Эта история началась очень давно. Тогда еще люди писали друг другу письма. Это такие бумажки, на которых они сначала записывали что-то очень важное, а потом посылали эти бумажки друг другу, чтоб этим поделиться. Или писали на бумажке что-нибудь совсем уже не важное, просто какой-нибудь ласковый пустяк и тоже отправляли друг другу. Но не для того, чтоб этим поделиться, а просто. Например для того, чтоб кто-то улыбнулся. В сущности, для того люди и придумали письма. Ну, и коль скоро люди друг другу еще писали, то должна была существовать служба доставки этих помогающих дышать бумажек. Она и существовала. И звалась она «почта». А, уж если была почта, то при ней обязательно должен был быть отдел невостребованной корреспонденции.
«Корреспонденция» это просто умственное название той же самой почты, так что не пугайся. А «невостребованной» – так это потому, что не всегда понятно кому, собственно, отправлять письмо. И куда. Например, пишет кто-то на конверте просто «маме» и все. А чьей маме там не написано. И где она живет тоже не написано. И жива ли она еще – тоже непонятно. И куда прикажете такое письмо отправлять?
Невостребованной корреспонденции обычно бывает не много, а немножко. Но она бывает и с ней надо что-то делать. Для этого и должен был существовать отдел невостребованной корреспонденции. А, если уж он должен был существовать, то, будь спокойна, он и существовал.
Этот отдел был совсем крошечный и заведовал им всего один человек. Этот человек был студентом. Он учился, чтоб когда-нибудь стать добрым волшебником. Школьным учителем. И такие, оказывается, тоже бывают. Во всяком случае студент в это еще верил и, потому, продолжал учится, хотя учиться было не так-то и просто. К тому же кушать после учебы надо, или как? Вот он и подрабатывал заведующим отдела невостребованной корреспонденции.
Работы у студента было немного и он мог ее делать не со строго определенного какого-то там одного времени по строго определенное какое-то другое время, а просто он должен был эту работу сделать в срок. А для студента такая работа была как раз то, что нужно. Побегаешь себе после занятий по городу несколько часиков – глядишь, и уже есть на что поужинать. Заключалась же эта работа в том, чтоб письма, в смысле невостребованную корреспонденцию, по возможности доставлять куда надо. Или отправлять ее назад, отправителю. Например, кто-то напишет и отправит письмо «самому наиглавнейшему начальнику всех начальников». А адрес в таких случаях, разумеется, не пишется. Потому, что этого адреса никто не знает. Да и есть ли он? В смысле, адрес, не начальник, конечно. Начальники-то всегда найдутся. Ну, студент и относил такое письмо второму ассистенту главного помощника первого заместителя третьего секретаря того самого наиглавнейшего начальника всех начальников. А прочтет это письмо наиглавнейший, или же начальник всех начальников никогда о нем так и не узнает – пусть это останется чужой виной.
Большинство писем студенту удавалось отправить назад, тем, кто их и написал. И знаешь почему? Да потому, что люди тщеславны и, как правило, оставляют свой обратный адрес. Не веришь? Тогда поезжай в горы, залезь на самую неприступную вершину и прочти там «здесь был я». И, можешь быть уверена, он там и правда был.
Ну, вот, большинство писем будущему доброму волшебнику удавалось как-то пристроить. А часть из них так и оставалась лежать невостребованной потому что там не было ни адреса доставки, ни адреса отправителя. Не доставлять же письмо «на деревню к дедушке Константину Макарычу» или какому-то там «Леону Верту, когда он был ребенком»! Хлопотно это. Вот и лежала себе такая почта где-нибудь на полке, лежала и ждала своей очереди в огонь. Ее, эту почту, ну, в смысле невостребованную корреспонденцию, обычно через строго определенное время сжигали. Что же с ней еще прикажете делать? А письма, как известно, пишутся руками. Вот и выходит, что рукописи-то горят…
Ура?
Увы?
Уры?
Ува?
