Автор – Валеев Фарид Марсович (Валеев Фарид).
Дата создания –2010-11-14
Название – «Миры Хироки Дэна»
Миры Хироки Дэна.
Мирам Хироки Дэна грозила страшная опасность, их собирался задушить Кайсуи Вазаби, достопочтенный руководитель отдела рукописей издательской корпорации «Токио денсай». Сделать это ужасное преступление он запланировал на ближайшую пятницу. Если бы вы сообщили эту странную новость какому-нибудь известному знатоку японской литературы, полагаю, он поначалу бы глубоко задумался, потом, вздохнув с облегчением (а ведь вспомнил все-таки автора), весело рассмеялся, и беззаботно ответил бы вам, что смерть от асфиксии «миров» уважаемого Дэна сан, никакими серьезными осложнениями японской литературе не грозит. К сожалению, я не являюсь знатоком японской литературы, и не берусь судить о литературных достижениях Хироки Дэна. Эту, почти детективную историю, я рассказываю просто, чтобы позабавить любимых читателей. Итак, начнем, пожалуй.
Хироки Дэн, еще молодой по японским меркам, малоизвестный писатель, проживал тихой, провинциальной жизнью в маленьком домике на севере острова Хонсю. Из своего логова он выбирался лишь изредка, только чтобы наведаться в одну из классических достопримечательностей Японии, посещение которой входит в обязательную программу любого настоящего японца. Регулярно, примерно два раза в год, Хироки высылал по электронной почте в издательство «Токио денсай» свои очередные литературные опусы. Его романы издавались небольшими тиражами в бумажном переплете, под рубрикой «Космические войны» в разделе фантастики. В коротком предисловии, редакция писала обычно, что Хироки Дэн в своем уединении творит миры будущего, в которых добро ведет вечный бой с мировым злом. Под добром, как правило, подразумевалась крупная трансгалактическая компания с узнаваемым японским названием, а силы мирового зла представляла компания-конкурент, возглавляемая ужасным злодеем с типично русской фамилией Пушкин, Толстой или Чехов. Правда, в последнее время, классический злодей все чаще именовался Дэн Сяо Лином, или даже Мао Тхе Дуном. Впрочем, методы злодеев от этого не менялись.
Что еще можно добавить про творчество Хироки Дэна? Его литературным агентом была супруга, маленькая, и изящная как фарфоровая статуэтка госпожа Имакава Юка, в чьи обязанности входило электронное общение с издательством и немногочисленными поклонниками автора. Вот, пожалуй, и все, что я знаю про моего героя.
Смертельный враг Хироки являлся человеком совсем другого рода. За тридцать с лишним лет безупречной работы в компании, господин Кайсуи Вазаби вырос от скромного корректора до высокой должности руководителя отдела. Положение господина Вазаби сан в корпорации было непоколебимо устойчиво. Что же заставило такого важного и благополучного человека объявить войну скромному писателю? Все дело в традиции. Сейчас попробую объяснить.
Как и всякая уважающая себя фирма, просуществовавшая на рынке более десяти лет, корпорация «Токио денсай» успела обрасти традициями. Одной из таких неизменных традиций было еженедельное совещание руководителей отделов, проводимое по пятницам в кабинете технического директора корпорации. За все время своего руководства отделом, Вазаби сан лишь однажды пропустил совещание по неуважительной причине. Было это весной, по миру разгуливал новый грипп, а господин Вазаби, сидя в ожидании совещания в приемной технического директора, позволил себе кашлянуть. Секретарша директора, красавица Мисико, подняла голову от модного журнала, и внимательно посмотрела на него.
- Как ваше здоровье, Вазаби сан, - поинтересовалась она.
- Спасибо, все хорошо, - ответил немного удивленный господин Кайсуи Вазаби.
- К сожалению, я не могу допустить вас на совещание, - вдруг заявила Мисико, - есть приказ директора, запрещающий сотрудникам с признаками гриппа появляться на работе.
Она включила интерком, и прямо в присутствии коллег господина Вазаби, связалась с шефом.
