МКАД

(отчёт поминутный о реальных событиях*).

Итак, цель предстоящего похода – обойти Москву по МКАД – Московской кольцевой автомобильной дороге. Длина дороги – 109 километров. Старт назначен сегодня на 17.00.
Он посмотрел на часы.

-----------------------------
(* Важное уточнение:
События происходят в середине 80-х – когда МКАД была ещё уютной и полупустынной, почти загородной дорогой, с обочиной, травянистыми разделительными газончиками; в те времена, когда ещё не существовало такого понятия, как пробки. Проделать такое сейчас вряд ли возможно, да и вряд ли возникнет такое желание.)
-----------------------------

Было третье сентября 198… года, на удивление солнечный, безоблачный день, в отличие от предыдущих, холодных и пасмурных. Дело в том, что ненастная погода, длившаяся весь август, сохранялась вплоть до наступившего дня, что нисколько не поднимало настроения а, наоборот, сильно удручало: идти вокруг Москвы целые сутки под дождём не вызывало никакого энтузиазма. Но, так или иначе, к утру выглянуло Солнце, и всё говорило за то, что проблемы, связанные с этим, отпадали.
Часы показывали 10.00. До старта оставалось семь часов. Он начал собирать рюкзак и остальное снаряжение. А мы немного отвлечёмся и углубимся в историю.

Собственно, мысль о подобном переходе зародилась у него давно, ещё в 198… году. В том же году, в середине лета была предпринята и первая такая попытка. Совершенно без подготовки и опыта подобных предприятий он ринулся в путь, рассчитывая на прогулку, но потерпел неудачу. Уже после 10 километров он буквально «сжёг» себе ноги в кроссовках, но ещё держался: однако после тридцати был окончательно вымотан, сломлен морально и смирился с поражением. Остатков сил хватило ещё на десяток километров, которые он «полз», еле передвигая ноги и постоянно отдыхая, садясь на асфальт. Всего ему удалось преодолеть по кольцевой лишь 43 километра! Уже через пять дней, стартовав от «Ленинградской железки» (от точки пересечения МКАД с железной дорогой Ленинградского направления – в дальнейшем понимать так), он с трудом, но преодолел оставшиеся 66 километров. Однако главная цель – пройти МКАД целиком за один раз – достигнута не была.
Следующая, вторая попытка произошла в 198… году, в конце лета, но оказалась такой же неудачной. Физически он на этот раз был подготовлен лучше, но всё равно недостаточно. На неудаче так же сказались последствия перенесённой до этого операции, отсутствие настроя на борьбу и - опять же - провальный эксперимент с обувью.
Так или иначе, это был его третий старт: он долго готовился к нему, выждал удобный момент и рассчитывал взять реванш за предыдущие поражения.

План прохождения маршрута был составлен накануне. Вот он:
1. Точка старта находилась у Волгоградского проспекта. Финиш был на том же месте. Время старта – 17.00. Идти он собирался против часовой стрелки.
2. Вся трасса (109 км.) была условно поделена на четыре этапа:
вечерний, 25 км. – от старта до Ярославского шоссе;
ночной, 40 км. – от Ярославского до Минского шоссе;
утренний и дневной этап, 31 км. – до Каширского шоссе;
и последний, финишный, 13 км. – от Каширского и до самого конца.
Кроме того, на всём протяжении маршрута он определил двенадцать контрольных отметок – в основном ими являлись пересечения с кольцевой радиальных шоссе. Все эти этапы и отметки были необходимы, чтобы контролировать время, скорость прохождения, затраченные силы.
3. Режим прохождения маршрута. Тут, пожалуй, стоит остановиться поподробнее.

Ему предстояло преодолеть 109 километров, причём ориентировочно он собирался уложиться за сутки. Если предположить среднюю скорость 5 км/ч., получалось в общем неплохо: 22 часа – на ходьбу, и два – на привалы. Вся соль заключалась в правильном распределении сил для поддержания этой скорости.
Ещё в конце 198… года он впервые применил режим «10 километров ходьбы – 10 минут отдыха» - классический вариант, как он его называл – и, варьируя некоторыми деталями, опирался на него почти во всех многокилометровых походах. (В частности, второй поход по МКАД полностью шёл в этом режиме; но были и другие походы.) Однако для предстоящей стодесятикилометровой дистанции график этот явно не годился – слишком рваный темп измотал бы его. Трезво рассудив, он решил ограничиться тремя основными, большими привалами: вечерним, утренним и дневным – соответственно после первого, второго и третьего этапов. Исходя из этого, парень разработал следующий режим прохождения.
Первый этап он предполагал идти с нормальной средней скоростью, по возможности максимально экономя силы. Полной уверенности в своих силах не было, поэтому ставка делалась прежде всего на прохождение маршрута. Именно после первых двадцати пяти километров выяснится, на что он способен. Затем последует вечерний привал, минут на двадцать – с целью более-менее восстановиться перед ночью. На втором этапе, ночном, когда идти, как правило, намного легче, надо постараться покрыть возможно большее расстояние, чтобы осталось меньше на день. Очень важным психологическим моментом он считал выход из ночи – ведь в двух предыдущих походах до утра ему дойти так и не удалось. После ночи, если силы ещё сохранятся, будет намного легче. Утренний привал он предполагал сделать большим – до часа, чтобы оставшиеся километров 40 пройти наверняка. Днём, вероятно, придётся уже «доходить», выжимая последние силы, а при сильной изнурённости даже применять «классический» ход. Последний отдых он запланировал у Каширского шоссе. Весь остальной кусок останется просто гнать – тут особой премудрости не потребуется.
Такова была общая, заранее разработанная схема прохождения. Опыт подсказывал, что в действительности она претерпит изменения: последуют незапланированные остановки; изменения, связанные с условно обозначенными границами дня и ночи; он может просто не осилить дистанции. Но схема эта являлась единственно правильной, потому как представляла собой ориентир, при этом оставляя значительную свободу в выборе средств. В таких случаях ему требовалась база, с которой можно было работать, внося изменения и поправки. Он эту базу создал.

А теперь вернёмся к событиям дня.
11.00. Окончательно решил, какие вещи брать с собой. Рюкзак был собран (за исключением воды). Поскольку набор предметов, взятых в такие походы, имеет большое значение и может оказать существенное влияние на ход событий, привожу ниже полный их перечень:
1. Рюкзак – обычный, приобретённый в магазине.
2. Спортивные трусы; тонкие и вязанные, потолще, носки; сандалии – очень важный, почти неизменный атрибут таких походов; брюки от спортивного костюма; тонкая хлопчатобумажная футболка с короткими рукавами; серая утеплённая водолазка с длинными рукавами и воротом; легкая летняя куртка на случай дождя.
3. Термос с чаем, двухколбовый, общей вместимостью три стакана; булка белого хлеба за семь копеек; несколько пачек аскорбиновой кислоты и глюкозы; бутылка «Пепси-колы» 0,33л.
4. Карта Москвы, нож-открывалка, ручка, маршрутный лист, часы, деньги, фонарь.
По поводу взятых вещей колебания возникли лишь насчёт продуктов. Памятуя о том, что поход будет продолжительным, он вначале положил две булки и две бутылки воды, от волнения как бы заранее испытывая жуткий голод и жажду. И лишь перед выходом оставил этих продуктов по одному предмету.
Маршрутный лист, в который заносились время прохождения, различные путевые пометки, был заполнен в последнюю очередь и, собственно, на этом сборы закончились. Выходить он собирался в 16.00, у него оставалось около пяти часов в запасе. Оставалось ждать.
Обычно предстартовые часы переносились им тяжело. В ситуации, когда всё готово к походу, а мысли уже в дороге, трудно бывает развеяться, занять чем-либо оставшееся время. Порой ему это удавалось. Но сегодня «вынужденное» безделье затянулось, парень волновался больше обычного.
«Надо отдохнуть перед стартом» - говорил он себе и ложился на диван. Ему и в самом деле казалось, что он очень устал. Ещё неделю назад, ещё позавчера его бил восторг в предвкушении «прогулки». Именно восторг – испытать радость ходьбы, испытать чувство борьбы, чувство своей силы, значимости, получить свежие впечатления. Сейчас он волновался. «Может, бросить всё: никуда не идти, спокойно отоспать ночь?!» - находили на него сомнения. Но цель была слишком заманчивой, и процесс подготовки, напоминавший всё более раскручивающийся маховик машины, остановить было уже невозможно. Пытаясь отвлечь подобные мысли, он рассуждал примерно так: «В конце концов от меня требуется всего лишь выйти на шоссе и - идти. Идти – это так просто. И не так важно недоспать несколько часов. Если я не пойду, ничего не случится. Но это будет скучно для меня же самого».
И он продолжал ждать.
«Наверное, я ненормальный, - с иронией думал он – кому ещё в здравом рассудке взбредет в голову идти вокруг Москвы, мучиться целые сутки от усталости и жажды, чтобы при случае огорошить загадкой: я всю Москву обошёл!!! Оригинально, между прочим, звучит! Пожалуй, никто другой не сможет этим похвастать...»
Он мысленно прокручивал детали предстоящего похода и задумался о времени старта.
Необычное на первый взгляд время он выбрал уже давно, четыре года назад, когда начинал первые такие походы. Правда, дистанции тогда были короче – 50-60 километров: стартуя вечером, на рассвете он уже финишировал. Основное время пути приходилось на ночь. Почему? Просто ночью преодолевать дистанцию значительно легче: движение по шоссе сокращается до минимума – вследствие этого резко падает шум, чувствуешь себя свободно и не отвлекаешься на машины. Приток свежего и прохладного воздуха играет не последнюю роль. Да и чисто по-человечески в таких прогулках присутствовал элемент экзотики. Однако закончить на этот раз он предполагал не на рассвете, а далеко за полдень...
