Сережка Лютый. (Пыльный)
- Скряга, сдай в сторону. Ща я этого борзого научу - откуда в хлебе дырки и почему морковка красная.
- Боров стой. Ты беспредел затеваешь. Уговор был - моих людей не трогать. Свое он уже хапнул и я не собираюсь его груз на себе переть. Остынь. До развилки недалеко, а там разбежимся и больше ты его, никогда не увидишь.
Возле носа топтались берцы просто огромнейшего размера, в затылке равномерно била раскаленным шилом боль, хотя, и нечему там болеть после такого удара. Хотел ведь ПМ за пояс заткнуть, нет же, в карман засунул, а оттуда его ой как долго тянуть. Кто-то крепкий, взявшись за ворот куртки, рванул вверх мое бренное тело:
- Встал и вмерз. Слушай сюда. В следующий раз, пасть откроешь в последний раз. – Бурый отвернулся, обращаясь уже к своим добавил. – Пацаны, валим отсюда. Светает. Терпила все понял, лечить больше не будем.
Скряга уже навьючивал на меня тяжеленный рюк, затем сунул в руки по баулу и, украдкой показав кулак, пошел вперед, в голову небольшой колонны. Теперь, после прохода блокпоста, бандюки ожили, травили анекдоты и байки из прошлой, развеселой жизни, но по тому, как они настороженно озирались и делано смеялись, заметен был их скрытый страх. Проводник подлил маслица в огонь, сказав, что патрульные вертолеты стреляют по всему, что движется. Ускорили шаг. От куста, немного правее тропы, появилась тень человека, размытая в предрассветном сумраке.
- А ну, тормози залетные! Кто старший? – Явно тоже бандюган, очень уверенный в себе. Слева и немного сзади, проявилось еще несколько силуэтов, объясняющих его наглость. – Ну ка, волыны сховали. О, Скряга. Колись, шо за фраерков хвостом тащишь. Шо за народ непутевый, по ночам зону топчет?
- Ты бы жало спрятал, уважаемый. За базар и ответить можно. – Старшой жуликов вышел вперед, показал в стороны пустые руки. – Боров я, пришел за порядком присмотреть и спросить с любого могу по необходимости.
Процесс определения с мастью, у бандюков, не занял много времени и, поговорив пару минут со встречающим, Боров махнул рукой остальным:
- Все ровно. Двинули. До свету надо до ямы дойти. Скряга бывай, здесь наши дорожки расходятся. – Боров посмотрел на меня. – А ты лошара, здоровье побереги, пригодится. Земля…она круглая. – И, хмыкнув, пошел в сторону светлеющего уже горизонта…
В крайнем доме и вправду было оборудовано место для отдыха. Кровля почти целая, значит, на голову капать не будет. Кровать с провисшей сеткой и свалявшимся матрасом. Обрезанная на две трети металлическая бочка для костра. Неприхотливо, но отдохнуть и выспаться сгодится. Следуя совету лысоватого мужика, представившегося Сидоровичем, в деревеньку не пошел. Поглазел со стороны на кучкующихся в центре поселка мужиков, похоже, кого-то они провожали, суетились, о чем-то спорили. Да и ладно. Вскипятил на костре пластиковую бутылку с водой, обжигаясь и матерясь, запарил бичпакет и, поев, завалился спать…
- Он долго в зоне не продержится. Слишком беспечен. – Говоривший стоял у стены, привалившись к ней плечом. Среднего роста, темноволосый, с правильными чертами лица и тяжелым взглядом повидавшего многое человека, а по возрасту, похоже, недалеко ушедшим от юности. Его голос и разбудил меня. – Проснулся. Знакомиться будем? – Улыбнулся, разом сняв во мне напряжение, так улыбаться, может только *нормальный* человек. – Если нет более важных дел, конечно? Я Змей.
