Хмурое осеннее утро. Хутяев сидя на табуретке, уставился в окно, а оттуда на него смотрел серый и жестокий город, глазами алчных барыг, разодетых пидарасов и похотливых блудниц. Состояние Андрона было под стать погоде и убогому городку, в котором он прозябал уже тридцать лет. На душе у него было так же пасмурно, грязно, уныло и серо. Свинцовые тучи, заволокли его сердце и вот вот были готовы разверзнуться бесконечным дождём из слёз отчаяния и страданий. Да и после вчерашнего в голове его извергались тысячи вулканов, выжигая остатки разума, беспощадным, пожирающем всё на своём пути, пламенем боли. Превозмогая себя, Андрон напряг память, пытаясь восстановить события вчерашнего вечера. Измученный двухнедельным запоем разум, с трудом выхватывал из подсознания странные картины, незнакомые жилища, чужие лица, кабаки и вокзалы. Всё это сплеталось в клубок бессвязных и бессмысленных воспоминаний, распутать который Хутяев был бессилен.
Вдруг до Андрона донёсся звук подобный музыке лесного водопада, Хутяев сразу же ощутил как прохладный поток, оросил его измученное тело, и словно живая вода из старых сказок, вселила в израненную душу, жизненных сил. Дверь туалета распахнулась и взору Хутяева предстала полуголая девка, с копной свалявшихся рыжих волос, опухшим, конопатым лицом и маленькой грудью. Особа воплощала в себе всё то, что отталкивало Хутяева в женщинах. Особенно маленькая грудь, по своему опыту Андрон знал, что маленькой грудью обладают, женщины в основном злые, ведьмы и невесты дьявола, а большая грудь, есть признак божественной добродетели, посланниц небес, делающих этот злой мир, хоть немного добрее и прекрасней.
-Кто это?- думал Хутяев, продолжая взглядом, полным недоумения и страха, смотреть на девушку, - что она делает в моей квартире и как попала сюда?
Девица села на стул и закинув ногу на ногу, на мгновение открыла взору Хутяева, свою заветную тайну, которую порядочная девушка бережет, от глаз незнакомых мужчин храня для того единственного, кого она посчитает достойным стать первооткрывателем её сладостной и желанной Америки.
-Вновь жестокая судьба свела меня, с какой то ****ью, за что? - озирая грустным взглядом девку, думал Хутяев,- где те непорочные принцессы, с чистыми помыслами добрые феи, бескорыстно дарующие любовь и ласку или трудолюбивые в поле и страстные на сеновале крестьянки, не требующих после ночи любви, идти под венец, поскольку любит она кузнеца Иоганна, а это так, лёгкое и ни к чему не обязывающее приключение. Где друзья, которые один за всех и все за одного, вместо этого собутыльники с криминальным прошлым, мечтающие при удобном же случае вонзить нож в спину и проститутки, не по профессии, нет, а по жизни.
-Кто, ты незнакомка?- спросил Хутяев, устав от гнетущего обоих, молчания.
- Ты что, Хутяев я же Ира, твоя жена, совсем что ли с ума сошёл от водки?- противным писклявым голосом отвечала девица.
- Какая нахер жена, - искренне удивился Андрон, у него никогда не было жены,- а ну вон отсюда, квартирная аферистка, пока я милицию не вызвал.
- Пьянь проклятая, уже жены не узнаёшь, сволочь, алкаш,- противно завопила рыжеволосая Ира, взрывая и без того больной и израненный мозг Хутяева.
- Ты лжёшь, этого быть не может - пытался Андрон доказать всю абсурдность заявления, что у него может быть жена, тем более такая, - пойми ты же вовсе не в моём вкусе, я не мог связать свою судьбу с подобной девушкой, рыжей, конопатой и с маленькой грудью. Да знаешь ли ты, ведьма рыжая, какие у меня бабы были, - продолжал Хутяев, -Маринка, чёрненькая, с персидскими глазами, грудь пятого размера, забойщицей на скотобойне работает. Или Наташка, маленькая такая, блондиночка,- продолжал хвастаться своими женщинами Андрон,- продавщица в виноводочном, вот такие сиськи,- сказал Хутяев, показывая на себе размер Наташки.
Ирина скривила гримасу горя и отчаяния, которая изуродовала и без того некрасивое лицо и открыла мелкие и редкие зубы, покрытые жёлтым налётом. Ира плакала, а Хутяев не мог выносить женских слёз, потому он так много и страдал в своей жизни.
-Послушай Ирина, ну не плачь - попытался успокоить её Андрон, - ну ты сама подумай ,что может быть общего между тобой, столь одухотворенной особы и мной, алкоголиком, тунеядцем и бытовым хулиганом. Скажи, вот кем ты работаешь?
-Учитель начальных классов,- продолжала рыдать Ира, противно шмыгая носом.
-Вот видишь, - обрадовано сказал Хутяев,- учительница, любящая детишек и аферист, промышляющий в речном порту. Между нами нет ничего общего, - продолжал убеждать Иру Хутяев, - так что собирайся и иди отсюда с миром.
-А как же паспорт, вот посмотри,- не унималась наглая рыжая девица, показывая Хутяеву графу о семейном положении.
-Да что ты, паспорт и подделать можно,- продолжал упорствовать Хутяев,- так что всё, профура, давай двигай отсюда, я устал, я хочу побыть один.
