Рыжая - 5. Акция, Москва
Я выехал в Москву дневным поездом. Так проще. В кармане у меня лежало официальное командировочное удостоверение, с надлежащими печатями и подписями, и любой шмон мог обнаружить во мне лишь простого врача-ординатора, кандидата медицинских наук, направляющегося в Москву для проведения консультаций. Дневным и условно дешевым поездом. Я старался не привлекать к себе внимания, и тихо задремал в кресле у окна. Да и кому может быть интересен мужчина средних лет, не очень тщательно выбритый, в простой куртке, с обычной потрепанной спортивной сумкой, абсолютно трезвый и лениво потягивающий натуральный яблочный сок из пакета. Никому. Так мне и надо было. Я почти всю дорогу дремал, но все равно не мог не думать о моей рыжей, о ее несовершеннолетней, но подающей надежды дочери, и он будущем ребенке. Это заставляло быть более собранным, но и отвлекало, что было внове.
Я без приключений добрался домой, если так можно называть мое московское обиталище, закупил продуктов, прибрался, просмотрел местную прессу, спокойно проспал ночь. А утром, во всеоружии, уже был на работе. Меня уже ждали.
Случай был, действительно, тяжелый, запущенный – устойчивый синдром придуманного бытия, и мне предстояло напрячь все свои силы. Понадобится еще несколько сеансов, так как пациент был слаб, и долгое общение не мог выдержать. И хорошо – будет вполне легальный повод прибыть в столицу. К половине второго я освободился, и, поскольку мною никто не интересовался, приступил к реализации основной цели своего посещения первопрестольной.
***
Объект был мне хорошо известен – и по речам перед балдевшей публикой, и по лоббируемым законопроектам, и по той наглости, с которой он вешал лапшу на уши одураченным избирателям. Мне не было его жаль, как и предыдущих, ибо участь его была предрешена – ввязываясь в столь опасные авантюры, всегда надо предполагать, что будешь кому-то неугоден. Этот же был неугоден одной из сибирских группировок, связанных с торговлей прокатом цветных металлов, которая желала его устранения. И платила за это. Он должен был ответить за базар. Мне было все равно, перед кем – другие были не лучше, и посему я не испытывал ни малейших угрызений совести – все были мне одинаково противны. Как и те, кто придет им на смену – а я был обеспечен работой. При качественном исполнении, конечно. Мне пока удавалось сохранять инкогнито. Правда, в любой момент я мог прекратить свое занятие, и слинять с рыжей в безопасное место, но больно противными были эти наглые рожи. И я не мог заставить себя остановиться.
Запрягайлов – назовем его так – был непрост. И охрана организована на высшем уровне. О том, чтобы подкрасться незаметно, и думать было нечего. Его повсюду сопровождало несколько человек, вплоть до входа в квартиру…. Дом оснащен камерами наблюдения, и на этаже сидел вооруженный охранник. Когда он выходил из дома, его, вплоть до посадки в бронированный джип, сопровождало несколько человек, встававших полукольцом и прикрывавших своими телами. А о том, чтобы действовать возле Думы, или в загородной резиденции, и помышлять было невозможно. Это не то, что в Питере, где вся информация просачивалась как бы незаметно. Нет, все было совсем иначе. Те девятьсот штук, о которых робко заикалась пресса, оказались моей добычей почти случайно – речь шла о политическом убийстве, а мне осталось только перехватить неопытных киллеров. Их, конечно, так и не нашли, и посему все сводили к политике. Правда, это был тот случай, когда мне было жаль жертву, я хотел помешать, но не успел – просто не хватило времени, и застрял в пробке на Московском проспекте, и налетчики действовали чрезвычайно нагло. Я вычислил их заранее, но, увы, опоздал. Все было же так все просто и банально – обычная утечка информации. Ну, разве нормальный человек повезет почти лимон баксов с собой, без охраны? Только полностью уверенный в своей неприкосновенности. Но ведь у нас таких нет. И в принципе быть не может. Кто считает иначе – искренне заблуждается. А теперь могут сколько угодно искать следы – мне удалось только перехватить исполнителей, которые лежат на дне Мойки, а я, сокрушенный неудачей, прихватил их добычу. Но в этом случае мне действительно не нужны были деньги, ни эта жертва. И мне не удалось узнать ни имени заказчика, ни самих исполнителей. К сожалению, это был мой прокол. Я должен был профессионально отслеживать подобные ситуации. Потом пошла серия личных неудач, знакомство с Тихим, попытка очередного проникновения в чужой разум, и, наконец, встреча с рыжей …. Тогда уж меня ничто не останавливало, и я действовал сообразно своей интуиции. А сейчас – время прошло, и появились реальные объекты…
Мне была известна почти вся информация, но подобраться к нему было трудно. Именно поэтому гонорар мой выразился поистине астрономической для России суммой. Никто не заставлял меня браться за это дело, охочих до денег хоть отбавляй, но надо было поддерживать реноме на достаточно высоком уровне.
