Проводник. Часть третья

Дима Багуто
               
   Конверт был бы пуст, за исключением одной вещи -  черной визитки с изящными

вензелями, выполненными  золотым теснением. Владельцем визитки был некий Яков.

  Природное любопытство победило природную лень,  я отыскал  нужный  адрес в старой

части Города. Под широким мостом стоял серый  трехэтажный особняк, похожий на

иностранное посольство.  Здание было построено в эпоху великих планов и грандиозных

строек, а потому отвечало всем канонам зодчего коммунизма. Время потрепало дом, оставив 

глубокие морщины в штукатурке  и  богатой лепнине, но оказалось  не властно перед 

имперским размахом и надменной помпезностью ампира  -  будучи изрядно обветшалым, дом

продолжал выглядеть  респектабельным и надежным.   Я стоял и рассматривал фасад здания, 

пытаясь найти адресную табличку.  И тут мой взгляд внезапно споткнулся - у

распахнутой двери стоял человек и терпеливо дожидался, пока я обращу на него внимание. В

нем я без труда узнал утреннего незнакомца.

 - Проходите, Вас ожидают, - совершенно поражая вышколенностью манер, обольстительно 

улыбался подлец.

 Наконец то, я сумел его рассмотреть.  Ладный и плечистый, с рябым лицом повзрослевшего

хулигана, острыми  хитрющими глазами  и нахальным выпирающим носом -  он был тем

распространенным  типажом,  после которого мучительно долго будешь терзать свою память.

Ты будешь перебирать десятки знакомых и малознакомых, прогонять далекую родню и

ненавистных соседей, друзей из прошлого  и случайных попутчиков. …Лица будут мелькать и

проноситься запоздалым экспрессом, но все будет напрасно… он бесследно растворится в

калейдоскопе памяти  и под конец ты благополучно забудешь о  нем, так и не найдя ни

одного совпадения.

  Нехитрый опыт физиогномики, вынесенный с улиц детства,  безошибочно подсказывал мне -

от  такой птахи  ожидай подвоха в любой момент. Эта подкупающая улыбка…эти подчеркнуто

артистичные манеры – куда подевался тот расхлябистый увалень с забитого людьми

перекрестка?  Он явно издевался надо мной.

   Ноги утопали в красной дорожке, за массивными дверями  механическими насекомыми 

стрекотали пишущие машинки. Он бесшумно  провел меня по коридору  и впустил в кабинет.

   За письменным столом,  отделанным  зеленым сукном,  сидел погруженный в работу

старик.   Старик носил  старомодные очки в роговой оправе, был хорошо выбрит и

несуетлив. Темно-синий костюм покроя полувековой  давности  сидел на нем как влитой,

выдавая мастерство добротного портного. Он неторопливо работал и идеально вписывался в

обстановку. Не обращая на меня внимания,  старик продолжал заполнять какие-то бумаги,

разбирая по стопкам разноцветные международные паспорта, метрики и свидетельства о

смерти. 

 Я ломал голову и  пытался вспомнить, где мы прежде могли встречаться –  определенно,

его  я вижу впервые.

- Даже не пытайся,  - оторвавшись от работы и словно прочитав мои мысли,  произнес 

старик.

 -Позвольте, мы знакомы? - смущенно уточнил я.

 - Мы знакомы? –  остановив взгляд и задумавшись  на миг, переспросил старик, - Раз мы

тебя нашли, то, пожалуй, знакомы.

   Старик проницательно смотрел на   меня, скрестив у  подбородка  узловатые пальцы рук.

 Бывает, таким взглядом смотрит взрослый на выросшего ребенка, которого ему

доводилось  видеть прежде в  раннем младенчестве, и вот через многие годы довелось

встретиться вновь.

  Он  с несвойственной годам легкостью встал и протянул мне крепкую руку. Бриллиантовые 

запонки с  набранными мелкими  камнями «восьмерками»  сверкнули на  краях рубашки.   

   – Яков. Располагайся поудобнее, - гостеприимно предложил  свободное кресло. Яков

слегка грассировал, буква «р» давалась ему  как-то не совершенно.

  Я украдкой огляделся по сторонам  - в кабинете полным ходом шел  рабочий процесс, судя

по количеству бумаг, продолжавшийся  не первую неделю. Просторный  кабинет с

шикарным  дубовый паркетом,  кожаный диван и кушетка –  были заставлены аккуратными

стопками прессы.  Я  пробежал по заголовкам – советские газеты с кричащими

передовицами, израильская  «Гаарец»,  французский Le Figaro,  добрый десяток  Herald

Tribune , британский Observer и The New York Times  -  были помечены стрелками и

схемами, обведены в кружки и подчеркнуты восклицательными знаками, на полях были

выписаны имена и даты. Табель,  лежащий на столе у старика,  был исписан мелким

аккуратным почерком. Редкие записи были зачеркнуты, иные помечены знаком вопроса и

приписками на латыни. Тут же на столе возвышались кипы рабочих бумаг  и

различных бланков.  Стрелки, даты, цифры, незнакомые имена, снова даты и цифры, траурные

некрологи в газетах,  новости о трагических событиях, подробности изобилующие леденящими

душу деталями, чертежи и схемы в периодической прессе … и все это затянуто в паутину

логических цепочек. Никогда бы не подумал,  что человеческие смерти были бы  интересны

кому то еще кроме органов статистики и загса. А тут целая действующая канцелярия,

занимающаяся анализом  и учетом смертей.  Неужели и за гробовой чертой есть

бюрократическая волокита. ..


Продолжение тут http://proza.ru/2010/12/22/530