Как хорошо на утренней зорьке, братцы! Когда вместе с первым лучиком солнышка вздохнула и зашептала степь, закопошилось и зашевелилось всё живое.
Вот росинка на травинке пускает тебе «зайчика» в глаза, всеми цветами радуги, как "брильянт". Вот суслик встал на задние лапки, и смотрит на тебя, замерев:
Кто такой?! - Почему шумишь и машешь своими крыльями в этой красоте?!
Зачем? Здесь – не шумят. Здесь – живу-ут.
Жаворонок повис, протирая заспанные глаза, в небушке, и журчит-журчит-журчит серебряным ручейком, рассказывая о чём-то о своём. Может быть, поёт всем про вновь наступившую Весну? Или воспевает это дивное утро?
Пахнет травами, степью, солнцем, а горьковато-пряный запах раздавленной колесами вертолета и ещё покрытой росой, полыни, придаёт бодрости мыслям.
До сих пор, её запах вызывает у меня ассоциации утра в степи, тишины, солнца и... блаженства.
Мы начали работу едва солнышко приподняло край диска над горизонтом, так как утренняя безветренная погода - нам "на руку", а день предстоит очень напряженный. Сделаем половину запланированного в его первой половине, а вторую - к вечеру, когда спадет невыносимая жара.
Я выключил свистящие на высокой ноте двигатели вертолета, и упиваюсь тишиной и земной простой красотой, которая вновь и вновь, в который раз, открылась предо мной.
Потрескивает в наушниках, включенная на прием "рация": то замирающий, то воскресающий из глубин эфира голос, передаёт что-то корреспонденту. Наверно, очень важную информацию.
Вертолёт развёрнут строго на Юг - хвостом к родному городу, и я, вызываю далёкую - больше тысячи кэмэ - родную "Базу". В это время, утром, на восходе солнца, с земли - прекрасная связь, которая длится буквально десять-пятнадцать минут, а потом, всё глушат мощные помехи.
"База" отвечает, удивлённо переспрашивая: "какой борт, откуда?!" – и пишет мою радиограмму, чтобы передать дальше, по "цепочке".
На другом "конце цепочки" - уже ждут эту коротенькую информацию, чтобы сделать свои выводы и "построить новые планы".
Ну и я, радуюсь, что поговорил с родным городом, словно побывал на мгновение, там.
Вообще-то эфир, и всё что с ним связано - это целая жизнь, которая течёт по своим каналам и правилам, связывая нас или разъединяя, в зависимости от того, что говорим или пишем. И я, до сих пор очень люблю ЕГО слушать. Люблю шорохи и трески в наушниках, затухающие далекие звуки - как дыхание Вселенной. Иногда чудится, что эфир - живое существо, только дышащее бесконечными волнами воздушного пространства пронизанного сигналами, как дышим мы, лёгкими.
В армии пришлось служить радистом, и мне знакомы многие чудесные сюрпризы и приёмы которые даёт этот вид коммуникаций. - Они, кстати, очень пригодились в моей новой работе.
Забавный был случай, когда не мог «докричаться» до одного аэродрома, находясь от него всего-то в двухстах, с копейками километрах.
Аэродром этот - транзитный, и в его воздушном пространстве относительно небольшое воздушное движение. Из-за этого, у нас - «мелкой авиации» - почти всегда проблемы со связью в данном регионе.
Летом, в эфире масса радиопомех из-за разрядов гроз, статического электричества накапливающегося в проводах от «контакта» с сухим ветром и, тому подобного.
Поэтому наверно, диспетчеры управляющие "по радио" воздушным движением и длительное время находясь в режиме приема, рассчитывая на мощные радиостанции высотных кораблей «уменьшают громкость", на своих радиоприемниках. Вот слабый голосок нашей вертикально летающей букашки и не всегда хорошо, им слышен, похоже.
Мда. Так вОт.
Не докричавшись однажды (почти в прямом смысле), перешел на услышавший меня "наземный радиоканал" соседнего региона Союза. Передал дежурную информацию и попросил ретранслировать её, в аэропорт нынешнего базирования.
До очередного сеанса связи - целый час. Можно продолжать работу в воздухе над Матушкой-землей.