-Ну ладно, скотина, а что ты на это скажешь,- железным, словно лязг ржавых ворот голосом, сказала Ира и раздвинула ноги.
-Ничего,- ответил Хутяев, безразлично смотря на покрытый рыжими волосами, как бы, центр мироздания и по его потрепанному виду было ясно, что для многих, ой для многих, он перестал быть заветной тайной.
- Вот видишь Андрон,- обрадовалась Ира,- лишь после десяти лет счастливой семейной жизни, супруг может смотреть на жену с такой безграничной апатией и абсолютно без желания.
- И, правда,- чуть слышно сказал Хутяев.
И вдруг, откуда то, из глубин памяти, неожиданно, словно русская подводная лодка, у берегов Калифорнии, всплыл 1998 год. Военкомат с зелёными воротами, украшенными красными металлическими звёздами и смешная конопатая девчонка, не высокого роста, щупленькая с рыжими, словно пламя косичками, в сером берете и клетчатом пальто. Студентка второго курса, педагогического института по имени Ира, обхватила шею Хутяева, плача навзрыд, она осыпала поцелуями его, пухлые губы и розовые щёки, с лёгким, едва появившимся пушком. Она клялась памятью Антона Семёновича Макаренко, что дождется своего любимого Андрона.
Служба была полна, суровых армейских испытаний, в которых единственной отрадой, были письма Ирины. Они источали любовь и нежность, так необходимые солдату, лишь эти строки написанные мелким, девичьим почерком, поддерживали рядового Хутяева в бесконечных нарядах, хозработах и тактических учениях. Он хранил их у самого сердца, там, где молодые солдаты хранят заветный календарь с проколотыми числами, отсчитывающие дни службы и священный блокнот, с короткими стишками, про дембелей, черпаков и рода войск. Порой в карауле, заняв место на вышке, обдуваемой холодными степными ветрами Хутяев зорко всматривался вдаль, перед ним лежал парк мотострелкового полка, уставленный танками и БМП. Видя всю мощь российской армии, Андрон осознавал, какая ответственность возложена на него Родиной, в лице нач.кара, лейтенанта Зиятдинова и разводящего, младшего сержанта Костина. В его руках сейчас покой страны, мирный сон её граждан и что самое главное спокойствие и безопасность его Иры, письма которой греют и дают ему сил, в эту ответственную минуту.
Так Хутяев и служил, каждый день ждал почтальона, и когда приходили письма от Иры, с волнением и трепетом их перечитывал. Потом снова и снова, а затем, довольно улыбаясь, засыпал. Но однажды словно, гром среди ясного неба, пришло письмо, в нём Ира писала, что встретила другого, прекрасного молодого человека, талантливого студента биофака, что его ждёт прекрасное будущее, скоро они поженятся и сразу же после окончания университета, они поедут в Австралию, изучать тамошнюю фауну. В конце этого страшного для Хутяева, послания, Ира писала, что бы Андрон не смел, осуждать её, что он сам всё поймёт, когда и его посетит истинное чувство.
Прочитав это, Хутяев опустил руки, ослабленные пальцы не смогли удержать письма, и оно упало на пол, глаза Андрона застлал туман слёз. Тут из самохода, возвращался командир отделения, младший сержант Костин, с вещмешком забитым самогоном.
-Хутяев, что с тобой?- осведомился он, видя странное состояние подчиненного.
Ответа не последовало, Хутяев продолжал бессмысленно смотреть не плакат с надписью "Воин заправься" и пытался сглотнуть подступивший к горлу ком горя от предательства любимой.
Увидев валяющиеся, в ногах Андрона письмо, Костин поднял его, бегло пробежался и заключил, -Вот сука, проститутка, блять.
Ладно, не горюй,- продолжил младший сержант,- пойдём со мной.
Хутяев встал и словно зомби побрёл за старшим по званию, в направлении к каптёрке.
-Пойми ты, этих ****ей на твоём веку буду немерено,- начал с банальных в таких случаях слов Костин, извлекая из вещмешка полуторолитровую бутылку самогона.
-На вот выпей, поможет, я знаю,- протягивая полный стакан Хутяеву, сказал младший сержант.
Так вот Андрон и пристрастился к алкоголю, его всё чаще стали замечать блюющим на спортгородке, во время зарядки, в карауле они вместе с разводящим, младшим сержантом Костиным сливали солярку с танков и продавали фермеру из близлежащей деревни. Однажды даже продали ЗИЛовский трамблёр и аккумулятор, было следствие, но так как не кого не нашли, всё списали на мышей. Вырученные деньги Хутяев и Костин, спускали на самогон и шестнадцатилетнюю шлюху Настю, дочь зам. по теха, рем.роты, спившегося прапорщика Паначёва. В разгуле и пьянстве незаметно пролетел второй период, и пришла пора демобилизоваться…
-А может, и не было ни какого письма, - думал Хутяев,- может Ира честно дождалась меня, и мы уже десять лет как живём счастливой семьёй. Вдруг все эти годы одиночества и пьянства, это всего лишь, плод моего больно воображения, может Ира права, и я просто допился до безумия, а я её так жестоко обидел. Но ведь я точно помню, были же Настя, трамблёр и Костин, опять же маленькие сиськи и рыжие волосы, как я мог жениться на ней,- закончил Андрон свои размышления, глядя на Иру пьющую чай.
