Краснорогий свинобуйвол зловеще осклабился бритвозубами
Он потребляет людские пятерни, причмокивая сласть губами
С ним мой отец играет в карты, играет в карты на фаланги
При свете ламп кичливы горлопаны, кич отбивают их мустанги
И раз! - Кровь хлещет. Два! - Потоком. Три! - Как талая резина
Игре конец: отец щекочет пальцами меня - в пакетах образина
Старик - владелец злачных мест, где шабаш кроулианский узаконен
Немало было смельчаков, и где они теперь? - никем не урезонен
Знавал изрядно знатных ведьмошлюх, secreto - из кого я вылез
У папы с богом давняя вражда, заядлый анархист, он бунт из веры вынес
Их полюса пылают: отец - костлявый модернист, бог - тучный ретроград
Мой волос кто - то тронет? - И лечит у хирурга порочновскрытый зад
В ночной кроватке мне не одиноко, в тиши со мной играют трупотени
С их сладкопахнущей заботой, под финиш ночи в утварь отвердев
Придя под утро, отец кочует у истоков Нила, в туман багровый онемев
По дому щеголяют наготой молочнокрылые Авроры, чьи груди утоляют голод
Их материнские объятья - похмельная возня, их поцелуи - липкий холод
Так годы шли, я вырос, отец отвоевался, и смог его сигар оставил наш приют
Травлю ребятам байки - обязаны ко сну, им заспанные феи пиратский гимн поют
………………………………………
В моменты блажи я вновь его творю, и робко забываю священника - пуриста.
2010. Десятое марта, среда, семь двадцать утра.