- Да нет, все нормально. Я Сергей. – Поднявшись со всхлипнувшей всеми суставами кровати, пожал протянутую навстречу крепкую, сухую руку. – Змей? Это который Чингачкук?
- Ну, что ты. Бери значительно выше. Этот нашенский, тот, который Горыныч. Пока, правда, не о трех головах. – Второй бродяга был повыше ростом, со смешливым ртом и сеточкой морщинок у глаз. – Но в зоне все возможно. Глядишь, и вырастет еще парочка, а может и поболе, еще и огнем плеваться научится... Я твой тезка. По прозвищу Колдун.
- О, а я знаю, как вас различить. – Змей рассмеялся. – Серега у нас уже есть, значит, ты будешь Сережкой.
- Согласен. – Я решил поддержать заданный шутливый тон разговора. – Только надо определиться, какой сережкой. Той, которая в ухе, или той, что быку в ноздри вставляют, для послушания?
- Не, в ноздри слишком люто получится… – Серега Колдун хотел продолжить, но Горыныч перебил его:
- Стоп. Ты сейчас про всякие интимные места начнешь петь, куда, как и что можно вставить. Лучше побереги свои фантазии для Скряги, это он уши развешивает на сказки про секс и его последствия. Пошли в Гнездо, чайку попьем и за жизнь пообщаемся.
- Мужики. Спасибо, что доверяете и в компанию зовете. Но, мне одному побыть надо. Грязи в душе немеряно накопилось.
- Добре. Пусть будет так. Помни простые правила: за оградой ты одиночка и сам за себя, внутри нее ты в команде и ведешь себя соответственно. Скряга сейчас на охране, мы предупредим его. С остальными познакомишься, как вернутся. – Колдун потемнел лицом. - Эх. Самое ненавистное это ждать и догонять…
Жахнуло так, что подогнулись ноги, потемнело в глазах…. Вышел на возбужденные голоса, глянуть, что случилось. Оказывается, вернулись те парни, что утром ушли. Быстро вернулись. Может на обед торопились? Так опоздали, скоро ужин уже. Азиат тыкал пальцем в небо и что-то возбужденно говорил остальным. Тоже глянул вверх. Облака, как облака,…и от удара рухнул на колени. Черт. Впечатление, что врезало не снаружи, а изнутри, откуда-то из головы или желудка, не понять.
- Сергеееей.- Меня, что-ли, зовут? Голос как из ваты.- Серееежкааа. Бе-гииии.
- Уснул? Малец. Ну-ка ходу давай. – Выскочивший откуда-то сбоку мужик, тянул меня за рукав. Верней не тянул, а отрывал рукав куртки, волоча меня за собой. – Что-то происходит! Чудит Зона. Сховаться надо. Шевелись!
Влетели в какой то подвал, а там,… круто уходящие вниз ступеньки. Удержался чудом на ногах и, оказался в освещенном одинокой лампочкой помещении. Хлопнула дверь, стало темнее, пятясь, зашел Колдун, закрыл за собой вторую дверь. Обернулся. Черт. Словно маску на лицо одел, глаза злющие, кожа обтянула высокие скулы, оскалился:
- Всем жрать водку! Всем!!! – Уже спокойнее, закрыв лицо ладонями, добавил. – Я, кажется, знаю, что сейчас будет. Скряга, сообщи Сидорычу, чтоб не высовывался. И пусть водки выпьет, побольше. Если выжить хочет.
- А что ему сообщать. Он и так в дымину пьяный. Я уходил, так он слово *кыш* не смог сказать.… А насчет водки, нам тоже побольше? Или как?
- Сколько влезет.
- О, цедило.- Скряга нырнул под стол, выставил вверх две бутылки, глянул снизу вверх на старшого. – А закусь?
