Время никого не любит и никого не ненавидит,
Время ко всем равнодушно – оно уносит всех.
Пролог.
Деревня Сумеричи, что в ***ской области может приютить любого уставшего путника, забредшего в такую даль. Лес, окружающий её со всех сторон навевает мысли о посиделках у костра и страшилках на ночь, как это принято у молодежи. Наверное, еще не всю детскую веселость выветрили из меня прошедшие годы. Скорбной красной ниткой поперек сердца остается память о тебе – таком родном, близком и одновременно далеком. Мечта стремилась осуществиться, но не успела. Твоей женой я так и не стала. Прости меня, если тебе, конечно, позволит душа. Она ведь уже больше года покоится на небесах.
То колечко, что ты мне подарил перед Новым Годом, помнишь? Ты еще спрашивал, почему я не хотела его взять. Оно ведь до сих пор со мной. Хоть руки уже не те – сморщились, истощали. Кольцо, как память о тебе, висит на шее, камнем притягивая меня к земле, в которой ты лежишь. Нет-нет, да и хочется его снять, положить в дальний угол и забыть. Забыть тебя, все те мгновения жизни, что пролетели рядом с тобой. Забыть тот вечер на даче у бабы Нади, помнишь? Ты еще клялся мне в вечной любви. Клялся в том, что Ленку ты не любишь, что ты обязательно ей скажешь….
Грустно все это, печально, но я выдержу, как выдерживала все твои уходы из дома в ночную одинокую тень. Выдержу твое отсутствие утром в кровати при пробуждении и ту же пустоту перед сном. Ты меня уже никогда не обнимешь как тогда, так жадно, будто чувствуя, что уйдешь, стремясь поглотить меня всю одним лишь объятием, одним поцелуем….
1 глава
- Мам, у нас есть че-нить покушать? – сонная Маша просунулась в щель открытой двери.
Кухня сверкала первозданной чистотой. Наверное, она так не сияла с тех пор, как семья Востровых купила этот дом.
Маленькое деревянное здание, начала девятнадцатого столетия, приглянулось сперва хозяйке – Иришке – она ну никак не хотела упускать счастливую возможность свить гнездышко для большой семьи. И ведь приобрела этот дом! На последние, но приобрела! Теперь в нем уютно и свежо, как в тот день, когда вдова Милюкова его продавала, со слезами на глазах умоляя позволить ей хотя бы изредка приходить в зимний сад. Она создавала его несколько лет, по крупицам собирая редкие виды растений, выхаживая их в специальных условиях. Может, именно этим садом домик и приглянулся Иришке Востровой? В свои двадцать она уже была примерной хозяйкой, матерью очаровательной дочки – Машеньки и, разумеется, любимой женой.
- Настасья совсем пропала, не появляется уже больше недели – Руслан отложил в сторону газету, - может, что-то случилось?
- Маш, возьми еду на сковороде. Думаешь? Мне кажется, она бы позвонила, если бы появились проблемы.
Семья Востровых была среднестатистической. Не то что бы очень дружной, но вполне живучей в такое сложное время, как двадцать первый век. Руслан любил Ирину больше жизни, но поначалу, а потом как-то притерлись, обособились от общества, да и надоели друг другу до посинения. Однако, дочь есть – и этого вполне достаточно, чтобы не разрушать с таким трудом созданную умиротворенность. Ради этого спокойствия и отчужденности, молодая семья перебралась из города в деревню со странным названием – Сумеричи. Кругом лес, население оставляет желать лучшего. Настасья приходила и то куда-то пропала.
- Она ведь любимого своего похоронила два года назад, да и жизнь была тяжелая. В память только и осталось, что кольцо, да сад этот, неприкаянный. Деревья, будто живые, стоят ночью, как сами ходят. Просыпаешься – нет, привиделось. Только ляжешь – снова. Словно кто-то шепчет за окном, да слов не разобрать, будто чье-то имя.
- Да не, Рус, не может такого быть. Место это темное, вот и накручиваешь себя, а потом ночами не спишь. Вон Машенька, жива, здорова, бегает по лесу – как родилась в нем. Ничего не знает, ничем не ведает, ничему не внимает. Помнишь, мы поначалу пытались ей объяснить, что в лес ходить нельзя? Так она уперлась и ни в какую. Пустите в лес – и всё! Вон теперь какая вымахала, а все туда же.
- Ириш, ну ты же видишь – ребенку здесь скучно, ни ребят, ни игр никаких. Тоска зеленая. Это нам век скоро доживать, а ей еще жить да жить.