13.00
Пообедал. Приходил друг – звал играть на гитарах – третьим. Пришлось объяснить ему ситуацию – тот понял, пожелал успеха и ушёл. Его приход чуть развеял настроение. И – опять вынужденное безделье.
Опять прилёг. Ощущение слабости и разбитости. «Организм уже самопроизвольно начал экономить силы» - равнодушно заключил он. Погода сильно разгулялась, будоражила нервы – в такие часы сидеть дома было просто преступно. Парень неожиданно вспомнил о товарище.
«Я предлагал ему идти вместе, но он отказался. Да и не только он один. Никому из его окружения неинтересны такие походы, интересны лишь ему одному – хотя наверняка по всей Москве отыщутся сотни желающих – просто попробовать свои силы, любителей бега, спортсменов. Но чтобы их всех собрать, нужна организация; а поскольку на данный момент она отсутствует, он обречён на одиночество.
13.30. До старта оставалось около трёх с половиной часов.
«...А что если перенести старт на 16.00?!»
Мысль показалась ему интересной.
«Что я теряю?»
Он задумался.
Обычно самое напряжённое движение по шоссе – в дневные часы. Раннего старта он опасался из-за того, что мог сильно ослабеть к ночи, т.е. почти в начале пути. Однако, поразмыслив, всё же решил, что особо тяжелых последствий быть не должно. К тому же гораздо важнее, как ему показалось, сдвинуть финиш на более раннее время. Следовательно, в этом отношении он ничего не терял.
Далее. В таких походах он инстинктивно опирался на 18.00, как на точку отсчёта, так как это – самое распространённое у него стартовое время. Поскольку первые десять километров не требуют чувствительных физических затрат, к восемнадцати часам он, как бы стартуя, уже будет иметь десять километров в запасе. Это даст ему определённые психологические выгоды.
На плане прохождения маршрута изменение это, как это ни странно, совершенно не влияло. Несомненно, дальше от старта отодвигалась ночь. Однако границы вечера и ночи, ночи и утра были довольно условными, и теперь даже более походили на правду.
Логике этих доводов ничего противопоставить он не мог. И поэтому решил перенести старт!
«Поход ещё не начался, а вот уже первое изменение» - с иронией заметил он. Изменение это, казалось, вносящее хаос в действия, неожиданно сняло часть нервного напряжения. Парень почувствовал себя лучше.
Через час он залил термос чаем, окончательно собрал рюкзак и взвесил его (весы определили четыре килограмма), легко перекусил. Сбросив с себя домашнее белье, облачился в чистую, свежевыглаженную походную одежду. Поглядел на улицу.
Стоял самый разгар дня. Небо, чистое, голубое, без единого облачка, не предвещало никаких неприятностей. Температура повысилась до двадцати градусов. Природа смилостивилась на этот раз и преподнесла подарок. Погода была идеальной для похода.
Все сборы закончились. Он присел перед дорогой, ещё раз прокрутил в памяти детали. В мыслях вертелось неприятное ощущение, будто чего-то забыл взять. «Отступать некуда». Его охватил азарт. Он поднял рюкзак, накинул его на плечи и покинул квартиру. Засёк время – 15.20.
До места старта добирался двумя автобусами, причём чересчур долго дожидался второго; настроение немного упало. Автобусная давка, как нечто городское, надоевшее, разозлила. Поэтому когда он сошёл на кольцевой дороге, вырвался на свободу, то почувствовал значительное облегчение. Ещё несколько секунд потоптался на месте. Сошедшие вместе с ним несколько человек вскоре исчезли из поля зрения, оставив его одного. Рядом с ним лежала лента магистрали, прямая и бесконечная, теряющая где-то за горизонтом свои продолжения. По ней с шумом проносились машины.
Место старта было красивым. Кольцевая дорога и, неподалёку, перекрёсток Волгоградского проспекта и кольцевой рассекали лесной массив; лесопосадки отстояли метров на пять-десять от края проезжей части и обступали дорогу со всех сторон. Чистая зелень леса, отсутствие городского строительства создавали иллюзию почти загородного природного уголка, совсем не похожего на кусочек шумной и яркокрасочной Москвы. Парень быстро сориентировался.
Слева от него возвышался крытый и застеклённый подземный переход – единственное, доступное глазу строение. Он перевёл взгляд направо. Шоссе в этом месте чуть возвышалось над остальной местностью: в нескольких метрах от него за асфальтовым покрытием, обочиной и насыпью начиналась ровная зелёная лужайка. Посреди лужайки из земли торчал деревянный столик, окружённый столбиками-скамейками из толстенных брёвен. Несколько утоптанных, покрытых еловыми иголками тропинок уходили вглубь леса.
Небо продолжало хранить свою идеальную чистоту. Жёлтый шарик Солнца, возвышавшийся над юго-западом, ярко освещал всё окружающее, жарил землю и воздух своими лучами. Было тепло; изредка его обдувал свежий ветерок. В этом месте, на стыке цивилизации и природы ароматные лесные запахи перемешивались с дорожными и всё же побеждали: воздух был более свежим и приятным, чем в городе.
Он посмотрел на часы, затем свернул в лес. Оправившись, вернулся к столику, поставил на табуретку рюкзак и начал последние приготовления: убрал деньги, достал маршрутный лист, серую тёплую футболку. Затянув рюкзак, накинув футболку на плечи, не спеша вышел на дорогу.
Метрах в трёх-четырёх от подземного перехода стоял фонарный столб – парень давно заприметил его. «Это будет местом старта и финиша!» - окончательно определил он. Отойдя от столба, как бы примериваясь, он присел на край плиточного выступа перехода. Гул дороги нисколько не мешал ему, наоборот, даже несколько бодрил.
Он снова посмотрел на часы: было 16 часов, семь с половиной минут.
«Стартую в 16.10.» - парень поглядел на стартовый отрезок пути, проглотил комок в горле. Им овладело вдруг волнение. Он попытался успокоиться, встал, тщательно приладил к плечам рюкзак, сделал два шага вперед, остановился, сосредоточился.
«Я ждал этого момента: и вот – от него меня отделяют секунды. Сейчас я двинусь вперед, перешагну черту – и начнётся бесконечная гонка: впереди будут изнурительные сутки, бессонная ночь, жажда, я буду вымотан до предела. Вот он – старт; если у меня хватит сил, то через сутки вернусь на это же место; если нет – «сяду» (смысл этого слова смотри дальше) где-нибудь на трассе...» Он со сдавленным любопытством оглянулся назад, на финишный отрезок, задумчиво улыбнулся, посмотрел на часы.
Секундная стрелка начала отсчитывать последний предстартовый круг.
Рядом остановился рейсовый автобус, из него вышли несколько человек. Кто-то вскользь бросил на него равнодушный взгляд.
«Обычные, нормальные люди: едут по своим делам и не знают, что я собираюсь предпринять. Наверное, так никогда и не узнают. Хотя... Может, им безразлично...» Он снисходительно улыбнулся. Отбросив напрочь последние сомнения, решительно поднял голову, приблизился к столбу и пересёк черту.

Старт!
16.10 – он запомнил время старта, и теперь всё его внимание переключилось на дорогу.
Впереди, в двух-трёх сотнях метров ленту шоссе под углом пересекал мост Волгоградского проспекта. Это была первая небольшая цель. Он не спеша направился к ней.
Первые метры отличились очень неуверенной ходьбой. Обочина вдоль дороги, сухая и песчаная, была сильно изрезанной и рваной из-за близости перекрёстка с кучей окружавших его разводных дорог; пытаясь держаться её, он сбивался с ритма шагов, жестко ступал о землю. «Разучился ходить» - подумалось ему. Он подразумевал ходьбу стабильным монотонным шагом, который появляется, как правило, после многих пройденных километров. Парень аккуратно прошёл разводные дороги, достиг пролётов моста, вошёл в их прохладную тень и поглядел на часы. Со времени старта прошло около двух минут. «Что ж, есть первые двести метров».
За мостом лес продолжился. Парень вошёл в тень деревьев – Солнце светило слева в спину, а он шёл навстречу движению транспорта. Вскоре с радостью обнаружил на обочине первый на пути километровый пикет. Знак указывал десятикилометровую отметку. Позади осталось чуть более полукилометра.
Движение по автостраде в этот час отличалось заметной интенсивностью. Встречные потоки транспорта разделялись лишь линией разметки; в других местах кое-где ещё встречались разделительные полосы в виде травянистых газонов. Край проезжей части так же ограничивался сплошной белой линией: за линией оставался отрезок асфальта шириной чуть меньше метра и обочина – песчаная, земляная, иногда каменистая, по ширине колеблющаяся от полуметра до метров трёх-четырёх. Таким образом кусок за белой линией по обе стороны дороги оставался в его распоряжении.
Лес вскоре кончился: справа открылись поля, слева – кварталы новостроек. Дорога тоже изменила свой норов: в отличие от предшествующего ровного участка теперь пошли подъёмы и спуски. Преодолевая их, он вдруг заметил, что спокоен. В таких ситуациях на него находило особое спокойствие – он определял его как «заторможенное» состояние. В экстремальных условиях физической нагрузки организм как бы переходил на режим экономии, отключая второстепенные зоны и являя эту особую туманно-безразличную полудрёму. Такой «отключенный» он проследовал ещё пару километровых столбов; миновал Рязанское шоссе, ничем особым не примечательное; сразу же за ним – Казанскую железнодорожную ветку. Пройдя ещё немного, снова вошёл в лесопарк.