Вообще-то письма, как и почти все из того, что сочиняют люди, очень странная штука. Можно годами не получать и не писать писем и чувствовать себя вполне сносно. Даже хорошо себя чувствовать. Даже чувствовать себя просто превосходно! Но, если тебе писали, стоит перестать получать письма, как сразу начинаешь думать, что тебя обманули. Покинули. Бросили. Как бросают в окно обрывки недописанного тебе письма. И эти несуществующие обрывки несуществующего письма вдруг комом становятся в горле и люди начинают дышать с трудом. Навзрыд. Наверное, страшно когда становится ясно, что тебе больше некому писать. Вот и выходит, что маленькие, смешные клочки бумажки, и придуманные-то только для того, чтоб легче дышалось, могут просто остановить дыхание.
Наверное, людям перед тем, как что-нибудь придумывать, стоит сначала изобрести руководство по пользованию тем, что они собираются придумать. Хотя, они пробуют делать и это тоже. В смысле, пробуют придумывать инструкции. Часто у них даже получается. В смысле, у них часто получается смешно. Очень.
Знаешь, похоже, давать людям советы – совсем глупое занятие. Тем более, что они об этом вовсе и не просят.
***
На городок тяжко опустилась отдышливая старуха-зима. Присела среди непролазных луж, чтоб подумать стоит ли ей и в этом году ковылять по слякоти куда-то там далеко на север, к какому-то там Деду Морозу, или можно и без него на этот раз обойтись? Уж больно хлопотно все это…
Зима смотрела на лужи и все думала.
А люди ходили по этим самым лужам и думали совсем о другом: «Скоро Новый Год. Вот бы выпал снег!»
А снега все не было.
И наутро.
И на следующее.
И потом-потом…
Не было снега.
Совсем.
В один из таких дней в отдел невостребованной корреспонденции поступило письмо. На нем корявым детским почерком было аккуратно нацарапано: «Деду Морозу». И без обратного адреса. Такие письма в канун нового года – не редкость. Обычно маленькие человечки просят в этих письмах у Деда Мороза какой-нибудь подарок. Причем, не просто какой-нибудь, а вполне определенный подарок. Маленькие человечки, в отличие от взрослых челове;ков, всегда точно знают чего они хотят. Например не просто заводную машинку, а «такую зеленую заводную машинку с выбитым передним стеклом и без левой фары, ну, чтоб как у Славика. Но только лучше!» Или… Ну, и так далее. Такие письма маленьким человечкам часто помогают писать взрослые челове;ки и потому Дед Мороз, как правило, точно знает кому и что надо дарить. И он, конечно же, ни за что не подарит «Такой огромный красный пластмассовый водяной пистолет, но только чтоб настоящий» тому, кто просил «Куклу, какую я завтра видела по телевизору, ну помнишь?! Но только не лысую, а в платье».
Получив такое письмо, студент должен был по всем предписаниям отложить его и потом, когда пройдет какой-то там определенный срок, сжечь. Но именно с этим письмом он почему-то так не поступил. Это письмо он открыл. Просто так. Он его открыл и прочел. И потом еще раз перечитал. Студенты ведь народец нагловатый. Они же молодые. А тот, кому никогда потом не становилось стыдно за эту самую нагловатость, тот и молодым-то, наверное, никогда не был. Или некоторым людям просто не бывает стыдно? Ой, не разобраться мне в этом… Короче говоря, он прочел это письмо потому что знал, что оно точно никому не будет отправлено. Никому, никогда и никуда кроме как в огонь.
А в письме-то и было: «Дед, а в этом году ты мне снег подаришь? Пожалуйста, подари! Плохо без него. Неправильно это!»
Студент даже немного опешил от того, насколько точно начинающий человечек накарябал: «Без снега неправильно». Как это правильно! Как это правильно, что это неправильно!
Он вышел на улицу.
Идя по поруганным грязью тротуарам, он твердил про себя: «Правильно, что это неправильно».
Глядя на заляпанную кровью дорожку света, которой полоснул по ночным лужам красный фонарь светофора, студент думал: «Правильно, что это неправильно! Правильно!».
