Играем в Мафию. Свои, Вахтанг, маленький Ленчик, которая в то время еще жила с нами, а позже уехала в Адлер к классной, богатой Ирке на ее дачу, Лешкина Олеська.
Сначала интересно, потом начинаем кожей чувствовать, кто мафия, а кто мирный житель, и Глеб начинает развивать любимую теорию о том, что все женщины дуры, правда, с оговорками внутри групп.
Его волнует Олеська. Она – умненькая, хотя в мафию играет плохо, актриса она неважная и не умеет скрыть, если она мафия. И тем не менее именно она - прямое опровержение глебовой теории, после того как однажды сказала: не нравится мне семейная жизнь! Ну что это такое: сидим смотрим телевизор. Я бы лучше контрольную пописала, почитала, позанималась.
После этой крылатой фразы о семейной жизни с Алешкой Глеб стал говорить, что весь измучился, вычисляя, в чем все-таки она дурочка.
Я спросила: а если женщина умная и скучная, тогда как?
- Умные и скучные женщины называются тупорылыми, - убедительно объяснил Алешка.
- А умных совсем нет? В принципе?
- Нет, почему же, бывают исключения. Вот одно исключение сидит. Оптимальный вариант - это гениальная дура. Это когда не сказать, чтобы очень умная, зато очень интересная. Таких мало. Женское обаяние строится на фундаменте врожденной глупости. Тогда оно легкое, кокетливое, тогда она правильно реагирует на раздражения в виде мужчин и денег, тогда от нее можно ждать, что не продинамит в случае чего, потому что инстинкты сработают в ней правильно. А образование и ум гасят врожденные инстинкты. Мне не надо, чтоб она рассуждала со мной о политическом олимпе и называла фамилии из журнала Форбс. Юля!
- А!
- Вот именно это я и хочу сказать.
- Я не поняла – что?
- Да вот именно это. То, чего ты не поняла.
- Ты лучше скажи, зачем тебе нужно, чтобы моя Олеська была дурой? У тебя на нее виды?
- Какие у меня могут быть виды на твою Олеську? Только братские.
Я спросила: а гениальные дуры – это как?
- С которыми интересно.
- И всё?
- А ты много видела теток, с которыми интересно?
- А почему сразу «гениальные»?
- А вот как раз потому, что редкие. За всю мою жизнь мне попалась только одна, с которой я не думаю, что лучше бы я оглох.
Ленка сказала: - Глеб, ты такую х-ню несешь! Если мужики все дебилы и козлы, то не надо и баб сюда приравнивать. Мы все настока умнее вас, что у тебя мозгов не хватит даже просто себе это представить.
Шамиль помалкивал, но было заметно, что он мало что понимает, а то, что понимает, ему не нравится.
Я спросила: мужчины тоже все дураки?
Глеб сказал: но не беспросветные.
- И тоже одни тупорылые, а другие гениальные?
- У мужчин спектр шире. Больше разброс от состояния тупорылого до гениального.
Я сказала: - Гениальный – это Стефан Ламбьель. Он точно гениальный.
- Он гранатомет изобрел?
- Нет, он фигурист.
- Ну, ты посмотри! Сидит и каждым словом подтверждает мою теорию, - восхитился Глеб.
Вахтанг вдруг заступился за Ленчика и очень невнятно рассказал пример из университетской жизни, когда их группе предложили вычислить умных мужчин – и они их вычислили. Он стал рассказывать, а мы начали вникать – и нам неожиданно понравилось. Суть вычисления, насколько мы ее поняли, сводилась к тому, что умные мужчины выживают, в то время, как дураки все гибнут. Теория спорная, так как очень много зависит от судьбы: захочет судьба, чтоб ты жил – будешь жить, и ни к твоему уму, ни к твоей глупости это отношения не имеет.
А кроме того, что умные выживают сами, они еще имеют потомство – и таким образом выживают целым родом.
Преподаватель рассказал им довольно страхолюдную историю, в которой женщины выбирали себе мужчин для жизни и продолжения рода, а мужчин, которых никто не выбрал, расстреливали, что ли… Я почти все прослушала, потому что Глеб не хотел, чтобы я это слушала. И чтобы Олеська слушала. Так что мне потом именно Олеська рассказала, что каждая женщина должна была спасти для себя мужчину, которого она считает лучшим.
Чтобы подтвердить шансы наших мужчин на выживание, нам нужно было выбрать себе одного мужчину, написать его имя на листочке, а затем всем вместе проверить, чьих имен на листочках больше. Чьих имен будет больше – тот избранный, умный, а значит, вечный.
Вахтанг попросил нас один раз в жизни быть предельно честными и не писать имя своего партнера из вежливости – чтобы не обидеть. Речь все-таки шла о выживании, а не о том как мы потом будем объясняться.
Как только формально перестали играть в МАФИЮ, Шамиль отправил свою жену и Дианку с Анжелкой спать, а сам ушел варить кофе. Всё это ему не нравилось и не нужно было.
Нас осталось трое: Ленчик, Олеська, я. И я думала, что ничего интересного не будет, так как я напишу Глеба, Олеська - Алешку, Ленчик – Шамиля, все трое в итоге окажутся умными, Глеб скажет: ну, вы поняли, - выпьем кофе и пойдем спать.
Правда, жалко было Вахтанга, которого не выберет ни одна из нас; зато его выбрала жена, родила двух дочек, а значит, он умный, вечный, и проверять ничего не надо.
Я сходу хотела написать Глеб – а потом вдруг начала думать. А почему, собственно, Глеб, если быть честной перед собой и Глебом? Почему Глеб, который не воспитывает своих детей и не содержит жен? Который любит чужую родину и не любит возвращаться домой? Который русскую маму зовает украинским словом мамо?
Если спасти для достойной жизни, красивых и здоровых детей, то это точно не Глеб. Это Шамиль, у которого ухоженный сад, восстановленный дом и красавцы-дети.
И пусть Глеб не обижается.
Я написала «Шамиль». И Ленчик написала «Шамиль». И Олеська написала «Шамиль», а когда Алешка возмутился, звонко сказала: Леша, перестань! Ты сказал: надо писать честно – я написала честно.
Всем было неудобно, и я подумала: сволочная какая-то теория. Или просто мусульманская. Потому что в русской традиции принято спасать своего, уж какой он есть, жить с ним и растить его детей.
Пришел Шамиль, которому все это было совсем не нужно, расставил чашки с кофе и спросил: ну, что, кто самый умный?
- Ты.
Больше всех неудобно было перед Шамилем. Ему даже не сказали, что все выбрали его.