- Мне нужно подумать, вздремнуть, отдохнуть,- сказал Хутяев и отправился в комнату.
- Ну не *** себе,- не сдержался Андрон, увидев на своём диване гомосексуалиста Прошкина, -слышь пидрила, ты что тут делаешь, тем более на моем, блять диване.
Хутяева поразило не само наличие неполноценного извращенца, в его квартире, а то, что этот, блять пидр Прошкин, нагло расположился на его, Андрона, диване. Это был не просто диван, это был единственный верный друг Хутяева, он всегда ждал его и никогда не предавал. Этот промятый в определённых местах и имеющий характерные потёртости на обивке диван, являлся единственным молчаливым хранителем, удач и разочарований Андрона, он никогда не выдаст его тайн в пьяной компании, что бы получить сомнительное признание остроумного человека, в глазах малознакомых баб.
И вот теперь это извращенец Прошкин, оскверняет собой, единственную вещь в этом мире, которая была безгранично дорога Хутяеву.
-Встань с дивана, грязный пидр,- взревел, словно разгневанный буйвол Андрон.
-Что ты Андрончик, так взбеленился- защебетал гомосексуалист Прошкин,- иди ко мне, я успокою тебя. Он призывно откинул, клетчатый плед, открыв взору Хутяева, своё мерзкое, пухлое абсолютно безволосое тельце. Прошкин захохотал, смех его напоминал хрюканье свиноматки в процессе механического осеменения. Да и сам он походил на племенную свинью, жировые складки его тела беспорядочно тряслись, а сморщенное в гримасе мерзкого смеха лицо, напоминало свиное рыло, и дополнял типаж, мясистый нос, ну точь в точь свиной пятак. При виде этой отвратительной картины, из подсознания Хутяева, вновь всплыли почти забытые воспоминания…
Демобилизация, долгожданная свобода, первый снег, белым пушистым ковром, скрыл грязь и слякоть, вселяя в души людей лишь радость, счастье и надежду. Единственное что удручало Хутяева, отсутствие старых друзей, кто то за эти два года умер от передоза, кто то сидел в тюрьме, а кто то связал себя узами брака и теперь в бесконечных попытках обеспечить благосостояние семьи, не мог уже кутить со старыми друзьями. Потому то Андрон и посещал различные питейные заведения, безмятежно словно бабочка, от цветка к цветку, парил он от пивных к рюмочным, от ларьков к круглосуточным винным магазинам, не ради пьянства, нет, а ради того что бы обрести новых друзей и избавиться от гнетущего одиночества, которое после армии он терпеть не мог и без коллектива он больше не видел своей жизни.
Но в этих многочисленных и мимолётных знакомствах была одна проблема. Хутяев был молод и плохо разбирался в людях, потому заводил дружбу в основном с людьми лживыми и вороватыми, отчего часто лишался денег и прочих материальных ценностей. Но из-за широты души Андрон не обращал внимания, на эти мелкие неприятности и как только в его кармане начинали шелестеть купюры, он тут же бежал в кабак, к новым друзьям и легкодоступным барышням.
И вот в один из таких дней, в канун Нового года, Хутяев пришёл в распивочную с названием "Вечный Зов". Бармен и хозяин заведения низкорослый еврей Соломон, разливал разбавленную водку в грязные гранёные стаканы и хитро, по жидовски улыбаясь, подавал их страждущим, по пьяному празднеству посетителям.
Все три столика рюмочной, были заняты. За одним сидела компания школьников, прогуливающих уроки. Из за присутствия двух юных девушек, в компании учеников девятого класса, атмосфера за столиком беспрерывно накалялась. Юноши стремились показать свою удаль и храбрость сверстницам, к тому же пары пива, ударяя в мозг, пробуждали в прыщавых школярах, отвагу достойную воинов дивизии СС, "Мертвая голова". Драка оставалась вопросом времени.
За другим столиком, сидела компания в кожаных куртках и меховых кепках, выставив на стол барсетки , они отмечали освобождение своего кореша, из зоны. Виновник торжества, сверкая взглядом и рандолевой фиксой, курил одну за одной, и рассказывал истории из лагерной жизни. Друзья его с интересом слушали про "смотрящего", "пиковых" и "хозяина", отвлекаясь лишь на наполнение бокалов и ёмкий тост, " За пацанов которые там. Выпьем стоя, бродяги." Всё говорило о том, что вскоре эта весёлая компания, сдвинув столы соединиться с третьим столиком. За которым сидели проститутки, отогревались портвейном и утоляли голод холодными сосисками, после ночной смены, в одной из близлежащих подворотен. Кислый портвейн, растекаясь по жилам, начинал согревать уставших блудниц, вызывая в их душах откровенность и раскаяние за неверно выбранный жизненный путь. Они говорили о том, как всё таки наверное, приятно, чувствовать сильные руки, искренне любящего мужчины и поцелуи полные нежности, осыпающие тело, ночами всепоглощающей страсти, а не кулак сутенёра-дагестанца или дымящийся окурок в промежности, вставленного клиентом-извращенцем. Ещё они говорили о том, что с радостью сменили жар саун и похотливые визги, порочных мужиков, на тепло домашнего очага и весёлые крики, непоседливых детишек. В общем, обычный пьяный "базар", падших женщин.
