В давние-давние времена жили-были на свете славный охотник Мара и его красавица-жена Миледа. Было у них шестеро детей: три мальчика и три девочки. Храбрый и удачливый Мара никогда не возвращался домой без добычи. Стол у Мары всегда ломился от жареной баранины и сушёной оленины. Полы хижины застилались шкурами белого барса. Неутомимая и заботливая Миледа не давала погаснуть огню в очаге. Дочки Мары вплетали в свои косы цветы эдельвейса. Сыновья забавлялись клыками свирепых тигров. Надолго поселились тепло и уют в хижину славного Мары.
Шли годы. Выросли дочки и превратились в стройных и прекрасных девушек. Посватались женихи и увели красавиц в свои хижины. Выросли сыновья и превратились в сильных и быстрых охотников, выбрали в жёны себе самых красивых девушек и построили для них новые хижины. Остались Мара с Миледой вдвоём.
Состарился Мара. Глаза потускнели, ноги утомились, руки ослабли. Не мог старый охотник выследить и убить добычу. Голод, холод и уныние пришли в хижину старика. Поняла Миледа, что не выжить им без помощи, и говорит мужу: "Пойди, Мара, к старшему сыну, расскажи ему о нашем горе. Пусть он убьёт для нас самого большого барана, и мы будем жить в сытости и достатке". Пошёл старик к старшему сыну. Видит он его. Возвращается тот с охоты и несёт большого барана.
Говорит Мара:
- Сын мой. Я состарился. Глаза мои потускнели, ноги утомились, руки ослабли. Не могу я, как прежде, выследить и убить добычу. Отдай мне барана, и будем мы с твоей матерью жить в сытости и достатке.
Подумал старший сын, подумал и говорит:
- Я три дня и три ночи выслеживал добычу. Три дня и три ночи жена и дети сидели голодыми. Я пришёл накормить их. Уходи, отец!
Пришёл Мара домой и говорит жене:
- Не дал старший сын барана и прогнал меня.
Посмотрела Миледа на мужа и говорит:
- Иди, Мара, к среднему сыну, попроси у него, хоть какую, овечку. Мясом овечки мы набьём свои желудки и проживём как-нибудь.
Пошёл старик к среднему сыну. Средний сын возвращается с охоты и несёт на плечах овечку. Зовёт Мара сына:
- Сын мой. Я состарился. Глаза мои потускнели, ноги утомились, руки ослабли. Не могу я, как прежде, выследить и убить добычу. Отдай мне овечку, и мы с твоей матерью как-нибудь проживём.
Подумал средний сын, подумал и говорит:
- Я два дня и две ночи охотился на овечку. Два дня и две ночи жена и дети ждали меня. Я спешу домой. Уходи, отец!
Пошёл старик домой. Видит Миледа, что средний сын прогнал отца и говорит: "Иди, Мара, к младшему сыну, попроси ягнёнка. Уж он то тебя не прогонит". Идёт старик и видит младшего сына. На руках у сына ягнёнок. Упрашивает Мара младшего сына:
- Сын мой. Я состарился. Глаза мои потускнели, ноги утомились, руки ослабли. Не могу я, как прежде, выследить и убить добычу. Отдай мне ягнёнка. Может быть мы с твоей матерью не умрём от голода.
Младший сын и думал недолго:
- Я целый день бегал за ягнёнком. Наконец-то я его поймал и несу домой. Пусть дети позабавятся. Уходи, отец!
Не с чем пришёл Мара и от младшего сына. " Не горюй, Мара. Не помогли нам сыновья, но у нас дочки есть. Уж они то не оставят в беде стариков", - сказала Миледа и послала старика к старшей дочери. Провожая в путь, Миледа наставляла Мару: " Скажи старшей дочери, пусть отварит большой кусок мяса, накормит тебя, а остатки завернёт для меня". Пришёл старик к старшей дочке и говорит:
- Отвари, дочка, большой кусок мяса, чтобы я наелся досыта, да и для матери осталось.
- Нет у меня времени мяса варить для вас. Сейчас муж возвратится с охоты. Пора ему обед готовить. Уходи отец, - сказала старшая дочь.
Пришёл домой старик, а жена говорит: "Иди к средней дочери и забери объедки со стола." Пошёл старик к средней дочери и говорит:
- Дочка, мы голодаем. Отдай нам, что у вас на столе осталось.
- У нас большая семья. Ничего мы на столе не оставляем. Уходи, отец!
Не пошёл старик домой, а пошёл к младшей дочери. Видит старик свою дочь. Понесла дочь мусор в дальнее ущелье выбрасывать. Говорит старик:
- Мы голодаем. Может быть у вас косточки после еды остаются, не выбрасывай, отдай их мне.
Дочь говорит:
- Не могу я отдать тебе косточки. Ты уже старый. Руки твои не держат. Растеряешь косточки по дороге, набегут сюда звери. Увидит муж зверьё дикое и заругает меня. Уходи, отец!
