Генерал ничуть не преувеличивал, когда говорил, что всю жизнь его окружают суеверные нытики. Доказательством этого служит тот же Арнэ. Я не менее суеверен. И знаки, касающиеся брака с генералом, беспокоили меня. Но желание выйти замуж за богатого и влиятельного господина оказалось сильнее суеверия. Всеми силами я хотел избежать участи, уготованной мне рождением. Я вырос среди потомственных менестрелей и с детства возненавидел музыку, слыша ее каждый день. Я так же ненавидел грубость, громогласность и непредсказуемость моего отца и его братьев. В то время я хотел, точнее, хотела, от жизни трех вещей – тишины, любви и праздности, но быстро понял, что без денег комфортное сочетание этих понятий невозможно. Это во мне говорила кровь моей странной матери-оборотня, чей род прочно обосновался в закрытых покоях многих членов правящей династии. С такой протекцией я мог бы уже давно устроится при малом дворе короля, но мой отец, самодур, как и все его братья, так был шокирован природой моей матери, что не позволил ей растить меня. Я жил с мамой только во время войны и был безумно счастлив среди книг, свечей, загадочных гравюр, красивых вещей, изучения основ танца, этикета и любви. Когда отец вернулся с войны, то снова забрал меня к себе. В ответ на все мои мольбы и слезы он повторял, что хочет видеть меня нормальной девицей, а не куртизанкой для извращенцев. Я несколько раз пытался сбежать к родственникам матери, но отец со скандалом увозил меня обратно и в качестве наказания заставлял вдвое больше заниматься музыкой. Я же ее просто ненавидел, и чтобы не увязнуть в ней окончательно, стал спешно искать мужа. Генерал имел несчастье подвернуться первым.
Расчувствовавшийся Арнэ приобнял меня за плечи и потянул к сидениям.
-Я же говорил, что мы победим. А ты мне не верил, Кавен.
-Маленькая победа – это еще не победа, - сквозь зубы ответил я и щелкнул его по носу. Арнэ скорчил недовольную гримаску, но не стал ругаться. Я отвернулся от поля и пошел за Арнэ, но буквально натолкнулся на твердый взгляд какого-то господина. Он внимательно разглядывал разодетого, как павлин, Арнэ. Этого человека, похоже, заинтересовал его камзол. Конечно, там было на что посмотреть, одно шитье сколько стоило, но взгляд незнакомца буравил кусочек шелка, который Арнэ все же приколол к груди потайной булавкой для шейного платка. Сам же господин был одет странно невзрачно для праздничной ярмарки. На городском рынке он бы не бросался в глаза, но на фоне нарядных барышень в ярких платках и шляпках и мужчин в вышитых жилетах и разноцветных плащах, он выглядел совершенно неуместно.
Странный незнакомец перевел взгляд на меня. Я прищурился, видя, что он оглядывает меня с ног до головы. Не знаю, что он подумал о моем красно-коричневом килте до лодыжек и короткой черной блестящей куртке, расшитой монетками, которые привез из своих странствий отец. Это был костюм для сцены, но мне было лень переодеваться, и я таскал его весь день. В любом случае такого сомнительного украшения, как нашивка с дохлой вороной, на мне не было, поэтому господин не стал тратить на меня свое время и растворился в толпе. Глядя на его широкую серую спину, мелькающую то там, то здесь, я подумал, что его появление – дурной знак. Серый цвет - волчий. В моей семье уважали черный цвет, особенно с красным, а вот серый не любили никогда, предпочитая ему бледно-сиреневый. Причем в этом мнении сходились как моя мать, так и отец. Во всем остальном они никак не могли найти общий язык, в основном из-за непримиримости моего отца и прекрасного равнодушия к его мнению моей матери.
