Она полюбила женатого мужчину. Он считал ее другом, ничего не скрывал и даже делился некоторыми проблемами семейной жизни.
Дружба это прекрасно, но влюбленной женщине недостаточно быть другом. Немного хитрости и женская изобретательность помогли им стать любовниками, правда он, по-прежнему, твердил, что она только друг.
Жили в разных городах, но отдыхали вместе, а потом снова расставались на целый год. Разлуку скрашивала переписка и долгие мечты о новой встрече. После очередного отпуска, провожая, на перроне он поцеловал ее на прощание. «В последний раз», - ужалила мысль и оказалась пророческой.
Через несколько недель после возвращения домой поняла, что беременна, решила родить.
Ему ничего не сообщила. Во время родов выяснилось, что у нее двойня, сыновья.
Медики оплошали с диагнозом и своевременно этого не определили.
Подруги и коллеги написали ему письмо, но он не ответил. Тогда позвонили на работу, им сообщили, что он уехал в Англию в длительную командировку на несколько лет.
Они больше никогда не встретились.
Она растила детей, жила одиноко. Не жаловалась, когда разговор заходил о том, что он все знает и, тем не менее, не подает признаков жизни, делала печальное лицо брошенной, обманутой жены, вроде, Бог ему судья.
В жизни были только дети, работа и воспоминания.
Она с нежностью хранила флакончик духов «Каир», серебряную ложечку и пару пластинок. Одинокими вечерами, уложив детей спать, курила на кухне и вспоминала, вспоминала… Когда становилось невмоготу и хотелось умереть, она открывала коробочку с духами и доставала заветный флакончик.
Флакончик был, своего рода, машиной времени. С бережной любовью брала его в руки, подносила к лицу. Вдыхая аромат, возвращалась к морю, скалистым берегам, солнцу. Там был его смех, сильные руки, бронзовое тело. Она уходила на свидание со своим счастьем. Гуляла по улицам Петербурга, слышала фонтаны Петергофа. Ощущала запах его пиджака, наброшенного на плечи, мимо проплывали реки и каналы. Потом вкус поцелуя… становилось легче. Силы возвращались и можно было продолжать жить.
Зимними печальными вечерами, когда дети спали, пила чай с вареньем. Варенье брала серебряной ложечкой, его ложечкой...
Ложечка дарила прикосновение и тепло его губ. Она ела варенье и, казалось, целовалась с ним.
Две пластинки возвращали в радость танца. Лилась музыка, его руки обнимали, уверенные и плавные движения, увлекали в чувственную нежность. Ее сердце выстукивало мелодию танго и она на мгновение становилась счастливой. Можно было жить дальше.
Она умерла рано, когда детям исполнилось девятнадцать.
После похорон много судачили, что он негодяй и сломал ей жизнь.
Я думала иначе , но свои мысли не высказывала.
Я не понимаю почему негодяй. Ничего не обещал, не скрывал, что она только друг. Детей родила, по собственному желанию, не спрашивая его согласия, зная, что он женат и разводиться не собирается.
Какие у него перед ней обязательства? А, что любила до самозабвения, нуждался ли он в этой любви? Или может у меня нет таланта понимать такие сложности?