Я познакомилась с ней совсем недавно – в автобусе, который забирает нас рано утром на работу, а вечером развозит по домам. Такая развозка очень удобна для семей в смысле экономии – не нужно содержать вторую машину, не нужно думать, как, минуя утренние и вечерние пробки, подзаправиться бензином. Сиди себе – и всю дорогу туда, а тем более обратно! – пописывай стихи в автобусе! Что я и делала благополучно, пока не познакомилась с Инкой.
Инка – это лучшее, что есть в нашем автобусе! Инка – лучше, чем стихи! Это сгусток энергии, смачного одесского юмора и – доброты!
Выглядит она на свои шестьдесят два очень неплохо: одета всегда модненько, ярко, я бы даже сказала – не без некоего шика, что обычно присущ одесситкам, симпатичная стрижка, яркий макияж (даже в шесть утра! сама такая...), маленькая такая, аккуратненькая.
А самое главное у Инки – это глаза! Живые, говорящие, красивые, по-детски распахнутые и просто сверкающие любовью к миру, к жизни, к людям!
Когда мы познакомились и только-только стали нащупывать общее пространство для разговора, я уселась на свой любимый конёк – стала выспрашивать об образовании, о продвижении карьеры, о курсах, которые моя симпатичная собеседница успела взять в Израиле...
На что последовал лёгкий вздох сожаления, чистый детский взгляд и короткое:
– Да какие тут курсы! Уборщица я...
В таких случаях я обычно вдохновляюсь и начинаю свою «коронную» речь: учиться никогда не поздно! в этой жизни всё возможно! какие наши годы? давай я тебе помогу, направлю, подскажу! бла-бла-бла...
Инка кротко выслушала мой спич, потом коротко сказала, как вздохнула:
– Муж у меня болен очень! Опухоль у него... С первых дней в Израиле я с ним по больницам всё больше – не до учёбы было.
И стала рассказывать, как это горе свалилось на них, какие мытарства по больницам, специалистам, учреждениям, не зная языка, ей пришлось пройти... Может, горе подстегнуло, может, природный оптимизм и дружелюбие, но с языком проблем не было – быстро схватила необходимое, не боялась строить фразы, не боялась открывать рот, не стеснялась спрашивать. Справлялась со всем свалившимся на неё, как могла и умела – и справилась!
Мужа – высоченного симпатичного мужчину, бывшего одесского таксиста – выписали домой в приличном состоянии, вышла на работу, получила квартиру, потихоньку жизнь стала налаживаться...
У Инки трое детей. Старший сын в Америке. Семья его крепко стоит на ногах. Там выросла супер-внучка: этим летом несколько ведущих американских университетов боролись за право заполучить эту талантливую девочку – одну из лучших учениц штата – в свои студентки. Две дочки с семьями и детьми – здесь, в Израиле. Используют свою динамичную мамашку для непредвиденных бэби-ситтер, для приготовления всякой вкуснятины на семейные торжества. В общем, ничего особенного, всё как у людей.
Но есть одна вещь, о которой мне хотелось сказать отдельно.
Инка, ну как бы правильнее выразиться? – фраериха!
Позвольте, я поясню здесь, что я имею в виду. В Одессе фраером называют – кого? Ну, например, человека праздного, прожигающего жизнь сибарита, любящего шик и развлечения. А здесь, в Израиле, слово это приобрело совсем другое значение.
Позволяешь на себе ездить? – Фраер!
Позволяешь, чтобы тебя обманывали и использовали твою неграмотность и наивность – Фраер!
Позволяешь другим вытеснять себя на обочину, вежливо отходя в сторону? – Фраер, да ещё какой!
Инка - фраериха!
Неужели она, с её средним медицинским образованием, проработавшая многие годы в рентген-кабинете, не смогла бы получить здесь работу по специальности?
Инке неудобно было ходить по инстанциям за себя. За мужа – пожалуйста! За детей, за внуков – да хоть сейчас! А за себя – неудобно как-то... Ну, не фраериха ли?
А самое интересное происходит на работе. Она безотказна. Моет, чистит, драит своими наманикюренными пальчиками за троих! Относится к тщательно вымытому полу и хорошо пропылесошенному ковру, как к авиационному проекту! Подрядчик её бессовестно обманывает в каждую зарплату крадёт у неё, как и у других, каждый раз несколько заработанных тяжёлым трудом шекелей, а она возмущается, кипит, переживает – нет, не за недоплаченные деньги! – за недомытый туалет и недопротёртую пыть, что не успела сегодня, так как было много другой работы!
Вчера ей исполнилось шестьдесят два. В конце года её провожают на пенсию.
Инка и пенсия – это как-то не вяжется... Она, скорее всего, найдёт себе ещё какую-нибудь работу и будет бегать, двигаться, кипеть своей неуёмной энергией! И будет так же болеть сердцем за любое поручение!
Её начальство уже готовит ей замену – двух(!) ленивых эфиопок. Бедные, бедные работники офисов, которым эта замена предназначается!
– Представляешь? Мне готовят торжественные проводы на пенсию! – говорит Инка, и глаза её предательски блестят...
– Неудобно как-то... Что это они? Подумаешь, тряпку 14 лет потаскала...
Мне будет не хватать тебя, Инка! Твоих рецептов не совсем кошерной пищи, твоих бесконечных умилительных рассказов о внуках, твоих смущённых детских улыбок на красивом личике, твоих каблучков, постукивающих по тротуару, когда ты спешишь на утренний автобус!
Счастья тебе, фраериха!