Не в одной из этих компаний Хутяев себя не представлял и потому решив бухать в одиночестве, как обычно для начала заказал водки. Но за стойкой он был не один, в углу, под тенью пластиковой пальмы, сидел полный мужчина. Он пристально смотрел на Андрона, с момента его прихода. Вид мужичка был не обычен, для здешних мест. Костюм ярко синего цвета, розовая рубашка, на шее был замысловато намотан, пёстрый платок. Волосы, осветлённые перекисью, аккуратно обрамляли гладкое, белое лицо, а на толстый нос были одеты очки, в толстой, роговой оправе. Короткие пальцы, пухлых рук незнакомца, украшенные дешёвыми перстнями турецкого золота, поправляли съезжающие очки. А указательный палец другой руки, беспрестанно скользил по ободку стакана, с каким то зелёным пойлом.
О чём только думал Андрон в ту минуту, как протянул руку, решив представиться, что бы завязать беседу с незнакомцем в странных одеждах? Но ведь тогда он был юн и верил людям и потому вместо того что бы глядя на бесполое существо под тенью пальмы, закричать, -"Бля, это ж пидар!!!" и как подобает настоящему мужчине, пинками изгнать извращенца из общественного места, Андрон решил,-"Наверное модный." и сильно сжав слабую, холенную ручку, представился.-"Хутяев."
Модный незнакомец, взвизгнув от неожиданно сильного рукопожатия, прижал к себе руку и растирая больноё место, сказал, слишком высоким для мужчины голосом,- "Прошкин, Эдуард."
События в кабаке уныло текли по установленной программе. За столиком малолеток, продолжалось выяснение столь важного для школьников вопроса, кто кого на рубь дороже, проститутки, забыв свои недавние мечты о крепком браке и счастье материнства, сидели на коленях "чётких пацанчиков" и весело хохотали.
Только вот разговор двух новых знакомых, как то не клеился.
- "Наверное, мало выпили,"- решил Хутяев, заказывая ещё две по сто пятьдесят.
-"Что вы, я водку не буду,- заверещал Прошкин и глупо улыбаясь, продолжил,- меня от неё пучит."
-"Странный ты, какой то,- сказал Андрон, один за другим выливая в своё бездонное нутро содержимое стаканов.
Но узнать в чём же странность собеседника Хутяеву не удалось. Юнцы созрели для хорошей драки, один из них разбив бутылку, принялся тыкать расколотым горлышком в лицо товарища по школе.
Тот, что недавно "откинулся", из за соседнего столика, на правах человека бывалого и сведущего в "понятиях" решил "разрулить" сложившуюся ситуацию. Но его "авторитет" не произвёл на подростков, ни какого впечатления и они обрушили на него всю ярость, накопленную за долгие годы учёбы в средней школе. Понятно, что друзьям сидельца не понравилось подобное отношение подрастающего поколения, к своему товарищу, успевшему за свою непростую жизнь итак немало говна хватнуть. И пацаны в меховых кепках ринулись на помощь другу. Шлюхи тоже не стояли в стороне, словно разъяренные тигрицы, они впивались своими ядовито красными ногтями, во всех кто попадался им под руку. Должно быть, так они мстили всему мужскому роду, за унижения и разбитые мечты.
Низкорослый еврей Соломон, с нескрываемой радостью в хитрых глазках хасида, взирал на драку. Он видел своё предназначение в том, что бы споить Великий Русский Народ, потому и не уехал в Израиль, а открыл рюмочную "Вечный Зов". И теперь видя плоды трудов своих, то как неразумные гои бьют друг другу морды, Соломон получал удовольствие, граничащее с оргазмом. Хутяеву же наоборот, как верному сыну своей отчизны, было больно и стыдно видеть эту отвратительную драку, но так как Андрон не любил насилия, то он и не спешил броситься в пекло схватки, дабы разнять дерущихся. Поступил он в лучших традициях русской интеллигенции, он решил залить горечь и обиду за народ и державу, новой порцией спиртного. Но прилетевший стул, не позволил Андрону выполнить задуманное и согласно кодексу дуэлей, Хутяев отправился требовать сатисфакции. Подойдя к бесформенной куче терзающих друг друга тел, Андрон спросил,"- Кто имел неосторожность швырнуть в меня табурет? Требую вас немедленно извинится."
Но удар, украшенного выколотыми перстнями, кулака остановил порыв Хутяева, к справедливости и уважению собственного достоинства. Следующее что он помнил, это сидящего на себе уркагана, с занесённой и готовой для удара, "финкой" в руках. Хутяев даже успел прочесть, выгравированную надпись на лезвии воровского ножа: "Не верь. Не бойся. Не проси."
"- ****ец,"- пролетело в голове у Хутяева, вместе со всей его непутёвой жизнью.
Но тут неожиданно прозвучал глухой удар, уголовник обмяк и упал. Взору Андрона предстал его новый знакомый Эдуард Прошкин, с зажатой в руке ножкой от стула.
"-Бежим скорее,"- напуганным и от того более писклявым голосом, проговорил Прошкин.
Выскочив из кабака на улицу, они попали в страшную, снежную круговерть, вьюга переносила целые сугробы, из одного угла в другой, оголяя чёрную землю.
"-Мело, мело по всей земле, во все пределы"… почему то вспомнил Хутяев, Пастернака.
