Всестороннее изучение терроризма возможно лишь при условии системного анализа проблем формирования его понятийного аппарата, существующих на сегодняшний день определений и установления конкретных признаков данного феномена. Детальный разбор и исследование настоящих историко-правовых вопросов автор считает задачей первостепенной важности, успешное решение которой позволит вывести чёткие критерии, отграничивающие терроризм от иных общественно опасных деяний.
По мнению ряда учёных, в «настоящее время не существует универсального определения понятия терроризм и производных от него видов национального (внутреннего) и международного, признанных мировым сообществом государств». Современное сообщество пока ещё разноголосо в подходах к трактовке понимания этого уголовного преступления. Ю. В. Гаврилин и Л. В. Смирнов отмечают, что в имеющейся литературе можно насчитать от 100 до 200 понятий терроризма, причём ни одно из них пока ещё не признано классическим. Например, на Западе самым распространённым определением терроризма считается следующая формулировка: «всякие люди и организации, способные причинить вред интересам США и их союзников, воплощают собой терроризм».
Точно такие же проблемы наблюдаются и при выведении определения международного терроризма. По этому поводу в Резолюции Генеральной Ассамблеи ООН от 07.09.90. № 8/н 1 «Террористическая преступная деятельность» отмечается, что «международное сообщество до сих пор не может достигнуть согласия в отношении общеприемлемого содержания термина "международный терроризм».
О присутствии серьёзных проблем в области формирования понятийного аппарата терроризма говорил в своё время и прокурор России В. В. Устинов. В частности он отмечал, что «первую и основную трудность для законодателя обычно составляют толкование в уголовном законодательстве понятия "терроризм" и формулировка диспозиций соответствующих составов преступлений». Например, наблюдаются существенные сложности в дефиницировании терроризма и бандитизма, особенно в русле их разграничения.
В рамках настоящего исследования, необходимо сказать о научных выводах У. Т. Сайтитова, который предлагает сконцентрировать внимание на многоликости бандитизма и терроризма, которые вследствие этого утратили грань между собой. Всё это, по его мнению, породило трудности как в контексте раскрытия уголовно-правовых понятий, так и в контексте криминологических знаний о формах организованной преступности.
Действительно, нередки случаи, когда бандитские формирования в своей криминальной деятельности берут на вооружение истинно террористические способы, а террористы прибегают к бандитской методике, широко практикуя нападения.
Впрочем, данная позиция не отличается новизной. Ещё в Российской Империи многие революционеры-террористы, такие как, например С. Нечаев, увековеченный Ф. М. Достоевским в знаменитых «Бесах» в образе Петеньки Верховенского, представляли собой некий сплав радикала и уголовного элемента, с полным отсутствием каких либо моральных принципов. Общественность же квалифицировала их как «террористов нового типа», подавляющее большинство которых мало чем отличались от обыкновенных убийц.
Например, известный пролетарский боевик Семён Тер-Петросян по прозвищу Камо, со всей серьёзностью вынашивал планы ограбления банка Мендельсона в Германии. При этом он собирался использовать самодельную бомбу. И возможно не только для устрашения!
Той же закваски были и лесные братья, проявлявшие немалую террористическую активность в 1905 – 1906 годах. Одновременно партизаня и скрываясь от репрессий правительства в латвийских лесах, они представляли собой мелкие группы-банды (10-15 человек), состоявшие из боевиков и бунтовщиков, преимущественно вышедших из крестьянской среды.
Лесные братья прославились дерзкими грабительскими налётами, как на усадьбы баронов, так и на обычные крестьянские деревни. Недовольных и сопротивляющихся «борцы за свободу» безжалостно расстреливали. Сжигая усадьбы местной знати, одичавшие в лесах вандалы, не задумывались, что в огне гибнут бесценные произведения искусств, огромные библиотеки… Но это были мелочи, на которые не стоило обращать внимание! Главное было навести ужас на православных священников, волостных старшин и их помощников, чиновников, учителей, одним словом на тех, кто не поддерживал бунтовщиков.