Хоть "она" и не сложна сегодня, и мы всего-лишь патрулируем огромные лесные массивы оберегая их от пожаров, но она - необходима, чтобы вовремя принять меры, если возникнет необходимость, или же - попытаться справиться своими силами высадив "десантников-пожарных" поближе к пожару. А если сил будет мало, то подвезти ещё людей и скорректировать передвижение пожарных машин.
Переключаюсь с шумных в летнее время коротких волн, на "ультракоротковолновую" частоту аэродрома где относительно тихо, и работаю себе да и работаю, позабыв обо всём. Это и привычка да и некогда сейчас - передал "свою головную боль" связистам на землю, а они - сами разберутся: "что, кому и зачем".
Вдруг, «глас с небес» звучит в эфире: «Аэродром такой-то, борту такому-то ответьте!» - громко, аж наушники слетают. И, бортовой номер моего вертолета называют...
Оператор «Аэродрома» через несколько секунд, запыхавшись и запинаясь от неожиданности, отвечает "сему гласу".
А тот повторяет "слово в слово", радиограмму, отправленную мной пять минут назад, передав её по сути - в "конечное звено".
И замкнулась "та самая цепочка".
Видно, до диспетчера не сразу доходит смысл сказанного, потому что с «неба» громогласно и строго спрашивают: «Всё ли поняли? Повторите».
- Поняли! – отвечает диспетчер.
- «Хорошо» - сказал «голос», и исчез из эфира словно его и не было, уже канув в историю.
А в очередной сеанс связи только я "заголосил" в эфире вызывая аэродром, как диспетчер "тут как тут": «На приёме!»
Покричать не дали даже.
Может быть радиоволна в этот раз пришла по-мощней, и попала прямо в радиорубку?
Ха-ха.
На самом деле, всё получилось очень даже просто: кто-то услышал просьбу, и помог чем смог. И сегодня, это было в эфире. А завтра, может быть мы увидим или услышим просьбу о помощи, и постараемся оказать её. Такое было и не раз. И, надеюсь будет, пока есть человек готовый услышать или увидеть, проблему другого человека.
Все-таки здорово, когда ты участвуешь в процессе под названием "Жизнь", и делаешь своё, пусть небольшое, но нужное дело.
Вот и сейчас, сижу в своём вертолёте как в космическом корабле: вокруг и вверху, слева и справа - приборы, табло, тумблеры, наушники, а за стеклом кабины - тянутся на сколько глаза хватает, бесконечные и безжизненные пески.
Своеобразный и... красивый пейзаж, кстати говоря, хоть и на любителя.
Работаю уже больше пятнадцати лет на своем небольшом и верном вертолётике, и мне моя работа до сих пор не надоела. Я рад, что всё получается. Рад, что от нашего труда есть польза, а это - главное.
Мимо, идут к другому объекту мои "Заказчики" - работники "Противочумной станции". О чем-то спорят, смеются, и я думаю: какие чувства они испытывают глядя на нас с вертолетом?
Вот они - делают свою работу, а ты - свою, и счастлив от того, что тебе доверили авиатехнику, жизни пассажиров, важные грузы или обычную "бумажную почту". И это нравится, наверно от ощущения, что и ты вносишь свой вклад в общее дело. Пусть небольшой, но - нужный. Причем нужный, всем нам. Только мы
об этом, не догадываемся ещё:)
Казалось бы ничего особенного, а всего-лишь привезти на далекую от благ цивилизации "точку в песках", где температура днём за сорок с гаком свежие газеты, питьевую воду. Дать им немного из своего топливного бака, керосина для лампы, да выгрузить свежий хлеб, продукты. Попариться - если пригласят, в их самодельной баньке с веничком, и попив чайку снова в путь - через сотни и сотни километров, на очередную "точку", где тебя - тоже ждут. А это не так и просто, как кажется. Ведь эту "точку" надо ещё найти, в бескрайнем море песка и барханов, сОров* и саксаульника.
Но, используя все мыслимые и немыслимые приемы, мы таки запоминаем крохотные ориентиры, и пеленгуем с помощью мощных радиостанций, эти, мало чем отличающиеся ориентиры в песках, берем на учёт характерные тропки и изгибы местности. А когда совсем не к чему прицепиться - ввинчиваемся в небесную синеву, и высматриваем оттуда крохотную точечку на теле Земли-Матушки, чтобы ухватив взглядом - уже не потерять.
