В конце 60х – начале 70 годов, сельское хозяйство СССР продолжало уродскую аграрную политику Хрущева. А хрущевский лозунг «Коммунизм – это электрификация плюс химизация всей страны» реализовался практически. Особенно, хрущевский довесок про химизацию.
Поля, луга и сады заливались и засыпались мегатоннами ядовитой химии (от чего дохли птицы, лисы, зайцы, да и вообще все живое), а на скотных дворах Гималаями и Эверестами скапливались, трухлявели и прели миллионы тонн невостребованной органики. От навоза накопленного десятилетиями некуда было деваться, и его сгребали бульдозерами в причудливые, навозные горы.
Свежий, еще не перегнивший навоз «ароматизировал» окрестности, а на «скалах» старого, густо, сочно и тропически буйно рос могучий молочай…
Кабанчик (так звали коня) бродил по скотному двору, подъедая, где что можно. Что его дернуло пойти в эти «Гималаи» - наверное, роскошный и ужасно привлекательный молочай…
Он как-то там ходил, ходил… пока не стал проваливаться. Многометровые горы старого, сопревшего внизу навоза, сверху еще имели какую-то плотность, а внизу – внизу всё иструхлявело. Кабанчик, очарованный молочаем, не заметил, как стал проваливаться…
Поняв, что попал, он начал метаться, прыгать, ржать тревожно, испугано, призывно…
...он бушевал в этом неверном грунте на пределе сил. Клочья и лохмотья навоза летели в разные стороны, конь метался, прыгал, падал, мотал головой, ржал, звал, боялся… и снова метался, кричал, рвал жилы… пока не провалившись по самое брюхо, потерял возможность воевать с зыбкой трясиной сопревшего навоза…
На крик коня сбежался народ. Мы (детвора, мне было лет 10), прибежали первыми. Потом, подошли «вершители всего» - взрослые. Подошли к коню. (Человек мог ходить не проваливаясь). Кабанчик волновался, мотал головой, смотрел на всех испугано, и как казалось, с надеждой, заглядывал в глаза людям…
Взрослые что-то помороковали, поговорили, принесли два арапника (кнут, плетенный из тоненьких кожаных ремешков), и… и методично, холодно, «с оттяжкой» и «во всю руку» начали хлестать коня…
Конь задергался, закричал, затряс головой, он не понял, зачем это… не мог он взлететь вертикально, как не бей, он не взлетит… Он не понимал, кричал, тряс головой, начал рваться, содрогаться всем телом, голова запрокидывалась, в глазах ужас…
Он хоть и конь, но все равно очень больно. Если один раз так ударить человека – шкура лопнет ровно, как прорезанная. А у него, шкура хоть и покрепче, ему все равно было жутко больно…
Били его долго. Сначала он перестал дергаться и только вздрагивал. А когда стал ронять голову – взрослым дошло. Что он, наверное, и в самом деле не взлетит. Или устали. Не знаю. Но они опять что-то поговорили и отошли. Через несколько минут подогнали какой-то тракторенок, под грудь и под живот коню (или тому, что от него осталось) протянули то ли вожжи, то ли посторонки, зацепили за форкоп трактора и в пару секунд выдернули коня из его пыточного станка как муху.
Кабанчик пробовал встать. Вставал. Падал. Опять вставал. Опять падал. Взрослые, повидиму, думали его запрягать, но посмотревши, и увидев, что тот не может стоять – решили:
-Куда его запрягать. Он стоять не может…
А Кабанчик… он кое - как, как сумел, отполз в сторону, уронил голову на землю и молча плакал.
Вокруг него, стояли только пацаны. Детвора. Взрослых не было…