Итак, поскольку все дома в округе были тоже под охраной, забраться в какую-либо квартиру или на крышу не представляло никакой возможности. И, тем более, уйти потом. В этом я убедился, изучив несколько элитных районов. И весь путь проходил по правительственной трассе, где оснащенные мигалками машины мчались с такой скоростью, что говорить о прицельном огне не приходилось. Разве что из базуки на встречном ходу, ибо перекрестки они проскакивали на красный. Но я отнюдь не камикадзе, ведь и здесь не было стопроцентной гарантии успеха. Конечно, объект и обедал, и посещал приемы, число которых росло неимоверно, но попасть туда значило раскрыться, что совершенно не входило в мои планы. Даже если хорошенько загримироваться. Например, в качестве официанта или подсобного рабочего. Вариант был неплохой сам по себе, удовлетворял канонам, но требовал значительного времени, и казался мне очень несовременным. К тому же не было никакой гарантии, что удастся близко подойти под бдительным оком охраны. Поэтому я стал разрабатывать совершенно иной план, наметки которого постепенно складывались в нечто органически целое. Я некоторое время наблюдал за объектом – я их всех держу в поле зрения, зная, что любой может оказаться моим клиентом. Или же заказчиком, такова ирония судьбы. По материалам в прессе, радио, телевидении. Запрягайлов производил впечатление вполне уверенного в своих силах, спокойного и уравновешенного. По крайней мере, на людях. Казалось, ничто не могло вывести его из равновесия. Значит, нужно было поселить в нем нервозность, заставить отказаться от стандартного образа действия и сделать несколько ошибок. Я понимал, что нервозность шефа невольно передастся охране, и та неизбежно начнет совершать ошибки. Поэтому я решил предупредить его, и не только его, о готовящемся покушении, и проверить реакцию.
Сначала последовал звонок в прессу – одно из популярных московских изданий. Где я постарался изложить мотивы, и намекнул на возможного заказчика, что не имело ни малейшего отношения к сфере его интересов. И газета вышла с шапкой – «Кому мешает депутат?» и подзаголовком – «Не долго Запрягайлов», а в статье исследовалась его деятельность, и даже указывались возможные заказчики. Вот посмеялись мои работодатели! Но не он, почувствовавший неладное. Правда, свою нервозность он попытался скрыть от широкой публики, однако немного занервничал. Мне, естественно, удалось установить жучок на его «Мерседесе», и я слышал некоторые переговоры. Охрану он усилил, однако новые хлопцы были не так профессиональны, и суетились поболее. То есть создавалась видимость действия и появилась суета. Два дня я выжидал, занимался своими делами, консультировал больных, отдыхал творчески, но не засвечивался. А на третий позвонил прямо ему на сотовый и сообщил об установленном жучке. Жаль, я не мог наблюдать это со стороны, но слышал, как спецы пару часов возились, пока не обнаружили. Подойти близко я не мог, так как неизбежно попал бы в поле зрения фиксирующих все фотокамер. Установка жучка была делом простым, пришлось применить обыкновенный трюк – не надо оставлять машину на улице, хоть и под охраной. Но как я это сделал, пусть останется моим маленьким секретом.