Делать нечего, пошёл домой старик. Узнала Миледа, что прогнали дочери Мару и промолчала. Лёг старик спать, но не спится голодному охотнику. Встал Мара и говорит жене: "Прощай, Миледа. Жили мы с тобой долго и счастливо, делили радость и горе. Но пришло время и мне пора уходить. Пойду я на Парун-гору. Живёт на той горе крылатый Парун-бог. Забирает он старых, больных и немощных, и относит в далёкую страну Нераду. Ушли туда мой отец, мой дед и все мои предки. Видно пришло время: пора и мне собираться". И опять промолчала Миледа. Собрался старик и ушёл на Парун-гору.
Долго старик ждал Парун-бога. Долго стоял он на пустой и безжизненной Парун-горе. Наконец-то появился в небе чёрный ворон. Подлетел ворон к Мару, опустился на землю и обернулся Парун-богом. "Зачем пришёл ко мне, Мара?" - спросил Парун-бог. Рассказал ему Мара о своих горестях и бедах, и попросил отнести его в страну Нераду к своим дедам-прадедам.
- Не могу я отнести тебя Мара. Путь мой лежит мимо Свет-горы. Охраняют ту гору с двух сторон Жар-бог и Месяц. Не пустят, они нас в страну Нераду, пока твои предки не позовут тебя сами. Не любят они, чтобы люди без зова приходили в страну Нераду.
- Что же делать мне, Парун-бог? - спросил бога Мара.
- Вот что. Есть у меня брат. Зовут его Рыкун-бог. Живёт он в глубоком ущелье под Парун-горой. Спустись туда. Уж он-то знает все тропинки, о которых и Жар-бог с Месяцем не знают, - сказал Парун-бог, стрелой взмылся в небо и улетел.
Спустился Мара в ущелье, нашёл Рыкун-бога, рассказал о своих бедах и попросил отнести его в страну Нераду.
- Не могу я отнести тебя, Мара, в страну умерших предков. Я хожу по узким ущельям, где человеку не протиснуться, и переношу только охотников, убитых и растерзанных дикими зверями или погибших в жестоких войнах. Как же я перенесу тебя целёхонького, живого и здорового через узкие ущелья?
- Не помог ты мне Рыкун-бог, - опечалился Мара.
- Вот что, Мара. Есть у нас сестра. Живёт она в этом же ущелье, на самом дне, в глубокой горной речке. Зовут её Нересса. Она, проныра, всё знает. Найди Нерессу, и попроси, пусть она отнесёт тебя в страну Нераду по горной речке. - сказал Рыкун, обернулся волком и скрылся за камнями.
Спустился Мара, ещё ниже, по ущелью и оказался на берегу глубокой и стремительной горной речки. Из пучины вынырнула щука и оборотилась Нерессой.
- Знаю, знаю твои горести, Мара.
Проныре Нерессе и так всё и о всех известно.
- Всё знаю, Мара, но помочь не могу. Я переношу только людей, погибших от потопов, наводнений, снежных оползней и прочих невзгод непогоды. Ты не пострадал от природных невзгод, и я не понесу тебя в страну Нераду.
Загрустил Мара. Но Нересса продолжала:
- Я тебя не понесу в страну умерших предков, но укажу дорогу. Пойдёшь по речке против течения. Иди до тех пор, пока вода по ней течёт. Как только течение остановится, выходи на берег. Это и есть Нерада, - сказала Ренесса, обернулась щукой и снова погрузилась в пучину.
Пошёл Мара по горной речке против течения. Завела речка в тёмную и узкую пещеру. Смыкались её стены. Всё уже и уже становилась она. С каждым шагом труднее становилось старику протискиваться вперёд. И вот стены сомкнулись совсем. В кромешной мгле стал нащупывать старый охотник выход из пещеры, но упирались руки в гранитные камни. Ущелье было таким узким, что не повернться, чтобы выйти обратно.
От страха, горя и безысходности заплакал старик. Он встал на колени и начал причитать: "Что же ты, зловредная Нересса, обманула меня. Нет здесь дороги в страну Нераду. Никуда нет отсюда пути"! Только прошептал Мара эти слова, как услышал: "Буль-буль. Буль-буль. Буль-буль". Это вода выплёскивалась из родника. Стал ощупывать охотник источник. Гладкие гранитные стены отвесно уходили вниз. Дна он так и не нащупал. Собрался Мара с духом и нырнул в ледяную воду. Долго охотник плыл вниз - не было конца и края колодцу. Тяжело ему было. Нечем было дышать. Стал терять Мара сознание, но тут почувствовал: изменилось направление туннеля, колодец стал поворачивать ввех. Обрадовался охотник, прибавились у него силы.