Здесь на небольшом участке дороги встречные потоки машин разделяла металлическая сетка – особенность только этого места. Отрезок пути ему понравился: аккуратный красивый парк, обозначенные пешеходные переходы. Он с любопытством разглядывал встречных людей; те, порой, тоже замечали его. Позади осталось около четырёх километров пути: общее его состояние пока никаких беспокойств не вызывало. Всё было в норме. Он продолжал двигаться по песчаной обочине, изредка огибая грузовые, легковые автомобили, стоявшие здесь. Однако парк быстро кончился, и снова пошла равнинная местность. Его осветило Солнце.
Впереди слева он увидел 15-ую больницу. Длинный корпус здания стоял перпендикулярно дороге и казался совсем близким. Парень мысленно продлил перпендикуляр до шоссе и устремился в точку их пересечения.
Обочина в этом месте оказалась широкой, он перешёл на внешнюю её сторону, отстоявшую метра на четыре от края асфальтированной дороги. Шоссе значительно возвышалось над остальной местностью. Внизу, вдоль подножия насыпи, в густой траве он заметил тропинку. Сразу же в памяти всплыло воспоминание: четыре года назад, проходя здесь, он свернул вниз. Сейчас этого делать не стал – опускаться на пять метров, подниматься на столько же по зарослям явилось бы лишней тратой сил. Он усмехнулся про себя: другой, может, посчитал бы это преувеличением. Однако парень знал, что делает: на длинных дистанциях именно такие мелочи в совокупности своей сильно изматывают (разумеется, для его уровня подготовки – ведь некоторые такую дистанцию могут легко пробежать). А силы как раз сейчас надо было экономить – ведь он не прошёл ещё ни одной контрольной отметки.
Между тем точка «перпендикуляра» приближалась на удивление медленно. Он шёл к ней минуты три или четыре и, как казалось, оставил позади по крайней мере километр. Наконец здание обратилось к нему торцом, потом открыло свой фасад и постепенно начало удаляться. Парень проследовал пикет «5 км» и несколько разочаровался: километр оказался длиннее, чем он рассчитывал.
После больницы начался длинный затяжной подъём на полтора километра. Конец подъема знаменовал собой конец первой половины десятикилометрового этапа. Эмоции старта постепенно отошли на второй план. Подгоняемый желанием быстрее достичь перевала, он снова «отключился» и продолжал следовать вперед, старательно выдерживая ритм и постоянную скорость. На этом голом, не очень уютном отрезке местами попадались подземные переходы, такие же, как на Волгоградском проспекте.
Закончив подъём, он миновал мост через железную дорогу (Владимирского направления) и смог, наконец, облегчённо перевести дыхание. Шоссе пошло под уклон; от моста вдоль него тянулась чёрно-белая металлическая полоса ограждения, к которой с противоположной стороны вплотную подступали густые заросли бурьяна. В конце спуска ограждение кончилось, и дорога, доселе петлявшая вверх-вниз, на несколько километров вперед вытянулась в идеально ровную струну. Слева, на стороне Москвы начался жилой район: метрах в двухстах от шоссе параллельно ему грузно возвышались белые девятиэтажки.
Парень хорошо помнил, что у самой дороги находится искусственный водоём, но заметил его, лишь подойдя вплотную. Он не смог пройти вдоль воды: по берегу громоздились бетонные плиты, другие стройматериалы, а вдоль шоссе тянулась грязно-коричневая, мертвая земля. Не сворачивая, он продолжил свой путь.
Спустя некоторое время грязь вдоль дороги кончилась, и её сменило узкое и аккуратное зелёное поле с молодыми лесопосадками. Городская застройка тянулась теперь по обе стороны от магистрали; здесь чаще встречались люди – просто гуляющие, спешащие по делам; чувствовалось привычное городское оживление. Окружавшая его идиллическая картина настраивала на мажорный лад. Солнце было ещё высоко. Юноша часто на него поглядывал хотя бы просто из любопытства: дорога проходила по кольцу, солнечный диск так же двигался по кольцу – наблюдать за взаимными перемещениями было небезынтересно.
С таким довольно беззаботным настроением парень продолжал преодолевать этот участок. Однако несколько километров, пройденных по открытой местности, под палящими лучами сделали своё дело: он начал испытывать первые признаки жажды. Неожиданно почувствовав, что начинает тяготить рюкзак, юноша встревожился. Он попытался успокоиться и проанализировал ситуацию.
В походах такого рода помимо физической подготовки, играющей немаловажную роль, а так же плана имеются ещё несколько факторов, обеспечивающих успешное прохождение. Все они одинаково важны по значимости: пренебрежение хотя бы одним из них может привести к самым печальным последствиям. Во-первых, наличие воды. При многочасовой ходьбе организм теряет много жидкости, и из-за длительного обезвоживания, как правило, появляется сильная изнурённость, резко падает скорость. Во-вторых, обувь. Именно от неправильно подобранной обуви – кроссовок – начались все беды в первом походе по МКАД – ступни ног сильно стирались и разогревались, как следствие той же однообразной ходьбы. В дальнейшем он остановил свой выбор на сандалиях, хотя и тут имелось много нюансов: постоянные смены носков, учёт разницы в ходьбе по обочине и по асфальту. В третьих, вес рюкзака. И дело здесь заключалось не столько в том, что ослабевший после длительной гонки организм начинал остро ощущать тяжесть каждого грамма за плечами. Гораздо неприятнее было другое. Он пользовался ширпотребными рюкзаками с очень неудобными лямками, впивавшимися в плечи. Проходилось приноравливаться: создавать мягкую прокладку под лямки, менять способы его переноски. Фактор этот менее значим, чем два первых, однако часто приносил массу неудобств, и не считаться с ним было нельзя.
В походе именно эти пять основных факторов постоянно держали в напряжении, ежеминутно напоминали о себе, выявляя прорехи в подготовке, ставя перед ним задачи, которые требовали немедленного принятия решения. Это было трудно, но в этом и заключалась вся соль, красота и интерес борьбы. За этим, собственно, он и шёл. И сейчас, почувствовав первые признаки утомления, весь сосредоточился, готовый к испытаниям.
В ногах усталость почти не ощущалась – прошёл он всё-таки мало. Обувь тоже ещё не беспокоила: он старательно придерживался обочины, аккуратно продвигаясь мягким ходом. Плечи от рюкзака ныли, но не так чтобы очень – до первой контрольной отметки он решил донести его в таком положении. Беспокоил его в данный момент вес рюкзака! И жажда!
Основную массу рюкзака составляла вода: вопрос сводился к тому, когда выпить бутылку «Пепси-колы». Избавившись от неё, он значительно облегчал себе ношу. С другой стороны, не хотелось преждевременно тратить драгоценную воду. Он прокрутил в памяти характер предстоящего отрезка пути и решил выпить воду на открытом участке после Щелковского шоссе, перед Лосиным островом. До него оставалось около пяти километров.
Впереди вскоре замаячил мост Саянской улицы. Спустя некоторое время он проследовал его. До первой контрольной отметки оставался километр. Пошёл подъём.
Справа над проезжей частью шоссе показался огромный щит – предвестник крупных перекрёстков, указывающий расстояния до ближайших шоссе. Подойдя поближе, парень внимательно прочитал его.
До Щелковского шоссе оставалось четыре километра, до Ярославского – четырнадцать, до Алтуфьевского – двадцать четыре.
«Это уже что-то!..»
Он совершенно не помнил этого места и с нетерпением  оглядывался, ища глазами мост. Однако наткнулся на него совершенно неожиданно: влево ушла разводная дорога, и впереди, под кольцевой парень увидел, наконец, Шоссе Энтузиастов.
«Внимание! Спокойно!» - сказал он себе.
Уверенной, неспешной походкой он продвигался к цели. Вот показались перила моста. Он ступил на его пешеходную дорожку, посмотрел на часы.
17.54.
Не останавливаясь, парень продолжил движение. Он с любопытством поглядел на городскую суету, оживлённые улицы, в порыве восторга поднял сжатый кулак. До этого момента всё складывалось хорошо. Через пару минут, выйдя из зоны разводных дорог, он оставил позади шоссе. И первые десять километров.
Пожалуй, он долго ещё шёл под впечатлением от пройденного первого десятикилометрового отрезка. На этапе он показал неплохое время и скорость – почти 6 км/ч – выше средней, запланированной. На часах было около 18.00, то есть время обычного старта. Парень только сейчас почувствовал, как это здорово – «начинать», когда позади уже десять очень трудных километров. Как резко спало напряжение! – Он словно переступил границу измерений. Относительно хорошо сохранившаяся свежесть сил успокаивала и вселяла надежду на благополучный исход предприятия. Однако основное было ещё далеко впереди.
Слева начался лесопарк Южного Измайлово. От дороги он отсекался кюветом, заросшим зеленью и заполненным водой. Проходя это место, парень только тогда вспомнил про рюкзак. Подумав, решил оставить его на плечах до Щёлковского шоссе. На ходу достав из рюкзака пачку глюкозы, юноша начал поглощать таблетки, продолжая глазами обыскивать дорогу. Его занимал ещё один нюанс. От Шоссе Энтузиастов начинался километровый отсчёт по всему кольцу. Пройдя от одиннадцатого километра до нулевой отметки, он очутился на 109 километре трассы и теперь ждал пикет 108-ого. Пикет этот вскоре показался на дороге. Проследовав его, парень произвёл несложный расчёт: до финиша оставалось 97 километров.
