Лето
Как я завидую теперь студентам, а студентам – не медикам особенно. В июне сдал сессию и все лето свободен.
В наше время все было не так. Дай бог, если выделяли 30 дней на отдых. А бывали годы – и того меньше. Первые два курса по плану был колхоз или строй – отряд. После третьего курса санитарская – практика, после четвертого – мед.сестренская, после пятого субординатура. Как теперь – не знаю. Но тогда, мы не принадлежали себе даже летом.
На счет того, как я боюсь колхозов – я уже писала. Я не бывала в колхозе никогда до этого, но то, что про них рассказывали, вызывало у меня панику. Я боялась, что не выдержу и сбегу, а это опять же была в то время прямая дорога на отчисление.
И вот представьте картину:
Первый курс, недели через две после начала занятий, мы еще не адаптировались - только пытаемся вникнуть и войти в русло, как вдруг в конце одной из лекций в зал заходит девушка, такая же студентка по виду, как и мы, и пытается сделать какое то объявление. Ее слабо слушали и особенно у нас на галерке. Народ собирал сумки, не обращая на нее особого внимания, стоял страшный шум, и ее почти не было слышно. Но я же любопытная Варвара и слух у меня музыкальный – я слушаю. Что-то она там, буквально пищит про педагогический отряд, про шефство над детьми, и вдруг, среди этого шума и гама я улавливаю, что она что-то пропищала про колхоз. Дети и колхоз – вещи не совместимые, подумала я и решила подойти переспросить. Тяну за собой Любку, которая уже намылила свою круглую задницу к выходу. Она с недовольной физиономией все же подошла к пищалке то же. Больше никто. Все 350 человек нашего курса преспокойно ушли, остались только я и Любка. С торицей расплатилась я с Любкой за авоськи, библиотеку и даже за тот злосчастный рубль.
Пед. Отряд, который номинально числился весь год и в который нас пришли агитировать, начинал фактически работать только летом и полностью освобождал от колхозов, строй. отрядов и прочих рабских работ.
Мы тут же записались. Весь год, мы потом волновались и ходили проверять- не вычеркнули нас случайно из списков, что бы если что, записаться вновь. Мы даже интересовались – не надо ли случайно поработать среди года, так как не могли понять, в чем тут подвох. Но нет. Ничего делать не требовалось. Зато когда настало лето, и все стали искать законные пути отвиливания от каторги, тут весь курс и узнал, что существует такая индульгенция, как этот отряд. Многие тут же кинулись записываться, но председатель этого отряда – та самая девочка, всем твердо говорила:
- Нет. Запись в отряд производится только в начале года. Те, кто записался - пахали весь год, а вы хотите теперь, без всякого труда не поехать в колхоз? Нет. Так не получится.
- И кто же из нашего курса записался? – спрашивали все.
И она называла наши фамилии.
За неделю до каникул к нам с Любкой подошли около 50 человек, просто, для того, что бы буквально плюнуть нам в лицо тем, что мы хитрые еврейки.
Два лета подряд прошли как в раю. В наши обязанности входило три раза в неделю, в течение месяца, водить группу детей из семи человек в бассейн. При желании можно было купаться там самим.
Ну, чем мы действительно не хитрые еврейки? Даже глупо как-то было обижаться на правду.
На мед. сестринской практике мы отличились.
Проходила она в Чуйской больнице и там нас учили ухаживать за больными, ставить банки, делать внутримышечные уколы, ну а, по сути - не учили ничему.
Мы просто приезжали туда утром, оставляли верхнюю одежду, переодевались и шли куда глаза глядят. Одежду, после переклички, отдавали только в три часа дня. Ну, куда идти в халате и тапочках? Далеко не уйдешь. Поэтому тусовались прям тут же, на территории больницы. Делать было нечего и мы маялись в поисках – чем бы себя занять. Наконец мы нашли выход – нарды и карты. День в одно, день в другое – время пролетало незаметно. В нарды, можно было играть на скамейке, а в карты не удобно - карты постоянно проваливались в дырки. И вдруг нашелся прекрасный вход – три пня и мусорка.
