Это был третий спектакль после блистательной премьеры. Жизнь, несомненно, удалась.
Не то, чтобы фейсом в икру, но символы успеха и грядущего статуса нанизывались, как бублики на шпагу умелого жонглера, мастерски подныривающего под них, - летящих с разных сторон.
Нет, не так. Нанизывались, как бусины драгоценного ожерелья, сладострастно собираемого в подарок любимой.
Ну, да не в этом фишка.
Можно было выглянуть из-за кулис и проверить себя на вшивость.
Нарядный партер покашливал и шелестел, поблескивал, вновь вошедшими в моду, лорнетами и делегировал качественный парфюм сюда, через расстояние в ширину оркестровой ямы, - вентиляция. На коленях, точнее, между колен торжественно-восторженного мальчика громоздился кудрявый букет. Мама поправляла мальчику «бабочку».
Уже почти заполнилась студенческо-пенсионерская галерка. Можно было присесть рядом и послушать тональность пересудов, будь в том нужда(афиши-то менялись спешно).
Или пробежаться родными коридорами, заглядывая в уютные гримерки, где, несмотря на короткий срок со дня происшествия, - почти не думали о нем, хлопоча уже о более насущном: через пять минут спектакль.
В свою гримерную идти не хотелось. Паша потоптался и все-таки зашел: пусто. В углу все еще висит антураж из детского спектакля: якобы, шапка-невидимка. Искусно гофрированная вуаль на полах шапки в нужный момент ниспадала, укрывая шатром и делала Пашу «невидимым», - превращая в елку.
«Пашка-невидимка», - шутили актеры.
Именно здесь, уже придя в себя после премьерной эйфории, уже просмаковав излучины успеха, он пестовал Поступок.
Заподозрил он себя в этой способности не вчера, только долго не верил, сомневался. И под занавес продумывал мизансцену: «Вот здесь, прямо перед гримерным зеркалом.
Белое в алом.
Уборщица Феня войдет и не обратит внимания на дежурные розы с воткнутым в них конвертом. А вечером…
Да уж... врежу... главрежу…»
Главреж такого не заслуживал. И вообще был порядочным человеком. И старым другом, с которым под рюмку чаю делились и вычитались о жизни театра и о театре жизни:
- «Кризис самоидентификации вовсе не в затруднении выбрать себе роль, - говорил Паша,- профессиональную, социальную, et cetera. А именно в самокастрации ролью.
Как же диапазон? Я не ограничиваю себя вашими стандартами.»
- «Именно, именно, - говорил главреж, думая о своем, - и засуньте себе вашу табель о рангах! «Я не есть ваши мысли обо мне» Да?»
Да, главреж порядочный человек. Только устал немножко.
И по драматургии сцена с конвертом попахивала Болливудом.
Поэтому тогда Паша просто отправил ему email:
«Найди другого Гамлета».