Короткий отрезок парка пролетел незаметно. Юноша весь внутренне напрягся, когда проходил будку поста ГАИ – постовым ничего не стоило остановить его, а время терять не хотелось. Но ничего не произошло. Пройдя вперед, он спустился под арку моста. Впереди, метрах в восьмистах проходил другой мост – Щёлковского шоссе. Предчувствуя близость воды и «отдыха», испытывая нетерпение, он всё же заставил себя идти спокойно.
Позади остался щит-указатель. Прямо перед мостом в кольце разводной дороги он обнаружил аккуратный зелёный газон с молодыми тонкими деревцами. Пикет 105 километра оказался прямо у насыпи. Он прошёл арку.
18.36. Теперь можно, наконец, напиться.
На ходу он перевесил рюкзак на грудь, развязал верёвки, достал бутылку «Пепси-колы», нож, закрыл рюкзак и повесил его на левое плечо, как сумку. Открыв бутылку, зажал горлышко большим пальцем.
Он вдруг почувствовал себя счастливейшим человеком. Мимо прошла женщина с ребёнком, вопросительно оглядела его с ног до головы. Он покосился на проносящиеся рядом машины. «Люди едут и, наверное, ни у кого нет сейчас целой бутылки вкусной, газированной воды, они не испытают того блаженства, которое испытаю я сейчас»*. Он поглядел на Солнце: оно находилось слева и за два часа ходьбы немного поджарило кожу – чувствовалось ощущение загара. Волосы сделались сухими и рассыпчатыми. Потянув немного удовольствие человека, собирающегося напиться после жажды, он поднял бутылку и сделал несколько небольших живительных глотков... ...
Он не стал пить всю воду сразу, а растянул удовольствие почти на километр. Обочина шла широкая, он чувствовал себя свободно. Перед следующим перекрёстком, допив последние глотки почти дегазованной жидкости, парень освободился от пустой бутылки, бросив её в придорожную траву, и всецело переключился на дорогу. Пройдя за мостом последние поляны, он вошёл, наконец, в густой массив Лосиного острова.
Пожалуй, на всей протяжённой трассе этот отрезок он считал одним из самых интересных. Лесомассив длился почти семь километров, то есть парень как бы покидал город: слева и справа его окружал только лес без каких-либо признаков цивилизации. В целом кусок этот можно было назвать своеобразной «зелёной» психологической разрядкой, с иллюзией почти загородного похода. Ключевой точкой на трассе являлся конец лесопарка, по плану – первого двадцатипятикилометрового этапа. На выходе из леса в город, в условиях приближения ночи перед ним открывался «оперативный простор».
На всём протяжении лесопарка он перевешивал рюкзак с плеча на плечо всего три или четыре раза. Тёплая футболка лежала на плечах с самого старта: длинные рукава болтались на ветру спереди, «тело» футболки оставалось сзади. Теперь, когда рюкзак находился на одном плече, парень обернул один из длинных рукавов вокруг шеи, создав дополнительную мягкую подушку под лямки. «Наверное, это неплохо смотрится со стороны» - с удовольствием подумал он про свой боевой вид. В голове плыли героические мелодии типа Флойдовского «Безумного алмаза» и Дип Пёпловской «Дальней дороги». Он испытывал откровенное удовольствие.
Лесопарк начался узкой обочиной, но парень не вышел на асфальт, а продолжал двигаться по кромке земли. Среди безликой на первый взгляд лесной массы он, порой, узнавал некоторые места, даже отдельные деревья, запомнившиеся по предыдущим походам. Лес, подходивший к самой дороге на первой половине пути, на второй отодвинулся от дороги метров на сто – имея в виду «Московскую» сторону. Солнце вскоре скрылось за деревьями. Начало смеркаться.
Первое приближение ночи он почувствовал, когда некоторые из проносившихся встречных машин зажгли фары. Время приближалось к 20.00. Он задумался.
Усталость в ногах после двадцати километров уже ощущалась. Несмотря на аккуратную ходьбу, ступни ног начали гудеть при ступании. Однако... Открытие, которое он сделал, было замечательно. У него сохранилось сил больше, чем он рассчитывал! Он шёл с запасом, и привал после 25 километров был лишним!
Неожиданный поворот событий обрадовал его. Несомненно, привал переносится на Алтуфьевское шоссе – очередную контрольную отметку, после 35 километров. Надо было дотянуть...
После часа, пройденного по Лосиному острову, лес сильно поднадоел, особенно из-за приближавшихся сумерек. Поэтому когда парк кончился, и слева вдруг открылась целая панорама городских кварталов, рассвеченных огнями, радости не было предела. Парень более свободно, раскованно вдохнул в грудь свежего воздуха, встряхнулся после монотонных километров, поглядел на часы. Он показывал отличное время.
Слева позади остался лес и место привала 198… года. Тогда он благополучно дошёл до этого места, беды начались уже после отдыха. Но на этот раз физподготовка казалась явно предпочтительней. Уверенно двигаясь вперед, парень прошёл щит-указатель, а на подходе к разводным дорогам сосредоточился и собрался, внимательно следя за движением. Привычка соблюдать элементарные правила безопасности была не лишней – мирная на вид магистраль всегда оставалась зоной повышенной опасности, забывать об этом было нельзя. Наконец он взошёл на мост. Облегчённо перевёл дыхание.
20.26. Вторая контрольная отметка. Позади – 25 километров!
Продолжая следовать по мосту, он с интересом оглядел окружавший его пейзаж. Именно в эти минуты начало заметно темнеть, и Ярославское шоссе, освещённое жёлто-оранжевыми фонарями, по вечернему полупустое, тихое и безлюдное, смотрелось красиво. Особо выделялись яркие огни светофоров. На город медленно надвигалась ночь, и гигантский мегаполис величаво и томно отходил ко сну. И парень уходил в эту ночь.
Через несколько сотен метров на дороге показалась легковая машина, окружённая милиционерами. Парень с некоторым напряжением подходил к этому месту. Но постовые лишь скользнули по нему взглядом. Обогнув их, он миновал мост, под которым с шумом пронеслась электричка Ярославского направления с освещенными салонами. Пошёл на спуск.
Последние яркие краски заката стремительно растворялись в наступивших сумерках; ночь постепенно вступала в свои права. Воздух так же посвежел. В суете городской жизни, среди однообразных будней и тесноты улиц такие перемены скучны и вряд ли вызовут в вас какие-либо эмоции. Здесь, на самой границе огромного города, на ровной ленте шоссе сцена поистине фантастической вечерней панорамы пробуждала в сознании незнакомые доселе чувства. Он шёл и чувствовал город, чувствовал его состояние, его дыхание. Величественный, он то жарился, разморённый Солнцем – это было днём; он отдыхал вечером, включив радиоприемники и телевизоры, высыпав людей из домов в парки, во дворики, заставляя их не спеша прогуливаться по тропинкам и тротуарам. Теперь городская жизнь попряталась в дома, осветив окна и улицы яркими, разноцветными огнями, окутав всё мягкой вечерней тишиной, прерываемой лишь таинственными шорохами, далёкими резкими звуками да шумом запоздалых машин. Всё это нагромождение домов, улиц перестало быть чем-то неодушевлённым – оно жило своей простой и загадочной жизнью. Парень, двигавшийся по шоссе, сам был частью этого грандиозного представления, он ощущал свою значимость. И это прибавляло ему решимости.
Последующие после шоссе километра три-четыре он прошёл с приподнятым настроением. Совсем стемнело. В небе зажглись звёзды: юноша без труда нашёл Большую и Малую Медведиц, Кассиопею, Цефея. Достал фонарь, но пока не зажигал его: началась каменистая обочина, и фары двигавшихся навстречу машин хорошо очерчивали её контуры.
На одном из участков дорога пошла вниз, образовав по бокам горки-откосы; впереди показался мост, и парень вдруг узнал место «холодного» привала 198… года. Четыре года назад здесь, после тридцати километров пути, ночью, совершенно измотанный, он утолил жажду холодной водой и сдался. Но это было четыре года назад...
Усталость ощущалась всё более. Больше всего ныли сбитые ступни. Неудобство – небольшое – доставлял песок и камни, попадавшие в сандалии и болью отдававшие при ходьбе. Один из камней, долго находившийся в носке левой ноги, сильно натёр большой палец; но парень не останавливался и, превознемогая боль, продолжал идти вперед. Километры, сменявшие друг друга, давались всё тяжелее. Алтуфьевское шоссе медленно приближалось. Опять начала мучить жажда.
Обычно к ночи воздух заметно охлаждался, и приходилось «утепляться» одеждой. Однако в этот раз, к его большому удивлению, этого не случилось. Чуть похолодал ветер – но он приятно освежал кожу. Совершенно сбитый с толку, парень с конце-концов отбросил колебания. «Если замёрзну – оденусь. Но – никак не раньше!»
Город продолжал отходить ко сну. По шоссе проносились последние рейсовые автобусы, большей частью полупустые. Кое-где на остановках попадались запоздавшие пассажиры. В одном довольно людном месте, у остановки он разглядел группу ребят, удобно устроившихся на пригорке, в раздумье задержал на них взгляд. Ребята с любопытством проводили его глазами. Пройдя десяток метров, он скрылся в темноте.
