Шиповник
ПРОЛОГ
Молния прорезала чёрное ночное небо. Шёл дождь. Настоящий океан падал из перевёрнутой чаши небес стеной воды. С крутобоких склонов гор неслись потоки грязи и разжиженной глины. Стихии взбесились. Природа словно кричала, протестуя, пытаясь вразумить этого безумца. Так нельзя! Это одно из величайших нарушений Равновесия! Разве ты, один из тех, кто должен это Равновесие хранить, клявшийся когда-то не нарушать его, не понимаешь, что творишь?!!
Он не слышал. Природа больше не была ему указом. Совсем скоро никто и ничто не будет ему указом! У него свой путь, он шёл к нему столько долгих лет. И он намерен ступить на этот путь. И пойти дальше.
Его голос, казалось, перекрывает рёв урагана и рокочуще-низкий стон его Башни, которая словно гнётся от ветра и вот-вот сломается пополам, как сухая травинка. Он читал заклинание. Одно из самых чёрных и запретных заклинаний Тёмной магии, сопровождаемое одним из самых чёрных и запретных ритуалов. Яростные молнии резкими вспышками освещали обширный зал, в центре которого на гладком чёрном полу, выложенном обсидиановыми плитами, была начертана сложная фигура. Тонкая вязь древних рун, значения которых давным-давно умерли вместе с этим древним языком, изгибы серебристых линий, острые углы и резкие повороты – всё это создавало прекрасную, безупречную картину. Он стоял в центре магического рисунка и пел заклинание, заглушая рёв бури и …
…и плач младенцев. Нужна чистая, ещё не успевшая обновиться, кровь.
Каждый новый виток чёрной, запретной песни сопровождался душераздирающим визгом, который резко обрывался, и в жутком хоре детского плача становилось на один голос меньше… Девять раз возносился к высокому потолку, тонущему во мраке, надрывный предсмертный вопль – девять раз тесак ассистента опускался на очередную тонкую хрупкую шейку. Кровь лилась в чашу, выточенную из цельного куска чёрного обсидиана, достаточно большую, чтобы в ней мог поместиться взрослый человек. Некромант выкрикнул последнее слово, от которого тонкая рябь пошла по незримому миру, населённому причудливыми тенями и загадочными, нематериальными существами. Молчаливый ассистент - тощая нескладная фигура, замотанная в чёрное, вынесся прочь из зала, захлопнув за собой дверь. Умница, он хорошо держался, из него получится хороший Тёмный маг.
В зал ворвался неистовый ветер, который выл так, как никогда не воет обычный поток воздуха. Это была невидимая свара гончих, принадлежащая неведомому демону-охотнику или даже самой Аргнарне. Нет, не Высшую Демоницу призывал некромант. Так высоко он не замахивался… Нервная улыбка тронула его бледные узкие губы, дрожь прокатилась по телу быстрой волной. Получилось! Наконец-то…
Быстро скинув с широких плеч накидку из чёрного шёлка, маг стремительно направился к обсидиановой чаше и забрался в неё, словно в ванну. Ему пришлось переступать через трупики умолкших навсегда младенцев. Ветер метался по залу, словно хищник по клетке. Некромант медленно опустил руки в густую тёмную жидкость, всё ещё тёплую, закрыл глаза и затем провёл окровавленными ладонями по лицу.
Раздался оглушительный грохот. Так протяжно не гремит гром. Это рёв. Настоящий рёв, запредельно низкий. Он пришёл с Той стороны. Как и его хозяин.
Точнее, хозяйка.
Рёв постепенно повышался, пока не превратился в яростный женский визг, похожий скорее на вопль разъярённой дикой кошки. Сверкнула молния, кроваво-красная, какой молния не бывает. И только теперь некромант открыл глаза. Только теперь стало можно открыть глаза… Ветер утих, упругими волнами сконцентрировался в середине замысловатого рисунка на чёрном полу. Там, где сидела на корточках, обхватив колени руками, обнажённая женщина.
Некромант быстрым движением облизнул пересохшие от волнения губы.
Она была прекрасна. Прекраснее любой из смертных. Прекрасна неестественной, невообразимой, непривычной красотой. Прекрасна, как бушующая снаружи стихия… Демоница Огня, Тэрайаоэнира…
Её кожа была абсолютно чёрной, гладкой, словно покрытое чёрным лаком отполированное эбеновое дерево. А волосы были похожи на ярко-алое пламя. Это пламя медленно колыхалось в воздухе, словно плавник причудливой рыбки под водой.
Длинные рубиново-красные когти, заменявшие Демонице пальцы, впились в каменный пол и оставили на нём глубокие борозды, словно это был не камень, а мягкая глина. Потом дитя Ночи вскинуло лицо. Белое, как снег, оно казалось пришитым к чёрной голове, и напоминало выточенную из мрамора маску с тонкими, безупречными чертами, изящными, как у элты. Глаза - просто провалы во тьму, нет ни зрачков, ни радужки, ни склер, ничего. Просто непроницаемо-чёрные дыры красивой миндалевидной формы. Демоница оголила страшные клыки и взревела так, что даже буря, казалось, притихла на долю секунды:
- Гастионис! Как ты посмел, жалкий смертный!
