У Федерико Гарсиа Лорки в его книге «Канте хондо» есть раздел, состоящий и двух стихотворений, посвящённый двум девушкам. Поэтому он так и называется: «Две девушки» Особенно мне по душе пришлось первое стихотвореие «Лола». и я не мог не увлечься этим стихотворением, пытаясь перевести его на русский язык. Это красочный, насыщенный поэзией портрет девушки, стирающей бельё из хлопка на фоне цветущей испанской природы. Кстати, многие поэты писали стихи на эту тему, а художники писали свои полотна. И несмотря на то, что прошли десятки лет, перевод мой всё ещё не опубликован, как.впроче. и сотни других моих переводов. Поэтому хочется преддожить читателям познакомиться с этими забытыми
и всё ещё остававшимися в студенческой тетрадке строчками.
ЛОЛА – LA LOLA
Лола стирает пелёнки.
Апельсины бросают тени.
Глаза её – цвета зелёнки,
а голос – лиловость сирени.
Ветвь апельсина в цвету.
Пойми любви красоту!
В речке бежит вода
трепеща от солнца лучей,
а в оливковой роще вовсю
расчирикался воробей.
Ветвь апельсина в цвету.
Пойми любви красоту!
Вскоре лола заметит,
что мылу – капут,
и тогда матадорчики
в сад придут.
Ветвь апельсина в цвету.
Пойми любви красоту!
(Перевод с испанского Анатолий ЯНИ)
Шли годы. Появлялись в печати (в основом, в монопольной на поэтические переводы Москве) всё новые и новые переводы Ф. Г. Лорки. На русском языке впервые, ещё в 1960 году, я познакомился с этими испанскими стихами в переводе советской поэтессы Музы Константиновны ПАВЛОВОЙ, уроженки города Перми, выпускницы Ленинградской консерватории. Одна из написанных ею пьес посвящена Бетховену. Интересно, что её первая книга стихов под названием «Полосатая смерть» (1943) вышла во время войны в Ереване. Но обратимся к её переводу:
Под оливой стирает Лола,
и пелёнок полный таз.
У неё фиалковый глосс
и зелёный цвет глаз.
Ах, любовь была,
олива цвела!
Течёт вода в канаве,
полная лучей,
в роще на оливе
чирикает воробей.
Ах, любовь была,
олива цвела!
Когда мыло измылит Лола,
стирая добела,
придут тореадоры.
Ах, любовь была,
олива цвела!
Апельсиновое дерево здесь переводчица замеила оливой, которой с начала до конца пронизан весь превод. Немного смущает и отсутствующие в тексте оригиала выражения «пелёнок полный таз», «стирает добела». Никакого ни таза, ни корыта. ни лохани в испанских стихах Лорки нет. Вероятно, стирка совершалась в природном водоёме, в речке или в ручье.
Через пять лет в дугом сборнике появился новый перевод, принадлежащий Марку Евсеевичу Саперштейну-Самаеву. который решил использовать и апельсиновое дерево, и оливу, которую пересадил из перевода музы Павловой и которой в стихах Лорки нет:
Лола стирает пелёнки
под апельсинной листвой.
Взгляд у ней – зелёный,
голос её – голубой.
Ах, под оливой
была я счастливой!
Солнце, купаясь в канаве,
плещется около ног,
воробушек на оливе
пробует свой голосок.
Ах, под оливой
была я счастливой!
Когда же у Лолы мыла
измылится весь кусок,
её навестят торерильо.
Ах, под оливой
была я счастливой!
Ознакомившись с этим переводом М.Самаева, я удивился голубому голосу.
В этом месте перевода М.Павлова была гораздо точней и поэтичней. И я решил написать об этом письмо редактору издательства Галине Полонской, которая редактиоала следующую книгу Лорки с теми же стихами и переводчиками, но с использованием иллюстраций художника В.Юрлова. К солнцу напрмер, переводчик добавил эпитет «рыжее». Увидев голубой профиль Лолы, я обратил внимание на то, что свой перевод Марк Самаев переработал, и голубой голос Лолы стал лиловым, а попутно добавилось описание волос, которые чем-то «подколоты» явно только для рифмы:
Лола стирает пелёнки,
волосы подколов,
Взгляд у ней зелен-зелен,
голос её – лилов.
Чёткая рифма через строку мне понравилась. Я решил поблагодарить автора и издательство за новый вариант. «Однако, если уж применять точную рифму, – омелился я поделиться своими соображениями, то до конца, потому что слово «торерильо» трудно и невразумительно произносится для русского уха и не очень хорошо рифмуется с «мылом». Удивительно, но факт остаётся фактом. Талантливый Саперштейн, выступавший под псевдонимом Самаев,
заменил и это испанское слово на более русский лад, убрав и «весь кусок», и
не совсем понятный глагол «навестят», словно приедут издалека. И вот что получилось:
Когда же измылит мыло,
маленькие тореро
нагрянут шумливо.
Глагол «нагрянут» оживило перевод присутствием орущей или звенящей раскатистым смехом детей, которые, видимо, спали и должны проснуться. Это наглядный пример того, как в одном и том же издательстве одно и то же стихотвоение публикуется в разных вариантах, постоянно перерабатываясь. Относится это и к другим переводчикам. Очень часто переделывает свои переводы и Анатолий Гелескул, несмотря на то, что они уже публиковались в книгах с иными вариантами строк. И это. конечно же, свидетельствует о том, что работа переводчика ой как нелегка.
Некоторые переводы всё той же «Лолы» можно обнаружить и в Интернете».
Александр СКРОМНИЦКИЙ. Не заботясь о рифмах, он лишь в одном месте. возможно, случайно зарифмовал два однотипных слова «расшита» и «залита», которые вызывают желание откликнуться пародией:
Воробьиная песня слышна мне под ивой.
Роща залита ею, как каша подливой.
Приведём этот перевод. как указано в Интернете, украинского латиноамеканиста, лингвиста и переводчика с испанского:
Под апельсином моет
пелёнки из хлопка.
в голосе фиалки,
зелёные волны в глазах.
Ай, любовь,
под апельсином в цвету!
Вода из канала
солнцем расшита;
роща олив
воробьиной песней залита
Ай, любовь,
под апельсином в цвету!
Потом, когда мыло
сотрётся у Лолы,
тореадоры придут.
Ай, любовь,
под апельсином в цвету!
Другой интернетовский перевод принадлежит Михаилу Владимирову:
Под апельсиновым деревом
Лола стирает бельё
Фиолетовый у неё голос
и большие глаза зелёные.
Любовный яд!
Апельсиновый сад!
Вода ручейка весёлого
солнцем напоена,
в соседней оливковой роще
устроили воробьи скандал.
Любовный яд!
Апельсиновый сад!
Ну а в тот долгожданный миг,
когда смылится лолин мыла кусок,
вдруг тореро возникнут из-за кустов.
Любовный яд!
Апельсиновый сад!
Непонятно, почему оликовая роща названа «соседней» и из-за чего и кому там «устроили воробьи скандал». Это же стихотворение любители поэзии Лорки в своё время присылали мне и на польском, и на белорусском языках. Известны переводы этого стихотворения и на украинский язык. Интересно, что поэт-переводчик Мыкола Лукаш певучего лорковского «горриона» (испанского воробья) превратил в придуманного им соловья, поющего своё
«Тьох, тьох, тьоророх!»