Нетерпение отдыха нарастало. Теперь он жадно считал каждый километр; и лишь завидев шоссе, облегчённо вздохнул. По привычке внимательно прошёл зону развилок, затем перешёл на внешнюю сторону кольцевой и уже по противоположной её стороне достиг моста.
22.07. Теперь можно сделать привал.
Привал он сделал сразу же за мостом, на травяной полянке, заросшей деревьями и кустами. От дороги его отсекал заградительный чёрно-белый барьер, и фары изредка проносившихся машин совершенно не мешали.
Спустив с плеч рюкзак, он облегченно перевел дыхание и, обессиленный, растянулся на траве. Долго засиживаться, однако, не стоило, поэтому парень быстро начал выполнять алгоритм, составленный им на последних километрах.
Сняв и вытряхнув сандалии, а затем и тонкие носки, он отёр и осмотрел ступни. Удручённо покачал головой: попавший в носок камень растёр палец до большого кровоподтёка, содрав часть кожи. Но это не представляло серьёзной беды. Оставив ноги охлаждаться, он достал термос, налил себе полстаканчика чая, медленно, с наслаждением выпил. Живительная влага прохладной струёй прошла по телу, охладив разгорячённые сухие внутренности. Дыхание стало ровнее. Он задумался о воде. Термос имел два отделения: первое, в котором оставалось чая на один стакан, он решил использовать ночью и на утреннем привале; второе – днём. Убрав термос, сделав отметки в маршрутном листе, он натянул на ноги теплые мягкие носки, одел сандалии и подумал насчёт одежды. Холодно ему не было, поэтому он оставил всё как есть. На этом привал кончился. Достав ещё одну пачку глюкозы, парень поднялся с земли, вышел на дорогу, огляделся. Кругом не было ни души. Он тронулся вперед.
На привал ушло 12 минут.
После отдыха остывшие ноги одеревенели и не слушались; ныл палец. Но через километр это прошло. Более-менее восстановив силы, парень продолжал уверенно продвигаться вперед, следуя теперь с внешней стороны дороги. Интенсивность движения по шоссе заметно упала – он почувствовал некоторую легкость и наслаждался наступившей тишиной и свежим воздухом. Позади осталась треть маршрута, 35 километров, довольно легко преодолённых – это впечатляло и волновало воображение. Что же будет дальше!?
Дмитровское шоссе последовало через три километра – он и не заметил, как прошёл этот небольшой и легкий кусок. Сильно разветвлённый перекресток в этом месте был хорошо освещён. Парень заметил группу велосипедистов. Опять ушёл в темноту.
По ходу действия у него созрел параллельный план. Приближалась ключевая точка трассы – Ленинградская железная дорога. В 198… году, в полночь стартовав от этого места, он сумел дойти до финиша. Возникла идея от железки идти, придерживаясь того старого графика. Тогда парень был хуже подготовлен физически – теперь лучше, но это отчасти компенсируется пройденными 43-мя километрами. В такой ситуации шансы на общий успех есть значительные!
Ощущение жажды, лишь притупленное во время привала, постепенно начало изматывать, мутузить. Положение становилось серьёзным: имеющейся в наличие воды было катастрофически мало. По дороге кое-где встречались лужи, он жадно поглядывал на них. Однако пить не решался. В очередной раз наткнувшись в темноте на более-менее чистую, как ему показалось, лужу, он осветил её фонарём и внимательно осмотрел. Отстоявшаяся вода, блестевшая под светом фонаря, была покрыта тонкой плёнкой грязи. Юноша пошёл дальше.
Однако, когда через пару километров на развилке дорог, в низине он обнаружил небольшой чистый пруд, нервы не выдержали. Забыв обо всём, парень кинулся к воде, сбросил с себя рюкзак и, наклонившись, начал жадно плескать воду себе на шею, на грудь, на руки. Приникнув губами к воде, он набрал её полный рот и... замер.
«Остановись, безумец, - сказал он сам себе. – Ты сошёл с ума, вода – грязная!»
Он поколебался, потом всё же выплюнул воду, отдышался, медленно встал, медленно поднял рюкзак. Сознание прояснилось. Пошёл дальше. Задержка составила минуту...
...23.46 – достиг Ленинградской железки. Недалеко позади остались высокие трубы, обозначенные красными навигационными огнями и распространяющие туман и тяжелый непонятный запах.
От привала он отказался: несмотря на усталость сил оставалось много. С некоторым волнением парень прошёл мост, некогда ставший преградой на его пути. Под мостом в темноте тускло блестели стальные рельсы. Справа осталась освещённая огнями платформа «Левобережная».
За железкой последовал лес и – полная темнота. Машин почти не было. Встречные автомобили сначала обозначали себя белым светом где-то вдали, очерчивающим полосу шоссе и придорожные деревья на фоне спусков-подъёмов; потом вдруг вырывались из-за холма, слепя фарами, и стремительно, с рёвом рассекая темноту, проносились мимо; белый свет фар пропадал, и его сменял красный свет удаляющихся габаритных огней. Юноша экономил батарейки фонаря, и при появлении попутных машин часто сигналил себе под ноги или освещал песок и камни обочины, по которой двигался. Он редко оглядывался: характер движения автомобилей был ясен ему по свету фар и шуму мотора.
Если не считать шума изредка проносящихся машин, ночную тишину нарушали лишь легкие, спокойные звуки: трепет листвы деревьев, колыхаемых ветром; стрекотание насекомых, доносящихся со всех сторон; иногда шум далёкой электрички; а так же еле улавливаемое дыхание, приятный гул большого заснувшего города. И отчётливо отдающая вокруг поступь его шагов.
Пройдя лес парень сразу же вынырнул на мост. Его обдало пропитанным влагой воздухом. Внизу оказался канал имени Москвы.
«Высоко» - подумал он, шагая вдоль перил и поглядывая вниз. Поверхность воды отстояла от него на несколько десятков метров. «Было бы здорово сигануть с такой высоты в воду» - вдруг взбрело ему в голову. Усмехнувшись, он представил себе, как прыгает вниз, выныривает, добирается до берега вплавь, и попытался подсчитать, насколько задержит его подобный прыжок. Однако это была лишь игра воображения, следствие усталости: конечно, он не собирался никуда прыгать, а просто любовался окружающим ночным пейзажем. На противоположном берегу канала, далеко внизу он заметил свет костра и людей. «Неплохо устроились» - с живым интересом подумал он про них.
...00.07. – Миновал Ленинградское шоссе и полночь. Пошли вторые сутки похода. У этого шоссе часть кольцевой освещается фонарями. Красиво...
Вскоре справа открылась насыпь, уходящая вниз и обложенная плитами. У подножия её ровной и гладкой поверхностью блестел небольшой пруд. Небольшая травяная лужайка на берегу, с кромкой промытого песка, окружённая со всех сторон деревьями, тёмная в ночи, манила своей безлюдностью и уютом. Но он, чуть поколебавшись, прошёл мимо.
Справа и слева начался лес.
Дорога пролегала по пересечённой возвышенности: спуски сменялись подъемами, лента шоссе шла то прямо, то уклонялась вправо; но в совокупности своей постоянно загибала налево, подтверждая свою кольцевую форму. Впереди было Волоколамское шоссе, река Москва, а за ней находилась условная точка половины трассы.
...73, 72, 71 километры. Ночь, тишина. Безлюдно. Редкие машины. Чувствуешь себя свободно: шоссе – в твоём полном распоряжении: можно идти прямо по проезжей части, хоть зигзагами. Но всё это эмоции. После привала пройдено с полтора десятка километров, и опять усталость, изнуренность от многочисленных подъёмов, монотонных, однообразных движений. При таком спокойном и размеренном характере ходьбы в работе участвовали только определённые и далеко не все группы мышц, образуя некоторый физический дискомфорт в теле.
«А что если бежать?!»
Мысль эта ошеломила его - не неожиданностью (ему уже приходилось бегать в таких ситуациях), а именно тем, что такой способ отдыха – именно отдыха – сразу не пришёл ему в голову. Настроение сразу же переменилось; организм разом стряхнул с себя сонное состояние. Подобрав рюкзак, чтобы на бегу не очень разболтать воду, парень вышел на асфальт, немного протрусил вперед. Понравилось. Собравшись с силами, побежал.
Бег получился средней скорости, но осторожный, почти трусцой. Пробежав с километр, он перешёл на шаг, с наслаждением чувствуя лёгкость в мышцах от перераспределения нагрузки. Пройдя немного, пропустив машины, пробежал ещё около километра. «Рвать» не имело смысла; почувствовав физическую удовлетворённость, он прекратил эксперименты. Да и за воду в рюкзаке опасался: плескаясь и смешиваясь с воздухом при сотрясениях, она образовывала пену, от которой неприятно ныл желудок.
Когда до Волоколамского шоссе оставалось около километра, он задумался.
С физической стороны сил было много, он чувствовал себя заметно отдохнувшим после бега. Однако продолжала мучить жажда. К тому же похолодало. Парень обдумал возможные последствия. Если не сделать привала сейчас, то, возможно, он сильно ослабеет к Рублёвскому или Минскому шоссе и не дотянет до рассвета – а этого ему явно не хотелось. Поэтому он решился на отдых перед Москва-рекой, рассуждая, что в ключевой точке маршрута со свежими силами будет иметь больше преимуществ. Ведь это то самое место, где он три года назад оборвал свой путь, выбившись из сил: преодолеть этот кусок с большим запасом, уверенно выйти из ночи – это было важнее!
