Рисунок 97г: Бобер и его дочери
***
Проблем, казалось, было так много, они валялись повсюду, но когда я подмел их, на совке они заняли совсем мало места – нервы, душой куда-то я заехал и дом теперь как неродной...
Жаль девушку, хорошая, почти новая…. А сколько, кстати, одежды в узлы связал на днях - родители по случаю имели шанс одеть меня, но промахнулись. А в детстве с воспитанием они же промахнулись, давая такие же куцые, как девушка, советы… (куцая девушка молчит, советов не дает, «среди умного» они многие немые)
***
Писал и рисовал, годами путешествуя в писании по новым странам, а в рисовании плавая по новым морям, но потом сунулся в обычную жизнь, а в ней ни суши, ни моря - серый камень и лишь какая-то мухоморная тетка, назвавшись искусствоведом, приветственно раскинула свои торгашеские руки. «Чему ты удивляешься», говорит, «еще не было ни одного читателя, который не учил бы своих знакомых писателей жить»...
***
Грязная работа, но под музыку и я говорю, говорю ему о творчестве и жизни, обо всем - причем с веселым легкомыслием - но: «чего?» - вопрошает он из соседней комнаты - где и музыка была - и я тоже вопрошаю в изумлении: «так ты не слышал, что ли, ничего?!» - меня выслушивали лишь мои собственные грязно и холодно настроенные руки...
***
Подсознание - это город. Дома с мыслями почти всегда почти для всех проплывают мимо. У нас пустые головы и потому нам нечем вызволить жильцов, и у нас нет времени, чтобы каждого дождаться...