Когда Свенсоншведская вернулась из гастронома, куда ходила отоваривать карточки на сахар и купить другие доступные продукты, ее поразила тишина, царившая в квартире. Молчал телевизор, хотя было время дневного выпуска «Новостей». Войдя в комнату она увидела тов.Бататова, лежащим на диване. Супруг лежал на спине, укрывшись пледом до подбородка.
— Что это Вы, тов.Бататов отдыхать прилегли в неурочное время? Вот погодите, пообедаем, а уж тогда и отдыхайте, — не дожидаясь ответа, хозяйка направилась в кухню разгружать сумку.
— Ты прости меня, дуся, — голосом слабым, как сигнал братьев по разуму из космоса, прошелестел тов.Бататов.
— Да за что простить-то? — Свенсоншведская на всякий случай заглянул в шкафчик под раковиной. За мусорное ведро, где была заначена бутылка водки на случай внезапных гостей. Бутылка была на месте.
— А за все прости, дуся. Жизнь у нас с тобой была долгой, может и обидел когда?
— Тов.Бататов, Вы что такое говорите?!
— Умираю я, дуся. Ты на всякий случай сходи, забери мое заявление о выходе из партии и партбилет мой сохрани. Мало ли, как оно повернется, может коммунисты опять в силе будут и тебе помощь выделят, как верной соратнице однопартийца, в связи с потерей кормильца? И как похоронишь, одна не оставайся. Тяжело без хозяина в доме. Замуж выходи. Только не сразу, выжди 180 дней. И не за Петровича, он тут тебе птичник разведет, знаю я его.
— Ну, вот что глупости говорите? — отмахнулась Свенсоншведская. — С чего бы Вам умирать?
— Заболел я, дуся. Смертельной болезнью заболел. Чувствую, недолго мне осталось.
Свенсоншведская не на шутку испугалась. Тов,Бататов никогда не болел и слышать подобные слова из его уст было страшно. Тем более, что каких-то три часа назад он отправился проверять порядок во вверенном ему доме, а затем — в горисполком.
— Вот уж сразу и смертельной… Где болит, скажите?
— Здесь, — тов.Бататов слабым жестом показал на голову, — и здесь, — погладил себя ладонью по груди.
— Сердце?
— Ну, откуда же я знаю, дуся? У меня там много чего напихано, каждый орган тесно друг к другу прижат. Поди разберись.
— Так может, я к доктору Бубкину поднимусь? Пусть придет, посмотрит.
— Дуся, ну вот что ты такое говоришь? Сама подумай своей головой. Бубкин, он же женский доктор. А мужской организм в целом существенно отличается от женского. Бубкин и в вашем разбирается только в нижней его части.
Свенсоншведская, опустившись на табурет, забыла о том, что собиралась разгрузить сумку с продуктами.
— Может тогда «Скорую»?
— Ты думаешь «Скорая» поможет? Там же только те, кого из института едва за двойки не выгнали.
— Она тебя в больницу отвезет, там врачи грамотнее должны быть.
— В реанимацию? Нет, дуся, ты до «Скорой» лучше Петровича сначала позови. Пусть он, не мешкая с бутылочкой нашей, свежевыгнанной придет. Хоть напоследок за упокой моей души выпьем.
— Какой Вам Петрович?! — не на шутку осерчала Свенсоншведская. — Только хуже сделаете.
— А если даже и не умру, — продолжал шелестеть тов.Бататов, — то инвалидом на всю оставшуюся жизнь останусь.
— Так уж сразу и инвалидом, — облегченно отозвалась супруга, обнадеженная более благоприятным прогнозом.
— Инвалидом, дуся. У меня ноги крутит. А это значит, ампутируют мне их, и придется, заново учится ходить. Как Мересьеву, — больной застонал и схватился за щеку.
— Что, еще и зубы? — ужаснулась Свенсоншведская.