Оставшийся до отдыха кусок прошёл спокойно: местность эту парень хорошо помнил, поэтому не было повода для излишней суеты. Лесопарк вскоре остался позади, снова показались городские огни. Слева, в темноте заблестела водная гладь болотца, поросшего камышами и выглядевшего в такой неурочный час очень неуютным. Продолжая следовать вперед, он оставил справа какой-то карьер. Опять пошёл лес. Начался подъём.
Железная дорога Рижского направления, Волоколамское шоссе и река Москва находились почти в одной точке кольцевой. Пройдя мост шоссе (01.27), он перед самой рекой свернул в небольшую кюветную низину, на метр ниже уровня шоссе, обсаженную редким кустарником и деревьями.
01.29.
Привал почти в точности повторил первый. Скинув сандалии, носки, охладив ноги, он выпил глотка три чая, сделал запись в маршрутном листе. И потом то, что давно уже задумал: снял тонкую футболку с короткими рукавами, убрал её в рюкзак и натянул на себя водолазку. Собравшись, снова вышел на трассу. Он восстановил силы, притупил жажду, хотя тело, расслабленное после привала, несло в себе ощутимую тяжесть пройденных пятидесяти километров. Расправив легкие, встряхнувшись, он вступил на бетонные плиты моста.
Уже по ходу небрежно закатал рукава. Теперь на нём были брюки от спортивного костюма, водолазка, сандалии со средними носками. Рюкзак он опять надел на плечи. Что же касается фонаря, то его он не выпускал из рук целую ночь.
Он уверенно прошёл мост. За мостом последовал полуторакилометровый подъём. В конце его, выйдя, наконец, на прямой городской участок, он воспрянул духом. Ещё ни разу ему не удавалось так далеко уйти от старта. Начиналось интересное.
Справа осталось большое и тёмное поле, спускающееся к воде. Слева, на стороне Москвы пошёл район Строгино. Высотные дома, возвышающиеся над рекой и окружающей местностью белыми громадами, смотрели тёмными глазницами окон; лишь изредка кое-где горел свет. Было два часа ночи. Машин на шоссе стало ещё меньше. Начали появляться «окна», как он их называл: две, три, иногда более минут, в течении которых на шоссе вообще отсутствовали какие-либо признаки движения (даже свет фар где-то вдали). Место пошло красивое: освещённые улицы, чисто убранные обочины и ухоженные придорожные деревья, вывески-указатели создавали приятную атмосферу и поднимали настроение. Миновав пост ГАИ – будку, обсаженную зелёными ёлками, пройдя под мостом, он снова углубился в темноту. И уже потом вспомнил про середину маршрута. Она осталась позади...
...Километры продолжали сменять друг друга, а он всё шёл, упорно шёл, устало понурив голову, с некоторой тупостью в движениях, слабо реагируя на изредка проносящиеся мимо машины. Время близилось к трём часам, самому гиблому времени ночи. «Скоро начнут передавать персональную передачу», - вяло улыбнувшись, вспомнил он, имея в виду передачу радио «Для тех, кто в пути». Однако тут же забыл об этом. Он твёрдо решил без остановок гнать до Минского шоссе. Организм, смертельно усталый от бессонной гонки, приспосабливаясь на ходу, опять отключился от всего, как на стартовых километрах. С единственной целью дойти до утра он продолжал тупо считать километровые столбы.
Однообразная на первый взгляд магистраль в пути совершенно не представлялась таковой. Наоборот, разные её участки имели только свои отличительные особенности, да и в силу усталости и пройденных километров, времени суток воспринимались совершенно по-разному. Особенно его поражал эффект растяжения времени. Короткий отрезок пути умудрялся вместить в себя такую массу чувств и событий, информации, которую в обычных условиях он, бывало, не получал и за несколько дней. Час изнурительного маршрута превращался в вечность. Оглядываясь назад, на пройденные участки дороги, он с удивлением вспоминал старт. С трудом верилось, что это было каких-то десять часов назад! Он словно попал в иное временное измерение. Необычность происходящего давала пищу для философских размышлений...
Тяжело перевалившись через Рублевское шоссе, проследовав 61 километр, парень опять вошёл в лес – последний перед Минским шоссе. Трёхкилометровый этот отрезок, довольно ровный, чистый, являлся как бы предвестником рассвета и длинного «городского» куска кольцевой, начинавшегося вслед за ним. Ощущение близкой развязки мутило сознание, он силой заставлял себя успокоиться. Иссушенный организм требовал воды. Парень тяжело дышал...
Вдруг впереди, на обочине он увидел сноп огня.
«Пожар?»
Мысль эта всколыхнула его, заставив на время забыть об усталости. Взволнованный, он начал приближаться к этому месту. Но только подойдя вплотную, разглядел, что творилось.
На обочине горели несколько автомобильных покрышек. И тут же на дороге скучали две пожарные машины, явно не собираясь тушить пламя. Такое положение показалось ему забавным.
«Жгут, что ли, чего?» - рискнул предположить он, полюбовавшись заревом. Парень обогнул стоявшие на пути машины и вскоре удалился от этого места...
Когда лес кончился, сразу же пошёл подъём. На стороне Москвы в ночной дымке простиралось целое поле из огоньков. Спереди изредка доносился шум железной дороги: гудки, перестукивание колёс проезжающих поездов. До Минского шоссе оставалось рукой подать.
Взобравшись на холм, отдышавшись, он поглядел вперед и увидел мост железной дороги. Начал спускаться. Слева остались заводы, погруженные в сон, но расцвеченные огнями. Следуя по правой стороне автострады он обнаружил, что глинистая обочина перерыта. Вышел на проезжую часть и зашагал по асфальту. Прошёл, наконец, под железнодорожным мостом и оставил его позади. Дальше шоссе хорошо освещалось холодно-оранжевым светом уличных фонарей. Он выключил свой фонарь – батарейки к тому времени уже садились.
Место это было ему хорошо знакомо – здесь он ходил и бегал не один раз. Туманное подавленное настроение, державшееся в предшествующие километры, развеялось. Но усталость не покидала, висела тяжёлым грузом. И теперь он решал, что делать дальше.
По плану на Минском шоссе кончался ночной этап и следовал утренний привал. Однако время было четыре часа ночи, а рассветало не раньше пяти, то есть он опережал график на час-два. Он смертельно устал. Но из-за желания преодолеть за ночь как можно большее расстояние все же пренебрег отдыхом. Определённый запас сил всё же сохранялся, парень рассчитывал продержаться.
04.15 – Он проследовал Минское шоссе. 55-ый километр остался позади.
Последующие пять километров протекли довольно туманно, без каких-либо эмоций и мало запомнились ему. Четыре года назад кусок этот после бессонной ночи при свете восходящего Солнца привёл его в восторг. Но сейчас в темноте однообразный сумрачный пейзаж был ему безразличен...
...На подходе к Киевской железке забрезжил рассвет.
Его поразило одно наблюдение: лишь в предрассветный час совсем прекратилось автомобильное движение. Раньше такое явление наблюдалось всю ночь: ты мог идти прямо по проезжей части – ничто этому не мешало. Видимо за несколько последних лет интенсивность движения значительно возросла. Едва он миновал железнодорожные пути, дорога опять начала оживать. Небо, сохранявшее свою чистоту, заметно посветлело, окрашиваясь в живой голубой цвет. Гасли последние звёзды. Ночь уходила в небытие, её сменяло особое, нежное состояние раннего рассвета, когда свежесть растворяет в себе духоту ночных часов, природа начинает оживать и будит во всём живом огромную, животворящую энергию...
Впереди показался мост Боровского шоссе.
Иссякали последние силы, больше тянуть с привалом он уже не мог, поэтому решил остановиться за приближавшимся перекрёстком. Оставалось идти несколько сот метров. Теперь он позволил себе чуть расслабиться, свободнее задышал. Справа высились светлые многоэтажные дома. Он вдруг вспомнил, что теперь это – один из Московских районов, и с интересом изучал местность. Настроение поднялось. Он снова поднял голову, расправил плечи. Прохладный утренний ветерок насквозь продувал его футболку, трепал волосы. Шаг был усталым, но твёрдым, уверенным; одной рукой парень придерживал лямку у плеча, в другой держал фонарь. Полный хладнокровия и спокойствия, он продвигался к цели. В 5.35, дойдя до Боровского шоссе, он прошёл мост, свернул и поднялся по насыпи в придорожные деревья.
Он предполагал, что просидит долго, но ошибся. Привычно охладив ноги, парень на этот раз подкрепился хлебом, хотя голода совершенно не испытывал. Теперь очень жалел, что взял целый батон мёртвого груза. Однако бросить его не смог. Выкинув батарейки, убрал фонарь и посмотрел в маршрутный лист. Позади осталось 72 километра, впереди – 37. Цели – покрыть за ночь максимально возможное расстояние – он достиг. Затем сравнил график прохождения маршрута 198… года с настоящим. Если даже предположить, что затраты сил примерно одинаковы, на данный момент он уже выигрывал четыре километра и около часа (четыре года назад привал был на 52 километре). Правда тогда именно последующая июльская жара сыграла негативную роль. Но на этот раз у него было больше воды: полтора стакана дневной и глотка три-четыре сэкономленной за ночь. Короче все обстоятельства складывались в его пользу. Он вдруг почувствовал, что реально может преодолеть всю трассу. Ободрённый этим открытием, встал.
Трава была сухая – роса за ночь не выпадала. По Боровскому шоссе проносились первые пустые рейсовые автобусы – явный признак надвигающегося дня. Он вышел на ленту дороги и двинулся вперед.