Появилась поверхность. Охотник всплыл, огляделся: вокруг него широченное озера, а сам он на середине. Поплыл Мара к берегу. Вышел на берег, отряхнулся. Что-то не так показалось охотнику, а что не так - не поймёт. Смотрит Маро кругом, смотрит. На берегу паслись несметные стада упитанных животных. За стадами длинными рядами выстроились хижины охотников. Возле каждой хижины стоят люди. По одному стоят. Стоят и по двое. Возле некоторых хижин вместе со взрослыми стоят дети. Подошёл Мара к ближней хижине. Узнал он хозяина. Умер тот совсем недавно. Понял старик, что пришёл в страну мёртвых. Но не стал хозяин хижины разговаривать с пришельцем, только молча указал путь.
Идёт старик, а мертвецы всё дорогу показывют. Показывают и молчат, показывают и молчат. Дошёл старик до одной хижины и видит: родители его стоят. Подумал Мара, что нельзя разговаривать в Нераде, и чтобы не беспокоить родителей, решил потихоньку пройти мимо.
- Ты куда, сынок, путь держишь? - спрсил отец. Мара вздрогнул: голос отца молодой и здоровый, хоть и выглядел отец, как ветхий старик. Давно Мара не слышал этого голоса, забыл. Стоит Мара, а сказать ничего не может.
- Что же ты молчишь, сынок? - вмешалась в разговор мама. Мара чувствовал себя нашалившим ребёнком. Волнуясь и немножко заикаясь Мара начал оправдываться:
- Так я думал, что здесь нельзя говорить. Все куда-то дорогу показывают, но никто со мной не заговаривает.
- Не говорят стобой потому, что пришёл ты к нам неправильным путём, а дорогу все показывют к нам, на улицу нашего рода. Теперь мы должны решить, что с тобой делать, Мара. - Отец прервал оправданья сына.
- Так решай, Отец! Обратно мне дороги нет. - Мара хотел рассказать отцу свою историю.
- Не надо, Мара, не рассказывай. Я всё знаю. Один решать я не могу. Нужно посоветоваться с моим отцом, с твоим дедушкой.
Мара и отец пошли к деду. Дед тоже не стал решать и повёл их к своему отцу. Так от хижине к хижине вели родичи свего незаконно пришедшего потомка, пока не пришли к самому старому и самому ветхому в их роду предку. Кто он? Как его зовут? Когда он жил? Никто из живших и умерших ближайших родственников Мара ответить на эти вопросы уже не сможет. К нему обратился его сын, тоже давно забытый предок Мара.
Старик прервал задавшего вопрос и сказал: " Я всё знаю. Я основатель рода. Я жил ещё в те времена, когда не было людей в ваших краях. Я пришёл первым. Я жил в те времена, когда Жар-бог и Месяц запросто разговаривали и пировали вместе с людьми. Я часто заходил к ним в гости. Я жил в те времена, когда не было Парун-бога. Я первый, кого отнёс Парун-бог в страну Нераду. Я сам попросил его об этом. Это я сделал его богом. Я могу оставить тебя, Мара, здесь. Но оглядись вокруг. Ты видишь: нет возле моей хижины тучных животных. А я, как и ты, - охотник. В стране Нераде все люди живут также как жили на белом свете." Тут Мара понял, что не так в стране Нераде: вместо солнца Нераду освещала луна. Было светло, как днём, но свет отдавал зеленоватым оттенком, и бок у луны откусан.
Между тем старик продолжал: "Да, Мара. Мы - охотники, и мы привыкли охотиться и есть мясо. В стране Нераде тоже есть звери, но здесь они живут счастливо: на них никто не охотится. И живут они там, куда не ступает нога охотников. Те же животные, которых ты видел возле первых хижин - это не животные, а воспоминания потомков. Как только кто-то из живущих ныне родственников или друзей вспомнит кого-то из нас, то перед нашей хижиной тут же появится тучный бык, олень или баран. Мы охотимся на них и делимся добычей с друзьями и родственниками. Если о нас вспоминают враги, то перед хижиной вырастает свирепый тигр или надоедливый шакал. Они терзают нас и воруют нашу добычу. Возле моей хижины уже давно не было не оленей, не тигров. Но у меня есть сын, который делится со мной и пищей, и радостью и горем. Возле его хижины также давно не появлялись воспоминания, но и у него есть сын. Вот так по цепочке воспоминания наших потомков попадают к нам. А в страну Нераду они приходят только тем, кого помнят живущие на белом свете. Кого же ты оставил после себя? Твои дети не поделились с тобой на белом свете. Разве вспомнят они тебя здесь добрым словом? Что ты будешь делать? На кого станешь охотиться, Мара? На шакалов?... Ты будешь мясом шакалов кормить своих предков? Чем голодные предки будут смачивать раны на твоём истерзанном тиграми теле. Уходи, Мара. Ты нам не нужен".
Опечаленный охотник побрёл в сторону озера.