— Нет, это я представил, как безногим буду передвигаться на низенькой тележке с махонькими колесиками, отталкиваясь от асфальта руками.
— Да ну Вас! Все! Я вызываю «Скорую».
Пока ожидали прибытия доктора, тов.Бататов, кряхтя и постанывая, перебрался в спальню, поддерживаемый под локоть взволнованной супругой. Раздевшись с ее помощью, несчастный улегся в постель. На предложение одеть чистую майку взамен пропотевшей, тов.Бататов лишь вяло отмахнулся, мол, перед кем рисоваться.
Машина «Скорой помощи» прибыла на удивление быстро. В дверь позвонили, и Свенсоншведская впустила врача, молодую, симпатичную женщину. Доктор повесила легкий плащик на вешалку и, не разуваясь, направилась в спальню, предварительно поинтересовавшись, где больной. Правда, сначала завернула в ванную и вымыла руки.
Возникшее в дверях спальни чудесное белокурое создание тов.Бататов сначала явно воспринял, как явление ангела. Он даже попытался спрятаться под одеяло с головой. Однако после бодрых слов: «Ну, кто тут у нас больной?» пришел в себя и приглашающе похлопал по края кровати. Однако симпатичная доктор воспользовалась принесенным хозяйкой стулом. Подол платья медички, и без того оканчивавшийся на целую ладонь выше колен, подтянулся еще выше, когда женщина села.
Взгляд тов.Бататова со спринтерской скоростью устремился к финишной прямой тесно сомкнутых ног эскулаповой прелестницы. Он даже сделал попытку приподняться на локтях, словно это могло помочь проникнуть в таинственно темнеющую глубину пространства. Однако врач мягким движением ладони уложила его обратно.
— На что жалуемся?
— Плохо мне, доктор.
— Как плохо? Что беспокоит?
— Сейчас по другому, чем раньше плохо, доктор, — тов.Бататов выпростал руку из-под одеяла и словно невзначай мазнул пальцами по голой женской коленке.
— Я вижу все не так уж катастрофично, — улыбнулась докторша. — Температуру измеряли?
Ртутный столбик дальше деления 37,6 двигаться не пожелал.
— Разденьтесь, я вас послушаю.
Тов.Бататов стушевался.
— Вы понимаете, доктор. Мне право неловко, но майка несвежая, супруга не подумала переодеть меня.
— Ничего, — улыбнулся ангел, — по роду работы я привыкла и не к таким мужчинам.
— Ну что же, хрипов нет, — доктор вытащила фонендоскоп из ушей. — Обычное ОРЗ. Три дня и вы должны встать в строй здоровых мужчин. Сейчас я выпишу рецепт, хотя это и обязанность участкового. Из общих рекомендаций — обильное питье…
— Вот видишь, дуся! Я ведь просил позвать Петровича. И доктор рекомендует обильное питье.
— Я не думаю, что доктор имеет в виду распитие с Петровичем.
— Чай с малиной… Ну, да вам в это сейчас ни к чему вникать, я все расскажу супруге, — врач поднялась со стула.
— Так вы не забираете меня с собой, доктор?
— Я считаю, в этом нет необходимости. Если нужен больничный — вызовите участкового.
— Нам, общественникам, больничных не дают, — с сожалением отозвался тов.Бататов и уже вслед, громче, спросил, — А если мне станет хуже, вы когда дежурите?
— «Скорая помощь» работает круглосуточно. Вызовете — приедут.
…В течение следующих трех дней тов.Бататов капризничал, но шел на поправку. Свенсоншведская, сбросив и без того мягкие, бесшуиные тапочки, передвигалась по квартире босиком, дабы не потревожить больного. Спала теперь она исключительно сидя в кресле, у изголовья болящего, вздрагивая и просыпаясь при любом всхрапе супруга.
А спустя трое суток тов.Бататов созвонился с пенсионером Волозовым и отправился в подвал, обмывать свое возвращение с того света.