В этой связи А. Гейфман удачно замечает: «Этот новый тип экстремиста предполагал слияние революционера с разбойником».
Поэтому вполне закономерно, что «определение терроризма относится к тем международным проблемам, решение которых имеет исключительное практическое значение».
Проиллюстрируем проблему конкретным примером из реальной действительности. Сегодня мало кто уже помнит трагедию, произошедшую 10 сентября 1961 года в небе над Арменией. Во время полёта пилот трёхместного самолёта «Як – 12-А» Эдуард Бахшинян, неожиданно был атакован тремя пассажирами. Воздушное судно, которое совершало плановый рейс по маршруту Ереван – Ехегнадзор, теперь должно было взять курс на Турцию. Такого было единственное требование угонщиков, решивших путём совершения террористической акции, захватить лайнер и покинуть пределы Советского Союза. Радужные планы «бандитов-террористов» мужественно сорвал пилот Бахшинян, который, несмотря на многочисленные ножевые ранения, смог приземлиться на виноградники в пригороде Еревана. Посадка была жёсткой. Один из нападавших, получив тяжёлые увечья, скончался спустя некоторое время после госпитализации.
Выжившие угонщики впоследствии предстали перед Верховным судом Армянской ССР и были приговорены к высшей мере наказания – расстрелу.
На самом деле, терроризм, как явление зародился ещё в седой древности. На разных этапах своего развития человечество использовало его в качестве оружия против себе подобных. При достижении корыстных и без сомнения злых целей, им не брезговали не только британские пираты и еврейские «сикарии», но и римские папы времён контрреформации, а так же святая инквизиция. Не стали исключением российские большевики и германские фашисты. Список этот далеко не исчерпывающий. Однако само понятие «терроризм» появилось только во времена Французской революции и означало «правление ужаса».
Первоначально дать общеприемлемое понятие «терроризма» попытались на III (Брюссель 1930 г.), а затем на IV (Париж 1931 г.) Международных конференциях по унификации уголовного права. Основной недостаток сформулированных там определений просматривался в их ярко выраженной расплывчатости и отсутствии конкретных границ. Кроме того, они не отражали признаков изучаемого феномена. В силу этих причин окончательное принятие резолюции было отложено. К решению данной проблемы вернулись на V (Мадрид 1933 г.) Международной конференции по унификации уголовного права, в процессе работы которой была принята соответствующая резолюция. В ней терроризм определялся как «применение какого-либо средства, способного терроризировать население в целях уничтожения всякой социальной организации».
О необходимости объединения усилий по борьбе с терроризмом мировое сообщество вновь заговорило после убийства в 1934 году короля Югославии Александра I и министра иностранных дел Франции Луи Барту. По инициативе Совета Лиги Наций был создан комитет в состав, которого вошли представители 11 государств и преследовавший цель разработать международную конвенцию, направленной на борьбу с мировым терроризмом.
Результатом деятельности названного комитета, стало принятие в 1937 году Конвенции о предупреждении терроризма и наказании за него. В ней терроризм определялся (ст. 1) как преступные действия, направленные против государства, цель и характер которых состоит в том, чтобы вызвать ужас у определённых лиц или населения. Однако, названный международный документ, имея ряд недостатков, не был ратифицирован и не вступил в законную силу. Не смотря на это, необходимо признать, что конвенция сыграла существенную роль в совершенствовании законодательства по борьбе с таким явлением как терроризм. Её положительной стороной является то, что именно она открыла начало формированию таких специальных принципов международного уголовного права, как неотвратимость наказания преступников, универсальная юрисдикция, обязательство преследовать преступников в уголовно-процессуальном порядке и т. п.
После окончания Второй мировой войны международный террористический лагерь быстро рос, уверенно набирал силу и с каждым годом становился всё агрессивнее. В этой нервозной обстановке с новой силой актуализировался вопрос о выработке определения терроризма.
