиважнейших событий русской в историографии «Записок». Уже следующем году советский историк В. Магидс пишет:
«Наконец-то — через восемьдесят лет после издания А. С. Суворина читатель и библиотека России обогатились кни¬гой Сигизмунда Герберштейна благода¬ря замечательному по добросовестно¬сти и глубине труду А. В. Назаренко и А. Л. Хорошкевич, при участии целого ряда научных работников, объединен¬ных благородной целью познакомить широкие круги историков, филологов и любителей, интересующихся историей России, с одним из наиболее полных и достоверных описаний нашей родины в первой половине XVI в.
«В связи с широким использованием текста «Записок», зачастую некритиче¬ским, назрела задача научного издания «Записок» в новом переводе с привлече¬нием всей совокупности ранних изданий и автобиографических материалов Гер¬берштейна, что поможет исследовате¬лям войти в творческую лабораторию вдумчивого наблюдателя русской действительности начала XVI в., понять методы составления и пополнения «Записок»». Так пишут составители, и с этим заявлением нельзя не согласиться.
Текст «Записок о Московии» публи¬куется по переводу с латинского, сделанному в 1908 г. А. И. Малеиным, ко¬торый отредактирован и основательно исправлен А. В. Назаренко, использо¬вавшим другие редакции, издания и переводы сочинения на современные языки. Переводчиком проделана исчерпывающая выборка всех существенных для понимания текста разночтений и дополнений из произведений Гербер¬штейна, содержащих сведения о его посольствах в Россию. Впервые публи¬куются актовые материалы, касающиеся обоих посольств 1517 и 1526 гг. Значительную работу проделал переводчик при окончательной подготовке текста к печати, упорядочив передачу в русском переводе имен собственных и терминов, а также при составлении комментария и указателей.
Изданию предпослано отмеченное пе¬чатью таланта и эрудицией специальное исследование о Сигизмунде Герберштейне и его сочинении, написанное А. Л. Хорошкевич.
Книга прекрасно иллюстрирована и снабжена исчерпывающим справочным аппаратом». (6. С. 71)
Аккумулируя в себе весь предыдущий опыт историографии «Записок о Московии», издание 1988 года предлагает несколько новый подход в деле изучения этого источника. Для А. Хорошкевич Герберштейн является в первую очередь человеком эпохи Возрождения и Реформации. Рассматривая Герберштейна под таким углом, Хорошкевич, с одной стороны, избегает эмоциональных оценок, характерных для литературы царского времени, с другой стороны, демонстрирует, в сколь большой мере сочинение Герберштейна отвечало потребностям Ренессанса.
«Герберштейн был достойным сыном своего века. Сохранив традиционную верность католичеству, он тем не менее оказался на высоте поставленных им задач по описанию Руси и ее соседей. Он был в курсе всех интересов современников, разумеется, в первую очередь соотечественников, и сумел удовлетворить их любознательность в области истории, религии, географии, этнографии и духовной культуры Восточной Европы. Гуманисты Австрии. Германии, Фландрии, с которыми Герберштейн поддерживал тесные связи, содействовали совершенствованию его труда, они консультировали дипломата, редактировали черновой вариант «Записок».» (5. С. 30)
Однако для Хорошкевич, в отличие от ее предшественников, Герберштейн не является некой «священной коровой». И в этой связи Хорошкевич стремится продемонстрировать всю противоречивость «Записок о Московии» как исторического источника.
««Записки» Герберштейна подобны мозаичному барельефу, если возможно такое сравнение, где художник пользовался фрагментами разной величины и качества: в виде глыб возвышаются памятники русской письменности, в их тени тонут мелкие сюжеты о низах русского общества, в отдельных местах поднимаются двусторонние рельефы — с одного бока яркие и мажорные, с другого — мрачные и унылые (когда информация была противоположной, например, от сторонников и противников великого князя).» (5. С.36)
Хорошкевич не стремится изобразить Герберштейна как некую икону. Для нее Герберштейн — живой человек со своим определенным мировоззрением. И Хорошкевич пытается посредством анализа текста понять специфику мировосприятия Герберштейна.
«Конечно, в «Записках» чувствуется снобизм европейца, овладевшего всей полнотой античного наследия, по отношению к тем, кому еще не довелось изучить его так основательно. <...> Не лишен текст "Записок" и ошибок, которым посол во многом обязан своим информаторам, далеко не всегда лояльно относившимся к русским. Тем не менее его, человека эпохи Возрождения, интересовали разные стороны жизни, о которых он рассказал с педантизмом ученого и яркостью писателя. <...> Изысканность речи дипломата не заслонила живой реакции Герберштейна, внимательного зрителя и слушателя, умеющего ценить не только собственное достоинство. но и достоинство собеседника, уважать народы, нравы и обычаи, которые он описывает.» (5. С. 41-42)
«Недаром, обсуждая вопрос о возможности существования баранца — фантастического полуживотного-полурастения, Герберштейн колеблется: рационализм человека Реформации склоняет его к признанию невероятности подобного феномена, а вера во всемогущество и всесилие бога — к допущению такой возможности.» (5. С. 31)
Проделав колоссальную работу, Хорошкевич определяет круг источников, которыми пользуется Герберштейн, причем не только письменных. Хорошкевич называет около 20 информаторов Герберштейна. Что интересно, в этом списке нет ни Максима Грека, ни Семена Курбского.
