Девчонки-мальчишки – слушайте! Я Леонид – сын Льва – приглашаю вас в удивительное путешествие, в гости к людям-Ящерицам, живущим на глубине девяти с половиной тысяч лет от поверхности нашего времени. Итак, надевайте свои самые надёжные хроноскафандры и – за мной! Не пожалеете!
ПЧЁЛКА СОБИРАЕТСЯ ЗАМУЖ
(Четырнадцатое погружение)
Вопреки опасениям Урса, Мару не только не расстроило убийство незнакомой козы, но девочка попросила брата раздобыть ещё одну – сестрёнке тоже захотелось иметь одежду из козьей шкуры. Хотя у людей-Ящериц начало сезона дождей считалось началом весны, однако это время было самым холодным временем в году. Если не считать первых десяти, двенадцати дней, когда иссушённая почва и измученные зимними суховеями люди жадно впитывали небесную влагу, следующие полторы-две луны если и радовали, то только связанным с возвращением антилоп, свиней, зебр, газелей обилием пищи. И хотя без еды нет жизни, однако насытившиеся после голодной зимы люди-Ящерицы, забыв о прошлых лишениях, с нетерпением ждали возвращения тепла. Да, очаги и звериные шкуры помогали им переносить весенний холод, но сменяющие друг друга ливни с каждым днём надоедали всё сильнее. Особенно – маленьким девчонкам и мальчишкам, которым не полагалось никакой одежды и которых холодный дождь загонял в тесные, дымные хижины. Мара, разумеется, не была исключением – сообразив это, Урс пообещал сестре в ближайшее время раздобыть ещё одну козью шкуру.
Однако следующий день юноша-Леопард посвятил не охоте, а изготовлению лука – копьё копьём, но коз, антилоп, газелей и другую сравнительно некрупную дичь гораздо легче убивать стрелами издалека, чем подкрадываться к ней на расстояние броска копья. Вернее, основное время ушло не на сам лук, а на десять (по числу пальцев рук) стрел к нему. Да, туго стянутые в пучок древки стрел уже девять дней сохли вблизи костра, и наконечники Урс приготовил загодя, каждый вечер перед сном оббивая до нужного размера и формы по небольшому осколку кремня, но соединить древки с наконечниками да вдобавок оперить будущие стрелы потребовало немало труда. У юноши-Леопарда на эту кропотливую работу ушёл весь день – с рассвета до позднего вечера. Между тем, Мара, ловко орудуя каменным скребком и костяным шилом, успела за это время не только грубо выделать козью шкуру, но и сшить из неё подобие безрукавного – мехом внутрь – плаща. Экипированный соответствующим образом Урс перед сном подумал, что завтрашняя охота наверняка будет удачной: вооружённый луком да в тёплой одежде он не только легко подстрелит козу, но, главное, сможет выведать пути-дороги осторожных животных, чтобы ставить силки не наугад, а на тех лужайках и у тех кустиков, которые предпочитают четвероногие привереды.
Поначалу всё шло по задуманному: подкравшись к стаду на пятьдесят шагов, Урс первой же стрелой сразил наповал молодую козу и, чтобы не тратить время на снимание шкуры, взвалил добычу на плечи и отнёс её в пещеру – пусть Мара не спеша разделывает этот охотничий трофей. Однако, позавтракав козьим мясом и вернувшись на место выпаса пугливых животных, юноша-Леопард заметил значительную перемену в поведении объектов своего интереса: козы теперь не столько паслись, сколько принюхивались и прислушивались. Что – учуяли опасных хищников? Волков, леопардов, львов? Вообще-то, самым опасным хищником для коз являлся ни кто иной, как он сам – за два дня убивший двух недостаточно осторожных животных. Однако, поскольку козы вряд ли могли связать внезапную смерть своих товарок с находящимся от них на значительном расстоянии странным двуногим существом, следовало предположить, что животных насторожил не юноша – нет, хорошо им знакомый, зубастый четвероногий зверь.
Увы, сколько Урс ни вертел головой, пытаясь увидеть или услышать затаившегося хищника, ни лёгкое шевеление веток, ни тихий шорох не выдавали осторожного зверя: неужели – леопард? Ведь только этот дух-покровитель Урса умеет подкрадываться так тихо и незаметно? Вообще-то, неземной отец, вряд ли нападёт на своего земного сына, но… на предков надейся, а сам не плошай! Уж если варан-переросток, презрев родство, бросился на человека-Ящерицу, то мало ли что может прийти в голову леопарду – юноша отложил лук и двумя руками взял наизготовку копьё: только это оружие давало шанс на успех в битве со стремительным, сильным зверем.
На землях рода Ящерицы весна – время самых коротких дней; ближе к вечеру пасущиеся по склонам козы полностью успокоились – затаившийся хищник себя так и не обнаружил – до наступления тьмы Урс приметил три особенно полюбившихся четвероногим лакомкам кустика. Теперь можно ставить силки не наугад – завтра с утра он замаскирует под этими кустиками петли из медвежьих жил, и добрая богиня Ия пошлёт вожделенную добычу: одну, две, а может, и три козы. Конечно, плохо, что ему так и не удалось узнать, какой хищник потревожил осторожных животных, но ничего не поделаешь – конкуренция! Козы нужны не только ему, но и его неземному отцу Леопарду. А также – львам, волкам, гиенам и похожим на них собакам, чьи огромные стаи наводят ужас на всех обитателей равнин, исключая, разве что, буйволов, слонов, носорогов. Слава богу-Дракону Рарху, коз сегодня напугали не эти свирепые убийцы – собаки не подкрадываются, собаки, как волки или гиены, догоняют добычу. К несчастью – огромными дружными стаями. Отбиться от которых, кроме слонов, буйволов и носорогов, могут только сильный львиный прайд да многочисленная – не менее сорока-пятидесяти человек – группа вооружённых копьями мужчин.