"-Сплетенье рук, сплетенье ног,- продолжил странный модник Прошкин, и умолчав о сплетении судеб Эдуард сказал,- Ах, Андрон, посмотрите какие неприятные погоды ныне стоят, может ко мне. Я живу неподалёку, достанем из холодильника запотевшую бутылочку водки, выпьем, поговорим."
Устоять перед таким предложением Хутяеву было сложно, тёплое жилище, холодная водка, какая ни какая компания, пусть хоть и странного модника. К тому же Андрон был благородным человеком, и обидеть своего спасителя отказом не мог.
Квартира Прошкина, тоже была модной, под стать хозяину. Весёленькие обои, горы мягких игрушек, на столике в прихожей стояли тюбики разных кремов и флаконы духов, и огромное количество зеркал по всей квартире. Но больше всего поразило Андрона, обилие плакатов с полуголыми, накаченными мужиками на стенах.
"- Ну, может просто занимается парень, а это всё то, к чему он стремиться, в "качалках" тоже везде Шварцнейгер и Ван Дамм висели, но там далеко не пидарасы занимались", - гнал от себя неприятные мысли Хутяев. А когда на столе появилась плачущая бутылка "Кедровой", Андрон окончательно успокоился.
"-Подожди минуточку, я сейчас, только попудрю носик, - смеясь, сказал Эдуард,- вот пока послушай музыку." И щелкнув кнопкой музыкального центра убежал в туалетную комнату, продолжая смеятся, своей шутке по поводу напудренного носика.
Зазвучал, какой то мало известный Хутяеву исполнитель, то ли Шер, то ли Элтон Джон. Но это уже нисколько не расстраивало Андрона, он словно удав на кролика, не отрывая хмельных глаз, смотрел на бутылку "Кедровой". Вдруг свет люстры погас, и тускло засветил настенный светильник, а в дверном проёме появился Прошкин, в одних очках. В тускло красном свете, пухлое, маленькое тельце странного модника было похоже на ядовитую тропическую жабу. Опешивший Хутяев с трудом сдержал рвотный позыв. Тут Прошкин повернулся спиной к Андрону и с отвратительной похотью в голосе залепетал, "-Ну же, Андрон, возьми своего Эдика. Желательно в циничной и извращённой форме." При этом он выпятил жопу и покачивая ей в такт ****ской музыки, стал приближаться к Хутяеву.
Тут уже Андрон не смог сдерживать себя и обблевался, прямо на турецкий коврик пидараса. Но взволнованный своим противоестественным желанием, Прошкин не заметил этого и продолжая свои похотливые телодвижения приближался к Хутяеву. Подпустив, распустившегося гомосексуалиста, на расстояние вытянутой ноги, Андрон больно пнул пидара Прошкина под зад, тот не ожидая удара, по крайней мере ноги, не устоял и упал, ударившись головой о тумбочку тут же лишившись чувств. Не теряя времени Хутяев оделся, прихватил бутылку "Кедровой" , яблоко, на закуску и покинул дом извращенца. По пути домой Андрон встретил тех двух школьниц, ради которых и была затеяна жестокая драка в распивочной "Вечный Зов". Они рассказали ему, что всех увезли в милицию, которую вызвал еврей Соломон, как только начали ломать мебель и бить стёкла. Отпустили только их одних, за отсутствием состава преступления.
"- Жадному сионисту, никогда не понять, разгула русской души."- грустно отметил Хутяев. Школьницы весело засмеялись, Андрон увидев их к нему расположение, предложил продолжить вечер у него. Утро он встретил в объятиях двух прелестных нимфеток, а на полу лежала пустая бутылка "Кедровки" и недоеденное яблоко. Всё вроде бы закончилось нормально, но у Хутяева пропало главное, вера в людей, что и по сей день доставляет Андрону нестерпимые мучения.
"-Откуда ты узнал, где я живу, извращенец,- продолжал кричать Хутяев на гомосексуалиста Эдика Прошкина,- быстро оторвал свою дырявую задницу от моего дивана и оденься, сука."
"-Хорошо, хорошо, Андрончик,- противно забубнил невесть откуда взявшийся модник, вставая с дивана,- только не нервничай, это плохо влияет на потенцию."
Хутяева вновь посетило жгучее желание ударить наглого пидераста, он уже замахнулся, но тут прозвучал звонок в дверь, что и уберегло толстого гея, от жестоких побоев.
Открыв дверь, Хутяев испуганно отпрянул, собравшись бежать. Но как и куда? Тот факт, что Андрон жил на шестом этаже, делал бессмысленной и более того, опасной для жизни попытку скрыться через окно. Кричать, звать на помощь? Но соседи давно привыкли к подобным крикам из жилища Хутяева, да и кричать Андрон не мог, паника и ужас охватили его, больно сдавив грудь и лишив дара речи.
На пороге стоял криминальный "авторитет", Альберт Антипов, державший речной порт, хлебную площадь и цыганский посёлок, "Зареченский". В криминальном мире он был более известен, как "Альбертино Ларэти". Он был не только, жестоким и циничным гангстером, но ещё и неплохо пел, обладая, как утверждали специалисты, исключительным баритональным дискантом. За это своё необычное, в криминальном мире, увлечение Антипов и получил столь странное "погоняло". На героиновые деньги, он спонсировал детский хор из дома пионеров и помог городу построить оперный театр. И вот теперь эта неоднозначная личность стояла в дверях, скромного жилища Хутяева.
