Край любимый! Сердцу снятся
Скирды солнца в водах лонных.
Я хотел бы затеряться
В зеленях твоих стозвонных
……………………………………………………..
Всё встречаю, все приемлю,
Рад и счастлив, душу вынуть.
Я, пришел на эту землю,
Что б скорей её покинуть.
С. Есенин
С первыми лугами восходящего солнца на бескрайние просторы Среднерусской возвышенности пришёл новый день. Он принес людям новые заботы, радости, хлопоты, огорчения. Жизнь продолжалась.
Белые бетонные плиты улиц рано утром казались какими-то необычными, даже можно сказать, волшебными. Возможно, легкий тончайший радужный отблеск, искрящийся над ними, возник благодаря солнцу, бросившему горсть своих лучей на рассеянные по бетону мельчайшие бусинки росы, и они заиграли, заблистали всеми своими гранями и испустили в воздух тончайшую дымку радужного тумана.
Росшие вдоль бетонной дорожки деревья просыпались и умывались холодными капельками росы.
С первыми лучами показывающегося между деревьями оранжевого диска солнца в самом начале деревни раздаётся зычный голос Густава: — У-ут-ро-о!
В домиках-коттеджах за кое-где высокими, а где и нет, заборами нехотя просыпались заспанные хозяйки, вставали толстые обрюзгшие бюргеры. Попрыскав на лицо холодной водичкой, они выходили на крыльцо в прохладу утра, ёжились от забирающегося под одежду сырого воздуха, зевали звучно, не закрывая рта, и спешили к дубовым воротам, открывая их.
Один коттедж от другого был на расстоянии 30-50 метров. Стояли они в две шеренги по сторонам бетонной плиточной дороги, которая одним своим концом упиралась в мост через реку, а вторым - в площадь. На площадь выходило еще три таких же бетонных улицы. Площадь была центром этой небольшой деревеньки, а возвышавшаяся на ней кирха — центром духовного устремления жителей.
Островерхая кирха взлетала к небу, возвышаясь над окрестностями. Её золочёный шпиль с крестом виден был издалека. Окрашенная в жёлтый, белый и золотой цвета, она выделялась на фоне одноцветных коттеджей бюргеров.
На улице уже раздавалось топанье, шарканье, покашливание многих сотен скотинок. Густав, главный надсмотрщик, сверялся со списком и загонял в каждые ворота определённое количество скотинок. Когда последняя скотинка входила в ворота, оттуда выходили коровы.
Когда Густав обошёл всё поселение, у него оказалось стадо из нескольких сот коров, и ему помогало с десяток скотинок.
Эрнст проснулся от страшного грохота. Одна из скотинок, взятая для домашней работы, случайно задела и уронила на пол эрнстов стальной меч, который подарил ему на день рождения отец. Эрнст был единственным в округе обладателем такой ценности и поэтому во всех играх в крестоносцев его выбирали магистром.
На шум тотчас пришла мать и залепила скотинке такую затрещину, что та полетела с ног.
Глядя на стоявшую на четвереньках скотинку, на её худую смуглую шею под висящими длинными сосульками русыми волосами, большие, но с бессмысленным взглядом глаза, Эрнст ощутил непреодолимое желание рубануть по этой шее мечом и посмотреть, как покатится но полу голова с выпученными глазами, как упадет и станет дёргаться туловище, орошая всё вокруг хлещущей из разрубленных артерий шеи кровью.
Но этого делать было нельзя.
Эрнст поел и вышел во двор. В хлеву он увидел ещё две копошащиеся скотинки, а остальные, по всей вероятности, были в огороде.
Смотря на крепкие фигуры скотинок, перекатывающиеся под упругой кожей кругляши мускулов, сильные, уверенные движения их, Эрнст ощутил что-то вроде зависти, но быстро отогнал недостойное чувство и подумал, что взрослая скотинка была бы достойным, опасным противником в поединке один на один.
Однако, недостойно человека обращать внимание на животное, рабочую скотинку, а тем более завидовать ей. Эрнст знал это и по мере сил старался точно следовать закону. Видимое сходство не смущало его. Скотинки никогда не были и не могли быть людьми! Да, они обладали в той или иной мере всеми эмоциями, присущими человеку, но напрочь были лишены разума.
Когда-то, предкам Эрнста и вообще всем людям, пришлось вести долгую и кровавую войну с многочисленными дикими ордами скотинок, которые, благодаря своему великолепному, потрясающему таланту к подражанию, пытались создавать нечто похожее на человеческую цивилизацию.