В рамках ООН эта работа целенаправленно велась по направлениям разработки Международной конвенции по борьбе с терроризмом, которая была заключена 2 февраля 1971 года и подготовки проекта Кодекса преступлений против мира и безопасности человечества. Параллельно аналогичные изыскания осуществлялись и на уровне сотрудничества Европейских государств.
По сообщению С. У. Дикаева, вопрос о мерах, направленных на предотвращение терроризма и других форм насилия, активно обсуждался в декабре 1972 года на заседании Генеральной Ассамблеи ООН. Участники её работы приняли резолюцию № 3034, в соответствии с п. 9 которой, был учреждён Специальный комитет по вопросам международного терроризма.
14 декабря 1974 года Генеральная Ассамблея ООН одобрила текст Конвенции о предотвращении и наказании преступлений против лиц, пользующихся международной защитой, в том числе дипломатических агентов. В статье 2 Конвенция под террористическими актами подразумевались следующие преднамеренно совершённые деяния:
; убийства, похищения или другие нападения против личности или свободы лица, пользующегося международной защитой;
; насильственные нападения на официальное помещение, жилое помещение или транспортные средства лица, пользующегося международной защитой, которое может угрожать личности или свободе последнего;
; угрозы такого нападения;
; попытки любого такого нападения;
; и действий в качестве соучастника любого такого нападения должно рассматриваться каждым государством-участником в соответствии с его внутренним законодательством как преступление.
Осознавая растущую озабоченность, вызванную увеличением числа актов терроризма и стремясь к принятию эффективных мер, с тем, чтобы обеспечить неотвратимость уголовного преследования и наказания лиц, совершивших подобные акты, государства - члены Совета Европы разработали Европейскую конвенцию о пресечении терроризма, которая была принята в Страсбурге 27 января 1977 года.
По Конвенции терроризм не признаётся политическим преступлением, террористы же безоговорочно выдаются иностранному государству, а их деяния квалифицируются как общеуголовные.
К терроризму Конвенция в статье 1, относила следующие деяния:
; преступление, подпадающее под действие положений Конвенции о борьбе с незаконным захватом воздушных судов, подписанной в Гааге 16 декабря 1970 года;
; преступление, подпадающее под действие положений Конвенции о борьбе с незаконными актами, направленными против безопасности гражданской авиации, подписанной в Монреале 23 сентября 1971 года;
; серьезное преступление, связанное с покушением на жизнь, физическую неприкосновенность или свободу лиц, пользующихся международной защитой, включая дипломатических агентов;
; преступление, связанное с похищением, захватом заложников или серьезным незаконным насильственным удержанием людей;
; преступление, связанное с применением бомб, гранат, ракет, автоматического стрелкового оружия или взрывных устройств, вложенных в письма или посылки, если подобное применение создает опасность для людей;
; покушение на совершение одного из вышеуказанных преступлений или участие в качестве сообщника лица, которое совершает подобное преступление или покушается на его совершение.
Настоящая Конвенция была ратифицирована в России Федеральным законом РФ от 7 августа 2000 года N 121-ФЗ и вступила в силу 5 февраля 2001 года.
Анализ послевоенных конвенций направленных на борьбу с терроризмом, позволяет сделать вывод, что последние «мало преуспели в определении его понятия, поскольку к терроризму они причисляют практически любые насильственные преступления».
Будучи глубоко обеспокоено эскалацией по всему миру актов терроризма во всех его формах и проявлениях, мировое сообщество разработало и приняло Международную конвенцию о борьбе с бомбовым терроризмом. Настоящая Конвенция была открыта для подписания всеми государствами с 12 января 1998 г. по 31 декабря 1999 г. в центральных учреждениях Организации Объединенных Наций в Нью-Йорке (п. 1. Ст. 21) и подлежит ратификации, принятию или одобрению (п. 2. Ст. 21). В частности, в России она была ратифицирована Федеральным законом РФ от 13 февраля 2001 г. № 19-ФЗ и вступила в законную силу 7 июня того же года. В п. 3 Конвенции отмечается, что к ней может присоединиться любое государство.