- Тэрайаоэнира…Тэрайаоэнира…Тэрайаоэнира… - тихо, почти неслышно повторил три раза некромант, прикрыв глаза. Он пил это имя, наслаждался им, пробовал его на вкус, словно имя любимой и желанной… Демоница взвизгнула яростней прежнего и одним невероятным десятиметровым прыжком оказалась рядом с чашей, наполненной кровью младенцев. Один удар чудовищных когтей мог снести голову человеку с той же лёгкостью, с какой палка сбивает голову снеговику. Но удара не последовало. Имя было произнесено три раза. Она в ловушке. Красивое, литое, сильное, словно у пантеры, тело содрогнулось, Демоница выгнулась, точно пытаясь избавиться от невидимых оков. Но она ничего не могла поделать… Она медленно забралась в чашу к некроманту и опустилась в вязкую тёмную жидкость.
- Это не надолго, ты же знаешь… - проговорил некромант по имени Гастионис низким и слегка осипшим от нарастающего возбуждения голосом. Демоница рявкнула и, размахнувшись, распорола ему кожу на груди. А ведь этими когтями она могла вскрыть его грудную клетку быстрее, чем опытный воин разрубает грудь противника тяжёлой секирой… Гастионис обхватил её гибкую талию и опустил её тело на себя. Она так восхитительно-горяча… она обжигает…
Демоница шипела и извивалась, но всё же её удавалось удержать. Она прекрасна. Она чудовищно, запредельно прекрасна. Её желаешь так, что забываешь свою сущность… Гастионис понимал, что забывать ни в коем случае нельзя. Он начал медленно и тихо читать вторую часть сложного заклинания. Теперь надо удержать Демоницу, удержать до самого последнего звука. Ни единой ошибки… Но, о Тьма, как же сложно оставаться в рассудке…
Движением бёдер она пустила его в себя и глухо зарычала. Как же она горяча… Некромант почувствовал, как всё его естество готово расплавиться от несказанной неги. Ни одна смертная женщина, ни одной расы, даже ксиу - страстные зеленоглазые южанки с повадками пантер, никогда не сравнятся с Демоницей.
Надо читать заклинание, надо читать… Ни одной ошибки! Ни в коем случае…
И только когда отгремело последнее слово, Гастионис смог, наконец, вскрикнуть от накрывшего с головой огненного наслаждения. Сознание на мгновение затуманилось, время резко прыгнуло вперёд на часы. Некромант поднял голову, тяжело дыша, но не увидел перед собой никого.
Кровь в чане давно остыла, и её тошнотворный медно-гнилостный запах настойчиво и медленно заползал в ноздри. В крошечные окошки под потолком робко заглядывало бледное солнце.
Она стояла в центре зала, держа на руках окровавленного и молчаливого младенца.
- Постой, как я найду его? – Гастионис привстал из чаши, поскользнулся и рухнул обратно.
Демоница оголила клыки и прорычала:
- Хочешь, чтобы я настолько облегчила тебе работу? Проклятый смертный. Ты не сделал ни одной ошибки и не доставил мне удовольствие разорвать тебя на куски. Так доставь же мне удовольствие другого рода. Ищи этого ребёнка. Ищи долгие годы. Или даже столетья. Ты ведь знаешь, как долго живут Демоники. Твоего века не-умирающего должно хватить на поиски.
- Имя! Скажи имя этого ребёнка! – в отчаянии закричал он, выбираясь из чана и падая на холодный пол, на котором всё ещё лежали маленькие мёртвые тельца.
Демоница зашипела и расхохоталась. За её спиной чёрной вспышкой проявились громадные крылья. Она взмыла вверх быстрее стрелы, пробила каменный свод зала, словно ядро, пущенное из катапульты. Слабый утренний свет резанул бледно-голубые глаза некроманта, и он яростно вскрикнул, зажмурившись и отвернувшись. Хохот Демоницы ещё долго звучал в его ушах. В бессильной злобе некромант изрыгал страшные проклятия, стучал окровавленными кулаками по полу. Но что он мог изменить? Его голос всё-таки немного дрогнул, и Демонице удалось хотя бы в чём-то проявить своеволие.
- Проклятая, проклятая тварь!
Ему казалось, что мёртвые младенцы тихонько посмеиваются над ним.
***
Хозяйка Сумеречной башни распахнула глаза и резко втянула воздух сквозь стиснутые зубы.
О нет… Некромант всё-таки пошёл на это…
Он не знает, какую ошибку совершил. Но Хозяйка быстро совладала с чувствами. Она сумеет исправить эту ошибку. Она сумеет.