- Обойдемся. Доставай на каждого по бутылке. – Провернулся на месте, оглядывая всех.- Это новичок, Сережка. Шурупыч, Башка, Дым, Скряга. Пьем не за знакомство. Сейчас начнет ехать крыша. Пейте водку. Все…
Тряхнуло. Ощутимо тряхнуло, зашевелилась обшитая досками стена, потолок изогнулся и встал на место. Тревожно на душе стало. Муторно. Бродяги стали разливать водку, пили не чокаясь, молча. Насилу влил в себя стакан пойла, ну и гадость. Вдобавок еще и замутило. Краем глаза поймал резкое движение, повернул голову. Горыныч, от стола, наводил на меня обрез: - Пригнись!
Ударил из двух стволов разом. Лампочка и так сильно потускнела, давая мало света, а после выстрелов, похоже, дымным порохом, вообще видимость осела. Какая-то дрянь вывернулась из темного угла и… кинулась на меня, протягивая лапы. Увернулся, схватил попавшийся в руки стул и ударил, отмахнулся от твари.
- Не стрелять! На-ча-ло-сь!!! Водку!!! Водку жрите...– Колдун поперхнулся и снова опрокинул в себя полулитровую бутылку. – Терпите! Не реагируйте ни на что. Это все глюки.
- На волю.… На волю надо.… Перебьем, друг друга…- Похоже, у Башки, сдавали нервы. Сидит у стены, нож в руках, пена у рта, всего колотит как припадочного.
- Нет.… Рано... Надо терпеть... Пока трясти не перестанет…
В этот момент и ударило. Так, что бутылка не вывалилась из руки, а улетела в сторону от судорожного рывка всем телом. Раскатисто ударило дальним громом. Мир стал черно-белым, или серым, каким-то блеклым, безвкусным и невзрачным. Лампочка налилась светом, ярким, режущим глаза.
- Вроде все. Я первый. Гляну, как там. Ждите. – Колдун двинул перекосившуюся от двойного заряда картечи дверь, та рухнула, потеряв опору. Махнул рукой и пошел по ступеням вверх… - Выметайтесь. В округе чисто.
Толкаясь и наступая, друг дружке на ноги вылезали из затхлого, кажущегося капканом подвала. Хорошо. Как хорошо на воле. Как ни странно, но действия алкоголя не чувствовалось, похоже весь хмель сгорел под напором стресса. Но, что это? Отдаленная расстоянием стрельба, взрывы. Где-то, недалеко, шел бой. Били плотно, длинными очередями.…Стихло.
- Шурупыч, Дым. На бугор. Гляньте, что там на блокпосту. – Серега не терял присутствия духа. Бывалый. Крикнул вдогон метнувшимся сталкерам. – Только осторожно, не высовывайтесь сильно.
- Слышь, Колдун, а что это может быть? – Горыныч перекладывал патроны, из кармана в нагрудный патронташ. – Может, не спрятались, от этого…э-э-э…выброса. А?
- Скорее всего. Тогда, они уже не люди. Я видел таких…
Издали, с бугра за оградой деревни, свистнул и стал призывно махать рукою Дым.
- Новичок, ты остаешься здесь, оружия у тебя все равно нет. Остальные за мной…Ты куда?
- Не переживай, оружие всегда при мне. – Я показал Колдуну на свою голову. – Хочешь, что бы я самое интересное пропустил? Не выйдет. Я первый.
- Во-во. Пусть он идет. А я за порядком здесь присмотрю…- Скряга, получил в тот же момент пинка от Башки. – Басурманин, ты что, сдурел?…Иду… Да иду же.
Выкатились на верх косогора, рассредоточились. Вдали, у блокпоста вояк, движение. Толком не разглядеть, мешают кроны деревьев, да и далековато.
- На, смотри. – Шурупыч. Протягивает половинку от бинокля.
Темные кучки, это, похоже, убитые. Двое, бродят среди них, добивают что ли. Странные, движения дерганные. Тот, что справа, ударился об угол здания и пошел как-то боком, застыл. Второй намного ближе, стоит, накренившись, словно одна сторона тяжелее другой. Оба с *калашами*.