«Итак, круг информаторов Герберштейна широк и разнообразен: верноподданые Василия III и его политические противники, внутри страны и за ее пределами. Разумеется, и сведения, исходившие от них, разноречивы, а порой и противоречивы. Автор «Записок о Московии» такими их и сохранил. При этом даже в тех случаях, когда в тексте нет указания на информатора, по эмоциональной окраске легко угадать, «откуда дует ветер».» (5. С.34)
Анализируя вышесказанное, в итоге Хорошкевич выносит вполне предсказуемый вердикт:
«<...> «Записки о Московии» — уникальный исторический источник, который предоставляет великое множество сведений, однако их следует анализировать и сравнивать с другими источниками, прежде всего русскими». (5. С. 38)
В XXI веке в уже российской историографии «Записок» по-разному проявляют себя две противоположные тенденции. Первая из них представляется весьма негативной. В связи с приходом к власти новой политической администрации, вновь стали возникать разговоры о «русской национальной идее» и о «кольце врагов вокруг России». В новой обстановке стали появляться не иначе как тенденциозные оценки деятельности Герберштейна. Некоторые исследователи стали рассматривать «Записки о Московии» как изначально антирусское произведение. Они же обвиняют Герберштейна во лжи, клевете и чуть ли не в русофобии. Эти люди вторят словам Иванова о том, что Герберштейн — «исторический родоначальник европейских сказочников о нашем отечестве». Проводится параллель между, как им кажется, враждебным отношением к России в Европе и популярностью на западе «Записок о Московии».
Так, О. Ф. Кудрявцев в своей статье «Двоякий образ России: Сигизмунд Герберштейн и его предшественники» обозначает целью своей работы сличение текста «Записок» с сочинениями Павла Йовия, Иоганна Фабри и Альберта Кампенского; наделе его статья сводится к поношению Герберштейна и хвале его предшественников, писавших не о тирании и самоуправстве, но о величии русской великокняжеской власти.
Ниже привожу наиболее характерные цитаты.
«Предшественники Герберштейна изображали Россию как страну с прочным государственным строем, здоровыми общественными, религиозными и нравственными устоями, заимствование которых, по их мнению, было бы целительно и спасительно для Европы. В описании же габсбургского посла почти все выглядит иначе, и то, что вызывало восхищение и даже зависть у трех упомянутых авторов, как правило, показано с такой стороны, которая у европейского читателя воодушевления вызвать не могла.» (10. С. 188)
«Изобразив и ославив порядки Российского государства как тиранические, Герберштейн не только выставил его в дурном свете, но и подводил к мысли о его политико-правовой ущербности, нелегитимности.» (10. С. 193)
«У Герберштейна отношения двух разных миров и культур гораздо более напряжены, неприятие ценностей, устоев традиций, нравов и порядков другого народа обосновывается прямыми, а чаще косвенными обвинениями этого народа в варварстве. Все в России, по Герберштейну, отмечено печатью неполноценности, не только ее политическое и общественное бытие, религия, мораль, но и люди. <...> Тот факт, что описание России Герберштейном произведено с определенных позиций и имеет резкую, полемически заостренную антимосковскую направленность, вполне отчетливо показывает сравнение его «Записок о Московии» с трудами на сходную тему его предшественников, которое лишает смысла всякие разговоры об объективности и беспристрастности габсбургского дипломата. Вместе с тем созданный именно Герберштейном образ России получил преобладание, обесценив все, что по ее поводу было написано, и оказал существенное влияние на многих из тех, кто в дальнейшем брался о ней повествовать.» (10. С. 215)
В схожем духе выступает Т. В. Партаненко в статье «Европейские представления о Московской Руси XV-XVI вв.». Он пишет:
«В целом образ России, представленный Герберштейном, однозначно негативен, но большая часть его описания посвящена истории, географии, этнографии и именно она становится центром внимания. <...> Итак, в XV-XVI вв. закладываются основы современных констант в восприятии России и русских Западной Европой. Первоначально нейтральное восприятие постепенно переходит в оценочную стадию. Образ России, представленный Герберштейном, сохранил актуальность до настоящего времени.» (12. С. 314)
К счастью, мы сейчас имеем возможность наблюдать и прямо противоположную историографическую тенденцию. Комплекс проблем, с которыми сталкиваются исследователи труда Герберштейна из различных стран, привел к осознанию необходимости координировать работу историков России, Австрии, Германии, Словении. Приятным побочным эффектом более тесной работы ученых этих стран стало усиление межкультурной интеграции этих стран. К 10-летию независимой республики Словения вышел сборник статей о Сигизмунде Герберштейне на русском и словенском языках. В одной из статей этого сборника А. Хорошкевич пишет:
«Конец XX столетия ознаменовался совершенно новыми процессами и событиями. У всех на глазах на огромном пространстве континента Европа, вмещающем многие государства и народы, складывается новое, не только культурное, но и экономическое и отчасти политическое единство. Естественно, у наших современников оживает интерес к тем, кто вольно или невольно подготовил создание подобного единства, к тем, кто порой, даже не осознавая этого, оказался далеким или близким предтечей новых европейцев и нового понимания родины — части континента Европа. К числу первых из них можно причислить Сигизмунда, Зигмунда, Жигу, Жигимонта Герберштейна». (8. С. 107)