Сидя за столом перед кипой бумаг, которые все-превсе надо было прочесть перед завтрашним экзаменом, он снова убеждался, что все-таки это правильно, что это неправильно.
Правильно, что неправильно когда Новый Год без снега.
Правильно, что неправильно когда только готовящийся стать человеком человечек лишается веры. Нормальной и по-детски мудрой веры в Деда Мороза. Правильно, что это неправильно!
Он выпрямился на стуле.
Что правильно?
Правильно, что неправильно то, что правильно?
Или неправильно то, что правильно, и это – правильно?
Утренний экзамен он завалил.
А потом его выгнали из университета.
Теперь, когда стало некуда спешить, кроме работы, на которую нельзя было опоздать, он бродил по зареванным тротуарам и никак не мог избавиться от этой влипшей в мозг фразы: «Правильно, что неправильно». Глупо чувствовать себя добрым и сильным, если где-то совсем рядом начинающий человечек лишается веры. И ты знаешь об этом. А помочь? Да еще если ты готовишься стать добрым волшебником…
Получается, что добрые волшебники, хоть и необходимы, но и не нужны? Как не нужно;, но необходимо каждое «доброе утро» твоей толком еще не проснувшейся, но уже навеки озабоченной мамы. Без него, конечно, можно. Но можно ли без него? Опять одни вопросы…
Студент уволился со своей работы. Его, правда, очень не хотели отпускать, потому что он был исполнительным и все-превсе наиглавнейшие начальники всех начальников получали все-превсе письма в срок. Но он ушел. Конечно, деньги нужны, однако все теряет смысл, если где-то рядом есть только пробующий становиться человеком маленький человечек, нуждающийся в помощи, просит о ней. И ты знаешь об этом. И не можешь помочь.
До Нового года оставалось всего несколько дней. Уже во многих окнах светились новогодние елки. Неярко и терпеливо. Безропотно и неугасимо. Как светит ночник в маминой комнате пока тебя нет дома.
То, что совсем скоро наступит праздник, не давало студенту покоя. Снега нет, и, значит, скоро, совсем скоро много маленьких человечков перестанут верить в Деда Мороза. А во что же им еще верить? В могущество и доброту человеческого разума, что ли? Так, по-моему, даже у взрослых челове;ков с этим проблемы… Ну, это я про доброту и могущество. Да и про разум, кстати, тоже.
Студент понял, что надо что-то делать.
Он пошел в театр и украл там костюм Деда Мороза. Он знал, конечно, что воровство – не самое лучшее из того, что делают люди. Знал с самого детства, что воровать не хорошо, а прямо-таки даже и совсем нехорошо. Но купить костюм Деда Мороза перед новогодними праздниками? Так легче взаправду наколдовать снег! И он украл.
Потом все свои книги, а их было превеликое множество, и притом хороших, он поменял в школе на старый бронзовый колокольчик. Просто он когда-то где-то читал, что Дед Мороз всегда ходит с колокольчиком. Или это он про Санта Клауса читал? Давно это было. Когда этим самым бронзовым колокольчиком давали первый звонок его классу. Он очень хорошо помнил его, этот колокольчик. Потому, что именно он давал этот звонок, сидя на руках у папы. Странно, что этот самый первый в его жизни школьный звонок для других был звонком последним. Почему первое для одних слишком часто бывает для других последним? Почему так?
На следующий вечер на улицах города появился Дед Мороз. Еще один. Другие тоже были. Правда одни другие стояли у входов в дорогие рестораны и услужливо открывали двери богатым посетителям, а другие другие стояли возле входов в разные магазины и очень громко кричали, что лучший подарок к новому году это… А дальше все они кричали очень разное. В зависимости от того, за какое название им больше платили. И все Деды Морозы, конечно, гладили маленьких человечков по головам. Ну, так им было положено. Что поделать? У каждой работы есть свои недостатки…
А этот Дед Мороз, ну, который не другой, ходил по тихим улицам, где не было шумных рекламных кампаний и дорогих ресторанов, ходил и тихо звонил в колокольчик. Для чего? Для того, чтоб давать по конфете каждому маленькому человечку, который встретится ему по дороге и говорить, что он обязательно постарается на Новый Год подарить всем снег. Только надо в это верить. Просто верить надо и все получается. Если взаправду верить, то взаправду и получается. Хоть иногда, но получается же?!