Статья 2 настоящей Конвенции под терроризмом подразумевает следующие деяния:
; Любое лицо совершает преступление по смыслу настоящей Конвенции, если оно незаконно и преднамеренно доставляет, помещает, приводит в действие или взрывает взрывное или иное смертоносное устройство в пределах мест общественного пользования, государственного или правительственного объекта, объекта системы общественного транспорта или объекта инфраструктуры или таким образом, что это направлено против них:
; с намерением причинить смерть или серьезное увечье; или
; с намерением произвести значительное разрушение таких мест, объекта или системы, когда такое разрушение влечёт или может повлечь причинение крупного экономического ущерба.
; Любое лицо также совершает преступление, если оно пытается совершить какое-либо из указанных выше преступлений.
; Любое лицо также совершает преступление, если оно:
; участвует в качестве соучастника в совершении какого-либо из указанных выше преступлений; или
; организует других лиц или руководит ими с целью совершения какого-либо из указанных выше преступлений; или
; любым другим образом способствует совершению одного или более указанных выше преступлений, группой лиц, действующих с общей целью; такое содействие должно оказываться умышленно и либо в целях поддержки общего характера преступной деятельности или цели группы, или же с осознанием умысла группы совершить соответствующее преступление или преступления.
Нельзя не согласиться с С. У. Дикаевым, который считает, что используемый в настоящей Конвенции «метод определения терроризма посредством простейшего перечисления конкретных деяний, вряд ли можно считать перспективным».
Ценным источником в исследовании проблем формирования понятийного аппарата терроризма, является Шанхайская Конвенция о борьбе с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом. В разработке настоящего международного документа равноправное участие приняли шесть государств: Республика Казахстан, Китайская Народная Республика, Кыргызская Республика, Российская Федерация, Республика Таджикистан и Республика Узбекистан.
В статье 1 Конвенция безоговорочно признаёт уже имеющиеся в аналогичных международно-правовых актах трактовки термина «терроризм» (подробнее см. приложение № 1). Кроме того, этот документ под терроризмом так же подразумевает и любое другое деяние, направленное на причинение смерти гражданским и любым другим лицам, которые не принимают активного участия в военных действиях в ситуации вооруженного конфликта, или причинения им тяжкого телесного повреждения. К терроризму по Конвенции относится и нанесение значительного ущерба различным материальным объектам, а также организация и планирование таких деяний, пособничество в их совершении, подстрекательство к ним, при условии, если цель таких деяний в силу их характера заключается в запугивании населения, а так же нарушении общественной безопасности. К терроризму Конвенция причисляет, и попытки заставить органы власти либо международную организацию совершить какое-либо действие или воздержаться от его совершения.
В Конвенции используется уже знакомый нам метод перечисления деяний, отсутствуют строгие понятийные рамки и чёткость определения терроризма, наблюдается всё та же аморфность, расплывчатость.
Подобные недоработки, по мнению С. У. Дикаева, говорят о том, что «работа, осуществляемая в данном направлении, не снимает с повестки дня необходимости разработки универсального международно-правового документа, который охватил бы всю проблему в целом».
Не редки случаи, когда законодательные формулировки терроризма присутствующие в нормативно-правовых актах многих стран мира, так же разняться между собой. Несомненно, такое положение дел, вызвано имеющимися на сегодня различиями в теоретических моделях терроризма. Так, В. П. Емельянов отмечает, что принимаемые в уголовном праве ряда стран статьи о составах терроризма, «вряд ли можно признать совершенными и в полном объёме соответствующими сущности и формам этого явления».
Размышляя по этому поводу Ю. В. Гаврилин и Л. В. Смирнов заостряют внимание на следующем факте: деяния, квалифицированные в Уголовном законе Латвии (ч. 1 ст. 88) как терроризм, в Российском (ст. 281) и Белорусском (ст. 360) уголовных кодексах закрепляются в качестве диверсии. В Уголовном кодексе Грузии специальная глава «Терроризм» включает девять составов преступлений (ст. 323 – 331), большинство из которых в иных государствах предусмотрены отдельно от терроризма.