Эрнст, преодолев ряд естественных препятствий, оказался во дворе перед домом, в котором жил его друг Пауль одного с ним возраста.
Пауль сидел к нему спиной и сосредоточенно забивал гвозди в крышку сооружённого скворечника.
— Поздно спохватился,— тихо подойдя сзади, сказал под самым ухом его Эрнст.
Пауль вздрогнул и обернулся.
— А, это ты,— шумно вздохнул он. — Этим никогда не поздно заниматься. — И продолжил: — Это ведь не скворечник.
— А что же?
— Ну… то есть… это не совсем скворечник. Это жилище для соловьёв.
— И ты думаешь, что они поселятся в этом ящике? — усомнился Эрнст. — Его скорее захватят воробьи.
— А,— махнул рукой огорченный Пауль, — чего тебе объяснять. Ты всё равно ничего в этом не поймёшь.
— Тут и понимать нечего. Всё нужно делать вовремя. Я уже давно развесил скворечники и сейчас там уже маленькие птенчики.
— Ну и что,— возразил Пауль. — Я тоже давно сделал и развесил скворечники.
— Так зачем же ты ещё делаешь?
— Так я тебе объясняю, что здесь будет жить соловей.
— Да не будет соловей жить в этом ящике.
— Нет будет,— настойчиво повторял Пауль.
— Ну ладно. — шлёпнул Пауля по плечу Эрнст. — Пойдём лучше в крестоносцев поиграем.
—Сейчас повешу домик и пойдём!
— А куда ты его хочешь поместить?
— А вот на этот столб, — указал Пауль на толстый полированный столб неизвестно для чего торчащий в саду меж деревьями.
— Знаешь что, Пауль,— заговорщицки проговорил Эрнст,— сделаем так.— И он зашептал что-то на ухо. По мере того, как он объяснял Паулю свой план, лицо у того, да и у самого Эрнста, изменялось, расплывалось в улыбке предвкушения интересного зрелища.
— Номер 824522, ко мне!— крикнул перекапывавшей землю скотинке Пауль и та, бросив работу, подбежала к хозяину. На лбу был ясно виден выжженный номер.
Это клеймение лишь на первый взгляд может показаться жестокостью. Ведь клеймим же мы лошадей и другой скот, и никто не протестует против этого. А чем скотинки отличаются от лошадей? … Скотинки очень похожи друг на друга, особенно, если они принадлежат к одной расе. Их очень много нужно, чтобы обеспечить потребность населения в рабочем скоте, и на фермах их разводят сотнями, а то и тысячами, и чтобы хоть как-то упорядочить учет и отчетность их принято клеймить.
— Это, — указывая пальцем на фанерный домик, сказал Пауль, — прибей там, — палец сместился с ящика и уперся в столб.
Скотинка попалась сообразительная и с достоинством. Она не бросилась тотчас выполнять данное приказание, а смерила столб взглядом и жестом объяснила, что нужна лестница.
— Нет, нет, — сказал Пауль. — Лезь!
Делать было нечего. Обвязавшись куском шпагата и прикрепив к нему домик, а в карманы засунув молоток и гвозди, скотинка охватила столб ногами и руками и полезла. Мышцы сразу же надулись на руках и перекатывались под кожей как огромные бильярдные шары.
Скотинка медленно взбиралась вверх. Пауль и Эрнст взирали на нее в предвкушении скорого развлечения.
Развязка наступила быстро. На высоте примерно 4-х метров, скотинка не удержалась на столбе и полетела вниз, столб там был смазан жиром, и поэтому лезть выше было невозможно.
Скотинка тяжело рухнула на землю спиной вниз прямо на фанерный домик, прилаженный к поясу. Послышался глухой удар, хруст не то кости, не то фанеры и протяжный стон.
— Встать! — скомандовал Пауль. — Быстро!
Скотинка не смогла выполнит приказание достаточно четко. Сквозь разорванную холстину на спине виднелись длинные красные сочащиеся кровью полосы содранной кожи.
— Мразь! —воскликнул Пауль, разглядывая искореженный домик. — Где теперь соловей жить будет?!
А подошедший сзади Эрнст, убедившись, что никого кругом нет, ударил скотинку палкой по спине, примеряясь попасть по ссадинам.
— Стоп! — раздался тут голос и из кустов вылез отец Пауля.
Он давно уже наблюдал за ребятами, восхищаясь их изобретательностью. — Я вам покажу, сорванцы!