"Постой, Мара. В огромном озере ты не найдёшь колодец Нерессы. Парун и Рыкун не носят охотников обратно. Ты иди на Свет-гору. Месяц тебя проводит. Встретишь Жар-бога, - не говори, что пришёл сам в страну Нераду, скажи, что заблудился. Попроси проводить домой. Если заставит службу сослужить, не отказывйся. К нам не приходи, пока не позовём. Когда позовём, один на Парун-гору не ходи, пусть друзья и родственники тебя провожают." - Это были последние слова, произнесённые предком.
Мара пошёл на Свет-гору. Месяц, кривобокой луной, плыл впереди.
Долго шли или коротко, но путь закончился. Отвесной стеной поперёк дороги встала Свет-гора.
- Ты кого сюда привёл, брат Месяц? - сверху донёсся раскатистый голос Жар-бога. Боясь, что месяц успеет рассказать правду, хитрый Мара прокричал свой придуманный рассказ.
Жар-бог удивился наглости охотника:
- Ты чего кричишь, я не глухой. Домой хочешь? Домой все хотят, да не все доходят. Провожу я тебя домой, если сослужишь мне службу недолгую.
- Готов для тебя, Жар-бог, сослужить любую службу, - Мара выполнил наказ предка.
- Есть у меня младший брат. Живёт он под Свет-горой, зовут его Тьмажар. В своей подземной стране охотится Тьмажар на огненных овенов. Он очень добрый, но очень ленивый. Сто лет не видел я доброго Тьмажара. Сто лет не вылезал Тьмажар из своей берлоги под Свет-горой. Сто лет не охотился он на огненных овенов. Изголодался Тьмажар. Пойди под Свет-гору, разбуди брата, передай от меня привет. Погости у него, сходите на охоту, а как Тьмажар добудет огненных овенов, можешь возвращаться домой. Выход на белый свет с другой стороны Свет-горы. Если Тьмажар пугать будет, не бойся: он добрый.
Только произнёс Жар-бог эти слова - гора и разверзлась. Появился вход в огромную пещеру. Мара вошёл в чрево горы. Позади него с громом и грохотом снова выросла стена. В конце пещеры, храпя и брызгаясь огненными слюнями, лежал безобразный и бесформенный Тьмажар. Он был похож на огромную догорающую головежку, бока которой время от времени вспыхивали то красным, то синем пламенем. Мара подошёл к подземному богу: "Эй,ты, вставай! Брат привет прислал". Тьмажар не пошевелил даже огненной бровью. "Ты зачем столько спишь? К брату в гости не ходишь. Нехорошо так!" - не унимался Мара. Бог не шевелился. Что только не делал охотник, чтобы разбудить засоню. Он и прыгал, и кричал, и танцевал и песни пел. Ничего не помогало.
Не вытерпел охотник, схватил огромный камень и запустил в огненное чудовище. Вспыхнул сноп пламени на голове у Тьмажара. Зашевелился бездельник, почесал горящую шишку и снова уснул. Теперь Мара знал, как разбудить монстра: он брал камни побольше и кидал со всей силы в дымящее чудовище. Тот стонал, вертелся, чесался, но вставать не хотел. Тогда умный Мара натаскал большую гору камней к голове Тьмажара, наверх закатил огромные валуны, какие он только мог сдвинуть, и устроил обвал. Столб пламени вспыхнул над Тьмажаром. Вскочил он на ноги и начал метать по пещере раскалённые камни и брызгать огненной лавой. И без того обгоревший, Мара начал раскаляться. Одежда задымилась и вспыхнула. Мара бросился к обломку скалы, чтобы укрыться за ней. Чудовище заметило и метнуло в его сторону сгусток раскалённой лавы. Успел Мара укрыться за скалой. Медленно сползала горящая лава с поверхности камня. Решив, что обидчик наказан, монстр начал успокаиваться и разгребать угли для лежанки.
Такой расклад событий не входил в планы охотника. Из-за укрытия Мара попытался вступить в переговоры:
- Эй, Тьмажар! Это я - Мара!
Тьмажар удивлённо завертел своей дымящейся головой. Он пытался понять: откуда слышится голос. После столетнего сна и неожиданной пробудки найти источник звуков заспанному гиганту было не просто. Наконец-то Тьмажар заметил охотника:
- Ты кто? - удивлённо спросил бог подземного огня.
- Я - Мара. Я пришёл, чтобы разбудить тебя.
- Зачем?
- Меня прислал Жар-бог. Он хочет, чтобы ты покушал.
- Подходи ко мне.
- Нет! Ты горячий.
- Хорошо! Поджаришься.
- Как это? Я не люблю поджариваться.
- А я не люблю есть человеков сырыми.
- Ты меня хочешь съесть? Нет! Мы так не договаривались.
- Для чего же брат тебя прислал?
