Не большой концертный зал. Спинки кресел, мягкие дорожки. Мусор, то что, меж рядами пал. Осени листвой программок кучки. Притушили свет, пустует зал, публика покинула буфеты, раздевалку. А ему покоя нету, он стоит на сцене. Вновь и вновь безмолвно твердит он строчки, древнего забытого поэта. Если измерять искусство на билет ценой, как страшно. Вот представьте, что вам надо оценить в рублях оперу Ромео и Джульетта. У актера слезы на глазах, разве все искусство это. Разве Гамлет, есть ничто иное, как раскрученный веками бренд. Кто то, засмеялся за спиною, это шут: «Ценою на билет, мы заставляем уважать порой искусство и избранных, что тянут миллионы на дно невежества, должны мы приподнять, кого нам просвещать, не уж то ли, не знать. Ведь сделай всем его доступным, кто станет, слушать и вздыхать». Нет, все фальшиво, шут неправ, ты как всегда морали все поправ, выносишь мысли для господ. Я же прост и вот послушай. Звенят набитые распухшие сумы, пришли. Сегодня модно быть в культуре просвященным, но то культурой назовут, что критики цензурой возвеличат. Но суть искусства, сути жизни обличать. Не праздной вывеской порадовать богатых, не выпечкой в буфете, не мягкостью у кресел. Не наготой актрис. Но жечь, щипцами, сдавив сердца, услышать жалобы раба. Почувствовать всю красоту любви и радость мимолетной встречи двух влюбленных. Не уж то смерть искусства превращение, зеркала в картину, рисованную вам и на заказ. Избавит вас от ваших темных глаз, что отражают жадность, зависть, гнусность. Не уж та картина, где ваш портрет умен, и вправду вас умнее сделает хоть сколько, полно. Шут вышел из кулис и вскрикнул громко: «Порою вы, чтоб видно муху было, зеркало берете для слона. Игра, вот красота, зачем метать нам, свиньям тонкий бисер. Когда сквозь мутный взгляд их грязные глаза, не видят даже глыбы айсберга». Ну да! Поэтому искусство чуждо деньгам. Шут рассмеялся: «Искусство как кривое зеркало сознания масс, перед падением Рима, на стенах мраморных писали бранные слова. Вот вам культура, вот она, на постаменте у скульптуры, римляне, своими же руками, на языке родном, оставить пошлость». Я о другом. Искусство вечно и должно все обличать, клеймить и править. А не историю развития, всю ради денег на калении ставить, срамить. На сцене новое лицо, оно прекрасно. Да что вы все клеймить, позорить, развлекать. Искусству нужно пробуждать ростки прекрасного, в сознание. А вы тут все о мироздание. Я прекрасна! Могу заставить я сопереживать, могу любить, могу страдать. Шут улыбнулся, возжелать. Фу пошлость как не стыдно, мне вот нисколько не обидно, но вы похожи на… Людей! Я вам не архиерей. Шут ты как раз похож, ты видел, сколько пьяных рож с крестами золотом обшитых. Среди священников, учителей морали, есть педофилы, голубые вы не знали? Готов за деньги вам священник освятить хоть дом, хоть дачу, хоть квартиру хоть бордель. В публичном доме освятить постель. И качество продуктов, за деньги гарантировать от бога. Шут: «Все деньги, деньги корень зла, однако». Не деньги зло, а те, кто стал у них рабами. Вот вам любезный, хоть не расти трава, но главное сейчас и для себя. Шут о да, трава, о конопля! И шут упавший на колени, показывал насколько в этой теме. Прекрасное создание вдруг вспорхнуло: «Глупо, у вас сердца, глаза все к чувствам глухо. Смотрите! Выхватила нож. Стой! Стой! Что ты сим докажешь. Легко вспорхнув, ударила себя в живот и красная, рубиновая кровь, на сцену пыльную, каплями упала, подобно утренней росе. За ней прекрасное создание. Нет! Но боль и чувства так не воспитать, и совесть не заставить встрепенуться. Прекрасное создание решило улыбнуться, и сбросив бутафорию, вскочила улыбаясь: «Тогда уже не знаю, каюсь». Шут: «Лишь юмор и сарказм, способны, ум задеть.» Шут, не бросайте тень на плеть.
Все те же и на сцене дьявол. Одет роскошно, с ним еще девицы, львицы. Он входит чинно. Пока не будет каждый бороться каждый день, желаний взвешивать и думать. Пока вас тянет, дунуть, плюнуть. Пока на женщину вы видите как грелку для постели. Как вещь, приложенную к машине, даче и квартире. Покуда, женщины мужчин, берут по капиталу в банке. Пока искусство цените в деньгах. Покуда самый нужный это маркетолог, и сотни всякой хрени не покидают полок. Покуда дети и родители, а также их сожители убить готовы друг-друга за метры из бетона. Я буду с вами! Я буду вам родным и близким. Я буду вас заставлять ревновать из-за машин квартир и платьев, я буду вас заставлять убивать, насиловать и грабить.