А мать была прекрасна в любом расположении духа. Мой отец, привередливый и избалованный женщинами, не смог пройти мимо нее. Он рассказывал, что она была так хороша, что у него перехватывало дыхание, а следом начинал плеваться и шипеть от ярости, говоря, что и не подумал бы с первого взгляда, что она – мужчина. А это было так. Рожденные в семье моей матери появляются на свет определенного пола, но могут менять его по своему желанию. Моя так называемая мать была от рождения мужчиной, соответственно шансы беременности были очень низки. Но судьба сыграла с ним злую шутку, когда он в женском облике повстречал моего отца. Не совсем представляю, насколько серьезными были их отношения, но кончились они беременностью моей матери. Такие осечки редко, но случаются в нашей семье. Моя мать, от природы мужчина, была в таком шоке, что пришла и рассказала отцу о своей истинной сущности. Отец был потрясен. Он до сих пор не смог до конца это принять, и с тех пор они почти ненавидят друг друга. Отец – за то, что она обманула его, а мать – за то, что он сделал ей ребенка. Мой отец всю беременность был уверен, что на свет появится невиданная зверюшка, но я родился обычной девочкой. И так прожил большую часть своей жизни. Мужчиной я стал, убегая из замка генерала. Так и появился на свет Кавен. Я ухмыльнулся мысли, что генерал был в некотором роде его крестным.
-Чему ты смеешься? – спросил меня Арнэ и протянул украшенную бисером флягу. Я охотно отпил и почувствовал вкус сильно разведенного вина.
-Эту шутку оценил бы генерал, но не ты.
Арнэ приказал слуге принести для меня запасной стул. Я с удовольствием сел, но стул оказался таким низким, что я почти ударился подбородком о свои же костлявые колени. В это время определился победитель схватки. Рыцарь в грязно голубых доспехах стоял перед королевской ложей и что-то декламировал. Он напомнил мне пса, который служит перед хозяином. Из ложи вылетело что-то, ослепительно вспыхнувшее на солнце, и упало в грязь у ног рыцаря. Он поднял эту безделушку и прильнул к ней губами. Я вспомнил, какое неуважение и равнодушие выказал сам генерал королевской ложе.
-Пойдем проведаем дядю, заодно ты сможешь рассказать ему свою шутку, - сказал мне Арнэ.
-Иди один, - ответил я. Арнэ сидел на своем стуле в пол оборота ко мне. Судя по всему он не испытывал особого неудобства. – Я не хочу своей глупой шуткой подорвать его боевой дух.
-Что же такого в этой шутке? – глаза Арнэ расширились. Он слегка подался ко мне.
-Мрачная она.
-Почему, Кавен? С тобой что-то не так? – проникновенно спросил Арнэ с неподдельной заботой в голосе и дотронулся рукой до моего локтя. Я заметил, что он пытается заглянуть мне в глаза, и в упор посмотрел на него. Арнэ замер, как кролик, не отрывая от меня взгляда. Скоро его глаза снова стали пустыми и стеклянными. Я помахал перед его носом рукой.
-Арнэ, ты что под дурачка косишь?
Он очнулся, покраснел и стыдливо улыбнулся.
-Сходи к дяде, ты ему сейчас нужен, - напомнил я ему.
-Да, - он послушно поднялся и направился к лестнице. Его слуга последовал за ним. Я видел, как Арнэ начал спускаться по ступенькам. Он шел чуть боком, как девица, придерживающая подол платья. Маленький смазливый Арнэ, он казался таким безобидным. Я вспомнил, как сам поверил в эту маску.
Очень скоро после свадьбы выяснилось, что генерал предпочитает молчаливую жену, умеющую саму себя развлечь. Умом я осознавала это и раньше, но все равно оказалась не готова к такой отчужденности и изоляции. Он уезжал рано утром, а когда возвращался к позднему обеду, то общение со мной заключалось в вопросе: «Что ты сегодня делала?» Я почти по-военному отбарабанивала свои занятия: «читала, рисовала вид из окна, снова читала, проверяла список белья, который мне принесла горничная, читала, спорила с кухаркой из-за обеда, сидела у окна ждала тебя». Иногда, чтобы не было так скучно повторять одно и то же, я придумывала смешную ложь, вроде «чинила твои портянки, ковыряла в носу или готовила метлу, чтобы лететь на шабаш». Ни одна из моих шуток успеха не имела. После обеда генерал обычно уединялся в своем кабинете или библиотеке. Мне советовалось не мешать ему кроме редких случаев, когда мое общество было желанно. Позже вечером мне позволялось почитать ему вслух какой-нибудь роман, потом мы шли в спальню, где занимались тоже не разговорами.
Поэтому, когда генерал сказал, что возьмет к себе юного племянника, я была рада. Во время знакомства Арнэ сумел парой фраз расположить меня к себе. Я подумала тогда, что мои одинокие дни закончились.