- В приемной сидит Вазаби сан, - доложила Мисико шефу, - он кашляет.
- Передайте ему мое сочувствие, - ответил технический директор, - и велите немедленно обратиться к врачу.
Под осуждающими взглядами коллег, Вазаби сан вскочил с кресла, и рысью побежал прямо на прием к своему домашнему врачу. Тот, к счастью, не нашел никаких признаков гриппа, и выписал соответствующую справку.
Теперь, надеюсь, понятно, с каким трепетом относился господин Вазаби к пятничным сборам в кабинете технического директора. Красавица Мисико уже в среду рассылала всем руководителям отделов повестку дня предстоящего совещания. Но господин Вазаби начинал готовиться к этому событию еще с понедельника. В этот день он, уже по своей собственной традиции, встречался с независимым критиком Танидзаки Ясукари. Происходили эти встречи поздно вечером в маленьком, но очень уютном ресторанчике, в старой части района Синдзюку. Ресторан славилось своей кухней, цены были заоблочно высоки, явно не по карману Ясукари, который перебивался случайными заработками в маленьких независимых литературных журналах, но оплачивал все сам господин Вазаби, который, почти искренне, считал критика своим другом. Познакомились они на каком-то литературном мероприятии, оказалось, вместе когда-то учились в одном университете, но друг друга прежде не знали. Ясукари произвел тогда на господина Вазаби неизгладимое впечатление, и он в первый раз пригласил его в любимый кабачок. Критик отличался ужасными манерами. В отличие от господина Вазаби, который даже в сорокоградусную жару носил костюм с галстуком, Ясукари всегда щеголял потрепанными джинсами и, невероятных расцветок, рубахами. В ресторане он, с рюмкой саке в одной руке, и палочками с прихваченными закусками в другой руке, громко ругал современных авторов, или вдруг начинал нараспев читать хокку. Впрочем, посетители ресторана не обижались, и даже, иногда, вежливо аплодировали. Но господин Вазаби ценил в своем друге вовсе не его странные манеры. Куда больше его впечатляли почти невероятные знания независимого критика современной японской литературы, и резкие, хлесткие высказывания в адрес модных авторов.
Тут следует приоткрыть одну маленькую тайну. За долгие годы работы в издательстве, Вазаби сан прочитал буквально тысячи книг, и совсем утонул в них, совершенно перестав понимать собственно содержимое прочитанного, зато он приобрел похвальную привычку с лета видеть любые ошибки и небрежности языка. Он составлял целые списки таких помарок, и не ленился пересылать их авторам. Еще он научился очень бдительно следить за всеми извивами сюжета, чтобы не допустить, по забывчивости небрежного писателя, когда какой-нибудь красавец, убитый автором на 78 странице, вдруг просыпался в постели героини уже на 164 странице. Авторы слали руководству компании целые пачки писем, в которых выражали неизменное чувство благодарности, за «действительно» внимательное отношение к своим книгам, и это не могло не упрочить положения Вазаби-сан в корпорации. Непонимание тайны магии книг не мешало и в работе с новыми авторами. Надо было только строго следовать правилам корпорации, которые запрещали выпуск книг молодых писателей, не имевших прежде публикаций в нескольких независимых литературных журналах. Именно господину Вазаби принадлежит честь открытия Оэ Дзюни, гениального авантюриста японской литературы, первого открывателя секрета популярности писателя. В младенческие годы развития Интернета, этот шустрый малый зарегистрировал сразу несколько Интернет журналов, в которых беззастенчиво публиковал самого себя рядом с великими классиками. К тому же, он ухитрился основать и несколько национальных литературных премий, которыми щедро наградил опять таки самого себя. С таким багажом Оэ Дзюни обратился в корпорацию «Токио денсай» с очередной своей рукописью. Ее передали молодому редактору Кайсуи Вазаби, который честно выправил все многочисленные нелепости авторского стиля, и, вполне в духе корпорации, порекомендовал рукопись к изданию. Книга имела бешеный успех, правда многие критики небезосновательно указывали на тесную ее связь с творчеством Маркеса, но это ведь вещь в литературе обычная.
