Я очнулся в чужой квартире, в чужой кровати. Кто-то меня раздел – на мне были только трусы и майка. Я оглянулся, надеясь увидеть остальную одежду, но на стуле, на тумбочке возле кровати – нигде никакой одежды не было. Только тапочки. Очень сильно болела голова, но других болей я, слава богу, не испытывал.
Занавеска у окна слегка колыхалась от ветра, который проникал в комнату через приоткрытую форточку. Я решил посмотреть, что же там, за окном, но стала кружиться голова, и эта процедура у меня несколько затянулась. Однако я, опираясь на стул, который пришлось использовать как некое подобие костыля, добрался до окна и выглянул наружу. Там повсюду лежал снег, но грело весеннее солнышко, и местами он успел растаять. И ещё кое-что стало ясно: я нахожусь в многоэтажном доме на уровне не менее десятого этажа. Поход к двери помог выяснить, что она металлическая и закрыта основательно.
Где я? Как попал сюда? Почему заперта дверь? Что вообще происходит? Эти вопросы не давали мне покоя, но ответа на них не было.
В комнате, кроме входной двери, была ещё одна, которую я не сразу заметил, так как она находилась сбоку, была поменьше и не так сильно бросалась в глаза. Она была приоткрыта и вела, как выяснилось позже, на кухню, крохотную, но неплохо оборудованную: столик, два стула, а, главное, холодильник, заполненный продуктами и напитками. Стояла ещё газовая плита, но газ был перекрыт. Зато имелся электрический чайник, которым можно было воспользоваться.
Я достал из холодильника два бутерброда с сыром, съел их, выпил чашку чая и сразу немного успокоился. Кто-нибудь скоро явится, думал я, и всё прояснится. Надо набраться терпения и перестать суетиться. Всякое приключение когда-нибудь кончается.
Однако, ждать, к тому же неизвестно чего – неприятная вещь. Тем более, в комнате, где нет ни радио, ни телевизора, ни телефона. Как в пещере, хотя и комфортабельной.
Я решил ждать. Вспомнил Чемберлена, который как-то заметил, что он никогда не будет стоять там, где можно сесть, и никогда не будет сидеть там, где можно лечь. Я лёг в кровать, благо она была не застелена, а я раздет.
Скоро вопросы, мучившие меня с утра, стали тонуть в какой-то дымке, поблекли, и я заметить не успел, как снова погрузился в сон, глубокий и тревожный.
Мне что-то снилось и снилось: какая-то захламлённая комната, и я пытался навести в ней порядок, но порядок не получался; каждый раз выяснялось, что в каком-то углу существует ещё куча хлама, которого я не заметил – старые одеяла, обшарпанные подушки и что-то ещё. А я настойчиво продолжаю восстанавливать порядок. И всё это происходит вовсе не в помещении, а в купе поезда, и надо спешить, потому что поезд скоро отправляется. И всё такое прочее, в том же духе.
Потом поезд тронулся, и я услышал стук в дверь. Кто-то стучал во всю силу, и я проснулся, хотя не совсем, так как всё ещё пребывал в своём мифическом купе, но был уже в состоянии различать контуры окружающего меня мира. Я подошёл к двери и сказал, что стучать бесполезно, так как я заперт, и у меня вообще нет никаких ключей. Стук в дверь прекратился, однако через четверть часа там раздались чьи-то голоса, в замке что-то щёлкнуло, и дверь открылась. За порогом стояли мужчина и женщина, которые предложили мне одеться и немедленно уходить. И так как одежды у меня не было, я накинул на себя лёгкое одеяло, которым укрывался раньше, и направился к лифту, где стояли люди.
Спустившись вниз, я вышел на улицу, и сразу узнал место, где нахожусь и возле которого живу. На улице лежал снег, но по-весеннему грело солнце. Завёрнутый в одеяло, в каких-то несуразных тапках, я не ощущал холода. Без труда нашёл свой дом. Дверь была заперта, но ключ лежал там, где мы его обычно прятали: под ковриком у крыльца. В квартире никого не было. Оно и понятно: жена на работе, дочка в садике. Мне не давала покоя мысль: где был я? Как оказался в том доме? Почему ничего не помню?
Как я ни напрягался, я не мог ничего вспомнить. Будь я ребёнком, то наверняка разревелся бы. Потом решил, что для начала надо успокоиться. Взять себя в руки. Придёт жена, и всё прояснится. Терпение. Я сел в кресло и тут же уснул. На этот раз без снов.
Проснулся оттого, что кто-то теребил меня за плечо. Это была Аня, моя супруга. Она сидела в кресле напротив и внимательно меня рассматривала. Молча. Дочь сидела на полу между нами на коврике и тоже поглядывала на меня. Не так пристально, как жена, но тоже с любопытством. Не было ещё случая, чтобы я провёл вне дома целых две ночи.
Я рассказал им о своём приключении. Я был, наверно, очень убедителен, потому что был прощён и восстановлен в правах. Эти два человечка поверили мне, я думаю, ещё и потому, что я ни разу им не солгал, и это был установленный и давно проверенный факт.
Прошло два месяца. Несуразная история, в которую я попал, стала забываться, благо моим близким хватило такта не напоминать мне о ней. Но мне она по-прежнему не давала покоя. Я не мог взять и просто всё вычеркнуть из своей памяти.
И вот однажды я решил отправиться в тот дом, где всё происходило, и попытаться что-то выяснить. Но, войдя в подъезд, сразу сообразил, что вряд ли сумею найти ту таинственную квартиру, потому что, покидая её в спешке, не поинтересовался ни этажом, на котором она размещалась, ни её номером. Это был дом гостиничного типа с длинным коридором и квартирами по обе его стороны, и один этаж ничем не отличался от другого. Вести какое-то расследование в доме такого типа ничего, кроме скандала, не сулило. И я решил прекратить свои попытки что-то выяснить.
Потом было лето, была осень, наступила зима. В этом году зима была какая-то странная: то стужа, шквалистый ветер, мороз аж дух захватывает, то снова теплынь, быстро тает снег, с крыш течёт, а деревья, кажется, вот-вот начнут цвести.
В один из таких дней, когда внезапно началась оттепель, и снег стал стремительно таять, я по случаю субботы возвращался домой засветло. На тротуаре было скользко, и я, как и другие прохожие, старался пройти по той части тротуара, где было посуше - поближе к стенам пятиэтажного дома. И тут случилось неожиданное – в трёх шагах от меня с крыши свалилась огромная сосулька, осколки которой на моих глазах разлетелись в разные стороны. Успей я сделать эти три шага – и я уже был бы на том свете. И тут меня осенило! Вот что произошло год назад! Только сосулька, видать, была поменьше. И ещё подумалось: от жизни до смерти – всего три шага. Да что там три шага - хватило бы и одного.
12.12.2010