Пауль и Эрнст прыснули по дорожке сада к воротам, а господин Пребер подошел к продолжающей все так же стоять на коленях и стонать скотинке, осмотрел её, хмыкнул удовлетворенно и сказал:
— Пшла работать! — а про себя подумал, что для развлечений детям нужно выделять специальных скотинок, а не портить рабочих. А то вот побаловались, а теперь она работать в полную силу не сможет, а впереди ещё целый день.
Мальчишки, перед тем как пойти в Урочище Бешеного Волка, забежали к Эрнсту, и он взял свой знаменитый меч. Но всю дорогу до Урочища его нёс Пауль, на правах личного оруженосца. Путь в Урочище был недалек: иди все время вдоль неширокой, заросшей камышом и осокой речки и когда перед тобой окажется песчаный пляж — смело переходи речку вброд. Так ты окажешься на острове, даже еще не зная об этом. Этот остров густо порос яблонями, берёзами, осинами, ивами по берегам, кленами с ольхой. Этажом ниже разрослись густыми непроходимыми зарослями кусты малины, дягеля, светлые полянки сплошь покрывал иван-чай. Посреди острова была большая поляна на которой стояло старое, уже высохшее трухлявое в середине дерево, очень похожее издалека на воющего на луну волка. Вот поэтому вся эта местность и была названа Урочищем Бешеного Волка.
Очень давно на этом же острове был обнаружен полуразрушенный блиндаж, оставшийся от последней войны. Когда-то он был отремонтирован энтузиастами и сейчас представлял собой довольно комфортабельное обжитое строение. Он верно служил уже нескольким поколениям "янгевольфе" в их играх в крестоносцев, Фридриха II, в непобедимых солдат рейхсвера. И всё ещё продолжает использоваться нынешним подрастающим поколением. В нем была создана небольшая библиотека книг на исторические темы о наиболее выдающихся личностях нации; кое-какой реквизит, позволяющий хотя бы создать видимость всамделишности разыгрываемых 6аталий, тоже хранился тут.
Когда Пауль и Эрнст пришли наконец к блиндажу, там уже было несколько ребят их возраста или чуть помоложе. Они занимались кто чем, но когда подошли вновь прибывшие, по поведению мальчишек стало ясно, что верховодил здесь Эрнст. Он не допускал ни от кого, кроме Пауля, никаких признаков неповиновения. Если же кто-нибудь осмеливался выступить против его гегемонии, то быстро убеждался, что выступление его необоснованно и ничем не подкреплено. Правда, такие выступления были очень редки. Ребята были приучены к дисциплине с пеленок и авторитет командира, был для них непререкаем! Вот и сегодня все беспрекословно приняли предложение Эрнста продолжить незаконченную игру в крестоносцев.
Когда все разместились в блиндаже, Эрнст достал с полки потрёпанную книжку "Историю немецкой колонизации скотинок славянской ветви", и стал читать:
" К 1242 году Тевтонский орден освободил значительные германские земли, захваченные ранее, вплоть до реки Волхов. Славянские скотинки, грызя в бессильной злобе локти, собрали огромную армию, и двинулись на орден. 5 апреля 1242 года на льду Чудского озера произошла решительная битва с неисчислимыми ордами скотинок. Храбрые немецкие рыцари дрались как львы, имея каждый против себя по тысяче скотинок, и победили, и погнали скотинок по льду озера и гнали их сорок километров. Сто тысяч скотинок порубили рыцари в этой битве и на триста лет освободили всю землю, захваченную славянскими скотинками".
— А почему только на триста лет? — спросил тут Франц Болькарт, маленький, тихий девятилетний мальчик.
— Не перебивай, — щёлкнул его по носу Эрнст. — Об этом дальше написано. — И он продолжал, — До 1563 года мир и счастье царили на освобождённых землях. Но в тот год случилось большое несчастье. Разные племена скотинок сумели наконец-то договориться между собой и выступить против ордена единым войском. В решающей битве участвовало полтора миллиона скотинок, в то время как тевтонские рыцари смогли выставить не более пяти тысяч бойцов. Хоть дрались они храбро и уничтожили до полумиллиона скотинок, но и сами погибли. Говоря об этом чёрном дне, нужно, смотря правде в глаза, упомянуть о том, что нация, раздробленная тогда на разные ордена, не оказала помощи тевтонскому ордену и он вынужден был сражаться один.