Нет, господин Вазаби был вполне уверенным в себе человеком, но хотелось еще выглядеть в глазах руководства и человеком умным, прогрессивным, а для этого требовалось иметь и собственное мнение о литературе вообще. Поэтому так внимательно прислушивался Вазаби-сан к суждениям своего друга. С некоторых пор, он даже приобрел привычку брать с собой на эти встречи маленький, портативный аппарат, с помощью которого записывал свои беседы с критиком, чтобы потом, уже на досуге, прослушать все не спеша, и с повторами. Многое из прослушанного он включал в свои речи на пятничных заседаниях. Должно быть, Танидзаки Ясукари и впрямь мыслил свежо и оригинально, потому что очень скоро господин Вазаби приобрел в корпорации репутацию не только преданного и исполнительного сотрудника, но и интеллектуала, и любителя хокку. Говорилось это, хотя и с легкой усмешкой (зачем бы руководителю отдела быть интеллектуалом), но и с долей почтения, и даже с маленькой завидинкой в голосе.
По этой своей традиции, готовясь к нынешнему заседанию, господин Вазаби пригласил в очередной раз критика Ясукари в уютный ресторанчик в Синдзюку. На вечеринку он прихватил с собой несколько свежих изданий своей корпорации, чтобы узнать мнение критика об авторах. Танидзаки не спеша перебирал книги, и неожиданно запнулся на новом романе злополучного Хироки Дэна.
- Вот чьи миры я бы с удовольствием отправил в костер, - помахивая книжкой, заявил мрачно критик. – Если японские дети перестали читать «Исэ-моногатари» и «Кокинсю», то только благодаря таким вот творцам миров. С подачи этих опошлителей литературы, мы незаметно превращаемся в америкосов, бесконечно жующих гамбургеры, и глазеющих на свой футбол.
И дальше в том же роде. Ну, не ярко ли выражался Танидзаки Ясукари
Вот теперь господин Вазаби знал, о ком он будет говорить в ближайшую пятницу. Оставалось только придумать плавный переход к этой теме, поскольку собственно заседание было посвящено обсуждению новых технологий в издательском бизнесе. В последнее время, корпорация усиленно занималась продвижением на рынок разного рода технических новинок, вроде электронных книжек, календариков с движущимися картинками и прочих гаджетов, так полюбившихся современной молодежи. Это направление стремительно развивалось, все более отдаляя на задний план собственно издательскую деятельность. Был даже создан новый отдел программирования, под который отвели весь 37 этаж в здании корпорации. Все сотрудники этого отдела были сплошь молодыми людьми с невероятными амбициями. Вопреки традиции, они могли позволить себе приходить на работу в майках и свитерах, весь день расхаживать по своему этажу, болтая друг с другом о музыке и фильмах, пить литрами кофе и жевать какие то шоколадки. Руководил этим сбродом молодой выскочка Сакао Итцу. Этот, хоть и не ходил в рваных джинсах, но тоже, кажется, мнил себя лицом современной Японии, каждый раз приходя на совещания с новым ноутбуком или модным айпадом. На них он демонстративно что-то печатал все время, пока шло совещание. Итцу слыл любимчиком технического директора, про него говорили, что он открывает двери в кабинет директора ногами. Даже бдительная Мисико не имела ничего против, если обаятельный господин Итцу, не спрашивая ее разрешения, проходил прямо к директору. Нынешняя пятница и была посвящено очередной разработке отдела программирования, докладывал сам Сакао Итцу. Речь шла об электронном букваре для школьников. Небольшой букджет, размером с обычную книжку, был буквально напичкан всякого рода информацией по грамматике японского языка. Итцу манипулировал им с ловкостью заправского фокусника. Демонстрируя присутствующим возможности электронного букваря, он делал пасы руками над тактильным экраном, заставляя какой-нибудь иероглиф из длинного списка внизу, послушно следовать за его пальцем, крутиться вокруг собственной оси, разрастаться и снова уменьшаться.
