Это было в конце 90-х.
Я чувствовала себя очень старой из-за пережитых трех лет безработицы и одиночества. Удивительно, но одиночество старит.
Одежда висела на мне, как попало, туфли были велики.
И я пришла работать в фирму, где познакомилась с тремя молодыми людьми - Андреем, Кириллом и Федей. Плюс еще секретарша Галя. В сущности, мне необходимы были любовь и признание как минимум, всех на свете.
Кирилл выглядел низкорослым хамом с влажными глазами. Стандартный тип уличного приставалы, карманника, бордельного вышибалы и менеджера по продажам.
Много позже поняла, каким интересным был Андрей - смуглый парень с неожиданной улыбкой. Андрея любили все, потому что он никогда ни о ком не забывал. Даже когда "по уши зарыт" в ворохе бумаг или вел пространную "деловую" беседу. Казалось, он смотрит на вас краешком глаза и улыбается. Через много лет я поняла, как ему было тяжело. В невеселые для нас предновогодние дни вдруг принял решение - поездить по городу, поздравить клиентов. Ряжеными. Взял напрокат костюм Деда Мороза. Галя была снегурочкой. Фред приделал к обручу для волос поролоновые свиные уши. Кирилл - наш секс символ, конечно, был кроликом. Я купила на рынке первый свой за последнюю вечность свитер - он был пушистый, полосатый, с «помпошками» - и нарисовала на физиономии усы - мяу!
Помню, в одном из офисов меня сильно напугали две женщины. Они сидели в темноте, и пили что-то из "импортной" бутылки. Нам тоже налили, но в стакане оказался почти "чистый спирт". Я помочила язык: "такого мне не выпить".
Мы умчались радостной ватагой. А они остались пить свой синеватый и жутковатый напиток. Женщины казались такими несчастными...
Как раз под Новый Год освободился рядом с нами офис побольше. Андрей снял его, несмотря наши неважные дела. Мы решили праздновать в новом помещении. Оно казалось восхитительно пустым и ожидающим от нас чего-то необычного.
Из мебели у нас имелось несколько драных кресел, да полированный допотопный стол. Все было пожертвовано "Андрею и К" нашим арендодателем. Когда перетащили нехитрые пожитки, помещение не стало менее загадочным. Таким всегда кажется новое место, только что покинутое прежними обитателями.
Мы закупились провизией, шампанским, и накрыли стол. Кирилл с вожделением смотрел на бутылки. "Поросенок" принюхивался к закускам. Галя переоделась в фееричный шелковый комбинезон. Но Андрей вдруг куда-то исчез. Мы подождали еще какое-то время, а потом пошли на розыски. Оказалось, Андрей пошел во двор "греть" машину, и, измочаленный сумятицей последних дней, заснул прямо на месте. В машине его нашла я.
На другой день после событий к занавеске оказался "пришпилен" тетрадный листочек:
"Андрей, директор, нынче днем
Ушел машину греть...
Его мы ждали вчетвером-
"Не мог же помереть?"
Быть может, он от нас сбежал,
Иль черт его унес?
Попал в какой-нибудь скандал?
Принялся за извоз?
И каждый, видимо, мечтал
Порвать его в куски,
А он в машине крепко спал,
Не ведая тоски..." И т.д., и т.п.
Фирма, в которой мне довелось трудиться, поставляла программное обеспечение для компьютеров. Работа была не сложной, особенно на первом этапе. Я назначала встречи для Андрея и Кирилла. На которых они потом заключали сделку. Методом проб и ошибок научилась говорить с каждым на его языке. Подобно святому Франциску - не меняя одежды. Надо сказать, довольно сомнительной даже для менеджера на побегушках. Но когда получалось, возникало чувство, будто присвоила нечто незаслуженное. Это было трудно пережить. Само собой, мы никого не обманываем. И бизнес наш - честный, обывательский, законопослушный.
И все же... есть что-то нехорошее в овладении волей другого человека. Подчинении его своим желаниям. Я научилась "играть" интонациями. Сообщать шаблонную коммерческую «заготовку», как самое дорогое и личное. Но чем мне вознаградить собеседника за его терпимость? Эти мысли часто приходили мне в голову. Иногда казалось, мой дар внушать доверие - жутковатый, "неправедный". А что с ним еще можно делать? Развить? На что еще, более достойное, использовать?... Я оставляла "трубу", бродила по офису, включала чайник. И только тогда говорила Гале: «Записывай время, адрес...» Получив комиссионные, выставляла "народу" пива и закуски.