Заметим ещё одну немаловажную реальность: сегодня в уголовных законодательствах некоторых государств вообще отсутствует определение терроризма.
В этой связи С. У. Дикаев очень точно подметил, что «многообразие форм проявления терроризма приносит новые "сюрпризы" науке уголовного права, которые, несмотря на множество изданной литературы, вынуждают вновь и вновь возвращаться к этой проблеме». От себя лишь добавим, что терроризм преподносит неожиданности не только науке уголовно права, но, конечно же, в не меньшем объёме и многим другим гуманитарным наукам, например исторической или политологической.
Сформулировать чёткое и не перегруженное ненужной информацией детализирующего характера определение терроризма, возможно лишь при условии тщательного разбора его конкретных признаков. Рассмотрим их более внимательно.
Насилие.
Насилие является наиболее характерным признаком терроризма. На данную особенность обращено внимание практически во всех международно-правовых документах и уголовном законодательстве стран, решительно настроенных на борьбу с этим негативным феноменом. В уголовном законодательстве Российской Федерации этому признаку отведено так же далеко не последнее место. Например, в статье 3 Федерального закона от 25 июля 1998 г. N 130-ФЗ «О борьбе с терроризмом», недвусмысленно отмечается, что «терроризм это, прежде всего насилие или угроза его применения в отношении физических лиц или организаций….» Как совершенно верно отмечают Ю. В. Гаврилин и Л. В. Смирнов, «рассмотренный признак терроризма может выражаться как в прямом физическом насилии, так и в психическом воздействии на волю и сознание людей (психическом насилии)».
В этой связи характерен следующий пример. Летом 1996 года в Чечни был захвачен в плен с целью получения выкупа солдат срочной службы Илья С. Его похитили прямо на территории воинской части и насильственно переправили в дальнее горное селение, где он с ещё несколькими пленными практически ежедневно подвергался физическому насилию, заключавшемуся в регулярных и жестоких избиениях. А в это время уже психическому насилию подвергалась мать Ильи С., на которую террористы давили нешуточными угрозами продать или ещё того хуже убить единственного сына, если она не выкупит его, приехав в Кизляр.
Нижегородский писатель В. П. Киселев так описывает сцену обмена человека-раба на деньги: «Московский поезд пришёл в Кизляр в 8 часов утра. Тамара Ивановна (мать Ильи С.) вышла на вокзал. Когда пассажиры разошлись, к ней подошёл мужчина и спросил её фамилию. Потом повёл к машине. Там сидели двое мужчин, и – узнала по глазам – её сын. Отдала деньги чеченцам, получила сына.
Когда Илью дома осмотрел врач, то был потрясён: у него на теле совсем не было мышц. Он был похож на маленького динозавра из музея – одни позвонки и косточки».
Р. Огагян такой терроризм, смело называет «мелким, корыстным терроризмом». Правда это не делает его менее отвратительным и опасным.
Избегая практики двойных стандартов широко используемых Соединёнными Штатами, справедливости ради скажем, что, и сами чеченцы по отношению к российской армии нередко употребляли данную терминологию. В феврале 1995 года автор настоящей работы, находясь в служебной командировке в районе железнодорожной станции «Червлёная-Узловая» (Чечня), наблюдал следующую сцену. У вагона с хлебом, который доставляли на станцию два – три раза в неделю из приграничного города Моздока российские власти, выстроилась длинная очередь из чеченских женщин с детьми и стариков. Все они держали в руках огромных размеров мешки, которые потом доверху набивали хлебом. Выйдя из очереди, и с трудом удерживая мешок на плече, одна из женщин сказала своему сыну-подростку:
-Русские террористы хотят нас задобрить своим хлебом. Ничего у них не получится! Хлеб мы, конечно, возьмём, но благодарности они от нас не дождутся!
В этот момент, на низкой высоте потрясая округу режущим перепонки звуком, пронеслись в сторону дымящего Грозного два реактивных самолёта. Женщина с ненавистью посмотрела им в след, что-то злобно прошептала, поправила висящий на плече мешок, взяла сына за руку и быстрым шагом двинулась в сторону посёлка.
