Огни большого города

Наталья Эстеван
«В соседнем доме окна жолты.
По вечерам - по вечерам…»
(А.Блок)


Охватывает мистическое волнение, когда на город опускаются сумерки.

Особенно жутко и тревожно на душе тёмными ноябрьскими и декабрьскими вечерами. Во сне ко мне приходила погибшая в 19 лет одноклассница. Я спросила: «Когда я умру?» «В ноябре...» - ответила она. Только в каком году не сказала... С тех пор я опасаюсь ноября, радуюсь, когда наступает декабрь.

Первые детские воспоминания... Декабрь... Поздний вечер...  Сколько мне было тогда? Полтора-два года? Санки, сплетённые из лозы, на деревянных полозьях. Родители укутывали меня потеплее, сажали в санки, отец тащил санки за собой за верёвочные поводья.

Однажды санки перевернулись, я опрокинулась на заледеневшую дорожку, но так и осталась лежать молча, не издав ни звука.

Отец хватился меня, когда пробежал с пустыми санками несколько десятков метров. Он бросился ко мне. А я спокойно лежала на месте, где он меня оставил.

Потом родители долго удивлялись, почему я никак не выразила своё недовольство, страх, когда осталась лежать одна на снежной дорожке.

Только мне было непонятно: чего тут удивительного – не холодно, не страшно, а одиночество я любила всегда.

Я люблю бродить одна в сумерках вечернего города, особенно в декабре, когда заманчиво мерцают разноцветные огни рождественских витрин, зажигается праздничная иллюминация – украшения: снежинки, сосульки, капельки воды... Огромная мохнатая ёлка, Дед Мороз и Снегурочка в санях посреди парка в окружении смешных зверюшек – медвежат, зайчиков, белочек... Из детства вспоминается большая ледяная горка с кошачьей головой с промасленными зёлеными глазами, в которых светились настоящие яркие лампочки. В центре головы было отверстие, через которое можно было выйти  и скатиться вниз с диким восторгом!

Огни ночного города навевают мечты, надежды, яркие, словно новогодние гирлянды!

Спальный квартал заводского района...

Двадцатилетняя девушка спешит после работы в коммерческом киоске к дедушке. Месяц назад от сердечного приступа скоропостижно скончалась любимая бабушка. Больной беспомощный старик коротал дни один.

Сумрачный декабрь. Около десяти вечера.

Вдруг она услышала за спиной громкий пьяный смех, сальные шутки.

Девушка прибавила шаг, затем побежала.

Топот за спиной.

Она поняла – не убежать.

Кричала, звала на помощь.

Редкие одинокие прохожие стыдливо отводили глаза.

Пьяные озверевшие подонки настигли, схватили, сорвали пальто (на снег посыпались пуговицы), задрали юбку, разорвали колготки и трусы.

Затащили волоком в переулок.

Сколько их было?

Четверо? Пятеро?

Кто знает?

Бросили на землю пальто, сверху – жертву.

Насиловали по очереди, пока не удовлетворили похоть.

Затем один из них достал  нож  и без особых эмоций перерезал девушке горло.

Зачем лишние проблемы?

Утром истерзанное тело нашли торопившиеся на работу прохожие.

Сюжет было показан в местной программе криминальной хроники.

Жители окрестных домов слышали полные отчаяния и мольбы крики, но никто не только не вступился за несчастную, но даже не позвонил в милицию.

Равнодушие.

Чёрствость.

Вот что спрятано за приветливо светящимися окнами домов большого города.

Одиночество...

Мы приходим одинокими в этот мир и уходим в одиночестве.

А равнодушные огни большого города подмигивают своими жёлтыми глазами, навевая наивным юнцам мечты, которым не суждено осуществиться никогда.