- Век доживать? Рус, тебе всего тридцать! – хмыкнув, ответила та.
- Мам, пап! Пойдемте, что я вам покажу! – Маша прибежала вся взволнованная и удивленная. Запыхавшись, она подбежала к графину с водой, хлебнула и побежала обратно, призывая родителей следовать за ней.
По узкой тропинке, ведущей прямо в чащу леса, они шли, не оборачиваясь. Девочка, подпрыгивая, попеременно то на одной, то на другой ноге, удалялась все глубже, все темней становилось вокруг.
Лес все не кончался, а вот Машенька пропала из виду. Обеспокоенные родители стали её звать, но никто не откликнулся. Начав поиски, они углублялись все дальше и дальше, пока не нашли пруд – небольшой, почти заросший ряской и тиной. Даже насекомые облетали это место стороной – не веяло от него жизнью. Подойдя к самой кромке воды, Ира вскрикнула – на самом дне, простирая руки к ней, лежала Машенька, рядом с ней, протягивая костлявые руки к тоненькому горлу девочки, устойчиво плыла Настасья – вдова Милюкова. Она дышала через трубку, неизвестно откуда взялись силы у этой старой женщины, но она утащила ребенка под воду. Та уже практически задохнулась, еще немного – и душа ребенка останется неприкаянной, а убийство ребенка – великий грех, который не смоется с души убийцы никогда.
- Ир, не надо! Стой здесь! Я сам – Руслан нырнул. Он не знал, что ждет его там, на глубине, но он знал, что там его дочь и если он не сумеет её спасти, то жизнь потеряет всякий смысл.
От прыжка вода помутнела, ил поднялся со дна – очень трудно было разглядеть, что же там происходит. Ира металась по берегу, она хотела помочь, но не знала как. Так страшно ей никогда еще не было.
2 глава
Несколько часов спустя.
- Да говорю вам, она была в воде! Она была там!
- Молодой человек, вы хоть понимаете, что все, что вы нам рассказали – чистой воды бред. Вас просто обманули – навешали лапши на уши, а вы и поверили. Никакой Анастасии Милюковой нет, и не было в этой деревне.
Ира вызвала милицию сразу, как только вышла из шокового состояния. Через несколько секунд, показавшимися вечностью, Руслан вылез из воды. Машеньку он нес на руках. Она не дышала, не подавала признаков жизни.
Приехавшая милиция и сразу за ней скорая, выслушивали пару с подозрением и усмешками на лицах. Видимо, они были не первыми, попавшими в такую ситуацию.
Машу откачали, прописав постельный режим, и предложили на время положить её в больницу, возможно воспаление легких – она так долго пробыла в холодной воде, но Востровы отказались. Неизвестно, что ими движет – либо нежелание выслушивать насмешки, либо боязнь повторения сценария. Ведь в больнице Машенька останется без присмотра.
Сотрудник милиции, сержант Попов, уже не первый раз слышит подобную историю. Все упоминают какую-то бедную вдову, у которой погиб муж. И дом-то этот продается уже не один десяток раз. Все как по налаженной схеме – сад – вдова – исчезновение ребенка. Благоприятным спасение ребенка бывает только один раз из пяти. В других же случаях он просто погибает либо оттого, что захлебнулся, либо от переохлаждения. Пугать родителей он не хотел, но нужно было их как-то обезопасить. «Вдова Смерти», как её окрестили в округе, могла прийти вновь, но тогда шансов выжить не было бы никаких совершенно.
В то время как все собрались вокруг пострадавших, «Настасья» уходила окольными путями к себе в землянку, в этот раз ей не удалось захватить ребенка, но в следующий раз уж обязательно получится.
Неужто, мой милый, мы останемся без ребеночка? Мы ведь так хотели, помнишь? Да и колечко, что ты мне подарил, мне же нужно оставить кому-то в наследство. Представляешь, меня в округе ведьмой считают, в основном из-за кольца, не поверишь. Твое присутствие меня успокаивает, вот было бы хорошо, если бы мы снова были вместе. Но история не терпит сослагательного наклонения, да и ты уже не тот красавец, что звал меня замуж. Как же Ленка? Может, и её ты любишь тоже? Любишь её целовать, ласкать перед сном? В то время как я одна ложусь в холодную постель, мечтая о детях?
Я обязательно смогу разорвать эту нитку, что вас связывает, ты будешь привязан ко мне навсегда, никак иначе быть не может.