ПОХОРОНЫ САТИРЫ
Надгробное слово бывшего фельетониста
Ледиз энд джентльмен, медам э месье и прочие дамен унд херрен!
Склоните ваши головы: мы хороним Сатиру.
Родившись в Античности, она жила долго, хотя и трудно. Ибо Сатира – суть Правда, о которой говорить не позволено. Правда, наряженная в одежды шутки. Никто ее жрецов и деятелей особо не поощрял, хотя смеялись над ней изрядно. Афоризмы, эпиграммы, памфлеты, комедии со времен Апулея и Ювенала веселили и радовали как плебс, так и патрициев, но блага земные доставались слагателям од и гимнов. Сатира выживала, благодаря одержимым, которым на собственное благополучие было наплевать. Многие даже не подписывались или брали псевдонимы, лишь бы их язвительные стрелы ложились в мишень. Впрочем, титаны жанра: Бомарше, Мольер, Свифт создавали шедевры, которые ставились в придворных театрах, перекладывались на музыку, не теряя при этом своего богоборческого предназначения.
Русская Сатира восходит к скоморохам и велика Гоголем, Козьмой Прутковым, Салтыковым-Щедриным. Золотой ее век совпадает с Серебряным веком литературы: Чехов и Тэффи, Дорошевич и Аверченко, Саша Черный и Бухов… Рождается новый жанр – фельетон, когда явление осмеивается на конкретном примере, а рядовая жизненная ситуация доводится до полнейшего абсурда. Сатирические издания искрят, плодятся как стрекозы и осы и разбиваются в осколки, падая с кривого зеркала. Наконец, появляется венец их совместного творения – «Сатирикон», каждый номер которого – явление в литературе, соперничество гениев в изяществе и остроте ума.
Не убила Сатиру и Советская власть. Более того, одной ей было позволено пусть завуалировано, пусть вполголоса говорить Правду. Впрочем, если и Пантелеймон Романов что-то вуалировал, то тогда
где она, правда-то?
Начиная с небольших зарисовок, рассказов, фельетонов, советские великаны дошли до очень высоких образцов литературной Сатиры. Эрдман, Булгаков, Ильф и Петров, Зощенко… Правда, потом сатира стала с кинематографическим и эстрадным уклоном, но все равно ее можно было прочитать. Не даром же в Совписе было отделение сатиры и юмора, а в Союзе журналистов СССР – творческая мастерская фельетонистов. Многие в те годы газету «Правда» начинали читать с фельетона Ильи Шатуновского, а журнал «Юность» с раздела «Зеленый портфель», который вел Виктор Славкин. Потом Сатира стала мельчать. Памфлеты заменили скетчами более (Аркадий Райкин) или менее (Тарапунька и Штепсель) талантливыми, фельетоны - анекдотиками. Государей, вельмож уже более не высмеивали, обходясь хамоватыми продавцами да тароватыми сантехниками-санами. Политической сатирой пробавлялся лишь журнал «Крокодил», но и в нем острая юмористическая публицистика в исполнении Александра Моралевича или Леонида Лиходеева тонула в море несмешной заказухи идеологического отдела ЦК КПСС. Хирел и «Клуб 12 стульев» «Литературной газеты», особенно после того, как его столпы (Горин, Арканов) уходили в другие жанры, драматургию, например. Ударом поддых сатирической литературе было появление киношного «Фитиля» и телевизионного «Вокруг смеха». Сатира стала принимать новые, весьма странные формы: песенная (Высоцкий), разговорная (Жванецкий). Магнитофонные бобины и кассеты с записями их полуподпольных выступлений передавались, как раньше распечатки романов Оруэлла.
Но самый страшный удар по жанру нанесла эстрада. Писатели-сатирики стали поп-звездами, они собирали дворцы культуры и стадионы. Их можно было понять: зачем за гроши отдавать артисту свой рассказ, если его можно прочитать с листа самому и получить полновесные рубли. И понеслось! Измайлова сменял Задорнов, за ним потянулись Альтов, Трушкин, Коклюшкин… Писать стало некогда, гастроли занимали все время. А когда писать приходилось, то шутки становились все циничнее, поскольку то, что пишется на потребу зрителям, с Литературой ничего общего не имеет. Добило Сатиру телевидение. Как только появлялось хоть что-то талантливое («Куклы», «Итого», Хрюн со Степаном), то это тут же забивалось огромным количеством аншлагов, юморин и прочих смехопанорам, и умирало, не выдерживая гонки за рейтингом и долей. Даже КВН, некогда начинавший, как глоток свежей воды в засуху, стал несмешным шоу, а экзгумированный «Фитиль» и вовсе пародией на самого себя. Зато с «Комеди клуб» полный порядок: нам нужны такие гоголи, чтобы нас не трогали. Шутить стали не ради Правды, а ради шутки.
Несколько особняком стоит лишь дежурный по стране Жванецкий. Он, конечно же, лучший острослов из философов и самый философичный из острословов. Но… Вы когда-нибудь пробовали читать его творения на бумаге?
Так прочему же, уважаемые дамы и господа, мы хороним Сатиру? Да потому что, чтобы писать смешно о Правде, для этого недостаточно обладать просто литературным талантом. Для этого нужно чувствовать в себе богоборца, единожды решив для себя, что быть высмеянным боятся даже те, кто ничего не боится. И могла, могла Сатира возродиться, были творцы с задатками. Виктор Шендерович, Дмитрий Быков, Максим Соколов, Иван Охлобыстин – этим ребятам по силам было не дать ей умереть, ибо даром сатирическим они не обижены. Но они расползлись по другим пенатам, кто в театр, кто в поэзию, а кто и в монастырь. Почему? На собственной шкуре почувствовали они, что незачем оставлять куски мяса в чернильнице ради блистательной метафоры, острейшего каламбура, несравненной аллегории. Отмена цензуры, а за ней и свобода слова привели к тому, что читатели, еще недавно восхищавшиеся гротеском и эзоповым языком, перестали понимать подтекст, иносказательность стала раздражать, фигу в кармане заменил выставленный на всеобщее обозрение средний палец. А показать средний палец несколько проще, чем придумать эпиграмму, каламбур или басню, на худой конец. Сатиру сменил стеб, и она заболела. Первые симптомы тяжелого недуга обнаружились тогда, когда на самые блестящие, самые острые фельетоны перестали обращать внимания не только «контролирующие органы», но и даже сами герои фельетонов, как будто они и не были напечатаны. Постепенно шутить о Правде стало моветоном, а когда к власти пришли тот (ну, ладно, теперь - те двое), кто ее сейчас имеет, то шутить на государственные темы стало позволительно лишь ему одному (второй и шутить-то не умеет). Но поскольку написать, что единственным нашим сатириком является экс-президент, а ныне премьер Путин, мне не позволят ни внутренний цензор, ни едва различимый голос разума, то я констатирую – Сатира умерла.
Склоните в память о ней голову, уважаемые дамы и господа, пророните скорбную слезу те, кто любил ее. Вряд ли она возродится в эпоху интерактива и всеобщей голливудизации, а если и восстанет из мертвых, то будет не прекрасным калиостровским кадавром, а зомби, злобным и кровожадным.
Так что, прощай, Сатира, мир праху твоему!