Я вздохнул, вспоминая, а на поле в это время два бойца намертво сцепились копьями и шипами квадроциклов. Они стали буквально неотделимы друг от друга. Если один давал газу, то тащил за собой второго, и наоборот. Рыцари решили эту проблему просто и изящно, а точнее перешли к схватке врукопашную. Первые минуты это еще можно было назвать битвой, но когда они вывалились из квадроциклов и стали кататься в грязи, все превратилось в простой мордобой. Я зевнул и потянулся на стуле. К моему сожалению Арнэ унес с собой флягу, а пить хотелось сильно. Мы с ним всегда жили как бы наперекор и на зло друг другу.
Сначала Арнэ был тихим и вежливым мальчиком. Весьма начитанным, как выяснилось во время нашей первой с ним партии в шахматы. Он охотно рассказывал мне о себе, и слушал мои рассказы. Он не грубил мне, но и не льстил.
Не скрою, я была зла на генерала за его невнимание, и мысль обзавестись молодым любовником показалась мне заманчивой. Однако Арнэ оказался не так прост. Он, восьмой и самый младший сын в семье сестры генерала, хотел, как и я, вырваться из родного дома любой ценой. По известной только ему одному причине генерал всегда выделял его среди всех племянников, и Арнэ увидел в этом возможность стать единственным ребенком в семье. Я же слишком поздно поняла, что он ни с кем не собирается делить это место.
Он был мил и галантен, умудряясь ухаживать очень тонко. Это было просто удивительно для его возраста. Он вроде бы давал мне понять, что я ему небезразлична, но сам воздерживался от решительных действий, ограничиваясь игрой. Когда я распалилась и стала неосторожна, он выложил карты на стол. Причиной раздора послужило приглашение на бал в столице от старого друга генерала. Я рассуждала вслух о том, какое платье мне выбрать, когда Арнэ сказал:
-Я вижу все иначе. Мы с дядей могли бы отлично покутить в столице вместе. В конце концов, любой мужчина время от времени имеет право выезжать в город без жены. Потому что есть вещи в жизни, которые она просто не поймет.
В ответ на эти слова я подавилась воздухом.
-Ты можешь сказаться больной и отказаться ехать. Я даже советовал бы тебе сделать так, ведь будет очень неловко, если именно друг дяди обнаружит твое чувство ко мне и обвинит тебя в неверности, - Арнэ мило прищурился. Я же молча встала и покинула комнату, решив отказаться от поездки. Мое решение диктовалось как осторожностью, так и неприятием близости Арнэ. После того, что он мне сказал, я просто не могла себе представить, что мне придется ехать с ним в одной карете.
Арнэ, жутко довольный собой, укатил с генералом в город, а я осталась в замке. Бешенство захватило меня, и я мерила шагами библиотеку, проклиная свою глупость и доверчивость. Не знаю, что меня задело сильнее: его угрозы или то, что он так ловко провел меня и вдобавок отверг.
Я услышал за спиной говорок и скрип досок и обернулся. Наконец-то на трибуну пожаловал разносчик воды. Я поднял руку вверх и призывно защелкал пальцами, невольно добавляя к этому звон браслетов. Разносчик как раз снимал со спины бочку и не отреагировал на мое требование. Я позвал его, но вой труб перекрыл мой голос. Люди вокруг меня загомонили, но я сконцентрировался на разносчике воды и не собирался отвлекаться от него.
-Эй, милейший! – громче позвал я этого парня. Он в это время пялился с трибуны на поле, не забывая, впрочем, передавать кружку.
Над полем поплыл голос герольда, перечисляющий звания и титулы следующей пары рыцарей. Один из титулов был так длинен, что герольд, попытавшийся произнести его на одном дыхании, явно не рассчитал силы, и выдал отличного петуха на все поле. Трибуны взорвались хохотом. Я не выдержал и отвлекся от разносчика воды, чтобы взглянуть вниз.
Один рыцарь был в традиционном черном, а второй по разнообразию окраски мог поспорить с павлином. Судя по всему, именно его титул так скомпрометировал герольд, потому что черный рыцарь в качестве приветствия поднял копье и, передразнивая герольда, издал отвратительный петушиный крик. Разноцветный рыцарь гневно вытянул шею и приготовился к бою, никак не приветствую противника. Может статься, что после этого турнира разноцветного рыцаря станут за глаза величать только «петушком». Даже если он сможет отомстить за оскорбление противнику, победив его, от этого мало что изменится. Я вдруг подумал, что месть вообще либо приводит к странным последствиям, либо не приводит ни к чему.