Далее я мог действовать как Бендер, посылая совершенно бессмысленные сообщения, чтобы последующее могло, было быть принято как розыгрыш, сбивая его с толку, но, как я уже знал, действия напрямик оказывались, если можно так, выразиться, наиболее действенными. Я позвонил напрямую. На его сотовый, с которым он, как и многие получившие эту игрушку на халяву, не расставался, как я полагал, даже в туалете. И, конечно, во время всевозможных заседаний. Мне было известно расписание заседаний Думы, и потому я решил сделать звонок именно в это время, а потом понаблюдать реакцию своего подопечного. Звонил я, естественно, из своей квартиры. Арендованный мной номер мог действовать напрямую, как обычный городской телефон, и в особом режиме. В этом случае сигнал транслировался на промежуточный передатчик, там, само собой разумеется, кодировался, и лишь после этого входил в сеть. Как будто звонок шел с мобильного телефона. Номер которого определить было невозможно. Вот почему я тогда разрешил Маргарите воспользоваться телефоном для столь важного звонка. Голос, правда, подвергался некоторому искажению, но мне в данном случае было на руку.
– Господин Запрягайлов, да? – я свободно сидел в кресле, представляя, как мой собеседник подносит трубку к вспотевшему уху.
– Да, а кто говорит? Вы не могли бы перезвонить попозже, у меня сейчас заседание.
– Ну, дорогой Виктор Кузьмич, когда дело идет о Вашей жизни… – я помолчал, ожидая его реакции.
– Бросьте, меня уже этим достали. Я слышал, как он встал с места и стал продвигаться по проходу.
– Вы и не предполагаете, как достанут, – я позволил себе ухмыльнуться. Вас заказали, и Вы прекрасно понимаете, что это означает.
Я представлял, как он вытирает пот со лба, тяжело дышит в трубку, как колыхается его напряженное тучное тело. Отъелся на казенных харчах, или это признаки диабета? Мне удалось просмотреть его медицинскую карту, благо, в элитных лечебных учреждениях они были заведены в компьютер, а с информационной безопасностью было не очень. На всякий случай я много подобной информации скачал к себе. Проанализировал тщательно, обратив внимание на противопоказание к применению лекарств. Конечно, со временем она устареет, но пользу приносит. Особенно, если изменить название и дозировку….
– Что Вам от меня нужно? – наконец, разродился подопечный.
– Ничего, только сообщить, что руки у нас длинные. Я намеренно использовал штампы, зная, как действую они в определенной ситуации.
– У Вас ничего не получиться, я, я, мы – сами всех вас замочим! – он тоже не был свободен от новомодных веяний.
– Да, как и господина Клевера? – собственно, этот тип тоже был моим подопечным, но об этом знал только я. Сейчас же моей задачей было напугать. Господи, как я не учел! Ведь, действительно, почему я вспомнил именно его? По ассоциации – даже не связывая с этим делом. Ведь Клевер каким-то боком касался рода деятельности Запрягайлова. Вот это номер! А вдруг?
– Какого Клевера? – пациент явно начинал крупно нервничать.
– Что, уже забыли? Нехорошо. А вроде так убивались над покойничком. Я блефовал, и мог себе это позволить, не подвергаясь никакому риску. Но услышал, как он подозвал кого-то из охраны и закрыл микрофон рукой, явно собираясь дать указание выяснить, с какого номера последовал звонок.
– Ну что, Виктор Кузьмич, – усмехнулся я, – надеетесь определить номер? Ай-ай-ай, неужели Вы думаете, что мы так наивны? Нехорошо, батенька. Столько людей зря будут носиться по городу, а Вам придется отсиживаться. Ладно. Материалы по Клеверу завтра же будут в прессе, или еще где. И это будет большой скандал. Так что поторопитесь.
– Сколько? – пациент, наконец, начал пытаться соображать.