Бывали и смешные случаи. Однажды назначила демонстрацию в отдаленном пригороде. Андрей поехал, но улицы Победы не нашел. По каковому поводу сдержанно ругался. Я оправдывалась тем, что « не всем суждено отыскать путь к победе», и поэтому он побывал на "улице Поражения"…
Притом я совершенно (!) не знала компа. Выходные проводила в компьютерном классе, изучая программы. Ничего, если понадобится, положу "руководство пользователя" на ноты и спою под гитару. Бегая по бесконечным лестницам и коридорам, тупо сочиняла, отсчитывая ступеньки:
"По учреждениям, по кабинетам
Много бездельников ходит отпетых
Ясное дело, что эти козлы
Время крадут и топчут полы
Как-то, ребята, в зимнюю пору
Шла я в одну "лесную" контору,
Я не мошенник, не диверсант
Просто сотрудник фирмы "Вернант"...
Дверь открываю, и... е-мое!
Кто-то кричит: "Ловите ее!"
Тут же какой-то "головорез"
Мчится со шваброй наперерез!
Я ох...ела: вот-вот на скаку
Он приколотит меня к косяку...
Но понемногу соображала:
Просто собака как раз забежала
В офис! И модные сняв пиджаки,
Шваброй гоняли ее мужики..." И т.д...
С наступлением весны меня все чаще тянуло на улицы. Просто так, без цели.
Рынок особенно привлекал своим многообразием, дешевой «проституточной» роскошью вещей. Хотелось самых вычурных, ярких. Надеть малиновые замшевые бахилы по «это самое», футболку с вырезом на спине, свитер с помпонами…
Первое, что я купила, была короткая красная куртка. Теплый ягодный цвет выгодно подчеркивал «непорядочность» и неуместность моего появления, где бы то ни было.
Нравилось толкаться между палатками, простота местных нравов. Особенно летом, в тучах пыли, пестрого тряпья и бесстыдно раздевающихся женщин. Ничего не стоило примерить майку или лифчик, почти не пользуясь условной занавеской услужливой продавщицы. Это был летний карнавал и восточный базар одновременно. Случалось мне делать ошибки. Тогда купленные за «кровные» деньги шмотки приходилось менять с большим криком. Но рынок тянул к себе, как магнит. Зимой и летом нес в себе сюрпризы. Его разделенные бесконечными вешалками прилавки напоминали лабиринты лунопарка. Мне хотелось играть в эту игру до самозабвения.
Одновременно я чувствовала злобную энергетику этого места, словно "пропитанного" туберкулезом и сифилисом. И чем-то еще похуже. Однажды в толпе заметила высокого худого мужчину в дорогом кожаном пальто. Он подошел ко мне и спросил, ни больше и не меньше, "где здесь можно сдать кровь на СПИД". По иронии судьбы соответствующий диспансер находился всего в нескольких шагах. На что я ему и указала, стараясь быть предельно вежливой. Но он почему-то продолжал идти за мной. Этот человек был какой-то гнусный, с обезьяньими губами на худом смуглом лице. Смотрел нагло, плотоядно. Может, его привлекла моя красная куртка или удивленное, слишком пристальное выражение глаз. Я спаслась, запрыгнув ближайший автобус.
Первые «шикарные» джинсы я купила не на рынке, а в дорогом фирменном отделе. Тогда как раз входила в моду «грязная стирка». Штаны сели с точностью до миллиметра, напоминая современную рекламу против целлюлита. Это когда голые ноги и задницу раскрашивают «под джинсы». Притом, что у меня целлюлита никогда не было и вряд ли будет (ну не женщина я в обычном понимании, а мальчишка-пострел) Обновка выглядела исключительно неприлично, и я не могла не купить. Хотя это было безумством и разорением в полном смысле слова.
