Войдя в дом, я застала всю туже картину: умирающий Митька и голодный кот. Вспомнив, что забыла купить кильку, я бросила пакет под лавку, и схватила кошелек.
В магазине было на сей раз пусто. Видь у продавщицы быль больной: нос красный, в глазах лихорадочный блеск.
- Привет. – Поздоровалась она, сморкаясь в цветастый платок. Выслушав заказ, она вынесла из подсобки банку кильки и пару сеточек чеснока.
- Это зачем? – Поинтересовалась я, указывая глазами на чеснок.
- Берите, пригодится, - махнула она головой, и тут же застонала, - с хлебом и луком поешьте. Хорошо от гриппа защищает. У меня с утра все с прилавка смели, последнее отдаю.
- А что случилось? – Похоже местные события, проходят мимо меня.
- Вы не знаете! – Всплеснула руками Катерина. – Так в поселке грипп. Уже пять человек заболело. Елена Андреевна (фельдшер наш), посоветовала побольше кушать чеснока, лимона и поменьше выходить на улицу, что бы не подхватить заразу. В аптеке уже все лекарства скупили, осталось разве что противозачаточное и виагра.
Последние слова были произнесены с глупым хихиканием, и на мгновение показалось, что передо мной глупый подросток, а не взрослая женщина. Последние известия мне были на руку. Чем меньше народа болтается вокруг, тем лучше. На всякий случай, закупив побольше провизии я поспешила домой, пока Боян не присоединился к революционному движению.
На полпути до дома, кто-то схватил меня за руку, и резко развернул:
- Анна!
Смерив нахала презрительным взглядом, и заметила что парень то был очень красив. Высокий рост, развитая мускулатура, голубые глаза выгодно подчеркивали черные волосы. Однако длинные темные одежды, портили все впечатление.
- Монах? – Пронеслась в голове мысль. Видимо я ее озвучила, тон с которым я это сделала, не очень понравился парню.
- Послушник. – Поправил он, отпуская руку и отступая в сторону. Честно говоря, мне все на одно лицо.
- Что же ты послушник, пристаешь к приличным девушкам? – Притворно-ласкова поинтересовалась я, оттесняя его в сторону.
Послушник стал нервно озираться, ища свидетелей своего ненадлежащего поведения.
- Извините, я обознался. – Отчаянно покраснел он, и попытался смыться.
Нет уж, от меня не убежишь. Схватив его за рукав, я потащила его в дом. Парень стал обиваться. Сопротивлялся он молча, бросая по сторонам отчаянные взгляды. В этот момент, я на 100% была уверена, что свидетелей, его грехопадения не было.
Кое как перетащив его через забор, втолкнула отчаявшегося парня в дом, и заперла дверь. Обернувшись застала немую сцену: совершенно ошарашенного послушника, взирающего с ужасом на взлохмаченного Домового, и трехцветного кота, с карандашом в лапе.
- Ну что? – Уперев руки в бока, поинтересовалась я. – Войдешь или здесь стоять будешь?
- Эээ… - Промычал послушник, делая шаг в комнату. Митька с Бояном, мудро рештив, что скрываться уже поздно, вернулись к своим делам, т.е. Митька – спать, а Боян – малевать свою любовь – Джанет, даму персидских кровей.
- Есть будешь?
На обед как всегда у нас Доширак, на этот раз, обильно сдобренный чесноком. Послушник отвел глаза от нечисти, и уставился голодным взглядом на хлеб.
- Тебя как звать?
- Олег.
Домовой как всегда довольствовался дарами природы. Боян придирчиво понюхал открытую банку, и с подозрением уставился на этикетку. Зная привередливый характер кота, я специально обратила внимание на срок годности. Одно утешает, прошел слух, что программу «Молахов плюс» скоро закроет.
- И что, Олег, вас в семинарии учат набрасываться на женщин?
Олег покраснел, и вытер рот рукавом. Как некрасиво.
- Я обознался. – Проворчал он, уплетая пряники с чаем.
- И кто это счастливица?
Должно быть красавица, если свернула служителя божьего с пути истинного.
- Вы не понимаете. – Привычная песня о несовместимости понятий поколений. – Я хотел просто поговорить. Я ведь в монастырь из-за нее собрался.
Вот те на, раньше мужики от неразделенной любви на драконов бросались, на войну уходили, или в крайнем случае пускали пулю себе в лоб. У сегодняшней молодежи, понятия по модней – монастырские стены.
- Вы не так поняли. – Запротестовал он. - Анна она не такая. Она возвышенная, одухотворенная. Не похожа на других. Она в монастырь собиралась…
- И ты последовал в след за ней. – Догадалась я. – Только ты ошибся, монастыри же разные. Как написано на дверях туалета: «М» и «Ж».
- Знаю я, только без нее мне жить не хотелось. А теперь она выходит замуж.
Девка с мозгами оказалась. В монастырь можно и после податься, предварительно нагрешив, что бы потом было в чем покаяться. Отмаливать гипотетические грехи, как то не интересно. Узнав, что предмет мечтаний, раздумал думать о возвышенном, и предался земному, парень почувствовал себя обманутым. Но надежда, что она не по своей воле, а ее насильно выдают замуж, его не оставляла.
- Если она по собственной воле, что будешь делать?
Олег застыл. Такой исход событий он не предполагал. Брови нахмурились, мыслительный процесс пошел. После недолгого молчания, протянул:
- Нет, не могла она.
Святая простота. Но что мне теперь с ним делать? Предчувствие что наша встреча была запланирована, не покидала меня.
- Ну, раз так, пошли! - Встала я с лавки, поправляя косынку.