— Жалко скотинок,— сказала в этот момент Клаусса Шоофс.
Все удивлённо повернулись к ней и, молчаливо уставились на нее, как на человека, сказавшего несусветную чушь. А Эрнст только смог вымолвить.
— Чего?
— Убивают их и убивают. А, вчера я видела, как одну старенькую скотинку палкой по голове убили.
— Старых скотинок не бывает, — авторитетно заявил ей Пауль и все согласно кивнули головой.
— Я её на ферме видела. Там есть длинное белое здание, огороженное колючей проволокой, и туда вели ту старую скотинку.
— Ну… значит нужно это было, — неуверенно сказал Эрнст и добавил, — ты еще мала, чтобы понимать это. Тебя это не касается. Ты поняла?
— Поняла,— грустно проговорила девочка, опустив голову вниз.
Эрнст продолжил чтение книги: "Начало победоносного шествия германской нации связано с приходом к власти гениального вождя народа Адольфа Гитлера в 1933 роду. Всего за пять лет он поднял людей из ничтожества и повел по пути, предначертанному им Богом. В то же время в 1939 г. Отто Ган и Фриц Штрасман совершили гениальное открытие, они изобрели ядерную бомбу - незаменимое оружие для борьбы с неисчислимыми ордами скотинок. Победное шествие германского народа началось в 1939 г. – Варшава, 1940 г. - Париж, 1941 г. - Москва (за 4 месяца было повержено самое большое государственное образование скотинок). В 1942 г. была освобождена, самая богатейшая область мира — Индия, присоединён Ближний Восток, пал Лондон. 1943 г. - стал последним годом для Союза американских скотинок. С падением Вашингтона скотинки всего мира заняли подобающее место — место рабочего скота".
Эрнст закончил чтение, закрыл книгу и поставил её на полку.
— На сегодня всё, — сказал он и подождал. Он сказал, что сейчас они продолжат не закончившуюся вчера игру, и приказал шестерым, изображавшим скотинок, спрятать хорошенько на острове Клауссу, которая изображала знатную даму, супругу Великого магистра Эрнста фон Ульриха, которым был, конечно, Эрнст. Крестоносцы должны были найти и освободить её.
Шестеро мальчишек с Клауссой, захватив палки (их оружие), вышли из блиндажа. Через полчаса крестоносцы приступят к поискам, а пока им нужно было облачиться в доспехи. В блиндаже был кое-какой реквизит. Белых мантий с красным крестом хватило на всех. Железные кольчуги тоже надели все. Шлемов же оказалось только два. Эрнст не стал брать себе шлем, а ограничился подшлемником, сплетённым из маленьких стальных колечек, накидкой покрывающей голову и плечи. Зато у Эрнста был настоящий стальной меч, а не деревянный, как у остальных.
Они уже давно облюбовали для своих игр этот остров и изучили его досконально. Сейчас даже как-то пропадал интерес к игре из-за того, что были известны все потайные, укромные местечки, где можно было сделать засаду и неожиданно напасть на ничего не подозревающего врага, и Эрнсту всё чаще приходила в голову мысль перенести "поля сражений" за пределы островка, но сначала нужно было установить максимальную границу такого расширения.
Во всех играх в крестоносцев был один стержень, одна идея, которая по ходу игры видоизменялась, обрастала новыми эпизодами, отклонениями, импровизациями на ходу. Эта идея состояла в следующем: коварные скотинки похищали Прекрасную Фрау из лагеря крестоносцев и те, предводимые Великим Магистром, отправлялись на поиски. Они подвергались всевозможным опасностям, сражались со скотинками и, в конце концов, освобождали Прекрасную Фрау Клауссу, которая была единственной девочкой в их компании и всегда выступала в этой роли.
Так и сейчас! Впереди шли Эрнст с Паулем, в нескольких метрах за ними два других мальчика. По одиночке держаться было никак нельзя, так как скотинки, обладавшие численным превосходством, легко бы их одолели.
Сначала они шли довольно спокойно. Они были в центре острова неподалеку от Бешеного Волка. Вокруг росли одичавшие яблони, густо усеянные мелкими, с грецкий орех, зелеными яблочками. Яблони росли правильными рядами далеко друг от друга и свободные пространства между ними позволяли хорошо просматривать местность вокруг.
Трава под яблонями и вокруг была не выше чем по колено. Все это придавало крестоносцам уверенность в невозможности внезапного нападения здесь, и они не особенно внимательно следили за местностью.