- Чтобы я разбудил тебя. Мы пойдём охотиться на огненных овенов.
- Ну уж нет! Я не люблю охоту. Лучше поджарю тебя и съем. Ты уже здесь: нет нужды бегать за тобой.
Маре показалось, что Тьмажар не обманывает. Страх начал терзать душу охотника.
- Но Жар-бог обещал отпустить меня домой.
- Пошутил Жар-бог. Кто же отпускает людей из подземелья?
- Слушай, Тьмажар! Если ты не любишь охоту, то давай я добуду для тебя огненных овенов. Я старый охотник. Я люблю охоту.
- А ты, Мара, храбрец! Что ж, будь по твоему. Ты иди на охоту, а я угольки подгребу. Кого-нибудь да придётся поджарить: огненных овенов или тебя, если только ты мне их не доставишь. Помни: убивать овена нельзя. Как увидишь добычу, догони её и накрой несгораемой шкурой. Под шкурой горящий зверь успокоится, тогда ты его завернёшь и принесёшь в мою пещеру. Только знай, Мара: пасутся огненные овены не на горных склонах, а в глубоких ямах и воронках, - произнёс на прощанье Тьмажар, бросил под ноги охотнику несгораемую шкуру и показал дорогу.
Охотничьи угодья Тьмажара не походили на пастбища земных баранов. Вместо изумрудно-зелёной травы, под ногами охотника рассыпался грязно-серый обжигающий пепел. На сером пепле яркими цветами вспыхивали раскалённые угольки. Запахи зловонных испарений мешали дышать охотнику. Пение птиц замещалось здесь треском и грохотом раскалывающихся камней. Но больше всего Мару пугали ручьи и реки расплавленной лавы. Ничего не видно охотнику: облака дыма, смог и оседавшая на лицо сажа застилали глаза.
"Как же мне найти овенов?" - мелькнуло в сознании Мары. Тут он оступился и кувырком покатился вниз. "Конец пришёл", - загрустил старик, но как-то сумел зацепиться за острые выступы скал. Глаза, по-прежнему, застилала мгла. Но, неожиданно, ослепительно-яркая вспышка промелькнула перед взором опытного охотника. От яркой вспышки глаза Мары зажмурились. Раскалённым песком обжигал глаза свет. Огромыми усилиями разомкнул Мара свои веки. Он понял, что ослепительный пучёк света и есть огненный овен.
Прикрывая глаза несгораемой шкурой, стал Мара подкрадываться к зверю. Заметил огненный овен охотника и начал удаляться. Не чувствуя под собой ног, Мара помчался за ним. Огненный овен прибавил прыти. Загоревал охотник: не догнать добычи. Остановился. Овен тоже встал. Попятился назад Мара, тенью последовало за ним ослепляющее пятно. Вспомнил охотник, как он охотился "на приманку". Воткнул он своё копьё в пепел, повесил на него свою шапку, а сам тихонечко удалился. Не почувствовал подвоху овен: стоит и смотрит на шапку. Мара времени зря не терял: обошёл овена сзади, прикрываясь несгораемой шкурой. Подошёл поближе, да и накинул шкуру на овена. Затрепыхалось светило под шкурой, словно рыба в неводе. Потрепыхалось, потрепыхалось и успокоилось.
Завернул охотник добычу покрепче и понёс Тьмажару. Удивился Тьмажар: не было такого, чтобы человек огненных овенов добывал. Рассказал ему Мара про свою охоту. Удивился монстр. Удивился и развеселился.
- Разбудил ты меня! Разбудил! Сто лет мне не было так весело! Какие сто? Тысячу лет никто меня так не развлекал! Бери какую хочешь награду! - Тьмажар рассыпался искрами.
- Ничего мне от тебя не надо. И взять здесь нечего: угли одни да пепел. Покушай огненного овена и отпусти меня домой.
- Ничего нет у меня? Какие люди непонятливые. Как им далеко ещё до богов. - Обиделся повелитель подземного мира.
- Отпусти меня домой - это будет лучшей наградой; и съешь огненного овена, - повторил свою просьбу Мара.
-Что ты заладил? Съешь! Покушай! У меня от этого огненного овна уже челюсти сводит. И готовить я не люблю. Слушай меня: забирай овена себе, а я к братцу схожу, давненько с братаном не встречались. Он то меня и покормит. Ты иди! Иди!
Стена пещеры развалилась, и сквозь оседающую пыль пробились первые лучи солнца.
- Спасибо тебе, добрый Тьмажар! Только ни к чему мне огненный овен. Давай его выпустим, или подари его Жар-богу. - Мара поблагодарил огненного бога тьмы, а про подарок Жар-богу сказал ради страховки, чтобы знал солнечный бог, что человек выполнил своё обещание.