- Куда? – Разинул рот Олег, косясь на оставшиеся пряники.
«Первым делом, первым делом самолеты, ну а девушки, а девушки потом»
- К Анне твоей. - Чувство голода, убивает все возвышенные чувства. – Потом доешь.
Олег нехотя поднялся. Чувствовалось что ему не по себе. А вдруг? Остановил нас у самого порога Митька:
- Если к Говорухиным, то не ходите. - Пробормотал Митька, слезая с лавки. – Свадьбу неделю назад сыграли.
Олег встрепенулся, и с криком «Врешь сволочь» нарушил заповедь «Возлюби ближнего как самого себя». Митька был еще не форме, и исчезнуть не успел, и они клубком покатились по полу. Боян отвлекся от живописания, и с интересом стал смотреть на драку. А мне же оставалось бегать кругами, в попытках охватить одного за ноги, а второго за бороду. Запыхавшись, я плюнула на все, уселась на пол и принялась ждать, пока сами устанут.
По итогам боя, вышла ничья. Синяк под глазом Олега равнялся выдранному клоку волос из бороды Митьки. Боян потянувшись, продолжил живописать.
- Успокоились? – Искушение придушить обоих было столь велико, что я сцепила пыльцы рук за спиной.
- Что он врет? – Совсем по детски засопел Олег, вытирая рукавом кровь под носом.
- Бешенный! – Покрутил у виска Митька, и потянулся к лавке.
- Стоп! – Остановила я его. – С начала подробности.
- А чего рассказывать. – Митька отполз подальше от Олега, - Анька Говорухина вышла замуж на прошлой неделе, за Лаптя.
- Он же бандит? – В ужасе схватился Олег за голову.
- Бандит не бандит, а ребенка заделал.
- Она не могла, она не такая. – Словно молитву повторял Олег, раскачиваясь из стороны в сторону.
Поймав вопрошающий взгляд, Митька продолжил.
- Анка то тихой была, пока отец жив был. Строгий был мужик, чуть что, за вожжи хватался. А как помер, так Анка в разнос пошла. Девка она недурная, а тут Лапоть из тюрьмы вернулся, и стал вокруг увиваться. Вот значит, и приземлился.
Олег перестал раскачиваться, и как сомнамбула направился к двери. Лицо его было серо, глаза пусты.
- Стой! – Вцепилась я в него, и усадила на лавку. – Еще сотворишь собой что, а мне потом с тобой мучиться.
- Все равно уйду. – Отмахивался от меня словно от мухи Олег. Митька посмотрел-посмотрел, покряхтел-покряхтел, потто схватился за дровишку и саданул парня по голове.
- Так вернее будет.
Олег с легким вздохом закатил глаза и рухнул на лавку навзничь.
- Ты что ирод натворил? – Заорала я и принялась ощупывать голову парня. Немного крови и ссадина на макушке, но в целом жив.
- Вы с ним до завтра так возились бы, а так он тихо и спокойно полежит, подумает.
Надо же заботливый какой. Накрывая Олега одеялом, я заметила, что лицо Олега изменилось. Исчезла тревога и неуверенность. Длинные пушистые ресницы, высокие скулы, чуть припухлая нижняя губа. Предо был уже не мальчик, но еще и не мужчина. Попадись он в руки умной женщины, она бы словно из глины вылепила себе героя, и он бы этому образу соответствовал. Рука сама собой потянулась к коротким волосам…
Ведро холодный воды, вылитое на мою бедную голову, заставил отскочить от парня, и уставиться на потенциальный труп. Боян, Митька и ведро. В глазах братьев меньших столько осуждения, казалось что ведро переполнилось им, и обвиняющее сиял медным боком.
- Вы что сдурели? – Поинтересовалась я, чувствуя как струйка холодной воды скатилась по спине к пояснице.
- Вроде умная ты баба Лизавета, но порой такая дура. – Внезапно выдал умную мысль Боян. Митька в подтверждении правильности слов поддакнул, а затем округлил глаза.
Земля и небо. Во что же я по своей глупости ввязалась? Сидела б сейчас дома, латала одежду близнецов и ворчала на мужа. Шесть лет длительный срок. Сначала долго отвыкаешь, потом долго приходишь в норму.
Собрав волю в кулак, закрыла глаза и сосредоточилась. Темнота поддавалась с трудом. Вот показались светло-зеленная стена, с грязными разводами, проевшие в нескольких местах дыры. Чуть поодаль располагался Митька в виде размазанного оранжевого пятна, покрытого рунными надписями, свидетельствующими о родословной нечисти. Боян в силу своего кошачего происхождения, вид не менял, и с интересом наблюдал за моими действиями.
Аура Олега была необычной мраморной текстуры, с преобладанием золотого и серебряного цвета. Очень редкая аура, настолько редкая, что в пору было рвать на себе волосы. Иметь дело с перуновыми отпрысками – было себе дороже. Очень редки случаи, когда встреча с божиими отпрысками оканчивались для мага без серьезных последствий.
- И что его в монастырь потащило-то? – Поинтересовался Митька, вытирая мокрый пол.
- Любовь! – Напомнила я, возвращаясь к обычному зрению.
- Блажь! - Фыркнул Митька. – Меня туда никаким арканом не затащишь.
В этом я с Митькой солидарна. Всего раз в жизни, я преступила порог «детей» Яхве. Высокие потолки, изображением святых, устремляющие на тебя обвиняющий и страдальческий взгляд, запах ладана, и люди, погруженные вглубь себя, в поисках грехов. Не мое это.
- И что мы с ним будем делать? – Спросил Митька. Вечер уже на дворе, а единственная лавка занята.
- Пускай здесь полежит, а завтра подумаем.