"-Ты что же, так и будешь держать меня на пороге,- широко улыбаясь, сказал Альберт,- странно, а я ведь знал тебя, как человека воспитанного и интеллигентного."
Андрон, отошёл от двери, впуская неожиданного гостя.
"-Он ведь должен отбывать пожизненное",- думал Хутяев, уткнувшись напуганным взглядом, в широкую спину вошедшего.
"-Освободился я, условно-досрочно,- принялся объяснять Антипов, словно прочёл мысли Андрона, вынимая при этом, из принесённых с собой пакетов, бутылки с водкой и еду,- примерное поведение, соблюдение режима и самоотверженный труд, к тому же я исполнял заглавные арии, в постановках лагерной самодеятельности. И твёрдо встав на путь исправления, я заслужил прощение государства."- пафосно закончил "Альбертино".
Хутяев не верил в исправление этого закоренелого бандита, и продолжал с опаской смотреть на него. Андрону было чего бояться, ведь это он являлся невольным виновником судимости Антипова…
Две девицы, с которыми Хутяев встретил утро, оказались бедными сёстрами - сиротками из интерната. Выслушав их грустную историю, про мать - алкоголичку, отца, падонка и уголовника, которого они видели всего два раза в жизни и грязные домогательства коменданта интерната Семёныча, Андрон прослезился, и жалея всем сердцем, двух юных, прекрасных созданий, предложил пожить у себя. Нимфетки, с именами Таня и Света, радостно согласились и тут же отблагодарили Хутяева за его великодушие, а Таня даже два раза.
Понятно, что и без того скудный бюджет Андрона, складывающийся из дохода от мелких афёр, на колхозном рынке, не мог прокормить ещё двух ртов. Которые к тому же росли, и постоянно требовали здорового питания, модных туалетов, пива, тонких сигарет и вот этих красненьких коктейлей. Взяв на себя обязанность, заботиться о Тане и Свете, Хутяев брался за всё, в переходах торговал как бы золотом, отдавая за полцены, матушкин фамильный перстень, только лишь из за бедственного положения семьи. Занимался скупкой краденого у местных наркоманов, ходил по квартирам, впаривая пенсионерам чудо - прибор от всех болезней и лишь из уважения к возрасту и былым заслугам перед родиной, Хутяев отдавал это величайшее изобретение российских нанотехнологов, всего лишь за двенадцать тысяч. Но денег всё равно катастрофически не хватало, к тому же девицы подсели на марафет, а кокаин нынче дорог. И потому Андрон носился по городу, словно белка в колесе в поисках новых способов заработать, что бы обеспечить достойное существование своих подопечных. Как не странно, Хутяев чувствовал себя почти счастливым человеком, у него появился смысл жизни, в лице двух легкокрылых созданий с прекрасными именами Таня и Света, звучащие для Андрона, словно пленительная музыка, чарующего Россини. Единственное, что терзало его тонкую и ранимую душу, это то, что приходилось заниматься мошенничеством, испытывая от этого сильное моральное перенапряжение, Хутяев всё чаще стал отказываться от благодарностей прелестниц и отвернувшись лицом к стенке, тихонько плакал, вспоминая глаза, обманутых им сограждан, исполненные безграничного доверия к нему.
Конечно, Андрон мог бы устроиться по специальности, но труд газоэлектросварщика, был противопоказан ему докторами, от выделяемых, в процессе резки и сварки металла, газов, Хутяев начинал чихать и кашлять, а глаза беспрестанно слезились. О своей незавидной доле и думал Андрон, весенним вечером, когда воздух наполнен ароматом сирени, любви и желания, сидя на террасе открытого кафе, находящегося возле речного порта. Он пил пиво, смотря на проходящие по реке, пароходы и сухогрузы, тщетно пытаясь отдохнуть от бесконечной гонки за деньгами и отвлечься от душевных терзаний.
Тут за столик к нему подсел статный мужчина, с гладко выбритым лицом и в дорогом костюме.
"-Привет, Хутяев,- начал беседу мужчина,- помнишь меня?"
"-Что то не припоминаю,"- честно отвечал Андрон.
"-А, так?"- спросил собеседник и звонко отвесил Хутяеву оплеуху.
"-Антипов, Альберт, ты ли это?"- неожиданный удар, заставил Андрона вспомнить друга детства, школьного хулигана, постоянно третировавшего Хутяева.
Как обычно бывает при таких встречах, приятели вспоминали о былых годах. Антипов не преминул вспомнить историю, как в шестом классе, накануне восьмого марта, мальчики, собрав нужную сумму, отправили Хутяева купить цветов для классной руководительницы Марии Степановны и девочек, а он на эти деньги пытался снять проститутку, на привокзальном рынке. Путана вызвала, "крышевавшего"её участкового, который отобрал у Андрона деньги и сообщил родителям , о недостойном поведении сына. Тогда, жаждущему женской ласки школьнику досталось, вначале от отца, а потом от школьных товарищей.