- Я же говорил, что людям далеко до богов. Даже самый достойный из них не может понять, что один огненный овен лучше ста земных баранов. Да что я говорю? Тысячи и миллионы горных баранов не сравнятся с одним огненным овеном... Про миллионы заговорил. А ты считать умеешь?
- М-м-м.., -Мара произнёс что-то невразумительное.
Молчавший сто лет Тьмажар не мог наговориться:
- Бери овена, принесёшь в свою хижину. Соберёшься на охоту - вынеси его, разверни чуть-чуть несгораемую шкуру. Увидят земные бараны и овцы отблеск овена и сбегутся на свет. Долго не держи его открытым: столько набегут, что затоптать могут. А те, что придут к тебе, обратно уйти не смогут, так и будут бродить у ног твоих. Потомки их тоже с тобой останутся. Береги его, потеряешь - уйдут от тебя не только овцы, но и люди, видившие блеск овена. Прощай, друг.- Распрощались бог и человек и пошли каждый своим путём.
Мара понёс огненного овена домой, а Тьмажар захлопнул за другом гранитные ворота и потайным ходом стал вскарабкиваться на вершину Свет-горы. Далеко ушёл охотник, когда за спиной у него раздался оглуштельный грохот. Столб из огня, пепла и дыма поднимался прямо к солнцу. Понял человек, что встретились Тьмажар и Жар-бог. Слёзы радостной встречи полились огненной лавой к подножию Свет-горы. Заулыбался Мара, добром поминая братьев.
Пришёл домой скиталец. Увидел он дома неприглядную картину: в грязной и холодной хижине умирала голодной смертью его любимая Миледа.
- Чего лежишь? - спросил Мара.
- Умираю я от тоски и одиночества, нет сил подняться, никто не навещает бедную старуху, - чуть слышно проскрипела Миледа.
- Вставай, ужин готовить надо, муж пришёл, - голос Мары был деловитым и будничным, словно он только что принёс рыбу из ближней речки. Миледа мутным взглядом смотрела на мужа.
Не веря в успех, Мара решил подманить баранов. Он вынес овена из хижины, развернул шкуру. Яркий пучок света лучом прожектора разрезал вечернее небо. Мара стал взглядом искать предполагаемую добычу. Когда увидел, то было уже поздно: тысячи животных неслись к хижине охотника. Завернув в шкуру, Мара начал прятать овена в хижине. Умирающая старуха, заинтересовавшись шумом за порогом, тихонько поднималась со своего ложа. Мара выглянул за дверь: тысячи овец и баранов обступили со всех сторон хижину. Ещё один шаг и сомнутся стены жилища, но последний шаг бараны так и не сделали.
Потекли счастливые дни. Достаток, тепло и уют снова поселились в доме стариков. Похоршела Миледа. Подобрел Мара. Слава о великом охотнике разнеслась по всему миру. А по земле в то время пошла засуха и покатился мор. Ушло зверьё в неведомые дали. Плохо было людям. Только вокруг хижины Мара по зелёному лугу бродили жирные бараны. Трава, которую щипали овцы Мара, становилась кустистей и гуще.
Не все радовались богатству славного охотника. Прознали про богатство беркуты крылатые и начали ягнят и ярок из стада вытаскивать. Взял Мара самую быструю овцу и пошёл к Парун-богу.
- С чем пожаловал, охотник? С бедой или радостью? - спросил крылатый бог.
- Радостью пришёл поделиться, Парун-бог: есть у меня стадо овец, отара несметная, принёс овцу тебе я из этого стада. О горе пришёл рассказать я тебе бог Парун: повадились коршуны крылатые и вытаскивают из моего стада ягнят и ярок. Что мне делать?"
Выдернул из своего крыла Парун-бог пёрышко, привязал к нему пушинку, бросил перо на землю. Превратилось перо в посох, а пушинка в бубенчик. Говорит Парун-бог: "Как прилетят коршуны крылатые, постучи посохом по земле. Зазвенит бубенчик, узнают птицы мой голос и отступятся от тебя". Поблагодарил Мара Парун-бога, взял посох и домой пошёл.
Прилетели коршуны крылатые, постучал старик посохом по земле. Зазвенел бубенчик, узнали птицы голос Парун-бога и отступились. Зажили снова старики безбедно да беззаботно. Но беда одна не приходит. Прознали про богатство тигры и шакалы, да начали овец и баранов из стада потаскивать. Взял Мара самого жирного барана и пошёл к Рыкун-богу.
- С чем пожаловал, охотник? С бедой или радостью? - спросил зубастый бог.
- Радостью пришёл поделиться Рыкун-бог: Парун-бог привет тебе шлёт, а я дарю тебе барана из своей несметной отары. О горе пришёл рассказать тебе бог Рыкун: повадились ко мне тигры да шакалы и потаскивают из моего стада овец да баранов. Что мне делать?"