- Это не люди. Зомби. Уничтожить такого нелегко. – Серега Колдун. Тоже водит биноклем, только целым. Оторвался от окуляров. – Да, это *зомби*. – Показал рукою. - Башка, сможешь выбить оружие из рук у этого?
- Легко. Только надо подойти. Чтобы наверняка.
- Народ. Расклад такой. Берем того, что ближе, целехоньким. Так надо. Второго валим. Бейте в голову, в корпус бесполезно. Они очень живучие. – Оглядел бродяг. Сомневающихся нет. Даже Скряга не прятался. – Оружия, снаряги добудем. И все делаем по быстрому, пока вояки на базе не очухались. Согласны?
Мог бы и не спрашивать. Когда еще такая возможность представится, разжиться всем необходимым для нормальной жизни и практически на халяву. Мне, во всяком случае, надо. Все и даром. Оружие, еда, одежда. Много ли человеку для счастья надо?
- Дым, Шурупыч и Скряга, идете, прячась, слева от асфальта. Я по дороге в открытую, буду отвлекать их внимание на себя. Змей и Сережка справа. Башка, давай вперед.…Ну,…с богом.
Разыграли как по нотам. На выстрел Башки, выбившим автомат из рук ближнего зомбака, выдвинулся второй и сразу лишился большей части головы. Шурупыч и Дым ударили залпом, по команде Скряги и не промахнулись. Навалились скопом на брыкавшегося, мычащего что-то урода, повязали. Бьется, дрыгается, чтобы не вырвался ненароком, распяли на трубе шлагбаума и подняли на пару метров вверх, заклинили ломом на рычаг. Не сбежит теперь. А вокруг, россыпь сокровищ. Забегали поначалу, хапая все подряд. Запыхались. Первым очнулся Скряга:
- Мужики, стой. Все не утащим. Надо распределяться и брать только нужное. Старшой! Думай…
- Ага,…добре. Шурупыч, Сережка, Дым – оружие, патроны. Выбирайте и складывайте во что нибуть транспортабельное, на носилки…Скряга и я – снаряга и продукты… Змей, осмотрись, ищи что необходимо.…Поехали.
- Уууубеееее…Ыыыыы…Ууубееей…мееняяяаа…Помогиииии…Ыыыыыы…
Поднял голову на это мычание. Пришпиленный как бабочка на иголку коллекционера, извивался зомби и пытался что-то сказать. Сведенное, последней в жизни судорогой, лицо и неразборчивый, тянущий звук.
- Убееей…меееняяяаа… Пооомооогиииии…
Навел в лоб монстру ствол. Нет. Не могу. Вот так, безоружного, беспомощного.… Не могу.
- Чо застыл? Замерзнешь. – Скряга, таща мимо ящик с тушенкой, остановился. Присмотрелся к зомби. – Тю. Да это ж Виталька Чуб. Взводный. Я ж его знаю…- И осекся. Пошел дальше, удрученно покачав головой. – Вот ведь судьба злодейка. У него ж детишки…
Зарычал мотором выезжающий из за дальнего угла БТР, подъехал ближе и, качнувшись на тормозах, встал. Из люка водителя показался Змей. Довольный, улыбка до ушей:
- Принимай аппарат. Телега подана. Грузи.
- Нет! Нельзя! - Скряга замахал руками. – Сдурел. Да вояки нас с землей за него смешают. Серега! Колдун. Скажи ему. Решали ведь с Сидоровичем…
- Горыныч. Вылась. Оно и вправду, слишком будет…- Старшой помялся. – Возьмем только то, что можно списать на случайную пропажу или еще какую лабуду…Нельзя привлекать внимание. Бросай его…
Ох и громко бьет этот ДШК. Как близким громом, оглушая, садануло. Посреди дороги, среди перекрывающих ее железобетонных блоков, на треноге, стоял крупнокалиберный пулемет. Из него и бил Шурупыч, орал что-то неразборчивое и бил короткими, по два патрона. Дал длинную очередь, незакрепленная тренога задралась вверх от сильной отдачи и вся конструкция рухнула на сталкера. Увернулся… и помчался, оглядываясь, к домику, к лестнице ведущей на верхнюю площадку. Последним прибежал, в более-менее безопасное место.