- С нашим букварем любой японский школьник будет читать иероглифы даже верх ногами, - смеясь, объявил Итцу.
За каждой буквой следовала стайка цветистых бабочек. Иероглифы выстраивались в слово, но если слово содержало ошибку, бабочки испуганно разлетались в сторону, а на их место заступала сердитая оса. Грозно жужжа, она жалила неправильную букву, и та разбухала, краснея от стыда. Если же слово было написано правильно, то на экране всплывала картинка с предметом, обозначенным этим словом.
- База насчитывает больше восьмидесяти тысяч картинок, - похвалился Итцу.
Он предложил присутствующим назвать любое редкое слово для проверки. Все начали дружно выкрикивать самые невероятные предметы, названия стран, животных, но нужная картинка обязательно находилась. Букварь произвел впечатление. Началось обсуждение, начальники отделов интересовались себестоимостью, маркетинговыми исследованиями, отзывами преподавателей и учеников, которым были переданы опытные экземпляры. На все вопросы у Итцу были подготовлены толковые ответы. Кто-то поинтересовался планируемым тиражом.
- Четыре миллиона экземпляров, - просто ответил Итцу.
Совещание притихло, цифра ошеломила, сразу стал понятен масштаб происходящего.
Технический директор предложил высказаться по букварю всем начальникам отделов. Когда очередь дошла до Вазаби сан, он уже знал, как начать свое выступление.
- Букварь хорош, слов нет, но я задаюсь вопросом, а что, собственно, будут читать японские школьники, научившись по нашему букварю. Станут ли они зачитываться «Исэ-моногатари» и «Кокинсю», или будут пичкать себя разного рода литературными гамбургерами. И в этом мы несем долю ответственности. Взять, к примеру, такого автора как Хироки Дэн.- Вазаби сан продемонстрировал присутствующим заранее прихваченный экземпляр нового издания. - Вот чьи миры я бы с удовольствием задушил собственными руками. Подобные опошлители литературы быстро и незаметно превращают нас в американцев, постоянно жующих жвачку.
- А какой КП у вашего Хироки Дэна, - поинтересовался Сакао Итцу.
Это пресловутое «КП» было пропуском для публикации авторов. Само по себе оно обозначало коэффициент прибыли, и если очередное издание приносило больше двенадцати процентов прибыли (КП=1,12), то автор допускался для дальнейшей публикации. Исключения предоставлялись только классикам японской литературы, но и они уверенно побивали отметку 1,12, классику издавали на мелованной бумаге в дорогих переплетах, и эти книги служили отличным подарком ко дню рождения, или торжественной дате.
- В среднем КП Хироки Дэна держится на отметке 1,17,- ответил Вазаби сан.
- Но мы, кажется, уже договаривались не обсуждать достоинства авторов с КП больше 1,15. У этого Хироки Дэна, похоже, есть свой устойчивый круг читателей, зачем их лишать любимого чтива. Будь ваша воля, уважаемый Вазаби сан, наша корпорация печатала бы только Дзюнъитиро и Оэ Кэндзабуро, - Итцу назвал очень уважаемые имена.
Говоря по совести, Сакао Итцу было глубоко плевать на какого-то Хироки Дэна, и в спор он ввязался только из чувства досады от испорченного, этим надутым индюком Вазаби, собственного триумфа на совещании. Про Итцу было известно, что он первый кандидат на руку прелестной Фуджико Соми, дочке одного из вице-президентов корпорации. Пожалуй, не следовало бы задираться с ним, но господин Вазаби не мог спокойно пройти мимо вопиющего нарушения корпоративной этики, молодому Сакао Итцу следовало с нужным почтением относиться к высказываниям более опытного сослуживца. Вазаби сан завелся.
- Для меня большая новость, что наш молодой коллега не считает нужным публиковать японскую классику, - с тонкой издевкой произнес он, - Может, по мнению нашего коллеги, нам следует перейти на выпуск порнографии. Как известно, КП таких изданий исключительно высоко.