– Дорогой господин Запрягайлов. Мы же люди серьезные, не продаемся, – я продолжал издеваться, – а Вам за базар придется ответить. Или еще кое о чем напомнить? О несовершеннолетних девочках, например….
– Всегда можно договориться, – не сдавался он, а я видел, как он пытается массировать непослушное сердце, пытаясь затянуть разговор.
– Ну, и что вы можете предложить?
– Я не знаю, мы могли бы обговорить все это при личной встрече. Я имею в виду, с Вашим представителем. Ха, держи карман шире!
– А Вы уже выбрали место на Новодевичьем, или предпочитаете на родине? – я решил довести объект до полной стадии.
– Псих! – не выдержал он, и отключился. Впрочем, мне это и нужно было.
Я спокойно пообедал, потом съездил в клинику, пообщался с коллегами. Да, в Москве все поставлено на широкую ногу – оборудование, сервис, техника. Почти как на Западе, и, наверное, еще лучше. В святая святых мне, конечно, не было, но и того, что я увидел, было вполне достаточно. В этот день в клинике проходила конференция, и нас провели в одну из комнат компьютерного центра, и дали возможность поработать и ознакомиться с последними достижениями. Меня так и подмывало прорваться в картотеку и внести нужные изменения, но я сдержался. Слишком прозрачным может оказаться, и я неминуемо попаду в список подозреваемых. Однако, все что мне было необходимо, я узнал. Дело оставалось за малым – если все пойдет, как я предполагал, то, войдя в их сеть через Интернет с независимого компьютера, смогу сделать все необходимое. Я так и задумал, но жизнь и опыт внесли свои коррективы. Добивать можно по-разному.
На всякий случай, слегка изменив внешность, я смотался в «Интернет-кафе», где, в обществе переростков для порядка поплавал по порно-сайтам, почитал спортивные новости, а потом зашел по нужному адресу. Конечно же, я перед этим убедился, что в кафе не ведется видео наблюдение, да, будут опрашивать персонал и посетителей, составлять фоторобот. Ведь известно, с какого компьютера был осуществлен в сеть, ip-адрес не будет секретом. Но я же не столь наивен. Как выяснилось, клиент был уже там, с диагнозом «острая аритмия». Ну, вряд ли это все. Конечно, ему прописали лечение, покой. Но я сделаю свой анамнез, свои назначения.
Вечером, взяв билет на обратный поезд – осталось только зайти и отметить командировочное удостоверение, я вернулся в свое убежище, приготовил кофе и уселся перед телевизором. То, чего я ожидал, произошло – в шестичасовых новостях сообщили, что заместитель председателя думского комитета В.К.Запрягайлов был доставлен в клиническую больницу №…, с соответствующим диагнозом, и пробудет там, по меньшей мере, дней десять. «Как бы те так, – усмехнулся я про себя, – диагноз мы ему усугубим, вернее, он сам это сделает, и пары дней должно хватить». Я закурил, аккуратно стряхивая пепел в хрустальную пепельницу, и прихлебывая кофе, как в дверь неожиданно позвонили. Общаться с кем бы то ни было, не входило в мои планы, но пришлось открывать дверь – любой мог видеть, как я приехал и входил в квартиру.
Это оказалась соседка, женщина лет, скажем, за пятьдесят, с которой мы иногда общались во время моих приездов, здоровались, во всяком случае. Она, как водиться, зашла поболтать и проведать.
– Здравствуйте, Марь Степановна, проходите!
– Спасибо, здравствуйте, Николай. А то я думаю, то ли приехал, то ли нет. Что-то давненько не показывался, – говорила она, быстрым взглядом окидывая комнату и садясь в предложенное кресло.
– Кофейку хотите?
– Да не откажусь. Я поставил дополнительную чашечку, налил постоянно подогреваемого кофе – он всегда у меня наредкость вкусный, подвинул к ней коробку конфет.
– Ну, я и беспокоюсь – давненько не было, может, вообще куда переехал.
– Да нет, просто у меня невеста в Питере, – я говорил совершеннейшую правду, – и работу там нашел. А она в Москву переезжать не хочет, шумно, говорить, слишком. И работа у меня там.