Дым подпрыгнул и, подтянувшись, подъем - переворотом вознесся на козырек штаба блокпоста. Скряга и Колдун в самом штабе, похоже, уже строили баррикаду внутри, возле дверей. Башка, ненамного опередил Шурупыча, убежав туда же, на железный балкончик, идущий вокруг левого здания. А меня, каким-то ветром, унесло на броню, за, уже шевелившую хищно стволами, башню.
Не было слышно ни наших криков, ни начавшейся стрельбы изо всех стволов. Все звуки покрыл рев *Гона*. Именно *Гона* с большой буквы, потому, как эту живую, рычащую, визжащую всеми возможными звуками, воняющую всеми возможными маразмами волну иначе не назовешь. Те, что были слева – справа, серые, черные, всякие в общем, так и прошли не задерживаясь дальше. А вот тех, что были прямо на нас, очень заинтересовали наши души, или тела, хрен их поймешь…Битва…Оооооо…
Ткнулась в борт туша кабана, здоровенная тварь, полосонул по широченной спине очередью. Только присел гад, потряс в недоумении боками и снова принялся подковыривать, бодать борт бэтэра. Пусто в магазине. Сложил руки – ноги и солдатиком в открытый задний люк. Ударился, зацепился курткой за какую-то скобу и, вырвавшись, снова ударился, падая, о железо. Вызверился от боли и злости на себя, неуклюжего, и зашарил, ища боеприпас. Есть. Подсумок, со снаряженными магазинами. Сумка от противогаза, с гранатами. Вперед. Вверх. Навстречу боли и крику. Уже на броне, утвердившись ногами, оглянулся, вовремя. Здоровенная псина, с разбегу ко мне, наверх. Застряла, попав поскользнувшейся лапой в щель воздухозаборника, потянулась оскаленной, слюнявой мордой и,… получила. Удар приклада в мокрый пятак носа. Удар, вбивающий язык, зубы, хрящи и хрип обратно в глотку. Отправил пинком уже бьющееся в агонии тело вниз, в мешанину из тел и теней. Глянул вкруг. Уже привыкая. Уже зная, видя и слыша то, что нужно здесь и сейчас.
*По мнению некоторых ученых уникальные способности человека, которые иногда проявляются в стрессовых ситуациях, связаны c работой адреналина. Адреналин. Начальник наорал, опустил ниже уровня городской канализации, кровь кипит, требуя наказать обидчика. Но, низя. Ай-яй-яй. Охранник на проходе оттолкнул грубо:*Куда прешь, ничтожество. Исчез в сторону.* Кровь кипит, требуя возмездия. Но, низя. Ай-яй-яй. Мы же цивилизованные люди. И пошло, поехало – домочадцы всегда раздражают, сердце всегда ноет, гастрит сжигает все нутро. Некуда выплеснуть то, что помогало выжить и выстоять человеку как виду, в этом жестоком мире. Адреналин стал ядом, убивая и разрушая. Но, в зоне отчуждения адреналин к месту и чем больше его, тем лучше. О, упоение боя.*
Закричал, зашелся в вопле от боли, от отчаяния, от переполняющей ненависти и от…радости. Стреляя уже скупо и попадая точно, видя отдельные движения и угадывая действия, слыша визг подыхающих тварей и мат Башки на железной лесенке. Громыхание КПВТ бэтэра, аккуратно выбивающего самых крупных и настырных монстров, уже не мешало. И каждое движение Дыма, стоящего на коленях и выборочно отстреливающего слепых псов, было видно. Подлавливая момент, завалил обеих кабанов у железного борта машины, в ухо, аккуратно и изящно. Улыбнулся самому себе, от удовольствия удачных выстрелов.