Вытащил из своей норы Рыкун-бог двух щенят и сказал: "Вырастут щенки в сильных и свирепых собак, защитят твоё стадо от тигров и шакалов". Поблагодарил Мара Рыкун-бога, взял щенков и домой пошёл. Выросли щенки в сильных и свирепых собак, прогнали тигров да шакалов. Зажили снова старики безбедно да беззаботно. Послала Миледа Мару за водой. Опустил он в реку туесок, а в него щука занырнула. Вытащил Мара туесок на берег, а щука из него выпрыгнула и оборотилась Нерессой.
- Что же ты, Мара, братьям моим овец да баранов таскаешь, а меня стороной обходишь. Вспомни Мара: кто тебе путь в страну Нераду указал, откуда ты огненного овена принёс. Принеси и мне от стада твоего несметного маленькую толику.
- Нет, Нересса, я ничего тебе не дам. Братья твои мне от крылатых коршунов, тигров и шакалов помогли избавиться. А чем ты мне поможешь? Может быть от ужей да лягушек избавишь? Я их и без тебя не боюсь. Ничего не сказала проныра, но злобу свою затаила. Оборотилась Нересса в щуку и бросилась в воду, обрызгав Мару с головы до ног. Ничего не изменилось в жизни стариков: жили они и жили.
Донеслась молва о Маре и его несметных стадах и до детей его. Посылают снохи сыновей Мара к отцу. Не хотят сыновья идти: совесть терзает, страх обуяет. А снохи: "Идите! Идите! Дети с голоду пухнут!" Нечего делать, побрели сыновья к родительскому дому. Подошли. Заходить боятся. Увидела Миледа сыновей - жалко их. В дом позвала. ( Мужа дома не было: понёс подарки детям Парун-бога.) Усадила за стол, накормила, напоила, волосы расчесала, а как мужа увидела - за хижину спрятала.
Зашёл старик в дом, видит: на столе три чашки стоят, а под столом кости валяются.
- Кто за столом сидел, Миледа? - спросил Мара.
- Никого не было. Я одна кушала.
- А почему чашек много?
- Заработалась. Изголодалась. Думала, что из одной не наемся.
Трудно было обмануть седого охотника. Не поверил старик. Грозным взглядом посмотрел на старуху. Призналась старая обманщица.
- Чего же ты прячешь сыновей от отца, непутёвая баба.
Вышли сыновья из укрытия, повинились. Простил их отец. За снохами и внуками послал. Пришли снохи и внуки, и гостили у стариков три дня и три ночи. А когда уходили гости, подарили им родители по отаре овец.
Узнали зятья, что не прогнал старик сыновей - жён посылают. Не хотят дочки идти: совесть терзает, страх обуяет. А мужья: "Идите! Идите! Дети с голоду пухнут!" Нечего делать, побрели дочки к родителям. Подошли. Заходить боятся. Увидела Миледа дочерей - жалко. В дом позвала.(Мужа дома не было:понёс подарки детям Рыкун-бога.) Усадила за стол, накормила, напоила, волосы расчесала, а как мужа увидела - за хижину спрятала.
Зашёл старик в дом, видит: на столе три чашки стоят, а под столом кости валяются.
- Кто за столом сидел, Миледа? - спросил Мара.
- Никого не было. Я одна кушала.
- А почему чашек много?
- Заработалась. Изголодалась. Думала, что из одной не наемся.
Старик ей опять не поверил. Догадался Мара, что жена дочерей прячет, говорит:
- Показывай дочек, Миледа. Вышли дочери из укрытия, повинились. Простил их отец. За зятьями и внуками послал. Пришли зятья и внуки, и гостили у стариков три дня и три ночи. А когда уходили гости, подарили им родители по отаре овец. Младшей дочке последнего ягнёнка отдали. Да и чего им жадничать, когда огненный овен в хижине лежит. Зажили старики лучше прежнего. Тут бы и сказке конец, но не забыла своих обид зловредная Нересса.
Узнала проныра, что простил старик детей, закипела злость в ней с неимоверной силой. Стала думать, как отомстить охотнику, но ничего не придумала. Пошла она к Мерзуше Мерзопакостной. Жила Мерзуша Мерзопакостная в глубокой трясине, света белого не видела, но пакости придумывать, мастерицей слыла. Рассказала Нересса о желании навредить Маре, а Мерзуша с радостью принялась помогать. Думала Мерзуша Мерзопакостная, думала, и придумала хитрый план: " Оборотись Нересса тучей, а как только Мара вынесет огненного овена, ты дождём пролейся и потуши овена. Превратится он в глыбу бесполезного золота. Выбросят люди золото, а ты подберёшь его и принесёшь к трясине. Натрёшь до блеска золото. Тут храброму Маре и конец бесславный будет. Овцы от него разбегутся. Люди покинут старика, и овена искать будут. У видят они блеск золота, подумают, что овен у болота прячется, и сгинут в трясине. И тебе добыча и мне развлечение".
