(животноводческая сказка)
- Даааа, жизнь удалась! А хорошо то как! Сухо, тепло, под боком мягко, кормят сытно и вдоволь, не жизнь, а сплошное удовольствие! Хотя по утрам и поспать бы лишний часок не мешало, но нет, приходят, будят, завтрак практически в постель - приходится откушать. А если не вставать, так ведь остынет, небось?! А называют то как ласково – Бооооря, Боренька, Борюша!!! Поросёночек мой ненаглядный! К другим отношение совсем не такое, их того и гляди шибанут ненароком. От корыта отпихнут сами, чтобы я подошёл первым и блюдо отведал. Нет, что ни говори, а отношение ко мне особое, привилегированное отношение, а всё по тому, что хорош я, право дело! И статью удался и фигура ладная, сытая, нечета братьям да сёстрам, ишь они костьми брякают, бегают за каждой живой мухой, как рысаки хозяйские! Мне такой дурью маяться недосуг, мне после приёма пищи отдохнуть полагается, глядишь ещё красивее, да полнее буду, хозяева ещё больше холить, да лелеять станут! – примерно так рассуждал местный свин по кличке Борька, находящийся на содержании в одном из многочисленных подворий, присыпанной пышным снегом деревушки. Со всего майского опороса он один удался на славу, толи батины гены в него все перескочили, а другим не достались, толи ещё чего. Да собственно какое кому дело почему у него собратья такие мелкие да стройные, главное то, что у него всё в полном ажуре по всем принятым в свинячьем мире параметрам.
- Вот придёт лето, выйду на солнышко загар принимать, завалюсь на бок от утра и до обеда, и даже не вздумай мой сон тревожить! – втолковывал он в редкие часы бодрствования соседу петуху, по прозвищу Петька.
Если говорить искренне, то Петька Бориса недолюбливал, за хамское отношение к остальным жителям двора, за самовозвеличивание непомерное, да за вечное яканье и самолюбование. Жаден был, между нами говоря, боровок, груб и ужасно не воспитан!
У Петра была своя версия столь выдающегося телосложения этой выскочки. Ведь это на его глазах прошла вся Борькина предыдущая жизнь, от самого опороса, когда внезапно, среди ночи пробудила весь честной народ его разлюбезная мамаша воплями да причитаниями, - Ой не могу, ой рожаю! Эка барыня, рожает она, ну и орала бы – «поросюсь», так нет же тебе, будто из благородных каких, рожать она удумала! И последующие дни, когда проходило вскармливание. Получилось то оно так, что в аккурат он, наречённый в последствии Борькой поросёнок, появился на свет первым и первым же подкатился к материнской сиське. А уж тут и повелось, в следующий раз он, как бы - повзрослей был, попроворней и съел, стал быть, побольше. Ну, а тут уж пострел быстро смекнул, что почём в этом мире – первым ухватиться и дольше не отпускать! Вот и вес он стал набирать быстрей, да эффективней, а там уж и не своротить его было младшим братишкам ни в какую. Там уж он нахрапом стал брать, невзирая на родство.
…Вот и сейчас открылись двери, и с морозным паром ввалился в хлев хозяин, с полными вёдрами наваристого комбикорма. Борька нехотя встал и с ленцой в каждом движении прошествовал мимо притихшей родни к корыту первым, как и было заведено в семье. Только хозяин сегодня решил его переселить от этой тощей челяди в другую, одиночную клетку.
- А ведь и давно пора было внести поправку в мои жилищные условия, - подумалось борову - не век же мне тесниться в этой коммуналке!
- Боря, Боренька! – привычно бормотал кормилец и почёсывал за свинтусовым ухом.
Затем вывалил вёдра в общее, прежнее корыто, родственники ломанулись на приём пищи, с опаской поглядывая на старшего брата, но он был за забором, помешать им не мог и лишь с презрением напутствовал, - Жрите, жрите, мне другое блюдо будут подавать! Я вам больше не товарищ!
- Хороший Боря, хороший! – ты сегодня отдохни, тебе сегодня пока ни к чему, нашёптывал хозяин, - у нас с тобой дела поважней будут, завтра Новый год!
- Во дожил! – подумал Борька засыпая, - по человечьи, с хозяевами буду праздник встречать!...