И оторопел, глянув косо в сторону. Под лесенкой уже скопилась горка из битых зверей, а по ним пер здоровенный секач, проваливаясь между ступеней, разбрызгивая рылом убитых псин, упрямо лез вверх, настырный гад. У Башки, похоже, кончились патроны, и он тыкал в морду зверя штыком, пытаясь остановить эту махину. Под этим углом Змей не мог его достать из пулемета, да и дерево закрывало обзор. Достал гранату из сумки и, сдернув чеку, крикнул, предупреждая, метнул, целя между стеной и кабаном. Башка услышал крик, понял и упал, поскользнувшись, засучил ногами, пытаясь отползти за угол. От взрыва кабан улетел вниз, вбок, вместе с перилами, корчился на земле, подыхая с перебитым хребтом. А наверху скрутился Башка, мелькнула мысль сожаления и, уже в застилающей все и вся ярости, спрыгнул с брони. Стрелял в упор в набегающих монстров, бил прикладом, топтал ногами…
- Сережка стой! Стой! Своих покрошишь. – Колдун стоял, расставив в стороны руки. – Хватит лютовать. Все. Кончились зверюшки. Все кончилось. Устояли.
Сверху послышался смех:
- Ой, не можу. Ой, щас лопну. - С остатков лестницы спускался, вернее съезжал на спине чумазый от копоти Шурупыч. – Гляньте на Башку.… Ой, щас сдохну.
На верхней ступеньке, сидел насупленный Башка, держась за пах. Морщился и что-то негромко, но злобно шипел.
- Так он же ранен. Я сам видел, как он после взрыва упал.
- Ой... Ой. Не можу…Ранен говоришь?… – И уже заходясь в приступе звонкого смеха, выдавил. – Да ему взрывной волной яйца по позвоночнику разметало…
- Так что, голоса теперь совсем не будет? – Колдун с интересом смотрел наверх, на уже позеленевшего от злости сталкера. – Что молчишь? Кхм - кхм. Или будет, но тоненький…И это… Я как бы…- И тоже зашелся в смехе.
Ржали, тупо заходились в хохоте, держась за бока от боли. Подошедший от бэтэра Змей, сначала пытался узнать в чем дело, но не выдержал, сначала хмыкнул недоуменно, а затем присоединился к веселью. Скряга, глянув на корчившихся бродяг, убежал в обратно в штаб. Вернулся с двумя трехлитровыми банками с водой, и, чуть не насильно, заставлял ее пить.
- Скряга, что это с ними?
- Истерика. Отходняк после боя. Так иногда бывает. – Поставил последнюю, почти пустую банку на землю. – Дым. Я вот что думаю, после такого происшествия, воякам будет не до техники. Давай, начнем грузить бэтэр. Очнуться. Помогут.
- Я только за. С чего начнем?...
…За обрезом выхода из тоннеля, стеной стояла завеса из проливного дождя. Скоро рассвет. А неплохой транспорт. Теперь и с кабанчиками на равных можно биться. Гаражик тоже отличный. Дым, ладошкой, погладил по прохладной броне, добрая машина, нужная. Прислушался к голосам из открытого люка.
…- на люстре, в краеведческом музее. Она боится…
- Да брешешь ты. Серега сознавайся, брешешь?...
- Кто врет, я? – Похоже, рыжего задело.
- Башка, заткнись. Если не интересно, заткни уши. – Это Скряга. – Колдун давай, про сиськи. Чо дальше то было?
- Ну, в общем… ей страшно, люстра качается и ее это заводит. А еще и экскурсия может зайти, и это еще больше ее распаляет…
Жалко, что Сережка Лютый ушел. Уговаривали остаться, нет же, упрямец. Послушал советов, как и что, подогнал под себя снарягу, оружие. И ушел. Один.… Ушел в дождь.…В ночь.…В Зону...