Хутяеву до сих пор было нестерпимо стыдно перед одноклассниками, за тот отвратительный поступок. Должно быть поэтому он не посетил ни одной встречи выпускников и не был зарегистрирован на сайте, "Одноклассники. ру." Но не это было самым страшным для Андрона в этой неприятной истории, больше всего он казнил и презирал себя за то что предложил доброй женщине, продать ему свою любовь, за несколько звонких монет.
В процессе беседы Хутяев, не преминул посетовать на свою судьбу. Он рассказал школьному другу, о двух удочерённых им сиротках, о том как они растут, о нехватке денег, Андрон даже пустил слезу, когда красочно обрисовывал картину того как Таня и Света закончат свои дни на панели, во цвете лет умирающие от сифилиса и туберкулёза.
Альберт сжалился над товарищем и предложил ему не пыльную, но денежную работу.
"-Приходи завтра в мой офис,"- сказал Антипов прощаясь. Сел в свой чёрный Lexus RX-3 и укатил вдоль по Набережной, в направлении к поселку Зареченский.
Альберт оказался крупнейшим наркоторговцем в городе, так же он промышлял рэйдерством и поставкой палёной водки из Осетии. Хутяеву досталась работа наркокурьера, фирма выдала ему неприметную "восьмёрку", на которой он утром развозил товар по "барыгам", а вечером собирал деньги. Понятно, что и здесь Андрон умудрялся незаметно подворовывать и в случае чего, ловко переводил подозрения на цыган, которые в иерархии местного наркобизнеса, занимали низшую ступень, то есть были розничными торговцами. "Альбертино", жестоко наказывал кравших у него и численность цыган в Заречном, стала заметно сокращаться. А что же Хутяев, он по уши в шоколаде , прям как блондинка. Сделал евроремонт в квартире, обставил итальянской мебелью и японской аппаратурой, одел своих "папиных дочек" в "Gucci" и "Dolce & Gabbana", да и сам неплохо приоделся. Каждый вечер в компании своих девочек, он стал посещать ночной клуб с говорящим названием "Гламур".
А когда возвращались в свою, уже далеко не убогую квартиру, троица вдохнув кокаин, через стодолларовую купюру, предавалась безудержному блуду. С каждым вечером их групповое соитие становилось всё извращение, юные девицы, опьяненные кокаином и Хутяевской щедростью, готовы были подставить всё что угодно, лишь бы ублажить своего любимого "папочку".
Однажды возвращаясь из клуба, Андрон решил поразить обдолбанных деток , своей гусарской удалью и беспримерной отвагой. Проезжая мимо экипажа ГАИ, стоявшего в дозоре, Хутяев на скорости въехал в лужу, обдав грязью, полуспящего стража дорожного порядка.
"-Менты, козлы",- выкрикнул в открытое окно Андрон и вжал в пол педаль газа. Началась погоня. Глупо предполагать что старая "восьмёрка", с полуживым Хутяевым за рулём, уйдёт от новенького ментовского "Форда", под управлением ловких и опытных гаишников. Андрон так же осознал всю бессмысленность погони и остановился, приготовив пару розовых купюр, что бы сунуть их в зубы гаишнику и мчаться домой, в жаркие объятия двух диких кошечек, сидящих на заднем сидении.
Но не всё было так просто, этим вечером. Преступную группировку Антипова взяла в разработку ФСБ, не то что бы эта спецслужба хотела прекратить наркоторговлю в городе и тем самым спасти тысячи невинных молодых душ, просто некоторым людям из этой структуры давно хотелось, надолго закрыть "Альбертино" и подмять под себя его грязный бизнес. Аналитики ФСБ всё просчитав, почему то решили, что слабым звеном будет Хутяев и посему после погони он оказался не на освидетельствовании в поликлинике, как обычно, а прямиком был направлен в серый и невзрачный дом.
Допрос вёл майор Дунаев, бывший спецназовец ГРУ, со всеми отсюда вытекающими, то как, рост два двадцать, метр сорок в плечах, лицо Николая Валуева, обезображенное к тому же фиолетовым шрамом и дополняли картину, частые нервные тики, следствие четырёх контузий. Швырнув на стол пачку фотографий, на которых был изображён Хутяев, передающий пакеты с героином цыганам из Заречного и получающий от них деньги. Были даже снимки, где неудачливый наркоагент, откладывал из полученных от цыган пачек банкнот, несколько штук в свой карман. Всё рухнуло в душе Андрона, все мечты и надежды на прекрасное будущее, остался лишь тюремный мрак и колючая проволока, разделившая его жизнь на до и после.
"-Что скажешь, по поводу этих снимков?"- сурово спросил Дунаев.
"-Гражданин начальник, прошу вас, не поймите меня не правильно, но это же явная подстава. Меня подставили, это ж политическое дело, видно невооружённым взглядом,"- зачастил Хутяев, пытаясь солгать и уйти от ответственности.
Но несмотря на внешность, майор Дунаев, вовсе не был идиотом и не поверил Андрону.
Он выхватил пистолет и тыча дулом в лицо допрашиваемого, заорал,"-Посмотри на стену, сука, на стену смотреть,- орал перекошенным ртом, офицер ФСБ, указывая в сторону стены, с характерными повреждениями, "-Видишь падаль отметины, тут ещё мой дед врагов народа расстреливал, а сегодня я тебя пристрелю, презренный торговец смертью."