Они спокойно шли по аллее между двумя рядами яблонь, и когда до конца аллеи оставалось несколько десятков шагов, случилась непредвиденная вещь. Вдруг, позади крестоносцев с дерева, под которым они только что прошли, с шумом упал тяжёлый предмет. Обернулись тотчас, крестоносцы увидели как скотника, а это была она, обрушила дубинку на голову крайнего из них. Большего скотинка сделать не успела. Стоявший рядом с поверженным крестоносец подскочил и рассек ее мечом.
— Руку, Клаус, — сказал, подходя к поверженной скотнике Эрнст.
— Молодец, это ты хорошо придумал, но настоящим скотинкам до этого никогда не додуматься. — Это нам Клаусса подсказала, — сказал поднявшийся Клаус. — Она и другие сюрпризы вам подготовила. Она говорит, что если скотинки так долго с людьми на равных воевали, то значит не настолько уж они безмозглы.
—Хм… А вы смотрите в четыре глаза каждый, — уже своим солдатам приказал Эрнст. — Чувствую, сегодня нам придется попотеть.
— Да не могу я больше в этом ведре находиться, — взбунтовался вдруг крестоносец, — Я ничего не вижу в нем.
— Ну так сними и закрепи на поясе и посмей еще хоть раз назвать шлем ведром!
Три крестоносца двинулись дальше. Они вступили в настоящий лес, правда, не очень большой. Но в нём были и огромные деревья, и завалы валежника и полусумрак днём. Теперь крестоносцы были предельно внимательны.
Эрнст вёл свой отряд прямо туда, где, как он предполагал, им должны были приготовить сюрприз. Это место было на выходе из леса на небольшой полянке. Вся полянка была покрыта кустами малины, а посередине ее росла целая колония дягиля. Эрнст предполагал, что именно в дягиле должна была быть спрятана приманка, а вокруг в малиннике рассредоточены остальные пять скотинок.
К поляне подкрадывались как можно тише. Затаившись в кустах жимолости на краю леса, Эрнст давал последние указания перед решающей схваткой. Указание было следующим: Паулю выйти на поляну и выманить, привлечь на себя скотинок, и тогда в тыл им ударят Эрнст и Зигфрид.
Пауль исполнил приказание. Он уверенно вышел с другой стороны леса на поляну и запустил наугад в малинник длинную палку-копье. И в ответ тотчас же оттуда выскочили три скотинки и бросились на него. Пауль встретил их щитом и мечом, а на помощь ему уже бежали Эрнст с Зигфридом. Разыгралось целое сражение, и к скотинкам присоединилась еще одна.
С хорошо вооружёнными крестоносцами скотинки ничего не могли поделать. Все четыре их были убиты, правда погиб в битве и Пауль.
Приставив кинжал к горлу одной из тяжело раненных скотинок, Эрнст сказал только одно слово: — Где?
Скотинка молчала, и было видно, что она решила посопротивляться. Это не понравилось Эрнсту и он стал всё сильнее надавливать остриём кинжала на шею скотинки. И в глазах её мелькнул страх и недоумение, но она молчала. — Где? — и под кончиком острия показалась капелька крови и остекленевший, обезумевший от такого сопротивления ему, Великому магистру, взгляд не предвещал ничего хорошего, вздумавшей перейти границы дозволенного сопротивления скотинке.
И скотинка сдалась. Полный твёрдой решимости взгляд её прошёл все стадии недоумения, страха, ужаса и она, наконец, прохрипела, ибо пересохло у нее горло от страха да сильно сдавило её острие кинжала:
— Они за рекой у Кривого Дуба.
Кинжал тотчас был убран, и из открывшейся ранки полилась кровь. Немые свидетели этого эпизода вздохнули с облегчением. Они не протестовали, ибо знали, что нарушить правила игры мог только Великий магистр.
Но игра не закончилась. Прекрасная Фрау всё ещё находилась в руках кровожадных скотинок, которые способны на любые подлости.
Эрнст и Зигфрид двинулись к Кривому Дубу. Они соблюдали все меры предосторожности, хотя и были в глубине души полностью уверены, что если их и подстерегает неожиданность, то только у реки. Они оказались правы. Когда они вышли из леса и остановились под Кривым Дубом, изогнутым и искорёженным, словно по нему прошлись гусеницы танка, но всё же выжившему и раскинувшему в стороны, вверх и вниз свои черные ветви-руки, словно цепляющиеся за окружающие деревья, землю, воду в последнем тщетном усилии удержать свое большое искалеченное тело, они увидели за речкой, на другом ее берегу, привязанную к дереву Прекрасную Фрау. Скотинки нигде не было видно.
