Мне было лет десять, когда я заявила родителям, что хочу научиться играть на пианино.
Мама отвела меня в музыкальную школу, ближайшую в нашем районе.
Мы купили с ней всё необходимое- самоучитель игры на фортепиано, тетради по сольфеджио и для рабочих записей. Инструмент благоразумно решили не покупать «раньше времени», поскольку было непонятно, как долго продлится моя любовь к музыке.
Учительница мне не понравилась сразу. Была в ней какая-то фальшь.
Она улыбалась, прослушивая меня, но глаза ее при этом оставались холодными и безучастными.Мама же посчитала, что она «очень милая». Так я оказалась в классе Ирины Андреевны.А может ее звали иначе, впрочем, какая разница? Пусть будет Ирина Андреевна.
Первые уроки ее нам понравились.
Но потом...
Однажды, в гневе, она ударила меня сильно линейкой по пальцам. Было больно.
При этом лицо ее исказилось, как будто ее хватил удар.
Я смотрела на нее и ...не узнавала в ней «милую даму». Злобная, сердитая, напыщенная дура.
-А вы-дура!-сказала я ей. – Не смейте на меня кричать и бить по пальцам! Вы не имеете права.
Тут моя учительница из злобной дуры превратилась в рыбу с открытым ртом.
Она глотала воздух от бессилия, ища слова. И не найдя их, просто схватила линейку и, уже излюбленным методом ударила меня по руке.
Я встала из-за инструмента, взяла портфель и вышла на улицу.
Домой идти не хотелось.
Я знала, что мне нужно погулять один час- и можно было идти домой без всяких нежелательных последствий.
Бродя около школы, я встретила свою подругу Валю, которая тоже ходила к Ирине на уроки пианино. Валя шла грустная и никого не замечала.
-Ты куда, на урок к ЭТОЙ?-спросила я.
-А ты?- вопросом на вопрос ответила Валя.
-Она меня била по пальцам линейкой. – я показала ей шрамы от ударов.
-И меня,-Валя показала мне свою руку.-Я тоже не пойду на урок. Не хочу,злая она.
-Пошли вместе погуляем.
Так мы оказались в городском парке. Сьели одно мороженое на двоих, поиграли с бродячим псом по кличке «Атом» и пошли по домам.
-Как уроки музыки?-спросила мама.
-Хорошо,-соврала я, не моргнув глазом.Мне не хотелось ее расстраивать.
Потом это вранье вошло в привычку. Как только кто-нибудь спрашивал о музыкалке, я тут же отвечала: «Всё хорошо. Играю пьесу Кабалевского, русские народные песни.»
Я заглядывала в самоучитель, смотрела, кто там шел далее по списку и ...называла имя композитора.
В конце месяца мама протянула деньги.
-На, отнеси в школу Ирине Андреевне. Здесь за два месяца.
Я смотрела на деньги и...боялась признаться, что уже давно не хожу в школу.
Деньги я взяла. И мучительно думала о том, как бы мне их вернуть маме.
Вечером я вернула маме деньги, сославшись на то, что Ирина Андреевна заболела.
-Она на больничном, -сказала я.- Может, дней десять не будет.
Таким образом я отодвинула своё наказание еще на десять дней.
Через неделю приехала бабушка. Моя любимая, моя добрая бабулечка!
-Как музыкалка?-спросила она. –Посещаешь?
-Да,-ответила за меня мама.- Придется ей инструмент покупать. Дорого, но...надо.
-Я вам помогу!-быстро ответила бабушка.- Немного скопила денег, все отдам. Пусть девочка ходит.
Я вспомнила, как бабуля проходила всю зиму в каких-то стоптанных бурках.
-Купи себе новые сапожки,- сказала я ей однажды.
-Да я и в бурках прохожу,- они у меня «как новые».
«Как новым» буркам было лет пять, и я не понимала, как еще подошва держится.
Я сказала тогда папе об этом и мы пошли на рынок с папой и купили ей сапоги.
Взять у бабы деньги было бы свинством.
Я вздохнула...Набрала в легкие воздух...И почти крикнула: -НЕ НАДО МНЕ НИКАКОГО ИНСТРУМЕНТА! Я ВСЁ РАВНО НЕ ХОЖУ В МУЗЫКАЛКУ. И НИКОГДА НЕ ПОЙДУ ТУДА БОЛЬШЕ!!!
Мама выдохнула :-Ну слава тебе,Господи! Призналась.
Мама с бабушкой переглянулись, а я ...заплакала и рассказала им всё.
-Глупая моя девочка!-бабушка гладила меня по голове, целовала мое лицо всё в слезах.
И говорила, говорила: -Завтра же пойду в школу и поговорю, чтобы моей внучке поменяли педагога. А ты пойдешь со мной и извинишься за «дуру». Она-взрослый человек и оскорблять взрослых нельзя.
-А детей можно?
Утром мы пошли с бабулей в школу.
Я извинилась перед Ириной Андреевной.
-Ничего,-сказала она.-Бывает. Ну так ты будешь ходить ко мне?
-Нет, честно сказала я.- Ни к вам, ни к кому другому. Я не люблю больше музыку.
Я вышла, а бабушка осталась разговаривать. Не знаю, о чем они говорили, но с тех пор я боюсь преподавателей музыки как огня.
В тот день мы пошли с нею гулять и зашли в кафе-мороженое.
-Ничего, -сказала бабуля. – Не вышло из тебя пианистки, выйдет что-нибудь другое.
А мороженое было таким сладким и так пахло ванилью! Как никогда после...