В нашем городе случился бум на писателей. Конечно, теперь все грамотные — пишут, строчат, выстукивают буквы на клавиатуре. Что пишут? Известно им самим. Многотиражно издаются, обмениваются пахнущими типографией фолиантами. А поверх напечатанного размашисто расписываются. И дарят таким же, то есть, своим. В общем, развелись у нас писатели — ступить негде. А будущих героев произведений они высматривают на улице, на лестничной клетке, в транспорте.
Иду я как-то по бульвару, просто иду, гуляю. Осенний сквозной бульвар мерцает прошедшим дождём. Старательно обхожу субъекта — типичный писака — кожаная куртка, распухшая от бумаг папка. Но не тут то было. Сачок его фразы накрывает меня на ходу.
— А можно вам вопросик?
— Нельзя. Я — глухонемая, — говорю многозначительно.
Приём опробованный, верный. Парадокс ситуации должен его озадачить, и, пока он будет приходить в себя, я смоюсь.
— Так вы мне и нужны! — Живо хватает встречный меня за рукав, не обращая внимания на мой отстранённый вид.
— Тысяча долларов, — отрезаю я, меняя тактику.
— За что? — изумляется он.
— Как за что? За прототип.
Вот после этих слов он должен стать моим неинтересным прошлым без обоюдных воспоминаний.
Писатель вдруг как-то сник, затем по его пальцам прошла судорога, и они ещё крепче сомкнулись на драпе моей куртки.
— Понимаете, беда у меня. Случилось самое страшное, что могло со мною случиться — я забыл буквы. Понимаете, я их забыл. Все до одной. А как писать без букв? — Мой собеседник переминается, кивая в доказательство своих слов на солидную папку из крокодиловой кожи. — Мне стыдно. Все ждут от меня новых блистательных книг. Я задолжал шедевр писателю М., а как я задолжал шедевр писателю Б. Они мне, ещё ко дню города, подарили свои шедевры, а я…
— Ну, вот и хорошо, что забыли, — обрадовалась я. — У вас теперь столько свободного времени, а вокруг, вокруг столько увлекательных дел.
Он панически от меня отшатнулся, однако, рукав не выпустил.
— Да вы что?! Не писать? А как же: «Ни дня без строчки»? А что скажет мэтр Б.? А что подумает классик М.? Нет! Это — категорически не возможно. Должен же быть выход. Ах, моя репутация. У меня же трилогия. Роман «Дикий волос». Не читали? — он сделал паузу и мельком глянул на мое невозмутимое лицо. — Вы обязаны мне помочь.
— Чем могу я вам помочь?
— Как чем? Вы мне их — буквы, в смысле, — будете показывать и называть. На пальцах. Вы же глухонемая.
Я рассмеялась.
— Это же была шутка!
Его лицо вытянулось. Похоже, он сейчас заплачет. Этого ещё не хватало. Писатели — народ чувствительный. Задумалась.
— А вдруг эта болезнь заразная? Перекинется на других писателей? Представляете?! Мэтр М. Классик Б.
Он отшатнулся от меня, перекрестившись.
— Чур, на вас.
А я продолжала, мечтательно созерцая осеннее ясное небо.
— И деревьев сколько сэкономить можно. Леса планете нужны… лёгкие мира опять же… и экология…
Но несчастный писатель, подхвативший странную инфекцию, уже не слушал меня, он бежал по бульвару. Полы его куртки развевались. Папку он бережно прижимал к груди.
Вскоре по городу слух пополз. Что вроде бы знание букв — это не самое главное в жизни писателя. А известный писатель М. вообще теперь крестиком вышивает. И говорят, не плохо получается.
23.10.2010г.