Только для этого он и ходил по всему городу. Только для этого он и заставлял себя по вечерам засыпать. Только для того, чтоб рано утром проснуться, и идти, идти и обещать невозможное, которое возможно. Которое возможно только если веришь.
Так далеко от того места, где он жил, студент еще никогда не заходил. Не было надобности. А сейчас надобность возникла. И не надобность – нужда. Ему было нужно, необходимо нужно было встретить того маленького человечка, который не накарябал, нет, не накарябал – сказал «неправильно».
Каждый раз, придя домой поздно вечером, он прикидывал надолго ли ему хватит остатков денег, на которые он покупал дешевые конфеты для маленьких человечков. Как же Дед Мороз сможет подарить всем снег, если он не может подарить каждому даже простой конфеты?! А конфет требовалось очень много. Почему-то взрослые челове;ки в эти дни позволяли маленьким человечкам гулять почти до утра. Или просто взрослым челове;кам не было до них дела? Не знаю этого.
И вот наступил вечер перед самым Новым годом. Студент никуда не пошел, ни в какие гости. Глупо… Снега нет и не предвидится. Мокрая земля не оставляла на это ни малейшей надежды. Да и конфеты покупать было больше не на что. А просто ходить по улицам и звонить в колокольчик? Пользы-то от этого? Да и за сумасшедшего принять могут…
Он полез в ванну. Праздник, все-таки. Новый год… Хотя, конечно, и это глупо: праздник… Только представить на минутку: где-то рядом, может быть в соседней квартире, один маленький человечек пока еще верит в то, что Дед Мороз есть. И верит, что Дед Мороз добрый и сильный. На то он и маленький, этот человечек, чтоб верить в это. А утром маленький человечек не увидит снега. А когда-нибудь потом, совсем потом-потом, этот маленький человечек увидит как его папа украдкой надевает роскошный костюм Деда Мороза, чтобы положить под елку подарки. Получать подарки, конечно же, приятно, но в тот момент маленькому человечку вдруг станет отчетливо ясно, что настоящего Деда Мороза нет. Совсем. И никогда не было. Совсем. И никогда не будет. Совсем никогда. И маленький человечек подумает, что даже папа с мамой могут обмануть. Так начнет уходить детство маленького человечка. Ну, какой тут может быть праздник?
И, все-таки, Дед Мороз был. Был!
Однажды студент встретил на улице недоверчивую и замкнутую девочку, которая долго не хотела брать у него конфету потому что не верила, что он настоящий. Ту самую девочку, которая тайком от своих родителей и написала ему это письмо. Встретил, но не понял этого. Потому что маленьким человечкам часто бывает трудно объяснить сразу все-превсе. Да еще самому; Деду Морозу…
Студент вышел из ванной комнаты. Ничего не скажешь, веселые мысли под самый Новый год. Праздничные. Вытирая голову он подошел к окну. А когда отнял полотенце от еще не до конца сухого лица, он вдруг увидел, что идет снег.
Это был тот самый снег. Но я про него не буду говорить «тот самый» с большой буквы. Я это уже тебе говорил про один дождь. Тот самый. Говорил же? А повторяться стыдно. Ну, если по-людски-то.
Снег пошел как по приказу доброго волшебника. Не этого. Этот еще не доучился. Другого. Еще не сломленного.
Снег шел и шел. Долго. Безостановочно. Неистово.
Снег есть! Значит и Дед Мороз бывает! Кто бы и что бы ни говорил, но он все равно бывает! Студент, как был, еще совсем мокрый после ванны, выскочил на улицу в одних тренировочных штанах, прихватив с собой только красный колпак Деда Мороза и колокольчик. Он бегал, звонил в колокольчик и орал в пустые глазницы подворотен: «Дед Мороз есть! Я есть! Я – Дед Мороз!»