Всё сделала Нересса, как ей Мерзуша посоветовала. Вынес Мара огненного овена, а Нересса дождём на него проолилась. Только слышал разговор Мерзуши с Нерессой старый ворон. Рассказал обо всём он Парун-богу. Прилетел Парун-бог к другу, рассказал о кознях зловредной сестры, но было уже поздно. Не помог Парун-бог старику. Сидит Мара горюет, смотрит на бесполезный жёлтый металл, не знает что и делать. Выбросишь золото, унесёт его Нересса в трясину, и будут они с подругой людей в болоте топить. Оставишь дома, придут гости, смеяться будут. Скажут: "Совсем старик из ума выжил. Бесполезные камни дома прячет."
Горе - горем, а надо бы покушать, но нет у старика больше овец: последнего ягнёнка младшей дочери отдал. Просит Миледа мяса принести, а Мара отговорками её кормит, даже ей боится признаться старик о потере. Снова голод поселился в хижину охотника.
Пришли гости к Маре и Миледе. Сыновья пришли - снох привели. Дочери пришли - зятьёв за собой тащат. Внуки сами прибежали. Не встречает Мара гостей, нет ему нужды в детях и внуках. Просит Миледа мяса добыть, а Мара ей: "Неохота мне, пусть с собой еду носят. " Застыдилась Миледа - у гостей прощенья просит. А Мара ей: "Набегут бездельники. И какой от них прок?" Побежали сыновья за продуктами. Дочки мяса нажарили. Снохи столы накрывают. Старика зовут. Кое-как уговорили, за стол усадили. Покушал старик, а про огненного овена заговорить боится.
А тут Нересса красной девой оборотилась и к старикам в гости напрашивается:
- Хочу огненного овена посмотреть, Хочу увидеть, как он овец подманивает.
Понял Мара, что за дева к нему пожаловала, и говорит:
- Нельзя огненного овена беспокоить. Покушал и спит, а овец он голодным приманивает.
- А чем он питается?
- А кто поближе подойдёт - того и слопает.
Нерессу не проведёшь:
- Хочу посмотреть, не обманываешь ли ты меня.
Миледа давно уже поняла, что с мужем и с огненным овеном что-то неладное творится, и не просто-так дева к старику в хижину напрашивается. Забежала она в хижину первой, подошла к овену, заглянула под шкуру: не горит овен. Стала думать Миледа, как мужа выручить. Видит: на столе кусок окровавленного мяса лежит. Взяла мясо, губы потухшему овену кровью намазала, а мясо по ноги ему бросила.
Мара всё Нерессу в дом не пускал, но разве можно остановить неугомонную проныру. А народ не понимает, почему гостеприимный Мара склочным сделался. Все на него набросились. Не устоял старик, повёл деву в хижину. Заходят они в хижину, Нересса, прыг-скок, зайчиком к овену подскочила, шкуру приподняла, а перед ней... окровавленная морда появилась и кусок окровавленного мяса. Воробьём выпорхнула Нересса из хижины. До воды не добежала, как щукой обернулась. Кое-как допрыгала щука до речки и поплыла в трясину бездонную горе своё Мерзуше в подол оплакивать.
Рассказал и Мара детям о своём горе. Дети его успокоили, обещали кормить до скончания веков, а золотого овена из дома не выбрасывать. Чтобы Нересса подвоха не заподозрила, обещали истукану губы кровью мазать и на людях показывать... Нечем стало баранов приваживать, но потомки овец, видевших огненного овена от людей не убегали. Много лет Мара и Миледа жили счастливо.
Тут бы и сказке конец, но прилетел Парун-бог и принёс весточку от предков из Нерады - заждались Мару предки. Мара собрал всех родственников и сказал, что уходит от них. Засуетилась родня. Зарезали самых жирных баранов, пива наварили, сыту медовую в чаны разлили. Готовились Мару в последний путь проводить. Мара на ложе лёг. Все прощаться пришли. Со всеми простился старик, кроме младшей внучки. "Где внучка?" - спросил дед. Разыскали внучку. Пришла внучка, да не одна: жениха с собой привела. " Вот, дедушка, замуж выхожу," - пролепетала внучка. Благословил их старик, простился. Руки Мара сложил и стал Парун-бога ждать. Прилетел Парун-бог, постоял рядом с родственниками старика, оборотился огромным вороном, расправил чёрные крылья, взлетел, выпустил острые когти и приготовился вонзить их в тело Мара.
- Стой, Парун-бог, стой! - Мара остановил вестника смерти, - я сам приду, родня поможет. Вот погуляю на свадьбе у внучки и найду тебя на Парун-горе.
Разгулялась удалая свадьба. Пригодились жирные бараны, пиво врёное да сыта медовая... И я там был - мёд, пиво пил, по усам текло, а в рот.. Точно не помню, обманывать не стану.
НИМ КРОВ