Чего только не вожу, на своей «ласточке»! Бывает - людей, бывает - просто груз, а бывает - обычные ящики с отловленными мышами в лабораторию везу, и тогда - дышать нечем от специфического запаха. Иногда, целый день "скачем" по барханам и саксаульникам - лесам и перелескам из приземистого, крепкого как железо, "дерева-ни дерева, кустарника-ни кустарника", а специалист «противочумки» обходит норы мышей-полёвок, и отлавливает из них блох на анализ и учет.
Оказывается "их", должно быть в каких-то определённых пределах в норке, "по количеству на единицу площади".
Если больше - "Тре-во-га!"
Ну и отлавливают ребята мышей, конечно для тех же анализов.
Вот рабо-отка!
И так - каждый день, с перерывом на выходной, как правило шестой, или седьмой день "лётной недели". И тогда отмокаем, откисаем, а порой и срываемся, на денёк-другой домой, и в благодарность за возможность слетать к родным и назад, затариваем вертушку всякой "зеленью" - дарами южных базаров и прём это простое "богатство", сюда, в пески.
Просто поражаюсь моему "заказчику" - начальнику "Противочумного отряда" корейцу Цой, которого по простому зовём "Васильич" - видя его свободное ориентирование в песках Сары-тау-кум.**
Он работает в этих краях лет двадцать-двадцать пять, и похоже помнит каждую точку, а их - несколько сотен, ничем не приметных, в одинаковых барханах.
Площадь же на которой работаем, примерно триста-четыреста квадратных километров. Какая все-таки может быть феноменальная память, у человека!
Мои медленно журчащие мысли прерывает шум в наушниках, и мелодичный голосок радиста-оператора аэродрома Талды-Курган, зовёт на очередную "контрольную связь" кого-то:
- Борт, борт, я - Коготок!
Ну и голосок у дивчины! Райский, тонкий, волнующий, нежный, певучий! Который раз восхищаюсь, слушая и представляя себе, его обладательницу.
Опять звучит в трескучем, летнем эфире:
- …Борт, борт, ответьте Коготку.
- Уснул он что ли, этот борт?!- возмущаюсь внутренне и до меня доходит вдруг, что это - нас зовут.
- Ой, блин!
Тороплюсь и жму не на ту кнопку, чертыхаясь в страхе, что потеряется невидимая нить связывающая нас в песках, с этим чудесным голоском.
Почему-то кричу, в ответ: Всё мол, нормально, "Коготок", все - в порядке! Этим подразумевается, что мы - слава Всевышнему - целы и здоровы и продолжаем работать по своему графику, хоть и далеко-далеко.
- До связи вам..-..отвечают нежно и без укора. Словно и не она, только что тревожно звала далекий от неё вертолет, в эфире.
- До связи! - подтверждаю указание, и киваю головой мыслям.
Не один год работая в этом регионе, всякий раз и с удовольствием, слышу в эфире этот завораживающий голос, как в сказке «про поющую девушку» заманивающую юношей в неволю. Фантазия рисует дивные и разные образы в туманном ореоле - пока летаем над бескрайними просторами и в перерывах "между контрольными выходами на связь". ***
Любопытство просто съедает: уж очень хочется увидеть «подлинник» - обладателя сего доброго и нежного голоска - так сказать.
И однажды, замотавшись в бесконечных нуждах моих заказчиков и зайдя слишком далеко, на северо-восток от «базы», перерасходовал топливо – «мою кровь», – говоря словами Высоцкого. Теперь, придется таки идти на дозаправку, хоть в Уч-Арал, хоть в Талды-курган. Только «Талды-Курган» - мне по пути домой будет.
Если же зайти в Уч-Арал, то придется где-то ночевать, так-как не успею вернуться засветло домой. Мы ведь "дневная авиация", к сожалению.
- Ну что ж, оно и к лучшему! Давно ведь, собираюсь залететь туда – одобрительно улыбаюсь своей решительности.
- "Не слишком ли, давно"? – шепнула «нерешительность», подсмеиваясь.
Через пятьдесят минут, я уже рулил по раскаленному от южного щедрого Светила, перрону, аэродрома г.Талды-курган, стремясь встать поближе к "Диспетчерскому пункту".