Это было странное зрелище: голый человек, пляшущий на морозе. Зрелище нелепое, редкое и, потому, запоминающееся. Так выглядит, наверное, и само счастье. Чужое счастье, если на него посмотреть со стороны.
Именно так на студента и смотрели изо всех окон. Улыбались и приговаривали: «Во дает! Это ж надо так напраздноваться!» А потом кто-то из них, ну, из тех, кто еще не сильно напраздновался, догадался позвонить по телефону.
К студенту подошли в меру улыбчивые и очень крепкие ребята в белых халатах и отвезли его в теплый кабинет.
В теплом кабинете другой человек, тоже в халате, и тоже в белом, спросил: «Нуте-с. На что жалуемся?» Студент ответил, что ни на что не жалуется, потому что сейчас он абсолютно счастлив. А, поскольку профессией человека в белом халате как раз и была работа с абсолютно счастливыми людьми, он и спросил студента: «Настаиваете ли Вы на том, что неправильное правильно, а правильное неправильно, несмотря на то, что оно правильно, хоть это, по-вашему, и неправильно?» Студент, конечно же, настаивал! Хотя, честно говоря, и не до конца понял о чем, собственно, речь.
А когда ему предложили некоторое время побыть в больнице потому что он, без сомнения, мог простыть, он согласился. Он действительно простыл и действительно не возражал немного побыть в больнице.
И потом не очень возражал. Потому что по природе своей был покладистым.
А потом уже не возражал по привычке: здесь тепло. И санитары, если их не злить, не злые, а незлые.
Санитары-то как раз и прозвали его Дедом Морозом. Потому что он ни за что не хотел расставаться с колокольчиком и красным колпаком, по опушке которого для того, чтоб привлечь к нему внимание маленьких человечков, он пришил много-много бумажных орденов. Он их специально выреза;л из старых газет и журналов.
Потом, однажды утром, когда в больничной палате, кажется, в палате №6, один человек вскочил на кровати и закричал: «Неправильно то, что правильное неправильно! Я же есть, а не нет меня!», как раз в этот момент в отделе невостребованной корреспонденции дугой человек – конечно же другой, ведь почта не может не работать, если люди все еще писали письма – другой человек поднял со стола письмо. Этот человек тоже был студентом. И тоже подрабатывал. И тоже, конечно же, был нагловатым. И тоже открыл, и тоже прочитал чужое письмо, в котором неуклюжим детским почерком – тем же самым – было написано: «Спасибо Дед Мороз! Я знала, что ты есть!»
Он взял, и написал в ответ: «Спасибо за спасибо. Всегда пожалуйста. Твой Дед Мороз.» Просто так, шутки ради написал. Благо, на этот раз обратный адрес был.
А то письмо, из-за которого все и началось, к этому времени уже сожгли. Почта же должна работать?
А потом в отделе невостребованной корреспонденции опять сменился служащий, которого по привычке опять называли начальником отдела.
Потому что почта тогда еще была.
Потом начальник опять сменился.
Потому что почта тогда все еще работала.
И потом опять сменился начальник, и опять.
Потому что некоторые люди все еще продолжали писать друг другу письма.
А одна умная взрослая женщина с вечно раненным взглядом сколько жила, столько и не могла понять почему ее Дед Мороз, который, конечно же есть (ведь он же подарил ей в детстве снег!), почему он то пишет ей, а то не пишет. И почему, если и шлет ей маленькие глупые бумажки, которые помогают людям дышать, то пишет их всегда разными почерками. И что это за странный очень немолодой человек ходит по ее родной улице и зимой, и летом в шапке Деда Мороза с колокольчиком в руке. Ходит и всем говорит: «Я есть!» И при этом показывает на бумажные, вырезанные из газет и журналов ордена, густо развешанные по меховой опушке красного колпака.
Вернее, он могла бы все это понять, но не хотела.
Как ты когда-то не хотела на завтрак манную кашу, помнишь?
Я это все к чему рассказываю? К тому, что, видимо, не стоит читать чужие письма – как бы чего не вышло. Да и у людей, по-моему, так не принято…