На привал ушло 17 минут. Остывшие ноги вскоре согрелись, и он восстановил уверенный, ритмичный шаг. Позади осталось Боровское кладбище, огороженное протяжённым бетонным забором; пошёл Тропарёвский парк.
Несколько километров пролетели очень быстро. Совсем рассвело. У Киевского шоссе выглянуло Солнце, окрасив хмурый утренний ландшафт яркими красками. Лучи света, падающие почти горизонтально, образовывали резкие блеклые тени и придавали происходящему некоторую торжественность. Заворожённый этой картиной, погрузившись в нахлынувшие мысли, он достиг моста через Киевское шоссе (06.28), прошёлся вдоль перил и начал удаляться от перекрёстка.
...- Не подскажите, как проехать до Ленинградского шоссе?
Парень обернулся.
Рядом притормозила легковая машина, в салоне которой уютно расположилась семья. К нему обращался мужчина, сидевший за рулем.
Пару секунд парень смутно пытался понять, чего от него хотят. Сообразив, наконец, указал направление.
«Справочное бюро я им, что ли - останавливают кому не лень...» - с досадой подумал он, когда машина отъехала. За время, прошедшее с момента старта, его останавливали уже третий раз. «Однако тяжело я перестраивался!» - заметил он, вспомнив, с каким усилием соображал, что такое Ленинградское шоссе, и где вообще оно может находиться...
День вступал в свои права. Интенсивность автомобильного движения постепенно увеличивалась. В разгар утра ещё веяло прохладой. Выпала роса: несколько раз он собирал рукой живительную влагу и охлаждал ею разогретую кожу. Но тело быстро просыхало. Когда парк кончился, слева от шоссе открылся вид на городские кварталы. Дорога перестала вилять вверх-вниз, пошла прямо. Перед Профсоюзной улицей он опять пошёл на подъём и увидел возвышавшийся впереди информационно-указательный щит. Вот то, что он ждал. Парень с волнением прочитал его.
До Варшавского шоссе оставалось 8 километров, до Каширского – 17, до Волгоградского проспекта! – 30 километров! Это – первое упоминание о Волгоградском проспекте, месте старта и финиша, его цели!...
...Около 8 часов утра. Потеплело. Машины неудержимым потоком мчатся, проносясь мимо него. «Пожалуй, теплую футболку пора снять» - почувствовал он. Раскаленное светило поднималось всё выше – оно было впереди, чуть слева. «Забавно, - пришла ему в голову мысль, - когда я финиширую, оно будет уже позади меня».
Огромный город просыпался, встречая свой выходной. На пути попадались остановки, уже заполненные людьми. «Эти люди вчера ложились спать – а я шёл; они спали – а я шёл; теперь они проснулись – а я всё продолжаю идти»... Он немного волновался, видя людей: конечно, ему было небезынтересно, как к нему отнесутся. Он уверенно, не спеша проходил мимо остановок, а его видели, провожали глазами и, наверное, что-то думали. Что – он не знал...
Перед Битцевским лесопарком, где-то на 37 километре он сделал небольшой трёхминутный привал: натянул на тело лёгкую футболку, серую накинул на плечи, как в начале похода; допил «ночной» чай. После этого перешёл на левую, внутреннюю сторону дороги, набросил рюкзак на правое плечо и двинулся навстречу движения транспорта. Про таком движении встречные машины могут обдавать идущих по обочине неприятными выхлопными газами. Но сейчас он оказался с наветренной стороны, дым сносило в противоположную сторону. Парень продолжил поход с твёрдым намерением последний привал устроить после Каширского шоссе, перед финальным отрезком пути.
Он вошёл в Битцевский парк Севастопольского района. До Варшавского шоссе оставалось два или три километра...
Сильно кольнуло сердце!
«Чёрт! Этого ещё не хватало!»
Он замер, постарался выровнять дыхание. Пощупал пульс – 90 ударов в минуту.
Скорость упала. Он всерьёз испугался – с сердцем шутить не стоило. «Неужели не дойду?!»
Парень перекинул рюкзак на левое плечо – сразу же обратил внимание, что так нести для организма значительно свободнее, легче. Тут же сделал дыхательную гимнастику, набирая полную грудь воздуха и прерывая дыхание. Сердце как будто успокоилось, но время от времени продолжало покалывать. Он почувствовал, что требуется отдых.
В душе его поселилось смятение. Он совершил невозможное: вышел из ночи, оставил позади три четверти пути, у него сохранились силы – и теперь всё это глупо рушилось, сводилось на нет! Ведь так хорошо шёл!..
Усилием воли он заставил себя не останавливаться. До Варшавского шоссе и Курской железной дороги оставалось совсем немного. Надо было во что бы-то ни стало дотянуть до железки. А дальше станет видно...
Угнетаемый мрачными мыслями, совершенно разбитый, он смутно помнил, как добрался до Варшавского шоссе. (8.44). Проследовав пикет «33/32», автобусную остановку, парень очутился на мосту через железнодорожную ветку; преодолев его, бессильно опустился на придорожную траву. Отдышался. Выпил три глотка чая.
Сознание прояснилось.
Совсем рядом от кольцевой находилась железнодорожная станция «Битца». Он мог свернуть, сойти с дистанции, это была его последняя возможность. На какие-то мгновения юноша заколебался, одурманенный удовольствиями отдыха. Но тут же прогнал эти мысли. Если бы он так сделал, то потом долго бы проклинал себя за слабость. Парень заставил себя подняться и продолжил путь.
...Оставшиеся километров семь до Каширского шоссе прошли, как в тумане. Он ещё несколько раз делал дыхательную гимнастику, и сердце успокоилось. Теперь, забыв обо всём, полностью отключившись, он монотонно отсчитывал каждый километр до финиша. Началось это, фактически, от Профсоюзной. После «Битцы» осталось уже два десятка, и теперь медленно таял второй. Осеннее Солнце продолжало греть воздух, но его уже не хватало на сильную жару. И это спасало. Парень с трудом представлял последствия, если бы температура повысилась ещё градуса на три-четыре. Уже сейчас от нехватки воды мутило: порой перед глазами вставала радужная, сверкающая пелена, начинало шуметь в ушах, и он энергично встряхивал голову, приводя себя в чувство. Обочина пошла каменистая, и ни сандалии, ни тёплые носки уже не спасали: шаги болью отдавались во всём теле. Если после тридцати километров он просто устал физически, то теперь прибавилась ещё усталость моральная. Бесконечной гонке, казалось, не будет конца, она сильно надоела. «Чёрт меня дернул согласиться на этот кошмар! - злился он на себя, - получай теперь удовольствия...»
Однако странное обстоятельство поражало его: сил уходило всё больше, усталости прибавлялось, однако он, как казалось, ничуть не сбавлял скорости, а после Варшавского шоссе, войдя в ритм, даже несколько увеличил её. Он шёл почти в постоянном режиме усталости, начиная где-то после первых тридцати километров. В первых его походах дистанция обычно дифференцировалась на десять-пятнадцать километров раскачки, затем километров на тридцать средней трудности, основных, а к концу трассы он сильно сдавал – «садился», по его выражению из-за многочисленных сидячих остановок прямо на асфальте шоссе от полного изнеможения. Пока он стабильно шёл в «среднем» режиме и, несмотря на изнурённость, чувствовал значительный запас сил. Обстоятельство это приятно волновало: после Варшавского шоссе он начал вновь обретать уверенность в себе.
По обочинам росло на удивление много подсолнухов. Интересно, что у всех больших были сорваны желтые головки. Лишь в конце почти трёхкилометрового подъёма перед Каширским шоссе он обнаружил чудом уцелевший большой и зрелый круг семечек. Очень хотелось сорвать, но не стал. «С такой тяжестью ещё до финиша не дойду» - с сарказмом усмехнулся он.
Закончив подъем, парень очутился на гребне холма и, несмотря на изнурение, испытал сильный восторг. Открывшаяся с вершины панорама была чудесной: дорога плавно уходила вниз по склону; впереди, у подножия холма её пересекал мост долгожданного Каширского шоссе. Целый океан леса, начинавшийся за ним, тянулся на много километров вперед, почти до самой Москва-реки, а ещё дальше, в сером тумане у самого горизонта проглядывались кварталы Капотни и Люблинского района. Слева, чуть поодаль, за полями и лесом вздымались многоэтажные белые дома городских кварталов, тянувшиеся к центру столицы мудреными хитросплетениями; поверхность домов блестела в солнечных лучах. Всё это предстало перед ним, словно поле сражения перед полководцем и потрясало воображение.
Облегчение, охватившее его, прояснило голову, заставило воспрянуть духом. Забыв об усталости, он пошёл на спуск. Плакат указывал, что до Волгоградского проспекта оставалось 13 километров.
10.34 – Вошёл в тень широкого моста и испытал несколько секунд блаженной прохлады. На выходе из-под пролёта его вновь ослепило яркое Солнце. Перебравшись на противоположную сторону шоссе, пройдя разводные дороги, парень свернул в лесополосу. 10.40 – расположился на последний запланированный привал.
Итак, три основных этапа, 96 километров остались позади. В это с трудом верилось, но это был факт. От финиша его отделяли 13 километров. Всего тринадцать! И он мог их преодолеть!
Расположившись между деревьями, парень прежде всего занялся ногами. Обнажив ступни, тщательно растёр их, сделал массаж и тут взгляд его случайно упал на носки, в которых он только что прошёл шестьдесят километров. Увиденное повергло в изумление: вязанная шерсть подошвы была стёрта до больших дыр.
«Ничего себе!..»