Увидев следы от пуль, у Хутяева помутнело в глазах, и он почувствовал, что теряет сознание. Но дикий крик майора Дунаева вернул его в реальность. Андрон просто слушал его, мало что понимая из сказанного, он помнит лишь слова о том, что Хутяева, разденут до гола и швырнут в холодный каменный мешок, где он со своим деликатным здоровьем, сдохнет через два дня от пневмонии. Или что бросят в камеру к матёрым уркам, которые сразу же его "опустят" и буду проигрывать по пять раз на дню, в карты.
Неизвестно что повлияло на Хутяева, угрозы майора или у него вдруг появилась стойкая гражданская позиция, но сдал он всех. То, что он наговорил под протокол, "Альбертино" хватило бы лет на двести, со всеми сложениями и совокупностями. Показания Хутяева, были единственным доказательством вины Антипова и его подельников, все они получили немалые сроки, а Альберт получил пожизненно. Андрон же, получил два года условно, за сотрудничество со следствием и был освобождён прямо в зале суда. Тут же он бросился домой, к своим девочкам, по которым ужасно соскучился, пока сидел в следственном изоляторе ФСБ, невзирая на проклятия и угрозы бывших друзей.
Но придя домой, он увидел лишь пустую квартиру и голые стены, те ради кого он рисковал жизнью и свободой, работая наркодилером, вынесли всё из квартиры и сами исчезли в неизвестном направлении. Хорошо что ещё они оставили любимый диван Андрона, стол, пару стульев и портреты Достоевского и Брюс Ли, на стене. С горя Хутяев загулял, и жизнь его превратилась в бесконечную череду запоев с короткими перерывами на наркологическое отделение поликлиники и капельницу внутривенно.
И вот теперь Андрон наблюдал странную картину, несостоявшаяся жена Ирина, пухлый извращенец Прошкин и наркобарон, который должен был сгнить в тюрьме, у него дома, накрывают стол, разливают водку и режут колбасу. Напоминает, наркотический бред или полуночный кошмар охваченного белой горячкой, безумного алкоголика.
Троица звала Хутяева к себе, но почему то Андрон впервые в жизни отказался от бесплатной выпивки. Тогда они принялись пить втроём, как то неестественно быстро выпив принесённую Антиповым водку и съев колбасу они решили танцевать.
Вдруг прямо из стен зазвучала дьявольская музыка, песня популярного исполнителя Тимати, про клуб и тусовки. Да и танец у троицы был какой то бесноватый, Ира скинув грязное тряпьё, скакала словно раненая лань, отвратительно тряся подобием груди, Хутяеву показалось что он слышит звон её костей. Голый Прошкин, подпрыгивал, ударялся о потолок, падал на пол и словно мяч подскакивал вновь. И Антипов, сняв с себя одежды, скакал словно танцовщица из "Мулен-Руж", подкидывая свои длинные ноги к верху и визжа не своим голосом, больше подходящего Прошкину. Затем троица, резко прекратив танец, принялась совокупляться, более отвратительного зрелища Андрон не видел, а видел он многое. Антипов овладел Ирой сзади, а Прошкин лизал ему яйца. И вновь безумный танец, вызывающий лишь страх и отвращение, но после нескольких па, им вновь захотелось блуда, теперь уже Антипов имел Прошкина, визжащего от удовольствия, а Ира впившись своим мерзким ртом в крайнюю плоть гомосексуалиста, пыталась втянуть его в себя целиком. Вдруг остановившись все трое взглянули на Хутяева и оскалив свои рты с кровоточащими дёснами они направились к нему. Ирина, уставив на Андрона свои глаза, налитые кровью, потянула костлявые руки к его шее.
"-Помогите,- закричал Хутяев, охваченный, паническим ужасом,- умоляю, вызовите милицию."
Под утро в жилище Андрона ворвался дежурный наряд ППС. Их вызвали соседи, до смерти, перепуганные истошными криками хозяина квартиры. Стражи порядка, застали Хутяева, сидящем на полу, пускающим слюни и мажущим себя кетчупом.
Он напевал какую то песню из "Rolling Stones", порой заливался безумным смехом и вглядываясь в пустую стену, кричал,"-Я воевал во Вьетнаме, имею награды от конгресса за безграничную жестокость, какого хрена я делаю в этой пустыне, ставшей последним пристанищем маньяка Мэдсена." И вновь принимался хохотать.
Вскоре к парадному дома Хутяева подъехала неотложка, крепкие санитары выводили Андрона, одетого в перепачканные запекшейся кровью, смирительные путы . Он смотрел в глаза одного из них и быстро говорил,"-Прошу, не забудьте Иру, доктор. Ей срочно нужна ваша помощь. Сделайте ей новые сиськи, а то без них у неё личная жизнь никак не складывается. "
"-Не забудем, поможем, сделаем,"- успокаивал Хутяева санитар.
"-Да, да, спасибо тебе, о, жрец Асклепия, облачённый в белые одежды,"- бормотал Хутяев, занимая место в "Газели" с ярко красной полосой и цифрами 03 на борту.
Так Андрон попал в новый и чуждый для себя мир, с приёмом галоперидола, казёнными щами, обоссаным матрасом и стальной койкой с инвентарным номером. Но чаще под ней, отделение для буйных и маньяков обязывало.
Впоследствии, где то в бесконечных и тёмных коридорах, дома скорби, выкрашенного в грязно жёлтый цвет, след Хутяева был утерян…