В зале повисла зловещая тишина. Более всего на свете, японские клерки боятся «потерять лицо» на глазах начальства. По мнению присутствующих, сейчас наступил именно такой момент в жизни зазнайки Итцу. Но этот молодчик умел держать удар. Выждав приличную паузу, он неожиданно рассмеялся, и широко развел руки, словно восхищаясь мудростью Вазаби сана.
- Вот ведь могучий человек, - весело произнес Итцу, - настоящий сумоист. С вами невозможно спорить, уважаемый Вазаби сан. Беру свои слова обратно, и даже предлагаю развить ваши идеи, надо и впрямь исключить этого опошлителя литературы из списка дальнейших публикаций, а освободившиеся средства передать на расширение тиража букваря. Уж в непорочности его перед японской литературой, у вас, надеюсь, сомнений нет.
Удар был нанесен в самый поддых. Печатные тиражи и так сокращались как шагреневая кожа, между отделами шла яростная борьба за каждый экземпляр, а тут получалось, что начальник отдела рукописей сам предложил исключить одного из авторов в пользу электронной новинки. Сомневаться в пользе букваря, которого начальство одобрило в размере четырех миллионов экземпляров, не приходилось. Растерявшись, Вазаби сан не нашел ничего лучшего, как пролепетать что-то вроде того, что у Хироки Дэна есть свои почитатели, нельзя, дескать, отмахиваться и от их интересов.
В зале раздался дружный хохот. Смеялся и технический директор. Потом, отсмеявшись от души, он предложил Вазаби сан сесть, и закончил совещание словами:
- Ну, если нет других вопросов, пожалуй, можно закругляться. Давайте пока оставим все как есть, надо и впрямь уважать читателей. Попрошу отдел рекламы доложить на следующем совещание о планируемой компании в пользу нашего букваря.
Домой Вазаби сан вернулся усталым и разочарованным. Наскоро проглотив предложенный ужин, он ушел в свой кабинет, прихватив бутылочку саке и маленькую чашку. Следом молчаливая супруга занесла тарелочку с закусками, с поклоном поставила ее на низкий столик и удалилась к себе в комнату, чтобы продолжить прерванный телефонный разговор с невесткой. Речь шла о подрастающем внуке Вазаби сан, Танидзаке. Зажатый в тесные тиски материнской любви и бабкиного обожания, молодой Танидзаке рос ровненько, как и положено настоящему японскому ребенку. Его начали готовить к поступлению в престижный университет буквально с пеленок, и это служило неисчерпаемым источником разговоров двух женщин. А Вазаби сан решил почитать ненавистного Хироки Дэна (книжка так и осталась после совещания в портфеле). Почитать, впервые за много лет, просто, без всякого редакторского интереса. И незаметно для самого себя, он увлекся, и погрузился в мир яростной схватки добра со злом, бойко прописанной автором. Особенно понравилось Вазаби сан место, где пожилой и опытный агент трансгалактической корпорации «Митцубаку» Кавабата Омо отхлестал по щекам молодого юнца Дзиро. Сделал это он на глазах директора и других сотрудников компании. Даровитый, но нечестивый Дзиро использовал против обитателей маленькой планеты недостойные приемы, за что и был наказан справедливым Омо саном. Было смешно читать, как лепетал униженный Дзиро, призывая директора вмешаться в дело, на что мудрый руководитель сурово ответил, что никому не дозволено нарушать кодекс чести сотрудника корпорации.
А в это самое время, Сакао Итцу, в приятном обществе своей невесты Фуджико Соми и нескольких своих друзей и подружек Фуджики, отжигал в модном караоке в Гиндзе. Натанцевавшись от души на музыкальном дансинге, который задавал мелодию в ответ на место, куда ставилась нога, компания, смеясь, направилась к столику пить пиво. Веселый Сакао Итцу забавно показывал в лицах, как нащелкам нынче на совещании по носу старикана Вазаби. Этот правильный зануда хотел задушить молодого, перспективного автора, но Сакао, по его словам, не позволил свершиться убийству.
На этом и заканчивается наш маленький литературный детектив.