Задумавшись о возможных хищниках-конкурентах, Урс возвратился в пещеру только ночью, чем вызвал недовольство Мары:
- Совсем обо мне не думаешь, Урсик! Я тут дрожу, волнуюсь, а ты себе преспокойно шляешься! А ведь мы здесь одни, и если с тобой что-то случится…
- Цыц, девчонка! Знай своё место! – уставший и голодный юноша-Леопард не имел желания пререкаться с сестрой и обратился к ней так, как взрослые мужчины рода Ящерицы обращаются к своим жёнам. Мара поняла:
- Ой, Урсик, а какой у меня вкусный козий окорок! С горьким травами! Гораздо вкусней медвежьего!
Окорок действительно оказался отменно вкусным, и, поедая ароматное сочное мясо, Урс пожалел о своей недавней грубости. Пережевав и проглотив очередной кусок, он заговорил с сестрой в примирительном тоне:
- Понимаешь, Пчёлка, теперь – даже если со мной что-то случится – не страшно. Теперь ты не пропадёшь. Еды сейчас – навалом: в реке лягушки и черепахи, в кустах кролики, крысы, кошки и прочая мелочь, а скоро пойдут ягоды и грибы – в общем, не отощаешь. А забраться в нашу пещеру, если на ночь как следует закрывать лаз, не заберётся ни кто, крупнее ежа. Так что…
- А ты, Урсик, такой же непонятливый, как все мальчишки! И юноши! И мужчины! Заладил одно и то же: еда, безопасность, а о чувствах – ни слова. - Поняв по голосу, что брат на неё больше не сердится, осмелевшая Мара перебила юношу. - Ведь если, да не допустит добрая богиня Ия, с тобой случится несчастье – я же зачахну от тоски. Ведь я же тебя дурачка люблю. И когда мне исполнится десять вёсен – обязательно стану твоей женой.
Ну, ты, Пчёлка – вообще! - смущённый не столько детским признанием в любви, сколько наивной декларацией о намерениях, воскликнул Урс, - я тебя тоже люблю, конечно, но ты же сама знаешь, что моей женой быть не можешь! Ведь мальчишкам из твоей брачной группы только-только исполнилось по восемь вёсен! А мне уже – десять! И у меня – своя брачная группа.
- Ну и что! - высказав своё заветное желание, не сдавалась Мара. - Когда мне исполнится десять вёсен, тебе стукнет четырнадцать. И ты к тому времени сделаешься вождём. А вождь может иметь жену не из своей брачной группы. И вообще…, - девочке вдруг пришла в голову необычная, ни с чем несообразная мысль, - у тебя, Урсик, всё будет по-другому! Никакой брачной группы! Первой твоей женой станет Гева – ну, через две весны. Но только – твоей. Ни Клик, ни Карх, ни Гван, ни Сак, ни Альм её не получат! Второй – любимой! – ещё через две весны сделаюсь я. А третью ты сможешь завести только тогда, когда я стану совсем старухой – когда мне исполнится двадцать вёсен…
- Ну, Пчёлка, ты и фантазёрка…, - обескураженный буйной фантазией сестры задумчиво протянул Урс, - надо же – такое придумать… Испокон веку у людей-Ящериц заведено, что девчонки, которым исполнилось по десять вёсен, становятся жёнами посвящённых в мужчины юношей. Все девчонки – всех юношей. Нет! Ты только представь, что было бы – будь по-твоему?! Что Гева – только моя? А когда я в отлучке – на охоте или ещё где? Думаешь, Геве не захочется уединиться с Кархом или Гваном? А им? Думаешь, они будут равнодушно смотреть на Геву? Но главное не это. Вдруг на охоте меня разорвёт лев или в бою чужеземный воин проткнёт копьём? На кого тогда останется Гева? Кто будет заботиться о её детях? Нет, Пчёлка, только совсем маленькой девчонке могла прийти в голову такая нелепая мысль! И ещё…, - юноша-Леопард улыбнулся, представив забавный поворот сюжета, - ладно! Допустим, Гева согласится жить у меня и только со мной одним. И тут являешься ты: дескать, подвинься, Гева, я вторая жена Урса. Причём – любимая. Думаешь, она тебе это спустит? Как бы ни так! Сразу вцепится тебе в волосы! А ты – ей! А я вас обеих поколочу за это. То-то у нас будет весёлая семейная жизнь!
- У, какой ты противный, Урсик! Так и норовишь всё испортить. Но только, - Мара до того увлеклась плодами своей буйной фантазии, что не пожелала ни на волос уступить брату, - что бы ты ни говорил, а будет по-моему! Сам увидишь! Как только тебе исполнится четырнадцать вёсен, тебя изберут вождём, а я стану твоей любимой женой!
Зная, что упрямую девчонку не переспорить, усталый и сытый Урс завалился спать: хватит трепаться, Пчёлка, утро вечера мудреней, а мне завтра рано вставать…
Проснувшаяся раньше брата Мара облачилась в изготовленный накануне плащ из козьей шкуры и, когда Урс встал, упросила юношу взять её с собой на охоту. Согласие брата чуть было не обернулось трагедией.
Сентябрь 2010.