Ему стало весело. Ноги болели из-за стёртых носков – это было очевидно, как и то, что идти в них ещё пятнадцать километров. Но теперь уже он отнёс это к разряду мелочей. Интересно, что мозолей не было – лишь одна, небольшая.
Из оставшейся воды он выпил почти половину. Сразу же почувствовал облегчение, хотя пить всё равно хотелось. Передохнув, встал, оправился, вышел из лесополосы и двинулся к дороге, пересекая широкую зеленую лужайку. На привал ушло пятнадцать минут. По иссушенной зноем дороге с ревом проносились автомобили. Парень взобрался по откосу, очутился на краю обочины, выпрямился во весь рост и огляделся. Проходившие вдоль деревьев мужчина, женщина и девочка странным взглядом проводили его. «Интересно, за кого они меня приняли?»
Последний отрезок пути он начал уверенно: ноги успели отдохнуть, настроение поднялось, он устремился к Москва-реке, предпоследней контрольной отметке, от которой его отделяло четыре километра. Теперь оставалось только гнать, никакая экономия уже не требовалась.
Парень начал движение по правой стороне дороги. Миновав вскоре пост ГАИ, он снова вошёл в лес. Обочина постепенно расширилась метров до четырех. На одном из участков он обнаружил пруд, тянувшийся вдоль неё и уходящий вглубь леса на значительное расстояние. Тихая водная гладь пруда напомнила ему о жажде. У парня вдруг возникло острое желание подойти к нему, упасть головой в воду и отдыхать так минуту или две. Не остановился, наверное, только по инерции. Тяжело дыша, он ощупал своё холодное, осунувшееся лицо, проглотил слюну. «В следующий раз обязательно возьму с собой марганцовки – этот кошмар изматывает!»
Вскоре показалась автостоянка, у которой несколько человек, видимо кооператоры, торговали шашлыками и чебуреками. Сухими глазами парень вопросительно оглядел вывески и будки. «Интересно, есть ли у них вода?» - вертелась в голове навязчивая мысль. В рюкзаке лежали три рубля, которые он с радостью отдал бы за единственный стакан. Однако парень опять по инерции проследовал мимо. Его охватила вдруг слепая, равнодушная злость. Он сжал зубы.
«Выстоять!»...
День был в самом разгаре – безоблачный, со слабым освежающим ветерком. Шум, производимый потоком машин, едва ли мешал ему; однако некоторые, двигавшиеся слишком близко от обочины, начинали раздражать – он нервно реагировал на них. За мостом решил перейти на другую сторону шоссе.
Лес постепенно кончился, вдоль дороги с обеих сторон потянулись поля. Парень вновь, как и у Каширского шоссе, оказался на вершине холма, с которого открывался прекрасный обзор, однако на этот раз более сдержанно оглядел окрестности.
Дорога уходила прямо вниз, к реке, извилистая водная гладь которой бесконечно расстилалась по равнине. Огромный и полукруглый металлический мост с каменными колоннами по краям, перекинутый через неё, с расстояния полутора километров выглядел игрушечным. За мостом кольцевая уходила вверх и терялась в конце подъёма. Справа от неё, за рекой грузно стояли огромные и широкие трубы-конусы. Слева, почти над водой высились длинные, высотные жёлто-белые дома, своим построением несколько напоминавшие крепостной бастион. Левее начинались пустыри, за которыми на самом горизонте по обе стороны реки белели новостройки. Внимание его привлекли отвесные уступы холмов на этом берегу, справа, чуть поодаль. Лес, покрывавший их, вплотную подходил к реке.
Как же долго, нудно тянулись последние километры! Время, казалось, ещё более замедлило свой бег. Несмотря на усталость парень прибавлял в скорости. Мост всё увеличивался в размерах. Метрах в трёхстах от первых его пролётов начался подъём; следуя вдоль оградительного чёрно-белого бортика, он достиг, наконец, громадных железных конструкций. С жадностью посмотрел вниз, на воду. Но терять время не собирался.
11.52.
Пройдя гулкие металлические своды и очутившись на противоположном берегу, он долго не мог пересечь шоссе – движение отличалось слишком большой интенсивностью. А, перейдя наконец, метров через пятьсот, облегчённо вздохнул. Теперь оставалось каких-то семь километров – это даже меньше десятка. Только бы чего ни случилось.
Он оглянулся на Солнце. В отличие от утренних часов оно теперь светило ему в спину. Вспомнив свою мысль тридцатикилометровой давности, он улыбнулся, удовлетворённо покачал головой.
Сутки незаметно перевалили через полдень. Наступали часы пик. Всё окружающее его, ещё утром пронизываемое голубым солнечным светом, пожелтело под раскалившимися лучами. Усталый, измученный, но ещё твёрдо стоявший на ногах, он только теперь окончательно поверил, что дойдёт до финиша. И тут, вследствие нервного и физического напряжения в душе его родились страхи и опасения. «А вдруг не дойду?! Километр, а может быть сотню метров! Вдруг станет плохо!» Парень взволнованно пощупал пульс – в порядке. Сердце, словно подыгрывая настроению, опять начало слегка покалывать. Он несколько снизил скорость. Перевесив рюкзак на левое плечо за пять километров до финиша, уже не снимал его, а только поправлял.
Остались позади нефтяные заводы. Он прошёл пару незначительных мостов, миновал несколько автобусных остановок, при этом очень аккуратно, придирчиво осматривая километровые столбы и радуясь буквально каждому. Он проследовал 16 пикет – осталось пять километров; проследовал 15-ый – осталось четыре километра. Жажда продолжала мучить. Поняв, что экономить воду уже бессмысленно, он на ходу достал термос, отпил половину оставшегося, давно уже холодного чая. Глотков пять приберег на финиш.
Впереди показался последний на пути мост. Спустя минуты три пройдя под его аркой а затем проследовав пост ГАИ, он вышел к Кузьминскому лесопарку. Осталось три километра ровной и прямой дороги.
Обочина пошла каменистая – двигаться по ней из-за стёртых ног было уже невозможно. Он ступил на разогретый асфальт, зашагал по краю проезжей части.
«Сейчас приду домой, выпью кружку кефира, потом стакан воды – холодной, из-под крана, потом чая... Нет: сначала воды, а потом кефира...» Подобные мысли начинали путать сознание. Ему уже мерещилась вода. Казалось, он зараз мог выпить если не целое ведро, то стаканов десять точно...
Парень попытался заглушить волнение, успокоиться и ни о чём не думать. Нетерпение возросло до предела, близился финиш. Но ещё оставалось несколько километров.
По обеим сторонам от дороги простирался красивый лес, доносивший до него свежие прохладные струи воздуха. Шелест листвы, зелень деревьев, травы, пение птиц приятно ласкали глаз и слух. Он шёл по одному из самых красивых мест на кольцевой. Однако едва ли обращал на всё это внимание. Мысли в тот момент были заняты совсем другим.
Парень аккуратно, но тяжело ступал по асфальту – ходьба давалась с трудом, сказывались пройденные километры. Он проследовал 13 пикет. Тело, скованное напряжением и усталостью, всё ломило. Миновал 12-ый. От финиша его отделял теперь километр с небольшим. Он вгляделся вперед.
Впереди уже маячил мост Волгоградского проспекта. Дорога была ровная, как струнка. Оставалось совсем немного.
Последние метры медленно растворялись позади. Слева открылась поляна, тут же – стоянка. Он по асфальту пересек её и опять зашагал вдоль леса. Лес теперь – уже до финиша. Впереди очередной пикет...
Отметка 11 километра! – Остались всего лишь несколько сотен метров!...
«...Может, я обсчитался?» - неуверенно подумал он. Парень продолжал идти и идти, а финиш всё не приближался. Оставшиеся сотни тянулись, как ему показалось, слишком долго. «Забавно было, - промелькнула в голове нелепица – если бы сейчас пришлось идти по второму кругу»...
Солнце палило сзади волосы, сильно их разогревая. Опасаясь солнечного удара, ему приходилось охлаждать их, прикрывая ладонью. Парень шагал попеременно то по асфальту, то по обочине – там, где отсутствовали крупные камни. Впереди он разглядел, наконец, подземный переход и автобусную остановку, за которой высился долгожданный фонарный столб. Оставалось пройти около семидесяти метров. Весь внутренне собрался.
Аккуратно ступая, подошёл к переходу, направился дальше. До столба оставался десяток метров. Последних...
Уже восемь...
Пять...
Пытаясь сохранять спокойствие, он не спеша приблизился к столбу и пересёк черту.
13.22. Всё!!! Финиш!!!

...Он медленно остановился...
...Затем присел на траву...
Сердце продолжало ещё сильно биться. Он глубоко и ровно дышал...
Напряжение постепенно падало.
Парень не спеша достал термос. Допил остатки чая.
«У меня сохранились силы! – с удовлетворением и немного с грустью подумал он. – Четыре года назад после финиша я едва держался на ногах – в буквальном смысле. А сейчас ничего – смог бы, наверное, пройти ещё километров десять!»
Он ещё немного посидел, с наслаждением давая отдых затекшему телу. Потом медленно поднялся, на почти не сгибающихся ногах в последний раз подошёл к ленте шоссе и со странным чувством посмотрел туда, куда уходил почти сутки назад, и туда, откуда только что пришел. По дороге продолжали мчаться машины, люди шли по своим делам – всё было обыденно и привычно, как в любой другой день.
«Обошёл Москву... Проделал такой большой путь – всё равно что прожил маленькую жизнь. Как это поразительно смахивает на реальность!»
Он задумчиво улыбнулся.
И не спеша направился к автобусной остановке.
. . .