Я начала продумывать свой план мести Арнэ, когда еще мерила шагами библиотеку. Разумеется, я сделала вид, что сдалась и отступила, но спускать все это ему с рук я не собиралась. Все же Арнэ ухаживал за мной и был виноват перед дядей так же, как и я. Рассчитав, что тот, на кого первым падет подозрение генерала, и станет в его глазах главным врагом, я и моя горничная Элиза, подделав почерк, подбросили в библиотеку, где часто отдыхал генерал, любовную записку якобы от Арнэ. Муж попался на приманку, и в тот же вечер Арнэ, размазывая слезы по смазливому личику, собирался домой.
Во мне уже не осталось чувств к нему, но все же я его пожалела. Я подумала, что он учтет ошибки и впредь наглеть не будет. Сначала я отправилась к генералу. Он сидел в своем кабинете и хмуро смотрел на пламя в камине. Я постучала и вошла, стыдливо и печально опустив глаза.
-Можно мне поговорить с тобой? – тихо спросила я.
-Нет, - генерал ответил мне сначала резко, но потом с видимым усилием смягчил тон. – Оставь меня, будь так любезна.
-Но это важно! Элиза сказала мне, что случилось. Пожалуйста, выслушай меня! – я говорила тихо и мягко, но упрямо и, не дожидаясь ответа, продолжила:
-Ты несправедлив к нему! Он молод и горяч, нельзя судить его строго. К тому же, он стыдлив и никогда не смел доверять свои чувства ни губам, ни рукам, лишь бумаге.
Генерал мрачно перевел взгляд с гобелена на меня.
-Однако ему хватило бесстыдства ото всего отпираться, говорить, что он не писал этой записки, и обвинять тебя в обмане.
Я мудро улыбнулась.
-А что ему оставалось делать? Он был измучен собственными противоречивыми чувствами. Он не знал, как совместить любовь ко мне и благодарную привязанность к тебе, - я сделала шаг к столу, продолжая говорить:
-Кому, как не мне, знать, как мучила его эта ситуация! Но делом он никогда не предал бы тебя. Сознаюсь, я тоже виновата. Я видела его чувства, но сначала не предала им значения. Когда же я спохватилась, Арнэ в своих мечтах зашел очень далеко. Мне пришлось сократить наше общение. Думаю, ты заметил, что наше обращение друг с другом стало заметно холоднее с некоторых пор?
Взгляд генерала стал тяжелым и внимательным. Он медленно кивнул.
-Продолжай.
-Арнэ признался мне во всем: в своей любви, в том, как он боится потерять твое расположение, в том, как мучит его мысль, что он заглядывается на жену самого близкого ему человека. Услышав это, я сочла лучшим выходом перестать видеться с ним. Но он не выдержал и написал мне эту глупую записку. Пойми, это был просто порыв! Поговори с ним, и ты поймешь, как он любит тебя и предан тебе. Он сейчас льет слезы!
-Он просто не хочет ехать домой, - отчеканил генерал.
-Я не прошу тебя оставлять его, но прошу поговорить и выслушать его! я понимаю, как ты зол. Я сама слегка боюсь говорить тебе это, но все же скажу. Не руби с плеча! Он же просто несчастный мальчишка, которого никогда не любили дома! Если же ты твердо решил выгнать его, то хотя бы простись с ним, а не вышвыривай за дверь, как щенка. Прошу тебя!
Генерал мрачно смотрел на меня и молчал. Потом вздохнул, отвернулся и произнес, обращаясь к своей чернильнице.
-Ладно, зови его.
-Вы звали меня, господин? – раздавшийся рядом со мной голос вырвал меня из размышлений и воспоминаний, к которым я становлюсь особенно склонен в похмелье.
-Ваша вода, господин, - оказывается, нерасторопный парень все же видел и слышал меня.
-Благодарю.
Первую кружку я осушил залпом. Вторую, отдышавшись, я пил уже медленнее, наблюдая вместе с разносчиком воды, как черный рыцарь выщипывает из «петушка» его цветные перышки. Судя по уловкам и направленности ударов, черный рыцарь хотел столкнуть его в грязь. В злонамеренности этого бойца угадывалось что-то очень личное. И техника боя была на высоте, насколько я мог судить.