Мы садились на пни, стоящие не далеко друг от друга, между ними переворачивали железную урну и так играли часами, днями и даже неделями. На нас уже привычно смотрели прогуливающиеся по территории больницы пациенты, иногда даже собирались вокруг, подсказывали и болели. Короче все шло просто замечательно и наше обучение хитростям мед.сестинского дела уже близилось к завершению, как вдруг в один «прекрасный» день возле нас вдруг откуда ни возьмись не возник мужик представительного вида, в костюме и вдруг не начал возмущаться нашим поведением. Он взывал к нашей совести, удивлялся как нам не стыдно в халатах, прям в сердце областной больницы играть в азартные игры, говорил, что мы порочим имидж советского врача. Но мы так уже за несколько недель вошли в раж, что даже не поняли, в чем собственно проблемы. Мы открытым текстом стали ему выражать все, что мы о нем думаем и попросили, мягко говоря не мешать, а идти туда, куда он намеревался.
Но выяснилось, что он как раз намеревался проверить, как тут ведут себя студенты и чему они тут за месяц научились, так как сам он был деканом кафедры «медицинской практики и послевузовского обучения». Очень мы «приятно» были удивлены.
Как нас не отчислили - не могу понять до сих пор. Но потаскали нас по всему высшему руководству института. А в довершение всего поставили по практике трояки и написали про нас в нашей институтской медицинской газете.
Это была первая в жизни публикация про меня. И хоть эту газету никогда, никто не читал, почему-то именно ее, как назло, прочитали все. Последние годы про меня частенько пишут, в какой ни будь скандальной медицинской хронике. Видимо – это уже стало традицией. Но первый камень - был заложен именно тогда.
Ну и наконец, практика после 5 курса.
Ха. Мы уже почти врачи. Мы гордые, уже даже кое-что мнящие о себе, на два месяца выехали в Каракол. Мы чувствовали себя звездами на гастролях. Да уж. Это действительно был гастрольный тур – отвязных, центровых девочек на периферию.
Для меня это было первое самостоятельное житье без маминого присмотра, первое житье в общаге, первый опыт самостоятельного расчета бюджета, первый опыт… Да много чего. В конце концов, я там впервые попробовала Ашлямфу.
Приехав туда, мы обнаружили, что оказывается в общежитии надо самим готовить. Это было неприятным сюрпризом. Домашние гастролерши, кроме вечерних нарядов с собой ничего не взяли – ни кастрюль, ни сковородок, ни казанов. Ничего.
Вникнув в сложность создавшей ситуации, мы с Любкой прикинули, что лучше – потратить деньги, но все это купить или где ни будь раздобыть? Ну что могли решить две жадные еврейки? Конечно, раздобыть. О том, что бы купить, не могло быть и речи. Решили так: кого первого местные парни пригласят на свидание – тот и будет добытчиком. Первой оказалась я.
Ну, кто знает, что значит «Крутить динамо» тот поймет, что дело это опасное. Но если ты еще и крутишь его радо куска сливочного масла, сковородки и кастрюли – еще и не рентабельное. Но любовь к авантюрам, помноженная на жадность принесла свои плоды. Все это уже на третий день приезда стояло у нас в комнате. Ну а то, что мне среди ночи пришлось побегать от разъяренного мужика – это мелочи. Главное результат был достигнут. Дальше мы вошли в раж и динамо-машина закрутилась на полную катушку. Но мы не учли одной маленькой детали, а именно разницы между размерами города и деревни. Через неделю нашей виртуозной фонарной жизни все, кого мы накормили обещаниями, нам встретились на улицах этого маленького города, раз по пять.
Видимо такую же тактику поведения выбрали и все остальные наши соседки по общежитию. Результат был ошеломляющим – через месяц нашего пребывания в городе к нашему общежитию совершало паломничество все половозрелое мужское население города. А это уже было просто страшно. Ночами стало не возможно спать – кто-то орал и матерился на наших девчонок, кто- то просто завывал о своей любви и не давал уснуть, кто-то лазил по нашим балконам и, заглядывая в форточки, выяснял чья это комната и ни здесь ли живет, например Света. Это был кошмар.
Но жили мы весело - этого было не отнять. Много разного накупили, много чего нам надарили, и когда я вернулась домой и вывалила на диван все свои покупки, мама, посчитав цену каждой из них, с нескрываемой издевкой произнесла:
- И того 525 рублей. Знаешь, я не буду спрашивать, что ты там кушала, но мне интересно знать, где ты взяла еще 25 рублей?
У нее хватило чувства юмора не дожидаться моего ответа, за что я ей была благодарна.