Неподалёку, вверх по течению реки, крестоносцы обнаружили мостик — перекинутое через русло бревно. Первым но нему пошёл Зигфрид. Эрнст остался его прикрывать. Но опасность, оказывается, грозила им с другой стороны. Когда Зигфрид дошел до середины, бревно внезапно соскользнуло с берега в воду, и Зигфрид последовал за ним. Фонтан брызг поднялся над водой и скрыл место, куда погрузился Зигфрид. Река была узкая и не очень глубокая, но с топкими, поросшими осокой, чередой и камышом берегами, с дном илистым и вязким, словно растаявшая на солнце смола.
Зигфрид вынырнул, но продержаться на поверхности не смог и опять ушел под воду, размахивая руками, пытаясь кричать. Тяжёлая металлическая рубашка словно грузило тянула его на дно.
По другому берегу реки к месту происшествия мчалась последняя остававшаяся в живых скотинка. Эрнст, окаменевший в первый момент от неожиданности, схватил оказавшийся под рукой ствол дерева и бросился в воду. Когда Зигфрид вынырнул с выпученными от страха глазами, кашляя и захлебываясь заглоченной водой, Эрнст сунул ему в руки ствол. Скотинка уже была на той стороне реки как раз напротив них и, увязая в раскисшей земле, подошла вплотную к воде и протянула удерживающимся на поверхности реки за ствол крестоносцам, длинный шест. Они ухватились за него и… стащили в воду скотинку. Ей удалось быстро вылезти на берег и снова протянуть шест крестоносцам. На этот раз те сумели воспользоваться помощью. Зигфрид сразу же растянулся на земле, отплёвывая и изливая заглоченную воду, а Генрих, который играл роль скотинки, склонился над ним, пытаясь оказать помощь. Эрнст же, отряхнувшись, подошёл к Генриху сзади и прикончил его, после чего громким криком возвестил, что игра закончена победой рыцарей и освобождением Прекрасной Фрау.
Все ребята собрались у блиндажа. Те, которые были скотинками, проявляли признаки неудовольствия, попискивая, что игра велась с нарушением правил. Но Эрнст быстро их успокоил, заявив, что скотинки — это не люди, что каждый знает, и поэтому в отношении их не может существовать та же мораль, что и в отношении людей.
Все согласились с этим, но Клаусса вдруг заявила, что честное и порядочное отношение должно быть неизменно к любому живому существу. Это мнение не вызвало положительного отклика, напротив, все высказались в том духе, что девчонке не следует лезть в разговор, если её не спрашивают, а если уж она что-то говорит, то пускай сначала подумает, что. Клаусса на это ответила, что всё равно своего мнения на этот счёт она не изменит. А ей дали понять, что пускай она придерживается какого хочет мнения, только не суётся с ним где её не просят! Девочка обиделась и ушла, а мальчишки продолжали споры. В конце концов, они сошлись во мнении, что остров для сражений стал слишком тесным и не пора ли перенести баталии на новые территории.
Эрнст и Пауль возвращались домой вечером, когда уже на землю грозили опуститься сумерки. Солнце уже лишь одним своим боком выглядывало из-за неровного, зубчатого края леса, окрашивая перистые облака, и, кажется, воздух вокруг в ярко-бордовый цвет.
За километр от посёлка навстречу им попалось стадо из нескольких сот скотинок, поднимавших за собой тучу пыли. Они шли густо, почти строем, все в одинаковых серых холщовых рубахах и штанах, потные, усталые, запылённые. Вокруг с лаем носились овчарки.
Эрнст и Пауль сошли о дороги в поле и смотрели на неторопливо шествующих скотинок, равнодушных, с лишёнными какой-либо мысли лицами, тупыми, абсолютно ничего не выражающими глазами. Они шли и шли и не было им числа, и все были как одна, и трудно было различать их, если бы не номера на лбах.
Наконец они прошли. Густав, шествовавший в конце со своей любимой сукой, которая была на сносях, кивнул ребятам, помахал рукой и сказал что-то весёлое, но что, они не расслышали.
Пыль медленно оседала на дорогу. Пылевое облако уделяющегося стада скотинок становилось всё меньше и меньше.
— Как их много!— сказал Пауль.
— Раньше их было ещё больше, — ответил ему Эрнст.
январь 1986 г.