Подняв взгляд с поля к королевским трибунам, я заметил непривычное оживление. Там загадочно белели силуэты дам, и солнце поблескивало на богатых ожерельях лордов. Что ж, похоже, королевский фаворит определился. Когда черный рыцарь столкнул таки «петушка» с квадроцикла и стал избивать, я подумал, что произошло бы, встреться с ним на поле генерал. Хотя ответ на этот вопрос я мог получить уже сегодня. Если генерал и этот рыцарь пройдут дальше в турнире, то неминуемо встретятся в конце. Похоже, в этом турнире будет два фаворита. Но тот, на чьей стороне было преимущество с самого начала, не избавлен от риска поражения.
-Как он его уделал, а? – обратился ко мне разносчик воды, имея в виду расправу черного рыцаря над своим цветным соперником.
-Да-а, - протянул я, отдавая парню кружку. Кто-то за нашими спинами потребовал воды, и парень побрел к нему. Черный рыцарь, устав пинать бесчувственное тело, сел на свой квадроцикл и сделал пару кругов почета. Я невольно нахмурился, пытаясь разобрать невнятный герб на его машине.
Черный рыцарь укатил, его противника увели, поддерживая под руки, но следующая пара не спешила выйти на поле. Люди вокруг меня, скучая в невольном перерыве, завели разговоры между собой. Я слышал, как кто-то спорил о ставках. Я покачал головой, подумав, на кого стал бы ставить сам, не будь я связан определенным родством с генералом. Часть боев я пропустил, витая в своих мыслях, но из тех, которые мне запомнились, кроме генерала впечатлял лишь черный рыцарь. Но мне он не нравился, поэтому выбора особого не оставалось. Невольно мои мысли снова вернулись к прошлому.
Когда я без стука вошла к нему, Арнэ сам без помощи слуг паковал свои вещи. А точнее просто швырял с полок книги на кровать. Если он промахивался и ценные рукописи падали вместо кровати на пол, он не обращал на это никакого внимания. Увидев меня, он обрел, наконец, объект, заслуживший его ярость, и перестал портить вещи:
-Что, тварь, довольна? Я еду домой! Гадина, ты добилась своего! Если бы я мог сказать дяде, на какой змее он женился, он бы тут же избавился от тебя! Если бы я только мог!...
Арнэ не выдержал и в голос разревелся от злости. Он был весь красный.
-Если хочешь остаться здесь, то прекрати говорить со мной в таком тоне! – сухо ответила я.
-Ты!... Ты!...
-Замолчи и слушай! Я только что говорила о тебе с мужем. Я сказала, что ты влюбился в меня и метался между привязанностью к нему и страстью ко мне. Из отчаяния и с юношеской неосторожностью ты написал эту записку. Я уверила мужа, что все это лишь детский каприз, и он согласился поговорить с тобой. Если ты слезно покаешься в том, что врал, отрицая влюбленность, и скажешь, что не будешь впредь думать обо мне иначе, как о мачехе, вполне возможно, что он простит тебя и позволит остаться.
Пока я говорила, Арнэ из багрового стал белым как полотно. Я не смогла сдержать внутреннего злорадства, чувствуя, каково ему на вкус мое предложение. Глядя на его бледное лицо со струящимися по нему слезами, я была почти уверена, что он предпочтет уехать домой, чем признаться генералу в том, в чем повинен точно не был – в страсти ко мне. Но Арнэ снова удивил меня, проявив удивительную для его возраста здравомыслие и выдержку.
-Где гарантии, что он простит меня, если я подтвержу все это?
Я пожала плечами.
-Гарантий нет. Все зависит от того, насколько убедительным ты можешь быть. А зная тебя, я почти уверена в победе. Как это ни странно, но муж любит тебя.
Арнэ судорожно сглотнул и вытер нос рукавом рубашки.
-Я попробую.
Я проводила его до кабинета генерала, а сама устроилась в комнате неподалеку. К сожалению, я могла лишь догадываться, что Арнэ сказал генералу и что пережил во время того разговора, но генерал простил его. Я же посчитала, что этот урок пойдет Арнэ на пользу. Пятно, опорочившее его в глазах генерала, должно было научить осторожности. Я же упрочила свою победу и ущемила Арнэ в правах.