Заправив вертолет и выполнив необходимые операции, быстро нахожу домик "Радио-диспетчерской". С замирающим сердцем, вхожу в комнату где сидят операторы, ведущие радиосвязь по всем каналам, включая «телетайп».
В полутёмной комнатке прохладно и тихо, только потрескивают в наушниках висящих на радиоаппаратуре, разряды далёких гроз.
Набираюсь смелости и разом выдыхаю:
- Ну-ка граждане-гражданочки! Покажите-же мне ту «красивоголосую», с которой в эфире каждый день разговариваем. - Сил нет, так хочу посмотреть! - добавляю.
Не смутился "женский народ" и вытолкнул на середину комнаты, упирающуюся девушку - татарочку или казашку лет двадцати. Видно женский коллектив что-то белил в соседней комнате, так как она была в синем техническом халате и повязанном до глаз белом платке.
Кричат подруги, смеясь: А-аа! Вот она, забирайте!
А она - "ни жива ни мертва". Застеснялась как ребёнок.
Во все глаза смотрю на неё.
Обычная женщина стоит передо мной.
Ничего особенного. Человек как человек.
Бормочет что-то "незнакомым голосом", вырываясь от настырных подруг.
Вот! Вырвалась наконец и убежала, спрятав пылающее лицо в ладонях.
У меня - будто любимую игрушку отобрали: где она, та с "золотым голоском"?!
Ведь моё воображение не один год рисовало неземной образ, слушая красивейший и добрый сказочный голосок. А показали обычную девушку, немного стеснительную правда.
- Вот тебе и «Коготок»! – передразниваю сам себя, поджав губы.
Вышел из радиорубки раздосадованно, и отметив документы у диспетчера аэродрома, зашел, торопясь на вылет, в здание аэровокзала, чтобы купить в буфете что-нибудь на дорожку.
Купил и направился на небольшую привокзальную площадь - курнуть перед дорогой, да и вперед - на лётное поле. Время поджимает, однако.
Вдруг слышу где-то рядом, знакомый голосок говорит, ласково: "Погоди. Ну погоди же!"
Я обернулся, но никого не увидел. Глянул за угол вокзала и, обомлел:
В трех метрах стоит симпатичная, даже очень, девушка в лёгком сарафане,
с большими и черными как ночь, миндалевидными глазами, опушенными длинными ресницами и, смотрит в мою сторону...
- Ну надо же какое превращение! – восклицаю мысленно, заробев вдруг. Чего,
за собой давно не замечал.
- "Ну стою, чего тебе?" – раздался мужской голос, рядом с «Коготком».
- "Ты езжай, а я скоро сменюсь и приеду домой" - мягко и настойчиво прозвучал певучий голосок, а руки, нежно и привычно-заботливо поправили галстук на форменной лётной одежде молодого человека, легонько подталкивая к наполняющемуся пассажирами автобусу, идущему в город.
Тот кивнул согласно, головой, чмокнул девушку в щечку и направился к заурчавшему двигателем автотранспорту.
- Даа! А ведь образ придуманный мной и явный, теперь больше сходятся – улыбаюсь своим мыслям и второй раз за день раздосадовано качаю головой.
- Такая девушка не может быть одинокой – ворчу понимающе под нос, и не оглядываясь, быстро шагаю к своему вертолёту.
....Лечу задумавшись, возвращаясь в свой маленький, но почти родной, командировочный аэропортик в жарких казахстанских песках. Лечу, сопровождаемый внизу верным товарищем - молчаливой тенью, стремительно скользящей впереди над бесконечными волнами безбрежного моря барханов и думаю: ...у обладателя этого замечательного голоса просто не может быть плохой судьбы и не может быть плохого человека рядом. Хотя бы потому, что слушая этот певучий и очень добрый голос - не подчиниться и не верить ему - просто невозможно. А учитывая скромность его обладательницы, ничего плохого сделать она не может, да и не захочет наверно.
Или я - плохо знаю женщин:)
* Полувысохшие солёные топи
** Сары - желтый, тау - горы, кум - пески
*** Обязательный вид связи через определенное диспетчером время.
Обычно варьируется от 30-ти до 60-ти минут.