Преднамеренное создание обстановки страха.
Как известно, одним из важнейших признаков терроризма, является преднамеренное создание обстановки страха. Поэтому не случайно, сам термин «террор» происходит от латинского слова terror, т.е. ужас, страх.
В дореволюционной России, например анархисты и члены мелких экстремистских террористических групп, грабили и убивали не только государственных чиновников, но и простых граждан, тем самым, как отмечает А. Гейфман, «они-то и были главным образом ответственны за создание атмосферы страха и хаоса в империи».
В современный период отечественной истории, известный чеченский террорист С. Радуев, выступая перед выпускниками центра по подготовке боевиков-террористов, открыто заявил, что теперь их основная задача – «сеять смертельный ужас» в первую очередь среди федеральных войск находящихся в Чечне или вблизи её границ.
Публичность и гласность при совершении общественно опасных деяний также являются неотъемлемыми признаками терроризма. Без исключения все террористы в отличие от своей «ближайших родственников» - других преступников, стремятся к рекламе своей деятельности. Иначе теряется сам смысл проведения террористической акции, которая при своей скрытости сводится к обычному бандитизму и не может в этом случае считаться успешной. Только благодаря широкой огласке совершённого преступления, террорист может рассчитывать на достижение цели – в сердца миллионов мирных граждан закрадываются смятение и неуверенность в завтрашнем дне, появляется страх за себя и близких людей. Недаром, ещё средневековые исмаилиты, которые не без основания считаются одними из родоначальников террористических организаций, стремясь к известности, объявляли на базаре о каждом совершённом ими убийстве.
К сожалению, боевым дружинам мирового террористического лагеря, как правило, всегда есть что рекламировать. Примеров их варварства немало. Ещё в 1999 году Государственная Дума РФ с явным беспокойством отмечала тот факт, что в «городах Буйнакске и Москве были осуществлены варварские и циничные по своей жестокости и античеловечности террористические акции».
Наглядным примером, свидетельствующим о стремлении террористов к публичности, являются видеокассеты с казнями и ритуальными убийствами пленных российских солдат, которые они распространяли посредством розничной продажи на территории мятежной республики. За деньги их мог приобрести любой желающий. Есть данные, что эти «кровавые видеоролики» для пущей убедительности отправляли семьям невольников-рабов, находившимся на территории Чечни. По свидетельству одного бывшего солдата срочной службы, примером откровенной бесчеловечности, являются попытки боевиков через некоторых продавшихся командиров российской армии, распространять эти ужасные фильмы среди личного состава.
Отличительным признаком терроризма является то, что, как правило, «общественно опасному воздействию подвергаются одни лица, их имущество, а целью насильственных акций является принуждение к определённому поведению иных субъектов».
Так, например, в 1972 году семь боевиков из Организации Освобождения Палестины (ООП) проникнув сквозь ограду Олимпийского комплекса в Мюнхене, пленили 11 членов сборной Израиля, потребовав освобождения 234 активных участников данной организации, находившихся в тюрьмах ФРГ и Израиля.
Повышенная общественная опасность терроризма.
Этот признак также является неотъемлемой частью террористической деятельности и терроризма. Расчёт преступников прост – нанеся ущерб наиболее охраняемым законом ценностям, вызвать страх и ужас у мирного населения, дистабилизировать обстановку в обществе, поставив тем самым в трудное положение правительство того или иного государства и добиться своих целей.
В данном случае примером повышенной общественной безопасности террористических актов, могут послужить массовые захваты заложников в Будённовсе и Кизляре.
Исходя их вышерассмотренных признаков, постараемся сформулировать определение терроризма. Итак, терроризм - это, с точки зрения уголовного закона публичная преступная деятельность, отличающаяся повышенной общественной опасностью, создающая в обществе обстановку страха методом причинения насилия для достижения целей террористов посредством принуждения к совершению конкретных действий физических и юридических лиц.