– Это так. Суетно, – говорила Мария Степановна, потягивая кофе из чашечки костяного фарфора, – а кофе у тебя такой ароматный. И что, впрямь жениться решил?
– Пора уж. – Тема была актуальной, и говорить на нее можно было и с посторонним человеком. А она работу бросать не хочет. Ну, знаете, как у всех.
– А у нас, на самом деле. И непростому человеку сложно. Вот, сегодня, такой здоровый, а прямо с заседания увезли.
– О ком это Вы?
– Да этот, как его, Запрягайлов, с виду такой здоровый, из медведей. И сердце. По телевизору показывали. Ты что, не видел?
– Нет, наверное, был на другом канале.
– А ты ведь врач? Что скажешь…...
– Да, но это не по моей части. Я, ежели кто свихнется, тогда. А там специалисты хорошие. Знаете, какой отбор. Ну, излишний вес опасен, всем известно….
Ну, естественно, Мария Степановна пожаловалась и на свое здоровье, хотя по ее цветущему виду было видно, что это так, для проформы, потом порассказывала о своих внуках, которых у нее было двое, о проблемах. Я слушал с неподдельным интересом, вставлял свои замечания, но не спешил ее выпроваживать, несмотря на то, что время поджимало. К тому же я не мог не учитывать, что визит соседки являлся хорошим и, что самое главное, настоящим алиби, а об этом факторе помнить всегда полезно. Наконец, Мария Степановна, наговорившись, и получив в подарок коробку ленинградских конфет (я, как всегда, вез несколько – в качестве презентов и некоей диковинки), заспешила и откланялась, наказав, чтобы в следующий приезд непременно зашел. Конечно, я с этим я был согласен абсолютно.
***
Я посмотрел на часы – было уже семь часов, по расписанию, больным уже поставили капельницы – так всегда делают при внезапных приступах стенокардии, а те лежат, наблюдая, как по трубочкам капельками стекает физиологический раствор. Неизбежно, но необходимо. Наверняка, и г-н Запрягайлов сейчас с тоской смотрит на кажущийся бесконечным процесс, которого не избежать не только простым смертным, но даже столь значительным фигурам. Обычное явление. Ну, ничего, сейчас мы его развеселим. Интересно, мобильник у него с собой? Наверняка. Состояние не такое тяжелое, чтобы расстаться с игрушкой. Я снова набрал номер, и почувствовал, что трубку взяли.
– Да, слушаю.
– Господин Запрягайлов? Рад слышать. Ну, как самочувствие? Я же предупреждал!
– Опять Вы! – я понял, что он хотел отключиться, но не решался, ибо не подозревал, что еще можно ожидать от меня.
– Конечно, поинтересоваться Вашим самочувствием. Ай, какие мы нервные и слабые! Того гляди, инфаркт можно заработать!
– Не дождетесь! – он таки упорствовал.
– Почему же? Вот сейчас еще немного покапает, потом еще укольчик на ночь – и все. Заснете, и ничто Вас беспокоить не будет. Всего один, и никаких следов. Так-то.
Я как бы видел, как он жмет кнопку вызова медперсонала, пытается вырвать иглу из вены, что-то кричит. Трубка выпала у него из руки, я слышал какие-то стоны, топот – наверное, вбежали охранники. И буквально чувствовал охвативший его ужас. Но слышал разговор…
– Это все они, здесь все подстроено, меня хотят убить. Ядом! Вот она. В палату вбежала ничего не подозревающая медсестра, но охранники схватили ее. Жаль, не мог при сем присутствовать. Но слышал, как чье-то тяжелое тело упало на пол, стук бегущих ног…
С медсестрой, конечно, разберутся, там проверка будьте нате, но время-то будет упущено. Пока не прибудут из других отделений. А от одной инъекции, сделанной своевременно, зависит жизнь.
И они не успели, а я мог рапортовать о выполненном задании, не замочив рук и не вступая в прямой контакт. В принципе, даже мог особенно не трудиться – за меня это сделали информационные программы…