С появлением меня в новых джинсах в офисе атмосфера начала накаляться. Помните это лето? Под любое дело и на все лады распевались темы злополучного мюзикла. И даже допотопный шкаф однажды захрипел из своего угла: «Судьбы насмешкою я в рясу облачен, на муки вечные навеки обречен…»
Все оторопели, поскольку среди бела дня обрел голос неодушевленный предмет. На самом деле звук исходил из дыры, через которую некий страдалец поддерживал связь с обществом и участвовал в происходящих событиях. Этим шкафом наш одноглазый сисадмин давно и навсегда отгородился от мира… Федька (по нашему Фред) целыми днями ковырялся в каких то железяках, чинил компы, телефоны, проводку, изобретал «вечные лампочки» для туалета и самопальную пиротехнику. Мятая, вечно заляпанная маслом футболка, вечный запах пота. Мертвый глаз и длинные растрепанные белокурые волосы делали его похожим на викинга. За все время, пока мы вместе работали, он не сказал и сотни слов, предпочитая объясняться отверткой, направляемой в разные стороны.
Я была Эсмеральдой, Кирилл - Фебом, Федор - Квазимодо, Андрей - раздираемым на части «порочными» страстями Клодом, который еще не решил, возвести меня на костер, или «священник и блудница могут слиться в наслаждении на охапке соломы». Из-за конторки на все это возмущенно поглядывала кисловодородно-белокурая Флер-де-Лис - по совместительству Галя, жена Андрея. Добром это кончиться не могло. «Бред, полночный бред терзает сердце мне опять...»
Лето было очень жарким. Андрей, не выдержав такой жизни, уехал в командировку. Кирилл пропадал то ли у клиентов, то ли просто мотался. Галя целыми днями где-то обедала. Или договаривалась, где пообедать. Или с поджатыми губами печатала какие-то документы. Я с утра пораньше замочила конец телефонного удлинителя в банку с водой, из которой Галя иногда поливала наши уродливые кактусы. В офисе было пусто и пыльно.
Уселась на стол Федора, ожидая, что он починит «техническое средство», когда вернется из курилки. И ненароком рассыпала стопку тщательно оберегаемых Фредом дисков. Принялась их собирать, и внезапно оказалась на полу. Офисный ковролин был очень жестким, а руки парня - просто железным. Мне было зверски больно, а джинсы оказались сильно разорваны. Напоследок Федька поставил мне основательный синяк под глаз, и сказал, что «если пожалуюсь Андрею, хуже будет». В коридоре о чем-то заливалась Галя по мобильному.
Два дня я не появлялась в офисе. А на третий приехал мой милый Андрей. «В чем дело, почему тебя нет на работе?» Я не могла рассказать правду, и пожаловалась, что Фред побил меня. За то, якобы, что рассыпала его диски. Учитывая привычки Федьки, звучало вполне естественно…
Андрей набрал в легкие побольше воздуху. Иначе как можно сказать такую фразу: «Учитывая то, что оба вы являетесь ценными специалистами, ваш конфликт должен быть разрешен. Иначе я бы просто вас уволил». «Меня?» Я была искренне поражена «справедливостью» такой перспективы. Андрей обхватил меня за плечи, усадил на скамейку. Вся беседа происходила в скверике перед домом, где мы снимали офис. Голос шефа стал непривычно теплым. «Я тебе попросту объясню. Фред - мой компаньон. У меня ведь с ним тоже не очень хорошие отношения. Мы иногда ругаемся, но расстаться не можем. Потому что делаем общее дело. Ты взрослая девочка и должна уже понимать».
Он оставил меня на скамейке. Чтобы подумать. «Свет озарил мою больную душу…» Я - никто. И даже ничто. И после смерти мне не обрести покой. Сдохнуть что ли? А что это изменит в общем миропорядке, устройстве вещей? Больше года я работала на этих людей, жила их целью, сидела за их столом в будни и праздники. И этого не достаточно, чтобы не выгнать вон, поставив финал под глаз, не говоря о прочих темных событиях… Может, чтобы «стать человеком», нужно кого-нибудь убить? И как тогда это делается? Почему нас так многому не учат в школе? И именно тем вещам, которые могут потом пригодиться в жизни. Можно, конечно, пойти накатать заявление, что меня изнасиловал Федька. Но, во-первых, время упущено. А потом, об этом узнает Андрей… Я поднялась со скамейки и пошла по направлению к дому. Все нормально. Дышать в две дырки. Отключить телефон. А от слез косметика потечет. Хотя вообще-то я ей не пользуюсь.